Становление независимой Финляндии и ее отношения с Советской Россией

На отношение российского общества и армии к финнам еще до революции существенное влияние оказывало привилегированное положение Финляндии в Российской Империи. В начале XX века к нему добавилось полное освобождение в 1905 г. финляндских подданных от воинской повинности, что породило глухую неприязнь значительной части населения Империи, ведущей тяжелую войну с Японией, особенно со стороны тех, кто сам служил в армии, и их родственников. Эта неприязнь еще более усилилась в 1914 г.: «В обстановке начавшейся мировой войны необычная привилегия порождала в русском обществе постоянные упреки в адрес финляндцев в том, что они, не участвуя в военных действиях, намерены уцелеть за чужой счет».[346]

Существенным фактором взаимоотношений являлись усилившиеся в начале века националистические и сепаратистские настроения в Финляндии, особенно характерные для финской элиты и образованной части молодежи. Наиболее явно они проявились в тяжелую для России пору — в условиях столкновения с Центральными державами. «Начавшуюся в августе 1914 г. Первую мировую войну и вступление в нее Германии приветствовала наиболее радикальная часть финнов. Это дало второе дыхание активизму — движению в пользу решительных действий против России с позиций крайнего национализма. Надеясь получить независимость, активисты желали поражения России в Первой мировой войне и активно способствовали победе Германии».[347]Финский фактор, естественно, постарались использовать в своих интересах военные противники России. Так, 6 августа 1914 г., спустя несколько дней после начала Первой мировой войны, немецкий посол в Стокгольме Франц фон Райхенау получил указание от рейхсканцлера «вступить в контакт с влиятельными политическими деятелями Финляндии с целью привлечения их на сторону Германии. В случае успешного исхода войны финнам было обещано создание автономной буферной республики Финляндии».[348]

В ходе войны сепаратистские и антирусские тенденции в Финляндии усиливались. Например, в конце 1916 г. старший военный цензор Гельсингфорса штабс-капитан Казанцев докладывал, что настроение жителей края «тревожное, выжидательное», что общество «живет слухами, причем неблагоприятные для нас принимают в большинстве случаев с особым злорадством и удовольствием».[349]

Вопрос о том, можно ли доверять финнам в условиях начавшейся мировой войны, постоянно стоял перед русским правительством, хорошо осведомленном о германофильских и сепаратистских настроениях в Великом княжестве Финляндском, а также о том, как активно подданные этой окраинной части империи сотрудничают с разведкой противника. Тайные организации финских сепаратистов с первых дней войны выполняли задания немецкой разведки, собирая и передавая сведения о дислокации русских войск на территории Финляндии, Балтийском флоте, готовили и осуществляли диверсии на военных и стратегически важных объектах России. «По мнению германских официальных лиц, результаты работы финнов были великолепны, из всей информации, что получала Германия за период войны от своих союзников, их информация была самой лучшей».[350]

Но сотрудничество финнов с немцами не ограничивалось шпионажем. Так, в середине января 1917 г. член Государственного Совета И.А.Щебеко докладывал на заседании Особого совещания для обсуждения и объединения мероприятий по обороне государства о том, что при организации на территории России взрывов мостов, пристаней, складских помещений и т. п. диверсионных актов, выполнение такого рода задач «возлагается немцами преимущественно на финских граждан из числа хорошо знающих русский язык» и прошедших подготовку в Германии.[351]

Более того, финские легионеры принимали участие в боевых действиях против русских войск на стороне Германии. Еще с февраля 1915 г. в Германии действовали особые курсы военной, разведывательной и диверсионной подготовки для финских добровольцев (так называемые «курсы следопытов»), выпускники которых — егеря — впоследствии стали офицерами и генералами, составив костяк финской армии, полиции, спецслужб и шюцкора.[352]16 июня 1915 г. руководство Германии приняло решение о формировании на базе этих курсов особого «финского легиона». 28 августа 1915 г. кайзер Вильгельм II подписал указ о реформировании 27-го Королевского егерского батальона (будущего ядра Вооруженных сил Финляндии) и увеличения его численности до 2 тыс. человек. После укомплектования финскими добровольцами и соответствующей подготовки 31 мая 1917 г. 27-й егерский батальон был направлен на Восточный фронт.[353]

Позднее уже фашистская Германия будет искать и неизменно находить поддержку именно в выпускниках курсов разведчиков и 27-го егерского батальона, многие из которых займут видное место среди политической и военной элиты молодого финского государства, определяя основные направления и приоритеты его внешней политики.

