Разительные подобия и соответствия сокрыты в той совокупности творенийприроды, которая есть мироздание, и это ясно показывает, что оно не случайнои никоим образом не подвластно многим хозяевам. Болезни и различныесостояния, которым подвержено наше тело, наблюдаются также у государств и ихобщественного устройства: монархии и республики рождаются, переживают порурасцвета и увядают от старости совсем так же, как мы. Мы склонны кчрезмерному изобилию соков, которое бесполезно и скорее вредит. Это можетбыть либо излишек благодетельных соков (но и они пугают врачей,утверждающих, что поскольку в нас нет ничего устойчивого, нам подобаетумерять и ограничивать наше здоровье, если оно слишком уж выпирает из нас,ибо существует опасность, как бы наша природа, не умея прочно удерживатьсяна одном месте и лишенная возможности в таких случаях подняться ради своегоулучшения на ступень выше, не подалась беспорядочно и внезапно назад, и радипредупреждения этого зла они предписывают людям атлетического сложенияслабительные и кровопускания с целью избавить их от этого избытка здоровья[1]), либо изобилие соков дурных, которое и является обычной причинойболезней. Такое же полнокровие наблюдается часто и у больных государств,причем и тут имеют обыкновение пользоваться послабляющими разного рода. То,дабы разгрузить страну, отправляют за ее рубежи большое число семейств,которые уходят отсюда в поисках мест, где они могли бы обосноваться за счеткого-либо другого: этот способ был использован древними франками, вышедшимииз самого сердца Германии, чтобы захватить Галлию и изгнать исконных ееобитателей. Так же слагались и бесчисленные людские потоки, хлынувшие вИталию под предводительством Бренна [2], и еще некоторые другие. Точно также и готы и вандалы, равно как и народы, владеющие в настоящее времяГрецией, покинули некогда свою родину, чтобы осесть где-нибудь в другомместе, которое было бы попросторнее. И едва ли найдется на целом светедва-три угла, не испытавших на себе воздействия подобных переселений. Применяя эти же средства, римляне учреждали свои колонии, ибо, понимая,что их город разрастается сверх всякой меры, они разгружали его от наименеенужных людей, отправляя их заселять и обрабатывать покоренные ими земли;иногда они даже сознательно затевали войны со своими врагами и притом нетолько ради того, чтобы не давать закисать своим людям или из опасения, какбы праздность, мать всех пороков, не доставила им неприятностей еще худшегосвойства [3], - Et patimur longae pacis mala; saevior armis Luxuria incumbit, - {Мы терпим зло от длительного мира: изнеженность действует на нас хужевойны [4] (лат. ).} но и для того, чтобы устроить кровопускание своему государству иохладить слишком уж ярый пыл своей молодежи, обрезав и проредив побеги этогонепомерно буйно разрастающегося ствола; некогда в тех же целях онииспользовали и войну с Карфагеном. При переговорах в Бретиньи Эдуард III [5], король английский, непожелал уступить нашему королю - хотя на этот раз они заключали общий мир -захваченные им земли герцогства Бретонского, руководствуясь при этом темисоображениями, что ему хотелось иметь, где бы разместить своих воинов, дабыта тьма англичан, услугами которых он пользовался в своих заморских делах,не хлынула, чего доброго, снова в Англию. Такова же была одна из причин,побудивших нашего короля Филиппа отпустить своего сына Жана на войну заморем; он считал желательным и полезным, чтобы тот взял с собой сильных ипылких юношей, служивших в его конном отряде [6]. И в наши дни находится немало таких, кто рассуждает подобным же образоми жаждет обратить охватившее нас чересчур пылкое возбуждение в войну скем-либо из наших соседей, опасаясь, как бы вредоносные соки, овладевшие внастоящее время всем нашим телом, не поддержали нашей горячки, сохраняя ее впрежней силе, и не привели в конце концов к нашей полной гибели [7]. Ивпрямь война внешняя - меньшее зло, чем война внутренняя, но я не думаю,чтобы бог благоприятствовал столь несправедливому делу - оскорблять изадирать войной другого ради нашей собственной выгоды: Nil mihi tam valde placeat, Rhamnusia virgo, Quod temere invitissusciplatur heris. {О Немезида, сделай так, чтобы я ничем не соблазнился до такой степени,чтобы желать отнять эту вещь у ее владельца [8] (лат. ).