Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Литературно-языковая норма и стилистическая норма.



Общая норма, точнее, общие нормы охватывают, чуть ли не всю морфологию, с ее системой склонения и спряжения (ведь подавляющее число падежных форм имен и местоимений и лич­ных форм глагола вообще не имеет вариантов), многие модели словообразования, модели словосочетаний, многие структурные схемы предложения, наконец, основную часть словарного соста­ва — стилистически нейтральную лексику.

Частные нормы затрагивают преимущественно такие языко­вые средства, которые имеют языковую стилистическую (кроме нулевой) или речевую функционально-стилевую окраску. В мор­фологии это некоторые падежные формы для отдельных разря­дов имен существительных (например, в отпуску), ряд видовременных значений глаголов (настоящее историческое, настоящее актуальное и др.) и переносных форм наклонения (сделай он это...), формы причастий и деепричастий и некоторые другие формы; в словообразовании—некоторые модели, имеющие экс­прессивную окраску (типа доходяга, глазастый, ночевка) и функционально-стилевую окраску (типа теплопроводность, революцио­низировать и др.); в синтаксисе—довольно значительное коли­чество типов предложения, например: определенно-личные, не­которые разновидности безличных, предложения усложненной структуры, периоды, в значительной мере порядок словорасположения, типы интонации и логического ударения; в лексике— стилистически окрашенные и функционально окрашенные сред­ства (термины, лексические канцеляризмы). В целом частные, функционально-стилевые или стилистические нормы, как верно отмечает Р. Р. Гельгардт, «в отличие от общей языковой нормы, обладают значительно меньшей обязательностью и четкостью границ» Однако нормы функционального стиля неоднородны: их ядро составляют нормы в достаточной мере строгие, периферий­ные же нормы действительно факультативны и менее четки. Так, например, научному стилю абсолютно противопоказан типич­ный для разговорно-обиходного стиля порядок слов, однако от­дельные разговорные элементы лексики в нем допустимы.

Нормы одних стилей, например научного и разговорно-оби­ходного, отчетливо противопоставлены друг другу; нормы дру­гих стилей, например научного и официально-делового, могут иметь значительно меньше отличий.

Так, для научного стиля обязательна полнота синтаксической структуры, границы предложения могут быть весьма протяжен­ными; разговорно-обиходному стилю, напротив, присуща не­полнота, к тому же не только на синтаксическом, но и на других уровнях; длина предложений сильно ограниченна. В научном тексте порядок слов подчинен логическому принципу, варианты словорасположения ограниченны. В разговорной речи порядок слов, отражая ее эмоционально-экспрессивный характер, может иметь различные варианты, в том числе и расположение компо­нентов словосочетания в удалении друг от друга. В научной речи преобладают слова с отвлеченным значением, в разговор­ной—с конкретным значением. Прямо противоположными являются и условия функционирования указанных стилей: опосредствованность общения и тщательная подготовленность — в науч­ном, непосредственность общения и неподготовленность—в раз­говорно-обиходном. Различаются они и по форме проявления:

первичной, а иногда и единственной формой большинства науч­ных жанров является письменная форма, первичной формой раз­говорно-обиходного стиля (если не считать жанр бытовых писем, который некоторые ученые относят к разговорному стилю) явля­ется устная форма, а его письменное отражение в художествен­ной литературе не является зеркальным.

Нормы официально-делового стиля, отчасти совпадая с нормами научного стиля, особенно на уровне синтаксиса (см. соот­ветствующие главы), весьма существенно отличаются от послед­них. В официально-деловом стиле очень сильна тенденция к стандартизации выражения, захватывающей не только отдель­ные языковые средства, но и целые жанры данного стиля (строго установленные формы документа). Официально-деловому стилю категорически противопоказаны такие элементы «оживления» речи и тем более образности, как стилистически сниженная лек­сика, сравнения, метафоры, олицетворения, находящие—в из­вестных пределах—место в отдельных разновидностях научного стиля.