После получения Финляндией независимости в декабре 1917 г. в результате революционных событий в России, некоторое время финны были заняты внутриполитическими делами — гражданской войной на территории самой Финляндии. При этом, расправляясь с местной Красной Гвардией при активной поддержке германских войск, финские белые одновременно учинили расправу и над русскими, оказавшимися в пределах бывшего Великого княжества.

Уже в январе 1918 г. нападениям подверглись части русской армии, дислоцированные в Финляндии. После заключения 3 марта 1918 г. Брестского мира с Германией, согласно статье VI договора, все русские войска должны были быть выведены из Финляндии и с Аландских островов, а русские военные корабли и суда покинуть порты Финляндии. Командование Балтийского флота в сопровождении ледоколов стало уводить корабли из Гельсинфорса в Кронштадт, однако этому всячески препятствовали белофинны, желавшие их захватить.

После взятия Гельсингфорса германскими войсками и отрядами финской Белой гвардии, начался террор. «14-го апреля по городу были расклеены объявления о предполагавшемся срочном выселении русско-подданных из Гельсингфорса. Затем начался захват Белой гвардией русских судов под коммерческим флагом, что было опротестовано русским командованием. Захватывались главным образом буксиры и тральщики, причем это выполнялось самым бесцеремонным образом: команды выгонялись, имея 5 минут времени для сбора своих вещей, и отбиралась вся провизия. В городе и на кораблях германскими и финляндскими войсками производились аресты русских офицеров и матросов по самым нелепым предлогам. Местные газеты проявляли по отношению к России исключительную злобность и выливали ушаты грязи на все то, что так или иначе было связано с русским именем… На госпитальные суда финляндское правительство наложило эмбарго и совершенно не считалось ни с флагом Красного Креста, ни с датским флагом, поднятым после принятия флотилии под покровительство Дании… Все матросы и солдаты, застигнутые в рядах красногвардейцев с оружием в руках, — неукоснительно подвергались расстрелу. В одном Таммерфорсе число расстрелянных достигло 350 человек. Здесь было расстреляно, по сведениям из газет, и несколько русских офицеров. В Выборге, после его взятия белогвардейцами, кроме непосредственных участников борьбы, погибло несколько десятков русских офицеров, а также воспитанников русских учебных заведений, вовсе не принимавших участия в обороне Выборга красногвардейцами. Русские граждане принуждались к скорейшему оставлению Финляндии не только открытыми репрессиями властей, но и бойкотом, публичными оскорблениями, газетной травлей и условиями жизни, близкими к полному бесправию. В виду спешности, они при этом теряли все свое имущество, которое за бесценок распродавалось».[354]

В результате развернувшегося белого террора в Финляндии в числе прочих оказались расстреляны несколько сотен русских офицеров, причем, как правило, скрывавшихся от красногвардейцев и вышедших встречать белых финнов как своих освободителей, а также гражданские лица русского происхождения.[355]Имущество русских купцов и предпринимателей было конфисковано, все частные суда захвачены финнами. Всего в апреле 1918 г. белофиннами было захвачено русского государственного имущества на 17,5 миллиарда золотых рублей (в ценах 1913 г.).[356]