} И все же слабость нашего естества нередко толкает нас к необходимостипользоваться дурными средствами для достижения благой цели. Так, например,Ликург, этот добродетельнейший и совершеннейший законодатель из всех, какиекогда-либо жили на свете, придумал крайне безнравственный способ приучатьсвой народ к трезвости: он насильственно заставлял илотов, которые былирабами спартанцев, напиваться до полного отупения; и делал он это ради того,чтобы при виде этих погибших, погрязших в вине существ, спартанцев охватывалужас перед крайними проявлениями этого столь омерзительного порока [9]. Ещеболее жестоко - ибо если уж приходится поступать неправедно, то гораздоизвинительнее делать это для нашей души, нежели для спасения нашего тела, -поступали в древности те, кто дозволял врачам кромсать заживо приговоренныхк казни преступников, независимо от того, к какому роду смерти их присудили,с тем, чтобы эти врачи, наблюдая в естественном состоянии наши внутренности,совершенствовались в своем искусстве. То же самое нужно сказать и оримлянах, воспитывавших в народе мужество, а также презрение к опасностям ик самой смерти посредством потрясающих зрелищ бьющихся не на живот, а насмерть гладиаторов и фехтовальщиков, которые резали и убивали друг друга унего на глазах, Quid vesani aliud sibi vult ars impia ludi, Quid mortes iuvemun, quid sanguine pasta voluptas? {Иначе каков смысл этого нечестивого искусства жестоких игр, этихсмертей юношей, этого наслаждения, доставляемого кровью [10]? (лат. ).} И этот обычай держался вплоть до императора Феодосия [11]. Arripe dilatam tua, dux, in tempora famam, Quodque patris superest, successor laudis habeto, Nullus in urbe cadat, cuius sit poena voluptas. Iam solis contenta feris, infamus arena Nulla cruentatis homicidia ludat in armis. {Прими, государь, славу, выпавшую твоему царствованию, и станьнаследником славы, доставшейся тебе от отца. Пусть не погибнет более никто вРиме, чьи муки были бы наслаждением для толпы. Довольствуясь кровьюживотных, пусть бесславная эта арена не увидит больше кровавыхчеловекоубийственных игр [12] (лат. ).} Это и впрямь был пример поразительной силы воздействия и чрезвычайнополезный для воспитания в народе упомянутых качеств, ибо чуть ли неежедневно у него на глазах сотня, две сотни, даже тысячи пар, выходивших соружием в руках друг против друга, давали рубить себя на куски с такимнепоколебимым мужеством, что никто никогда не слышал от них ни одногомалодушного слова и ни одной жалобы, не видел ни одного, кто обратился бывспять или даже позволил себе какое-нибудь трусливое движение в сторону,чтобы избежать удара противника; больше того, со многими из них случалосьдаже такое, что, прежде чем рухнуть наземь и тут же на месте испустить дух,они посылали спросить у народа, доволен ли он их поведением. Им подобало нетолько стойко сражаться и так же принимать смерть, но и делать, сверх того,и то и другое весело и легко; им свистали и их поносили, если видели, что имне хочется умирать; даже девушки - и те побуждали их к этому: consurgit ad ictus; Et, quotes victor ferrum iugulo inserit, illa Delicias ait esse suas, pectusque iacentis Virgo modesta iubet converso pollice rumpi. {Скромная дева приподнимается со своего места при каждом ударе; всякийраз, как побудный клинок вонзается в чью-либо шею, она приходит в восторг и,опустив вниз большой палец, отдает таким способом приказ о смертиповерженного побежденного [13] (лат. ).} Первоначально римляне пользовались для этих поучительных зрелищ толькопреступниками, но впоследствии стали выпускать на арену и ни в чем неповинных рабов, и свободных граждан, продававших себя для этого, исенаторов, и римских всадников, и, больше того, даже женщин: Nunc caput in mortem vendunt, et funus arenae Atque hostem sibi quisque parat, cum bella quiescant. {Они продают себя, чтобы идти на смерть и быть убитыми на арене. И,хотя царит мир, каждый выбирает себе врага [14] (лат. ).} Hos inter fremitus novosque lusus, Stat sexus rudis insciusque ferri, Et pugnas capit improbus viriles. {Среди этих кликов и небывалых забав слабый и неприспособленный коружию пол позорит себя, давая сражения, созданные для мужчин [15] (лат. ).} Все это я счел бы крайне странным и непонятным, если бы мы не привыклипостоянно видеть в качестве участников наших войн многие тысячи чужеземцев,отдающих за деньги и свою кровь, и самую жизнь в распрях, до которых им нетни малейшего дела. Глава XXIV