Нормы публицистического стиля имеют широкую вариатив­ность в связи с обилием жанров указанного стиля, а также про­явлением его не только в письменной, но и в устной форме (речь агитатора и пропагандиста, отдельные виды «беседы» по телеви­дению и т. п.), однако в целом они определяются присущей ему функцией сообщения и идеологического воздействия, порождаю­щей синтез информативных и экспрессивных языковых средств, а для языка газеты, в виду ее оперативности,—и стандартизо­ванных средств, т. е. соединение «экспрессии и стандарта».

Нормы языка художественной литературы, как уже отмеча­лось, настолько широки, что могут выходить отдельными своими сторонами за рамки литературного языка. Для языка художест­венной литературы характерен синтез разговорных, и книжных языковых средств. Однако разговорная речь лишь в препариро­ванном виде получает отражение в языке художественной лите­ратуры, прежде всего потому, что многие структурные качества разговорной речи, связанные с ее устной формой, неподготовлен­ностью, непосредственностью общения между говорящими, не могут быть в чистом виде перенесены в письменный художест­венный текст. Общение автора с читателем является опосредст­вованным и односторонним, лишенным обратной связи.

Нормы художественной речи приобретают индивидуальные черты в творческой лаборатории писателя, отражая его художе­ственные воззрения и языковые вкусы, а также жанр, тему и идею произведения. Если стиль официального документа в прин­ципе безличен, стандартизован, шаблонен, то стиль художествен­ного произведения в принципе индивидуален, оригинален и не­повторим. Языковые шаблоны и штампы, встречающиеся в тех или иных литературных произведениях, свидетельствуют об их низком художественном качестве (если, разумеется, эти шабло­ны и штампы не вводятся автором в художественных целях).

Широта норм художественной речи и их индивидуально-твор­ческое преломление отнюдь не означают их неопределенности или необязательности. Если судить по тому, сколько труда писа­тель вкладывает в каждую фразу, в каждое слово (а ведь пи­сатели наделены и знанием, и чувством языка), можно заключить, что нормы художественной речи не менее, а более строгие, чем нормы других функциональных стилей. В принципе любое или почти любое слово может быть включено в художественный текст, но при непременном соблюдении одного условия: оно должно отвечать и коммуникативной, и эстетической целенаправ­ленности. Пушкин говорил о необходимости соблюдения «сораз­мерности и сообразности». Этим и объясняется безуспешность попыток подходить к оценке языка литературного произведения лишь с позиции общеязыковой нормы. Непонимание этой исти­ны нередко приводит, как заметил один из участников проходив­шей в 1976 г. на страницах «Литературной газеты» (№ 17, 18, 20, 23, 27, 29, 33) дискуссии о языке художественной литературы, к такому методу «критики по стилю», который сводится оценке языка писателя на основании вырванных из художественного це­лого отдельных слов и выражений. Вместе с тем диалектическая сложность и противоречивость самих норм языка художествен­ной литературы порождает споры по коренным вопросам сло­весного искусства. Один из них связан с употреблением диалек­тизмов. «Сама по себе большая концентрация внелитературных элементов в повествовании недостатком считаться не может, — пишет Ф. П. Филин,—нужно учитывать лишь, насколько моти­вированно использование этих слов». Нельзя также превращать повествование «в ребус для читателей». Остро стоит вопрос и об эстетической мотивированности отступлений от общеязыковых синтаксических норм. Приведя пример из итальянского цикла стихотворений А. Вознесенского, где упоминается легендарная волчица, которая «кормит ребенка высохшими сосцами, словно гребенка с выломленными зубцами», Ф. И. Филин замечает: «С точки зрения нормативного синтаксиса подобную конструкцию следует признать неправильной. Однако «неправильность» эта определенным образом эмоционально оправданное средство, оно создает эффект разговорной речи с ее синтаксической нерасчлененностыо. Кроме того, подобная синтаксическая нерасчленен­ность связана и с нерасчлененностыо поэтического образа, со стремлением дать как можно больше ассоциаций, вокруг этого образа возникающих».