К началу мая 1918 г. в руках белофиннов оказалась вся территория бывшего Великого княжества Финляндского. Однако этого руководству едва народившегося государства было мало: оно вынашивало планы по созданию Великой Финляндии. Еще 23 февраля 1918 г., то есть в разгар гражданской войны в стране, К.-Г.Маннергейм поклялся не убирать «свой меч в ножны, пока законная власть не воцарится в стране, пока последний ленинский солдат и хулиган не будут выдворены как из Финляндии, так и из Восточной Карелии».[357]Но финское правительство рассматривало как свою наиважнейшую задачу присоединение не только Восточной Карелии, но и части Мурманской железной дороги и всего Кольского полуострова, о чем 7 марта 1918 г. вполне откровенно заявил глава финского правительства П.Э.Свинхувуд, сообщив, что Финляндия готова пойти на мир с Советской Россией на этих «умеренных условиях». Маннергеймом был утвержден план захвата русской территории по линии Петсамо — Кольский полуостров — Белое море — Онежское озеро — река Свирь — Ладожское озеро. Еще один план предусматривал ликвидацию Петрограда как столицы России и превращение его вместе с пригородами в «вольный город-республику» наподобие Данцига.[358]15 мая ставка Маннергейма опубликовала «решение правительства Финляндии объявить войну Советской России»,[359]но еще до официального объявления войны финнами была атакована Печенга и планировалось нападение на Кандалакшу, не состоявшееся из-за вмешательства англичан.

Финские территориальные аппетиты неприятно удивили даже Германию, которая поспешила сдержать свою чересчур ретивую союзницу и в ультимативной форме запретила ей поход на Петроград. 31 мая 1918 г. Маннергейм был отправлен в отставку. Но и после этого Финляндия продолжала гнуть свою линию и в октябре 1918 г. оккупировала Ребольскую область в Карелии.

После поражения Германии власти Финляндия мгновенно поменяли свои политические симпатии в пользу Антанты и уже с согласия и при поддержке англичан предприняли новое нападение на Советскую Россию. В феврале 1919 г. на мирной конференции в Версале Финляндия требовала присоединить к ней всю Карелию и Кольский полуостров. При этом боевые действия на территории Карелии продолжались. В конце апреля 1919 г. белофинские войска в нескольких местах пересекли границу, захватили ряд крупных населенных пунктов и двинулись к Петрозаводску, но были остановлены отрядами Красной армии. В результате кровопролитных боев к 8 июля 1919 г. финны были отброшены за линию границы на всем Олонецком участке Карельского фронта. В этот же период Маннергейм вновь планировал поход на Петроград через Карельский перешеек, однако теперь его авантюрным планам воспротивились уже англичане и собственное финское правительство.

В декабре 1919 г. английский флот ушел из Финского залива, а Красная Армия зимой-весной 1920 г. преступила к освобождению северных районов от захватчиков. 7 марта был освобожден Мурманск, 18 мая взято село Ухта — «столица» очередного марионеточного «Карельского правительства». 14–21 июля последние отряды белофиннов были выбиты с территории Карелии, за исключением двух северных волостей — Ребольской и Поросозерской. 14 октября 1920 г. между Советской Россией и Финляндией был подписан Тартусский (Юрьевский) мирный договор, согласно которому к Финляндии на севере, в Заполярье, отходила вся Печенгская область (Петсамо), часть полуостровов Средний и Рыбачий и ряд островов в Баренцевом море. На Карельском перешейке граница устанавливалась по реке Сестре и далее по старой административной границе Великого княжества Финляндского. Оккупированные финнами Ребольская и Поросозерская волости возвращались Карельской Трудовой Коммуне (позднее Карельской Автономной области). Новая морская граница отрезала Россию от выхода в международные воды Финского залива.

Однако территориальные уступки со стороны ослабленной Советской России отнюдь не умерили аппетиты наиболее радикальных финских политиков, среди которых находились и такие, в чьих фантастических мечтах будущая Великая Финляндия простиралась на восток до Енисея. Новая граница, установленная по Тартусскому (Юрьевскому) миру, показалась им «стратегически невыгодной»,[360]и менее чем через год началось новое финское вторжение на территорию РСФСР. Сначала, в конце сентября 1921 г. при активном содействии финской агентуры в Тунгудской волости Карелии был создан подпольный «Временный Карельский комитет», который приступил к формированию из недовольных советской властью элементов «лесных отрядов». Это послужило сигналом к новой интервенции. Она началась в ноябре 1921 г., и к концу декабря численность финских вооруженных отрядов, перешедших границу РСФСР, достигла 6 тыс. человек. А поскольку все регулярные части Красной Армии, согласно Юрьевскому договору, были выведены из приграничных областей Карелии, захватчики отбросили малочисленные погранзаставы и быстро продвинулись вглубь советской территории на 50–60 км, угрожая Мурманской железной дороге.