О ВЕЛИЧИИ РИМЛЯН
Этому поистине неисчерпаемому предмету я намерен уделить всегонесколько слов; моя цель - показать недомыслие тех, кто пытается сравниватьс величием римлян жалкое величие нашего времени. В седьмой книге "Дружескихписем" Цицерона (пусть филологи, если того пожелают, лишат их названия"Дружеских", ибо оно и в самом деле не очень-то подходит, и те, кто вместо"Дружеские" именует их письмами ad familiares {К близким [1] (лат. ).},могут извлечь кое-какие доводы в свою пользу из того, что в своем"Жизнеописании Цезаря" сообщает Светоний [2], а именно, что и у Цезаря былцелый том писем, написанных им ad familiares) - так вот в этой седьмой книгеесть одно письмо Цицерона к Цезарю, находившемуся в то время в Галлии. Вэтом письме Цицерон воспроизводит слова, содержавшиеся в конце письма,полученного им перед тем от Цезаря. Вот они: "Что касается Марка Фурия, окотором ты отзываешься с такой похвалой, то я сделаю его, если такова твояволя, царем Галлии. И вообще, если ты хочешь выдвинуть кого-нибудь из своихдрузей, присылай этого человека ко мне" [3]. Для простого римскогогражданина, каким был тогда Цезарь, было уже не внове располагать по своемуусмотрению целыми царствами, ибо к тому времени он успел отнять у Дейотара[4] его престол, чтобы отдать его некоему знатному пергамцу по имениМитридат. И те, кто описывает нам жизнь Цезаря, перечисляют еще несколькопроданных им государств; да и Светоний рассказывает [5], что Цезарь вытянулс одного раза из царя Птолемея три миллиона шестьсот тысяч экю, то естьпочти столько же, за сколько тот мог бы продать свое царство: Tot Galatae, tot Pontus eat, tot Lydia nummis. {За такую-то сумму - Галатию, за такую-то - Понт, за такую-то - Лидию[6](лат. ).} Марк Антоний говаривал, что величие римского народа проявляется нестолько в том, что он взял, сколько в том, что он роздал7; и все же занесколько веков до Антония этот народ отнял нечто настолько значительное,что во всей истории Рима я не знаю никакого другого события, котороесообщало бы его имени большую славу и большее уважение. Антиох8 владел в тевремена всем Египтом и готовился предпринять захват Кипра и прочих зависимыхот него областей. В самый разгар одерживаемых этим царем побед к нему прибылс поручением от сената Гай Попилий; он начал с того, что отказался коснутьсяцарской руки, пока царь не прочтет врученного им послания. Антиох, прочитавэто послание, заявил Попилию, что ему потребуется время на размышление.Тогда Попилий очертил находившимся у него прутиком место, на котором стоялАнтиох, и сказал, обращаясь к нему: "Сообщи, не выходя из этого круга,ответ, который я мог бы доставить сенату". Антиох, пораженный решительностьюстоль безоговорочно предъявленного ему повеления, подумав немного, ответил:"Я выполню все, что приказывает сенат". После этого Попилий обратился к нему с приветствием, какое отнынеподобало ему, как "другу римского народа". Отказаться от столь беспредельнойвласти, и притом тогда, когда судьба так благоприятствовала ему, - и все этопод впечатлением каких-то трех строк послания! И он был, разумеется, прав,приказав, как он сделал, сообщить через своих послов сенату римскойреспублики, что он принял его приказания с таким же благоговением, как еслибы они исходили от бессмертных богов. Все царства, завоеванные Августом по праву войны, он возвратил тем, ктовладел ими прежде, или раздарил чужеземцам. И по этому поводу Тацит,рассказывая о Когидуне, короле бриттов, одной замечательно удачной черточкойдает нам почувствовать всю бесконечность могущества римлян. Римляне, говоритон, имели обыкновение еще с древнейших времен оставлять во владениипобежденных царей, под их властью, принадлежавшие им ранее царства, "дабырасполагать даже царями в качестве орудий порабощения" - ut haberentinstrumenta servitutis et reges [9]. Весьма вероятно, что Сулейман [10],который, как мы видели, весьма милостиво отнесся к венгерскому королевству инекоторым другим государствам, руководствовался при этом скорее указаннымивыше соображениями, а не тем, какое имел обыкновение приводить в объяснениесвоих действий, а именно - что "он пресыщен и обременен таким множествоммонархий и владений". Глава XXV