В каждом функциональном стиле, таким образом, могут быть вполне закономерными такие языковые единицы—слова, фор­мы, конструкции, которые неприемлемы в других стилях. Однако расхождение норм одного стиля с нормами другого или и с об­щими нормами еще не дает оснований говорить о неправильно­сти, ненормативности этих единиц. Как справедливо отмечает М. Н. Кожина, «игнорирование специфики того или иного функ­ционального стиля, к примеру научного, ведет к тому, что при­сущие ему языковые формы порой объявляются нелитературны­ми, тогда как они представляют собой функциональные варианты нормы, например множественное число отвлеченных сущест­вительных: минимумы, максимумы, стоимости, деятельности, температуры, теплоты, плотности, влияния, степени, концентра­ции, широты и др.». Точно так же «нежелательное с точки зре­ния общей стилистики явление—повторение слов» является нор­мой научного стиля, где синонимические замены далеко не всег­да возможны, так как каждый синоним влечет за собой какой-то дополнительный смысловой или стилистический оттенок, а «по­скольку научная речь должна быть максимально точной, одно­значной, порой лучше пожертвовать эстетичностью речи, чем точностью выражения»

Новообразования.

Очень сложен вопрос об отношении новообразований, кото­рые беспрерывно возникают в языке, к стилистической норме. В связи с научно-технической революцией научный стиль напол­няется огромным количеством новых терминов. И это вполне за­кономерно. Однако среди новых терминов большую долю состав­ляют англицизмы (точнее, американизмы). Всегда ли целесооб­разно использовать заимствованный термин вместо образования собственного русского? Русский язык, как известно, освоил раз­личные разряды заимствованной лексики, среди которых особен­но выделяется терминологический пласт. «В словах типа компью­тер, лайнер или бит и байт (разные единицы информации)—пи­шет Ф. П. Филин, — ничего плохого нет; они уместны в русском языке. Проблема состоит не в качестве отдельного слова, а в ко­личестве заимствованных англицизмов», которые «входят в нашу научно-техническую терминологию и разного рода номенклатуру не сотнями и не тысячами, а сотнями тысяч, если не больше. Та­кого потока иноязычной лексики русский язык не испытывал никогда. Это не может не вызвать определенной тревоги за судь­бы словарного состава русского языка». Нельзя не согласиться с выводом Ф. П. Филина: «Конечно, каждая наука имеет свои терминологические системы, многие звенья которых иноязычны, интернациональны и для непосвященных непонятны. Никто не может призывать к отказу от иноязычной терминологии, но все­му должны быть свои пределы. Беспрецедентное в истории рус­ского языка по своей массовости вторжение англицизмов в рус­скую научно-техническую терминологию нельзя считать нормаль­ным».

Внутри каждой стилистической нормы возможны, а иногда и необходимы варианты. Ведь и каждый стиль неоднороден по жанрам, тематике и т. п. Имеются «пограничные зоны», в кото­рых сталкиваются нормы разных стилей. Большую роль играет также форма проявления стиля—письменная или устная. Ещё А. М. Пешковский обратил внимание на то, что в устной форме научного стиля (в жанре лекции) и в разговорном стиле прояв­ляется сходная, хотя и нетождественная, синтаксическая струк­тура — «именительный представления».

Научный доклад и ученая статья, конечно, жанры одного стиля—научного, однако они проявляются в разных формах—уст­ной и письменной, поэтому в каждом случае действуют свои варианты единой функционально-стилевой нормы. Доклад, осо­бенно предназначенный для серьезной конференции, обычно пи­шется полностью. В нем необходимы отточенность формулировок, логичность аргументации, иногда статистические данные, цита­ты и т. п., т. е. все то, что надо передать не приблизительно, а точно. Требуется заранее прочитать написанный текст, чтобы убедиться, что он может быть произнесен за 20 (или 15) минут. Вместе с тем, готовя текст, следует ориентироваться на слушате­ля, т. е. стремиться к синтаксическому разнообразию, к некото­рому (в рамках нормы жанра) лексико-фразеологическому оживлению и, конечно же, избегать громоздких конструкций, не­обычного употребления терминов. «И если текст рассчитан на прочтение, — пишет А. В. Чичерин, — это должно сказаться на его стиле: в обращенности к живым слушателям, в большем раз­нообразии интонаций, которые в полной мере нужно реализовать в процессе чтения».

Несомненно, что устная форма речи вносит необходимые кор­рективы в стилистические нормы.

В свое время Г. О. Винокур считал важнейшим отличием письменной речи от устной то, что при ней человек «принужден думать о своем языке, выбирать слова и выражения, т. е. дейст­вовать стилистически», — ведь «все мы, в известном смысле, бес­помощны перед чистым листом бумаги». «К этому можно доба­вить,—справедливо замечает В. Г. Костомаров,—что все мы в той же степени беспомощны перед микрофоном или на трибу­не многолюдного собрания...». Поэтому устной публичной речи надо учить, как учат письменной форме различных стилей.

«Как это ни парадоксально, на фоне бурно развивающейся общественной жизни, собраний, митингов, мы мало уделяли вни­мания культуре публичной речи... мы и хотели бы говорить ярко и свободно, да фактически не можем: ведь этому надо специаль­но учиться... А где и как учиться?

Специально поставленного воспитания в этом плане у нас нет — ни дошкольного, ни школьного».

Как известно, нормы таких стилей, как официально-деловой и разговорно-обиходной, имеют мало точек соприкосновения. Тем более недопустимо их смешение. По убеждению М. Н. Кожиной, «функционально-стилевая направленность при изучении языка уже в школе (так как именно в школе большинство людей фор­мирует прежде всего свою культуру речи и получает стилистиче­ские оценки) оградила бы нас от «канцелярита».

«...Канцелярский жаргон,—писал с горечью К.И.Чуковский,—просочился даже в интимную речь... На таком жаргоне пишутся даже интимные письма. И что печальнее в тысячу раз, он усиленно прививается детям чуть не с мла­денческих лет.

В газете «Известия»... приводилось письмо, которое одна восьмилетняя школьница написала родному отцу:

«Дорогой папа! Поздравляю тебя с днем рождения, желаю новых дости­жений в труде, успехов в работе и личной жизни. Твоя дочь Оля».

Отец был огорчен и раздосадован: «Как будто телеграмму от месткома получил, честное слово»... Письмо действительно бюрократическое, черствое, глубоко равнодушное, без единой живой интонации».

Нормы публицистического стиля, как уже отмечалось, весьма широки, однако включение элементов канцелярского стиля в язык газеты грозит приглушить присущий ей экспрессивный на­строй. Т. Г. Винокур приводит строки из письма одного препода­вателя русского языка: «Если статья собственного корреспонден­та из Тбилиси в газете «Советский спорт» начинается фразой:

«Состоянию массово-физкультурной спортивной работы было по­священо собрание физкультурного актива», то вторую фразу этой статьи читать уже никто не будет, а читатель, быть может, совсем потеряет интерес к газете».

Недопустимы канцеляризмы и в произведениях поэтического характера.

«Помню, как смеялся А. М. Горький,— вспоминает К. И. Чуковский,— ког­да бывший сенатор, почтенный старик, уверявший его, что умеет переводить с «десяти языков», принес в издательство «Всемирная литература» такой пе­ревод романтической сказки: «За неимением красной розы, жизнь моя будет разбита».

Горький указал ему, что канцелярский оборот «за неимением» неуместен в романтической сказке. Старик согласился и написал по-другому: «Ввиду от­сутствия красной розы жизнь моя будет разбита», чем доказал полную свою непригодность для перевода романтических сказок.

Этим стилем перевел он весь текст:

«Мне нужна красная роза, и я добуду себе таковую».

«А что касается моего сердца, то оно отдано принцу».

«За неимением», «ввиду отсутствия», «что касается»—все это было необ­ходимо в тех казенных бумагах, которые всю жизнь подписывал почтенный се­натор, но в сказке Оскара Уайльда это кажется бездарною чушью».

Таким образом, каждый функциональный стиль имеет свои стилевые, или стилистические, нормы, которые варьируются в зависимости от разновидности стиля, а также устной или пись­менной формы его проявления. Стилистические нормы представ­ляют собой функционально-речевые ответвления литературно-языковой нормы, поэтому рассмотрение литературной нормы вне функционально-стилевого аспекта будет неполным и односторон­ним. Нельзя не согласиться с М. Н. Кожиной, что само «понятие функциональной нормы (хотя бы практическое) важно воспиты­вать уже в школе».

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.