Советская администрация вынуждена была ввести в Карелии и Мурманском крае военное положение, сосредоточить для отпора противнику значительные вооруженные силы (около 15 тыс. красноармейцев, в том числе 8,5 тысяч активных штыков, 166 пулеметов, 22 орудия, 17 аэропланов и три бронепоезда), создать из переброшенных частей Карельский фронт. Наступая от Мурманска и Петрозаводска, части фронта уже к 17 февраля 1922 г. выбили захватчиков со всей занятой ими территории, а лыжный батальон, сформированный из эмигрировавших в РСФСР после гражданской войны в Финляндии «красных финнов», совершил по тылам белофиннов рейд протяженностью свыше 1100 км.

Потерпевшие неудачу интервенты попытались подключить к обсуждению вопроса о Восточной Карелии международно-правовые институты: в 1923 г. финское правительство обратилось с жалобой (!) на Россию в Международный суд в Гааге и в Лигу Наций, однако эти попытки не увенчались успехом. Но и ущерб Советской России от финской интервенции, составивший 5,61 млн золотых рублей, так и не был возмещен.

Таким образом, сразу после получения независимости Финляндия «неоднократно в период 1918–1922 гг. предпринимала попытки политическим и военным путем отторгнуть у Советской России часть территорий на Северо-Западе страны. Она практически вела необъявленную войну против Советской России под предлогом оказания помощи соплеменникам. За этот период финской стороной было совершено 6 вооруженных походов в пограничные с Финляндией территории России (в Беломорскую Карелию, Олонец, Реболы и Посозеро, Печенгу, в Ингерманландию). Кроме того, в период с 11 августа 1921 по 20 февраля 1922 гг. она оказывала помощь беломорским партизанам в борьбе с советской властью на территории Беломорской Карелии».[361]

Но и в дальнейшем политика Финляндии оставалась враждебной по отношению к СССР. Аннексионистские настроения среди финских политиков и в обществе сохранялись все 1920-е — 1930-е гг., не раз реализуясь в политических провокациях, враждебных СССР сговорах и планах, в том числе военного характера.

В своем письме от 21 марта 1923 г. советский полпред в Финляндии А.С.Черных так оценивал обстановку в этой стране: «Русофобство финской буржуазии может сравниться разве только с их не менее ярким антисемитизмом. В текущей нашей работе мы ежедневно чувствуем эту глухую стену националистической, зоологической ненависти. Классовая ненависть финской буржуазии к Республике Советов, сочетаясь с неистовым русофобством, определяет непрерывные и, с первого взгляда, непонятные колебания финской политики. Объективно между нами и Финляндией нет серьезных поводов для конфликтов, наоборот, все как будто способствует деловому сближению, а практически наша терпеливая, уступчивая, благожелательная политическая линия не встречает здесь отклика. Здесь сама идея , мысль о возможности лояльных, спокойных отношений с Россией вызывает сильнейшую оппозицию».[362]

На протяжении 1920-х — 1930-х гг. Финляндия активно искала сближения (включая военные союзы) со странами Прибалтики, Польшей, Швецией, Англией, Германией, договариваясь с ними о возможных совместных действиях против Советской России. Так, в 1922 г. в Варшаве министрами иностранных дел Польши, Латвии, Эстонии и Финляндии было подписано политическое соглашение, по существу оформившее Балтийский союз, направленный на совместное противостояние СССР.[363]В своих отношениях со Швецией, Англией и Германией Финляндия готовилась предоставить свою территорию в качестве плацдарма для нападения на СССР. В то же время переговоры 1926 г. о заключении — по инициативе СССР — советско-финского договора о ненападении оказались безрезультатны.

