Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Реформы Петра I, касающиеся брака и семьи



 

В обстановке преобразований начала XVIII в. власти предприняли попытку перестроить институт брака на более разумных началах, чем прежде. В первых указах Петра по поводу брака чувствуется как знакомство с европейскими обычаями и формами жизни, так и личная заинтересованность законодателя, ибо заключенный по «старине» первый брак Петра оказался весьма неудачным. Простое и непреложное правило декларировал Морской указ Петра I: «Все должны быть послушны государю во всех тех делах, которые к пользе государя и государства касаются». Понятие государственной пользы, применительно к семейно-брачным отношениям конкретизировалось таким образом: «Принудительные браки не способствуют росту рождаемости, следовательно, они должны уступить место более свободным бракам, которые умножат численность населения. В свою очередь это должно было принести определенную пользу Отечеству, посредством увеличения работников и служащих государства».

Специальным указом в 1702 г. Петр повелел: «Не составлять более рядных сговорных и зарядных записей и не регистрировать их в Приказе крепостных дел». Вместо сговорных записей велено было писать росписи приданому без «заряду». Жених и невеста должны были за шесть недель до венчанья должны были обручиться. Таким образом, старомодные смотрины были заменены обручением. Свидание жениха и невесты стало непременным условием обручения. Помолвка могла быть расстроена, если «после сговору и обручения жених невесты взять не похочет или невеста замуж идти не похочет же, и в том быть свободе».

Законодатель решительно порывал со стариной и обычаем. Прежде от жениха старательно прятали выбранную семьей невесту. «Если же кто-нибудь захочет жениться, то нужно поговорить с родителями девушки: В случае согласия на брак он посылает одного из самых верных родственников или друзей посмотреть сказанную девушку и тот рассказывает ему о своем впечатлении, и по этому рассказу заключают, а кто нарушит обещание, платит условленную между ними сумму денег. После заключения этого договора он может пойти посмотреть свою супругу».

Существовал также другой вариант подобного сватовства, ведь прежде, молодой человек мог лишь косвенно, через «смотрительниц», осведомиться насчет внешности невесты; девица вообще не могла высказать своего мнения и отношения к происходящему, когда решалась ее судьба. «Молодым людям и девицам,- писал Адам Олеарий,- не разрешают самостоятельно знакомиться». Сигизмунд Герберштейн в своих записках писал: «Бесчестным и позорным считается для молодого человека самому свататься за девушку, чтобы ее отдали ему в супружество».

Сама церемония свадьбы тоже ярко и подробно отражена в записках иностранцев. Можно привести один из примеров, содержавшийся в работе Жака Маржерета: «В день свадьбы ее (невесту) отводят в церковь, закрыв лицо покрывалом, Так что она не может никого видеть, и никто не видит ее лица. Затем таким же образом ее приводят и сажают за стол, и так она остается закрытой до завершения свадьбы». Интересную традицию описывает и Адам Олеарий: « при женитьбах они (русские ) также принимают в расчет степень кровного родства и не вступают в брак с близкими родственниками по крови, охотно избегают браков со всякими родственниками и даже не желают допустить, чтобы два брата женились на двух сестрах или чтобы вступали в брак лица, бывшие восприемниками при крещении того же дитяти. Они венчаются в открытых церквях с особыми церемониями и во время брака соблюдают такого рода обычаи». Сигизмунд Герберштейн в Записках о Московии писал: они (русские) считают ересью, если родные братья женятся на родных сестрах» . В нынешние и в более поздние времена сохранился обычай: «им (новобрачным) нужно получить благословение священника или монаха, прежде чем войти в церковь».

В эпоху петровских преобразований и реформ положение дел резко изменилось. Теперь жених своей волей мог отказаться от нареченной, если под каким-нибудь предлогом ее не показали, не дали лично удостоверится в правильности своего выбора и решения. Невесте также предоставлялось формальное право расторгнуть обручение и расстроить таким образом сговоренный брак.

Множество примеров указывает на то, что новые формы заключения брака получили распространение среди населения, хотя различные слои и группы по-своему преломляли обращенные к ним указы и вносили в них поправки. Известный промышленник и публицист петровского времени Иван Тихонович Посошков составил подробные наставления сыну насчет матримониальных дел. Приметив невесту, поучал отец, надо сперва навести о ней справки, потом ее увидеть «не нарядным делом, но у церкви , или на переходе где,... дабы тебе на девицу зазора какова не навести. Себя покажи, если понравился, то и начинай свое дело».

Условия заключения брака изменялись, когда обычный ход жизни уступал место сложным житейским ситуациям. Одной из таких ситуаций было рождение ребенка до брака. Церковь строго преследовала людей, повинных в подобном грехе.

Петровские законы заметно смягчали санкции против отца «незаконнорожденного» ребенка. Воинский устав Петра предусматривал, что холостой мужчина только в том случае обязан женится на чреватой, либо родившей женщине, если он ей все конечно о супружестве обещал. В противном случае его нельзя было неволить к браку. Система штрафов (платы) и наказание со стороны государства рассматривались как побуждение к браку, ибо женитьба освобождала «виновного» от всяких платежей и долгов.

Реформатора занимала мысль о том, как облегчить вступление в брак сиротам, которые воспитывались в монастырях. Сохранился лишь недатированный черновой набросок указа, писанный рукой Петра 1, с занимательными и интересными размышлениями на этот счет: «Время определенное сиротам видетца и разговаривать публично для женитьдо, а кажетца, в воскресные дни обедать вместе и разговаривать и по обеде час или два, или как лутче озобретено будет»

Церковь всегда была высшим авторитетом в вопросах семейно-брачных отношений. Уже в конце 17 века церковное руководство предпринимало слабые попытки изменить привычную форму вступления в брак. В ноябре 1693г. патриарх Андриан обратился к священникам с повелением «некреко допрашивати» молодых при венчании, по добру ли согласию они вступают в брак, а не от насилия ли или неволи каковы, у стыдливой невесты допрашивать родителей и пр.» Патриарший указ был свидетельством благих намерений церкви. Он менял традицию, которая оставляла «молодым мало шансов на выбор «по любви и согласию». Однако этот указ явился свидетельством того, что даже церковь, оплот традиционализма, к концу 17 века стала задумываться над несовершенством «храмины», над возведением которой она трудилась много веков.

Споры о пределах родительской власти при заключении браков послужили прелюдией к разработке нового законодательства о браках. 22 апреля 1722 года Петр 1 указал Сенату и Синоду учинить запрещение браков, заключенных по принуждению со стороны родителей или опекунов, а также браков «рабов» и рабынь, принужденных к таковому господами всякого звания. Разработка указа натолкнулась на сопротивление в Сенате, оспорившем пункт, относящийся к холопам. Петр не принял во внимание мнение сенаторов и 5 января 1724 года подписал Указ, содержавший все ранее подготовленные пункты. Поскольку в столице и в других городах значительную часть населения составляли дворовые люди, а в этой среде принудительные браки были особенно частыми, Петр пытался распространить новшество и на них. Указ 1724 года обязывал господ выдавать своим слугам подтверждение клятвой и присягой письменные свидетельства о том, что они не неволят слугу к браку. Указ, однако, ничем не гарантировал свободное волеизъявление дворовых слуг - холопов, следовательно, он должен был остаться на бумаге. Полная и ничем не ограниченная власть феодалов над своими холопами обрекала на неудачу попытки такого рода. Поскольку петровские законы утверждали власть имущих и бесправие низов, любые попытки смягчения произвола имущих оказывалось с самого начала обреченными на неудачу.

Попытки реформировать брак затронули преимущественно городское население. Даже самые радикальные указы Петра 1, составленные им в конце его жизни, не упоминали о крестьянском населении, составлявшем подавляющую массу русского народа. Черносошные (государственные) крестьяне в Поморье, на Севере и в Сибири не знали помещичьего гнета и крепко держались за древние традиции и обычаи. Обычными для крестьянской среды было заключение браков между членами семей, находившимися на одном уровне материального достатка. Крестьянское приданое обычно включало одежду (рубашки, сорочки, кафтаны) украшения, иногда кое-какой домашний скот и деньги.

В дворянской среде виды на приданное нередко побуждали сватать малолетних невест. Крестьяне же, заключая браки детей, руководствовались потребностями жизни.

В частновладельческой деревне заключение браков между крестьянами осложнялось постоянными вмешательствами крепостников-помещиков, с их мелкими, частными, эгоистичными расчетами о личной пользе и выгоде. Начиная с 17 века невеста-крестьянка не имела возможности перейти из имения в имение в связи с замужеством без уплаты «выхода», - особой пошлины в пользу феодала. Пока «выход» не превышал 1-2 рубля, он не слишком осложнял дело, но когда землевладельцы поднимали плату до 5 рублей с девок, до 10-15 рублей со вдов, это становилось подчас непреодолимой помехой и преградой для заключения браков крестьян. Сохранились многочисленные вотчинные инструкции XVIII в., регламентировавшие браки крепостных крестьян. В этой связи можно привести в качестве примера инструкцию дворянского историка и публициста М.М.Щербатова приказчику Ярославской вотчины о женитьбе крестьян: «Понеже усмотрению во многих деревнях, что многия крестьяне до престарелых лет доходят холостыя и не женется, также и девки стареются не замужем.... Нужно принять (девкам) в дом (мужа)(....) зятя, а мущины женились двадцати лет». Но всегда, на местах, создавались намеренно или волей обстоятельств определенные сложности в решении такого рода вопросов. Некоторые помещики в своих вотчинных инструкциях воспрещали приказчикам вмешиваться в дела, касавшиеся крестьянских браков.

 

2.3. Тема отношения к женщине, любви и браку в литературе Древней Руси ("Повесть о Петре и Февронии")

В быту к простолюдинкам, крестьянкам и горожанкам относились в целом так же, как и к мужчинам тех же сословий. В записках иностранцев, в исповедных вопросниках и повестях мы встречаем описания пьянства, скандального поведения, ругани и т.п. в равной мере и со стороны женщин, и со стороны мужчин. При описании быта зритель или рассказчик одинаково отзывался о женщинах и о мужчинах, не пытаясь возвысить или облагородить поведение представителей одного из полов; хотя можно выделить некоторые элементы поведения, характерные именно для женщин. В исповедных текстах говорится, что и мужчины и женщины порой издевались и зло смеялись над окружающими, но женщины при этом насмешничали, играя на мужском самолюбии.

Все без исключения любили развлечения: пляски, песни, пиры, переодевания, игру скоморохов и бродячих музыкантов. Женщины-простолюдинки наравне с мужчинами участвовали в развлечениях, наравне с мужчинами платили за зрелища. В данном случае четко прослеживается различие в положении женщин из разных слоев общества. Обычные крестьянки и горожанки часто плясали на праздниках, хотя это и осуждалось церковью, а некоторые танцы считались неприличными. Совсем иначе все выглядело в знатных домах. И. Корб, бывший секретарем австрийского посольства в Москве и присутствовавший на празднике 1 марта 1699 года, который Петр I устроил в честь Бранденбургского посла, писал, что тогда знатным дамам было впервые разрешено принять участие в танцах. Впрочем, наиболее высокопоставленные женщины, вроде царевны Натальи Алексеевны, лишь "смотрели на танцы и шумные забавы, раздвинув немного занавеси" *. В покаянных текстах часто поднимаются вопросы, касающиеся рождения детей, материнства и воспитания. Проблема зачатия и рождения ребенка, как правило, решалась самой женщиной. Стремясь зачать или, наоборот, избавиться от нежеланного плода, женщина могла прибегнуть к помощи зелий и колдовства; таким же способом можно было помочь приятельнице или соседке или навести на нее порчу. Об этом, как и об убийстве матерями новорожденных младенцев, мы узнаем из исповедных вопросников. Однако решить избавиться от будущего ребенка мог и отец. У мужчин на исповеди спрашивали, не велел ли он рабе или жене выпить зелье, чтобы избавиться от плода; не приказывал ли тайком дать такое зелье беременной; не велел ли любовнице умертвить новорожденного; не бил ли он спьяну беременную жену так, что она выкинула. Но обычно именно женщина решала прибегнуть к каким-либо запретным средствам. Непосредственное воспитание маленьких детей также в основном было в руках матери. У женщин намного чаще, чем у мужчин, спрашивали на исповеди, не била ли она и не проклинала ли своих детей.
Трудности, связанные с семьей или браком, в Средние века часто решались женщинами или девушками с помощью колдовства. К магии прибегали не только в связи с рождением детей. Магия "помогала" и в любовных делах; женщины использовали заговоренные узелки, зелья, отравы, заклинания и т.п., чтобы добиться любви, отомстить, защитить детей, отбить соперницу, избавиться от мужа *. Примитивная магия была частью повседневной жизни русских женщин в XIV-XVII веках.

Неверно, впрочем, говорить, будто быт русских женщин состоял только из драк, склок, ссор, абортов, попыток отомстить или навредить кому-либо, а семейная жизнь представляла собой лишь вражду и противостояние. От XVII века до нас дошло немало писем, написанных супругами, детьми или родителями, которые вынуждены были жить далеко друг от друга. В них слышна настоящая нежность, уважение и любовь, забота, трепетное и почтительное отношение друг к другу. Поскольку мы говорим о восприятии места и роли женщин современниками, а не просто об исторических событиях или конкретных людях, позволительно как источником воспользоваться и средневековой изящной словесностью.

Во второй половине XVI-XVII веках появляются новые произведения, рассказывающие о любви и верности супругов. Например, "Повесть о Петре и Февронии", в которой Феврония просит мужа подождать немного, не умирать без нее. Желание супругов быть вместе даже после смерти настолько велико, что тела их, разлученные при погребении, дважды переносятся по воздуху, чтобы лежать вместе *. К тому же времени относится создание "Степенной книги", в которой с удивительной искренностью и лиричностью описывается плач Евдокии, жены Дмитрия Донского, по умершему мужу:

Можно привести и другие примеры; но главное для нас то, что эти тексты написаны мирскими людьми. Они не ставили целью прочитать нравоучение, как должна вести себя женщина в той или иной ситуации (как это нередко бывало в церковно-канонической литературе); их описания, даже если сюжеты вымышлены, - это еще один взгляд на жизнь русской женщины.

Наконец, в ряде случаев женщина рассматривалась современниками, прежде всего, с социальной точки зрения. Так, исповедные тексты с начала XVI века указывают не просто на финансовую независимость русских женщин, но на возможность женщине самой держать прибыльное дело. Женщины могли самостоятельно давать деньги в рост, держать корчму или иное доходное заведение. Часто жены вели хозяйство мужей, занимались землей и крестьянами, торговали, платили налоги, писали по инстанциям или ходатайствовали перед знакомыми. Об этом свидетельствует огромная переписка, сохранившаяся с XVII века в фондах учреждений и в личных фондах *. Мнение жены могло иметь решающее значение в делах мужа; здесь женщины выступают в новой роли - в роли советчиц. Очень ярко подобная ситуация описывается в "Повести о Петре и Февронии", где Фе-врония наделена большей мудростью, чем муж, и ее знания и мудрый совет выручают Петра из беды: "Вижу тя, девице, мудру сущу", - говорит Февронии слуга князя.

Жены, как и их мужья, были честолюбивы и строго следили за соблюдением чинов. В той же "Повести о Петре и Февронии" жены бояр требуют изгнания Февронии, не в силах стерпеть, что простолюдинка оказалась выше их по положению: "Февронии боляре не любляху жен ради своих, яко бысть княгини не отечества ради ея" (т.е. не по рождению). Бояре открыто говорят об этом и князю, и его жене: "Тебе жены наши не хотяхуть, яко господствуеши над ними". Здесь мы видим если не рассказ о реальном происшествии - то свидетельство о восприятии современниками социальной роли женщин.

Литература при Петре не только служит практическим целям, она еще и развлекает, осваивает новые, некогда запретные для нее темы. Древнерусская литература почти не знала любовной темы (за редкими исключениями любовь трактуется как наваждение дьявола; признавалась только супружеская любовь). В петровскую эпоху распространяется любовная лирика (так называемые «канты»), в которой фольклорные образы из народной поэзии мирно сосуществовали с античными мифологическими мотивами. Особую популярность приобрели светские повести с увлекательным приключенческим сюжетом. Эти повести распространялись в рукописях, были анонимны и строились по типу популярных в конце XVII - начале XVIII вв. переводных новелл и авантюрных романов. Однако героем этих повестей становился молодой человек, типичный для петровской эпохи. Обычно незнатный, но получивший образование, энергичный и предприимчивый, он добивался славы, богатства, признания исключительно благодаря своим личным заслугам. Такова «История о российском матросе Василии Кориотском и королевне Ираклии Флорентийской земли». Стиль этой повести отличается поразительной эклектикой - наряду с традиционной галантной лексикой переводных рыцарских романов - варваризмы и канцеляризмы, восходящий к деловой письменности петровского времени, языку газет «Ведомостей» и «Курантов» и даже языку переводных учебников по естествознанию и точным наукам. Эти повести наиболее ярко обнаруживали ахиллесову пяту петровской культуры в целом: отсутствие литературного языка, который бы смог адекватно передать те новые понятия в области культуры, философии, политики, что принесла с собой эпоха петровских преобразований. Задачу создания нового литературного русского языка писатели петровской эпохи завещали новому поколению литераторов.

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.