На рубеже 1920-х — 1930-х гг. обстановка на советско-финляндской границе вновь обострилась, что явилось отголоском активизировавшегося движения за создание «Великой Финляндии», выхода на политическую арену влиятельных, агрессивно настроенных сил, «проявляющих заинтересованность в расширении территории страны за счет Советского Союза».[364]В Финляндии с новой силой развернулась антисоветская пропаганда. Напряженность в отношениях нарастала. В 1930 г. оперативный отдел финского Генерального штаба подготовил записку о взаимодействии вооруженных сил Финляндии и Эстонии в грядущей войне против СССР. Помимо прочих мер, этим планом предусматривалось минирование советских территориальных вод, а главное — организация «мощного наступления из Финляндии на Ленинград и базу Балтийского флота».[365]Просочилась информация о финско-польских переговорах о военном сотрудничестве. И хотя 21 января 1932 г. по инициативе СССР был наконец подписан советско-финский договор о ненападении,[366]ситуация оставалась тревожной.

В 1933 г. в связи с приходом к власти в Германии Гитлера правые круги Финляндии стали всерьез рассчитывать на то, что «сильная в военном отношении Германия сможет упрочить позиции Финляндии и поддержать ее притязания на Восточную Карелию», а известный своими прогерманскими симпатиями президент П.Э.Свинхувуд высказался следующим образом: «Любой враг России должен быть всегда другом Германии. По своему существу финский народ является другом Германии».[367]С этого момента стали активно развиваться германо-финляндские контакты, в том числе в сфере военного сотрудничества, закупки вооружений, обмена разведывательной информацией и т. п. Финские газеты, пропагандировавшие «дружбу» с Германией, напоминали читателям о том, что высадившиеся в 1918 г. на территории Финляндии немецкие войска «помогли ей обрести независимость». В 1934–1935 гг. маршал Маннергейм совершил несколько неофициальных визитов в Германию, в результате которых, по данным советской разведки и дипломатических кругов ряда зарубежных стран, было достигнуто соглашение об использовании Финляндии «в качестве базы для развертывания германского флота и воздушных сил против СССР»,[368]разумеется, в обмен на обещание получить Советскую Карелию. В результате у руководства Наркомата Иностранных дел сложилось вполне обоснованное мнение, что «после Японии, Германии и Польши Финляндия является … по своим замыслам наиболее агрессивной страной».[369]

У советского руководства были вполне реальные основания опасаться финской угрозы в преддверии разгоравшейся Второй мировой войны, особенно учитывая, что один из важнейших центров страны — Ленинград находился менее чем в 40 км от границы с опасным, агрессивным соседом.

О враждебных намерениях финской стороны в конце 1930-х гг. свидетельствовал целый ряд фактов. Так, летом 1939 г. в Финляндии с «инспекционной поездкой» в приграничные с СССР районы побывал начальник Генерального штаба германской армии Ф.Гальдер, а также группа офицеров немецкой разведки во главе с адмиралом Ф.В.Канарисом.[370]В августе 1939 г. на Карельском перешейке состоялись крупные военные маневры финской армии «по отражению советского наступления на «линию Маннергейма», причем на них были приглашены все акредитованные в Финляндии военные атташе, кроме советского.[371]Сталин, по воспоминаниям К.А.Мерецкова, расценил это как готовность Финляндии к участию в войне против СССР в составе антисоветской коалиции: «Германия готова ринуться на своих соседей в любую сторону, в том числе на Польшу и СССР. Финляндия легко может стать плацдармом антисоветских действий для каждой из двух главных буржуазно-империалистических группировок — немецкой и англо-франко-американской. Не исключено, что они вообще начнут сговариваться о совместном выступлении против СССР. А Финляндия может оказаться здесь разменной монетой в чужой игре, превратившись в науськиваемого на нас застрельщика большой войны».[372]Таким образом, целый ряд фактов побудил советское руководство рассматривать Финляндию как весьма вероятного противника в надвигающейся войне. Причем тенденция ухудшения советско-финских отношений усиливалась на протяжении всей первой половины 1939 г.

Только учитывая все эти обстоятельства, можно понять и объективно оценить два военных конфликта СССР и Финляндии в 1939–1940 и 1941–1944 гг.

Поиск по сайту: