Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.ru 13 страница

На следующий день, когда Элена ушла на работу, Антонио Кларо позвонил Марии да Пас, он не особенно нервничал, ведь его надежным щитом будет его безмолвие. На звонок ответили тихим, слабым голосом человека, выздоравливающего после тяжелой болезни, судя по всему, говорила женщина довольно солидного возраста, но еще не старая, или не пожилая, если вы предпочитаете такой эвфемизм. Она была немногословна, сказала: я слушаю, кто говорит, ответьте, пожалуйста, какое нахальство, даже у себя дома не находишь покоя, после чего повесила трубку, но Даниел Санта-Клара, хоть его орбита и не принадлежит солнечной системе актеров первой величины, обладает замечательно тонким слухом, на этот раз ему удалось уловить наличие определенной родственной связи, видимо, пожилая сеньора приходится Марии да Пас если не матерью, то бабушкой, а если не бабушкой, то тетей, мы полностью исключаем, как не соответствующий современным реалиям тот затертый литературный штамп, каким является старая-служанка-которая-не-вышла-замуж-из-за-любви-к-своим-хозяевам. Очевидно, тем же методом можно было бы также определить, есть ли в доме еще и мужчины, отец, дедушка, какой-нибудь дядя, но Антонио Кларо это не особенно интересует, ведь всегда и во всем, в здравии и в болезни, в жизни и в смерти, он появится перед Марией да Пас не как Даниел Санта-Клара, но как Тертулиано Максимо Афонсо, который, будь он другом или любовником, если и не принят там как свой человек, то, во всяком случае, пользуется, с общего молчаливого согласия, преимуществами какого-то определенного статуса. Если бы мы спросили Антонио Кларо, что бы его больше устроило в свете поставленной им перед собой цели, какого рода отношения между Тертулиано Максимо Афонсо и Марией да Пас, просто дружба или любовная связь, то он ответил бы, что если они всего лишь друзья, то это ему и вполовину не так интересно, как если бы они оказались любовниками. Как видим, план действий, намеченный Антонио Кларо, не только значительно продвинулся в смысле определения целей, но и получил недостававшую ему мотивацию, которая, если мы правильно его поняли, основывается на весьма неблаговидном намерении личной мести, для чего сложившаяся ситуация не давала никакого повода. Конечно, Тертулиано Максимо Афонсо бросил Даниелу Санта-Кларе дерзкий вызов, прислав ему без всяких объяснений, что само по себе очень плохо, накладную бороду, но при минимальном вмешательстве здравого смысла тем бы дело и кончилось, Антонио Кларо мог бы пожать плечами и сказать жене: наш приятель рехнулся, если он воображает, что я поймаюсь на его провокацию, но он ошибается, выкинь эту гадость в мусорный ящик, а если он не прекратит подобные глупости, то я обращусь в полицию, тогда с дурацкой историей будет покончено раз и навсегда, последствия меня не беспокоят. К сожалению, здравый смысл не всегда появляется, когда он необходим, и можно вспомнить немало случаев, при которых его отсутствие в нужный момент привело к величайшим драмам и ужасающим катастрофам. Доказательством того, что Вселенная была задумана далеко не так удачно, как следовало бы, является тот факт, что Создатель назвал освещающую нас звезду Солнцем. Назови он ее здравым смыслом, мы бы увидели, каким просветленным был бы сегодня человеческий дух, и не только днем, но и ночью, ибо ни для кого не составляет тайны, что свет, который мы называем лунным, исходит отнюдь не от Луны, но только от Солнца. Это дает нам повод предположить, что если с момента возникновения человеческой речи у нас появилось такое несметное множество космогоний и все они, одна за другой, были признаны несостоятельными и исчезли, то сей факт не предвещает ничего хорошего той космогонии, которая владеет нашими умами сегодня. Но вернемся к Антонио Кларо. Нам совершенно ясно, что он хочет как можно скорее познакомиться с Марией да Пас, в голове его засела зловредная идея мести, и, как все уже, разумеется, поняли, никакие силы, земные или небесные, не в состоянии остановить его. Он, конечно, не сможет, встав у дверей ее дома, спрашивать каждую входящую или выходящую женщину: вы Мария да Пас, он также не сможет, полностью отдавшись в руки судьбы, ждать счастливого случая, например такого, он раза два пройдется по ее улице, а потом скажет первой попавшейся даме: вы, кажется, и есть Мария да Пас, вы даже не представляете себе, как я рад, что наконец-то вас встретил, я актер Даниел Санта-Клара, разрешите пригласить вас на чашечку кофе, вон там, в ресторанчике на той стороне улицы, я уверен, у нас найдется что сказать друг другу, борода, ах да, борода, примите мои поздравления, вы очень проницательны, вас нелегко обмануть, но умоляю вас, не пугайтесь, когда мы окажемся в укромном месте, где я смогу ее снять, не привлекая любопытных взглядов, то увидите, что перед вами появится человек, которого вы хорошо знаете, думаю, у вас с ним даже близкие отношения, с чем я бы его от всего сердца поздравил, будь он сейчас здесь, наш Тертулиано Максимо Афонсо. Бедная дама ужасно бы растерялась, увидав столь поразительное превращение, совершенно неуместное в данной части нашего повествования, ведь необходимо всегда неукоснительно следовать основной ведущей идее, согласно которой события должны терпеливо ждать своего часа, не толкаться и не тянуть руку над плечами тех, что пришли раньше, не вопить: а вот и я, хотя отнюдь не исключено, что если бы иногда мы решились пропустить стоящих в конце вперед, то, возможно, некоторые предполагаемые несчастья оказались бы не такими ужасными или рассеялись бы, словно дым, по столь банальной причине, какой является потеря своего места в очереди. Все эти рассуждения, все эти попытки логически проанализировать ситуацию, выявив скрытые в ней причинно-следственные связи, на что в последнее время мы истратили столько времени, ни в коем случае не должны увести нас от прозаической реальности, которая, по сути дела, состоит в том, что Антонио Кларо желает знать, стоит ли на самом деле Мария да Пас его трудов, его затраченных на нее усилий. Если бы она оказалась женщиной, лишенной внешней привлекательности, как говорится, доской или, наоборот, излишне полной, что, скажем сразу, отнюдь не является помехой для настоящей любви, то Даниел Санта-Клара живо пошел бы на попятную, что нередко случалось с ним в прошлые времена, при встречах, устроенных при помощи писем, со всеми свойственными им смешными уловками и наивными опознавательными знаками, у меня в правой руке будет голубой зонтик, у меня в петлице будет белый цветок, а в конце концов не оказывалось ни цветка, ни зонтика, или кто-то напрасно ждал в условленном месте, или никто никого не ждал, и цветок летел в сточную канаву, а зонтик скрывал лицо, не пожелавшее быть увиденным. Но Даниел Санта-Клара может быть совершенно спокоен, Мария да Пас женщина молодая, красивая, элегантная, она хорошо сложена и обладает прекрасным характером, правда, это последнее качество теперь не является определяющим, поскольку весы, которые в прошлые времена решали судьбу зонтика и цветка, сегодня мало чувствительны к достоинствам подобного рода. Впрочем, Антонио Кларо предстоит решить еще один важный вопрос, если он не собирается торчать часами на тротуаре перед домом Марии да Пас, дожидаясь ее появления и рискуя вызвать вполне закономерное опасение соседей, которые не замедлят позвонить в полицию и сообщить о подозрительном бородаче, стоящем тут явно не затем, чтобы своей спиной подпирать стену здания. Следовательно, нужно призвать на помощь логику. Мария да Пас, скорее всего, служит, у нее имеется жесткий рабочий график, она уходит и возвращается в определенное время. Как Элена. Сейчас Антонио Кларо не хочет думать об Элене, он без конца повторяет себе, что это совершенно разные вещи, его приключение с Марией да Пас не должно поставить под угрозу его брак, у мужчин такое часто бывает, здесь нет ничего серьезного, просто мимолетный каприз, но мы-то знаем, что в данном случае более точным определением были бы такие слова, как месть, реванш, сведение счетов, наказание, кара, затаенная злоба, злопамятность и, самое страшное из них, ненависть. Боже мой, какое ужасное преувеличение, скажут те счастливчики, которые никогда не встречались со своей копией и никогда не получали по почте оскорбления в виде коробки с фальшивой бородой без всякой объяснительной записки, хотя бы каких-нибудь двух-трех шутливых слов, смягчающих удар. То, что задумал сейчас Антонио Кларо, показывает, каким образом, вопреки самому элементарному здравому смыслу, ум, захваченный низменными чувствами, способен заставить быть с ним заодно даже совесть, коварно побуждая ее оправдывать самые неблаговидные поступки якобы благими намерениями, в результате получается что-то вроде кроссворда, игры, в которой и выигравшим, и проигравшим является одно и то же лицо. Антонио Кларо пришла в голову совершенно невероятная мысль, он решил, что, овладев обманным путем Марией да Пас, он не только ответит на пощечину Тертулиано Максимо Афонсо еще более звонкой пощечиной, но и, каким бы абсурдным это ни показалось, отомстит за оскорбление, нанесенное достоинству Элены, его жены. Даже если бы мы очень настойчиво его попросили, Антонио Кларо не сумел бы нам вразумительно объяснить, в чем состоит это оскорбление, смыть которое можно только еще одним оскорблением, еще более страшным. Но такова появившаяся у него навязчивая идея, тут уж ничего не поделаешь. Хорошо еще, что он все-таки сумел вернуться к прерванному ходу своих мыслей и вспомнил, что Элена, являясь, как, видимо, и Мария да Пас, служащей, проводящей часть дня на работе, уходит из дому и возвращается всегда в определенное время. И вместо того чтобы ходить взад и вперед по улице в ожидании какой-нибудь более чем проблематичной случайной встречи, ему надо просто приехать туда с утра пораньше, устроиться в таком месте, где он мог бы оставаться незамеченным, дождаться появления Марии да Пас и проследовать за ней до места ее работы. Нет ничего проще, скажете вы, но какое это глубокое заблуждение. Первая трудность заключается в том, что он не знает, в какую сторону повернет Мария да Пас, выйдя из дома, вправо или влево, поэтому выбранная им позиция для наблюдения и то место, куда он поставит машину, смогут или облегчить, или, соответственно, усложнить его задачу преследователя, и потом, у нее может оказаться собственная машина, припаркованная у дверей, и у него просто не будет времени добежать до своего автомобиля и встроиться в транспортный поток, не потеряв ее из виду. Скорее всего, в первый день он потерпит полную неудачу, во второй ему кое в чем повезет, и останется лишь ждать, что небесный покровитель сыщиков, тронутый его упорством, поможет ему в третий день добиться полной и окончательной победы в сыскном искусстве. Антонио Кларо придется решить еще одну задачу, на первый взгляд весьма незначительную по сравнению с предыдущими, но требующую особого такта и особой деликатности. Дело в том, что за исключением тех дней, когда он участвует в съемках, происходящих в утренние часы или в удаленном от города месте, ради чего ему приходится рано расставаться с постельным уютом, Даниел Санта-Клара, как мы уже имели случай убедиться, предпочитает нежиться в постели еще час или два после ухода Элены на работу. А это означает, что ему придется изобрести какое-то объяснение, чтобы оправдать свой необычно ранний подъем, и не в одно только утро, а, возможно, и во второе и в третье, да еще в такое время, когда он, как мы знаем, профессионально не занят, а только ждет приглашения на съемки фильма «Суд над симпатичным вором», в котором ему предстоит играть роль помощника адвоката. Сказать Элене, что он должен пойти на встречу с представителями кинокомпании, было бы неплохой идеей, будь он уверен, что его деятельность по обнаружению Марии да Пас займет только один день, но вероятность такого везения, судя по всему, невелика. С другой стороны, дни, необходимые ему для его сыскной деятельности, не обязательно должны следовать друг за другом, это было бы даже нежелательно для его целей, ибо появление чужого бородатого мужчины в течение трех дней подряд на улице, где живет Мария да Пас, могло бы не только вызвать, как мы уже говорили, подозрение и тревогу соседей, но и стать причиной возвращения забытых детских кошмаров, канувших в прошлое, но именно в силу этого вдвое более травмирующих, хоть нам и казалось, что пришествие телевидения навсегда изжило из воображения теперешних детей страшный образ бородатого дядьки, на протяжении многих поколений вселявший ужас в невинные детские души. Начав мыслить в этом направлении, Антонио Кларо вскоре пришел к выводу, что ему не стоит беспокоиться по поводу второго и третьего дней, пока он не знает, что принесет ему первый. И поэтому он просто скажет Элене, что завтра должен принять участие в собрании, которое организует кинокомпания: мне надо быть там не позже восьми. Почему так рано, удивилась она, впрочем не проявив особых эмоций. Иначе нельзя, в полдень режиссер уезжает в аэропорт. Хорошо, скажет Элена и уйдет в кухню, закрыв за собой дверь, ей надо обдумать, что приготовить на ужин. У нее останется еще много времени, но ей захочется побыть одной. Она как-то сказала, что ее кровать – это ее крепость, она могла бы также сказать, что кухня – это ее оплот. Ловко и бесшумно, словно заправский воришка, Антонио Кларо открыл ящик, в котором хранилась коробка с маскарадными принадлежностями, вынул бороду и так же бесшумно и ловко спрятал ее под одной из подушек большого дивана в гостиной, в том месте, куда никто никогда не садился. Чтобы она не очень измялась, подумал он.

На следующее утро в самом начале девятого он поставил машину почти против той двери, из которой, как он предполагал, должна была выйти Мария да Пас, но по другую сторону улицы. Видимо, покровитель сыщиков провел там всю ночь, карауля для него место. Большая часть торговых предприятий еще не работала, некоторые из них были, как следовало из соответствующих объявлений, закрыты в связи с отпуском сотрудников, людей на улице в этот час почти не наблюдалось, небольшая очередь ждала автобуса. Вскоре Антонио Кларо понял, что его долгие мучительные размышления по поводу того, где и как он должен затаиться, чтобы следить за Марией да Пас, оказались напрасной тратой времени и умственной энергии. Сидя в машине и читая газету, он менее всего рисковал привлечь к себе внимание, пусть думают, что он кого-то ждет, впрочем, это чистая правда, но о ней надо молчать. Из здания, являвшегося объектом слежки, в разное время вышло несколько человек, почти все они были мужчинами, а из женщин ни одна не соответствовала тому образу, который Антонио Кларо, не отдавая себе в этом отчета, создал под влиянием тех фильмов, в которых он принимал участие. Ровно в половине девятого двери дома открылись, и из них вышла молодая красивая женщина, очень приятная, в сопровождении пожилой дамы. Это они, подумал Антонио Кларо. Он бросил газету, включил мотор и стал ждать, напрягшись, словно конь в ожидании знака старта. Женщины медленно пошли вправо, старая опиралась на руку молодой, ясное дело, они мать и дочь и, возможно, живут одни. Вчера по телефону говорила старуха, судя по ее походке, она только что оправилась от болезни, а вторая, готов дать голову на отсечение, и есть та самая Мария да Пас, очень даже недурна, у преподавателя истории хороший вкус. Женщины удалялись, а Антонио Кларо не знал, что ему делать. Он мог проследить за ними, пока они не сядут в автобус, но тогда он рисковал потерять их из виду. Что мне делать, куда прут эти бабы. Грубое выражение вырвалось у него случайно, он нервничает, обычно Антонио Кларо не употребляет таких слов. Готовый ко всему, он вышел из машины и пошел за двумя женщинами. Когда расстояние между ними сократилось приблизительно до тридцати метров, он замедлил шаг и попытался идти с такой же скоростью, как они. Чтобы не слишком приблизиться к ним, поскольку мать Марии да Пас шла очень медленно, он несколько раз останавливался, делая вид, будто рассматривает витрины. Внезапно он понял, что эта медленность начинает его раздражать, словно в ней угадывался намек на помехи в его будущих действиях, которые хоть и не определились еще окончательно в его голове, не должны были сталкиваться при своем осуществлении ни с какими препятствиями. От накладной бороды у него чесалось лицо, мучительно медленному пути, казалось, не будет конца, но, к счастью, они прошли всего каких-нибудь триста метров, на ближайшем углу путешествие закончилось, Мария да Пас помогла матери подняться по церковным ступеням, поцеловала ее, и вот она уже возвращается по тому же тротуару, идет легким шагом, у некоторых женщин бывает такая танцующая походка. Антонио Кларо перешел на другую сторону улицы и еще раз остановился перед витриной, сейчас в ней должна отразиться стройная фигура Марии да Пас. Надо быть предельно внимательным, малейшее замешательство может все погубить, если она сядет в одну из этих машин, а он не успеет добежать до своей, тогда пиши пропало, придется ждать следующего дня. Антонио Кларо не знает, что у Марии да Пас нет машины и она будет терпеливо дожидаться автобуса, который довезет ее до банка, где она работает, в руководстве для усовершенствования сыщиков, переработанном с учетом передовых технологий, забыли отметить, что из пяти миллионов жителей города не все еще преуспели в приобретении собственных транспортных средств. Очередь на остановке почти не увеличилась, Мария да Пас заняла место, Антонио Кларо, чтобы не оказаться к ней слишком близко, пропустил вперед трех человек, накладная борода закрывает не все его лицо, на виду остаются глаза, нос, брови, лоб, волосы, уши. Человек, подкованный в оккультных науках, мог бы присоединить еще и душу к списку того, чего не может скрыть фальшивая борода, но тут мы промолчим, дабы по нашей вине не обострился спор, начатый где-то в начале времен, которому не суждено так уж скоро закончиться. Подошел автобус, Марии да Пас удалось найти свободное место, Антонио Кларо поедет, стоя в конце салона. Так даже лучше, подумал он, мы совершим это путешествие вместе.

Тертулиано Максимо Афонсо рассказал своей матери, что познакомился с одним человеком, настолько на него похожим, что кто-нибудь, не очень хорошо их знающий, наверняка бы их спутал, они встретились, но потом он стал раскаиваться, потому что, если ты похож на своего брата-близнеца, это еще куда ни шло, вы ведь родственники, и совсем другое дело, когда смотришь на совершенно чужого человека, которого ты никогда раньше не видел, и вдруг начинаешь сомневаться, кто есть ты, а кто он. Я уверен, что вы, мама, по крайней мере на первый взгляд, не смогли бы угадать, кто из нас двоих ваш сын. Даже если бы ко мне привели десять точь-в-точь таких, как ты, одинаково одетых, и ты был бы среди них, я бы сразу указала на моего сына, материнский инстинкт не обманешь. Того, что называют материнским инстинктом, просто не существует, если бы нас разлучили, как только я родился, и мы бы встретились потом через двадцать лет, вы уверены, что были бы способны меня узнать. Узнать – не то слово, сморщенное личико новорожденного младенца и лицо двадцатилетнего юноши вещи совсем разные, но я готова поспорить на что угодно, что-то заставило бы меня посмотреть на тебя во второй раз. А на третий, не исключено, вы бы отвели глаза. Не исключено, но, возможно, у меня бы стало неспокойно на сердце. А как вы думаете, я бы взглянул на вас еще раз, поинтересовался Тертулиано Максимо Афонсо. Скорее всего, нет, сказала мать, потому что дети существа неблагодарные. Оба рассмеялись, и она спросила: и по этой причине ты был таким озабоченным. Да, я испытал настоящий шок, не думаю, что может быть еще один подобный случай, наверное, это даже противоречит законам генетики, в первые ночи мне снились кошмары, просто наваждение какое-то. А что происходит с тобой теперь. К счастью, нам очень помог здравый смысл, он дал нам понять, что если мы до сих пор жили, не подозревая о существовании друг друга, то сейчас, когда мы познакомились, мы тем более должны держаться подальше, избегать встреч, мы нигде не должны появляться вместе, и, следовательно, мы не можем стать друзьями. Вы можете стать врагами. Одно время я тоже так думал, но постепенно все вернулось на свои места, и я вспоминаю об этом как о дурном сне, который в конце концов сотрется из памяти. Будем надеяться, что так оно и произойдет. Томарктус лежал у ног доны Каролины, вытянув шею и положив голову на скрещенные передние лапы, и, кажется, спал. Тертулиано Максимо Афонсо посмотрел на него и сказал: интересно, как бы повел себя этот пес, если бы перед ним появились тот мужчина и я, в ком из нас он бы признал хозяина. Он узнал бы тебя по запаху. Если только мы по-разному пахнем, в чем я отнюдь не уверен. Должна же быть хоть какая-то разница. Возможно. Люди могут походить друг на друга лицом, но не телом, думаю, вы с ним не разглядывали себя, стоя перед зеркалом, сравнивая абсолютно все, вплоть до ногтей на ногах. Конечно нет, мама, поторопился ответить Тертулиано Максимо Афонсо и, строго говоря, не солгал, ведь они с Антонио Кларо никогда не стояли вместе перед зеркалом. Пес открыл глаза, снова закрыл их, потом опять открыл, наверное, думал, что пора ему встать и выйти во двор, посмотреть, намного ли подросли герань и розмарин с прошлого раза. Он потянулся, вытянув сначала передние, потом задние лапы, растягивая, насколько можно, спинной хребет, встал и пошел к двери. Ты куда, Томарктус, спросил хозяин, появлявшийся теперь очень редко. Пес остановился на полпути, повернул голову в ожидании приказа и, поскольку его не последовало, вышел. А ты рассказал об этом Марии да Пас, спросила дона Каролина, Нет, я не хотел нагружать ее своими заботами. Понимаю, но я бы поняла также, если бы ты ей все рассказал. Я решил, что лучше не надо. А теперь, когда все уже позади, ты ей тоже ничего не скажешь. Не стоит, однажды, когда она заметила, что я чем-то обеспокоен, я пообещал, что когда-нибудь все ей расскажу, когда-нибудь после, в тот момент я был просто не в состоянии говорить об этом. И, видимо, день откровения так и не наступит. Лучше оставить все как есть. Бывают случаи, когда хуже всего именно оставить все как есть, тогда оно еще больше запутывается. Надоест когда-нибудь запутываться, в конце концов нас оставят в покое и мы сможем с облегчением вздохнуть. Если бы тебе по-настоящему нравилась Мария да Пас, ты бы ей все рассказал. Она мне нравится. Но недостаточно, если ты спишь с женщиной, которая тебя любит, и не считаешь нужным быть с ней откровенным, к чему тогда все это. Вы защищаете ее, а ведь вы даже с ней незнакомы. Я никогда ее не видела, но знаю ее. Только от меня и очень мало. Ты упоминал о ней в двух письмах, сказал кое-что по телефону, мне этого достаточно. Чтобы решить, что мне нужна именно такая жена, так. Я бы могла утверждать это, если бы была уверена, что ты тот муж, который ей нужен. А вы не уверены. Возможно, нет. Тогда самый лучший выход состоит в том, чтобы мы как можно скорее порвали наши отношения. Так считаешь ты, а не я. Надо рассуждать логически, мама, если она мне подходит, а я ей нет, какой смысл тогда в том, чтобы желать нашего брака. Чтобы она была рядом, когда ты проснешься. Я не сплю, я не лунатик, у меня своя жизнь, работа. Какая-то часть тебя спит с самого твоего рождения, и я боюсь, что в один прекрасный день тебя ожидает тяжкое пробуждение. Моя матушка настоящая Кассандра. Это еще что. Не что, а кто. Так объясни мне, как говорится, кто объяснит незнающему, тот совершит доброе дело. Кассандра была дочерью Приама, царя Трои, и когда греки поставили у городских ворот деревянного коня, она стала кричать, что если его внесут в город, то город будет разрушен, об этом рассказывает Гомер в Илиаде, есть такая поэма. Я о ней слышала, а что было дальше. Троянцы сочли ее безумной и пренебрегли ее предсказанием. А потом. А потом город был взят штурмом, разграблен и сожжен. Значит, эта твоя Кассандра оказалась права. Изучение истории убедило меня, что Кассандра всегда права. И ты говоришь, что я настоящая Кассандра. Говорю и повторяю, со всей любовью сына, имеющего матушку-провидицу. Но ты один из тех троянцев, которые ей не поверили и по чьей вине была сожжена Троя. В нашем случае нет Трои, и гореть нечему. А сколько еще Трой с другими названиями были сожжены в других местах и в другое время. Огромное количество. Не хочешь ли ты стать еще одной такой Троей. Но у дверей моего дома не стоит деревянный конь. А если он появится, послушайся совета этой старой Кассандры, не позволяй ему войти. Буду очень осторожен, если услышу ржание. Я прошу тебя только об одном, обещай мне не встречаться больше с этим человеком. Обещаю. Пес Томарктус решил, что ему пора возвращаться, он уже обнюхал и герань, и розмарин, растущие во дворе, но сейчас пришел из другого места. Он заглянул в комнату Тертулиано Максимо Афонсо и увидел на его кровати открытый чемодан, он уже много лет был псом и знал, что сие означает, и поэтому теперь он улегся не у ног своей хозяйки, которая всегда здесь, но у ног того, кто собирался уехать.

После всех мучительных раздумий по поводу того, как бы поосторожней рассказать матери о поразительном факте существования своей абсолютной копии, Тертулиано Максимо Афонсо убедил себя, что сумел обойти все самые острые углы и дона Каролина не станет слишком уж беспокоиться. Но ему не удалось избежать разговора с матерью о своих отношениях с Марией да Пас, и теперь он с удивлением вспоминал то место их беседы, когда он заявил, что лучше всего было бы как можно скорее порвать с ней, дело в том, что едва он успел произнести этот, казалось бы, окончательный приговор, как почувствовал внутреннюю слабость, смутное, не совсем еще осознанное желание уступить, сдаться, словно бы какой-то голос в его мозгу силился дать ему понять, что его упорство было не чем иным, как последним редутом в его тщетной борьбе с самим собой, ибо он уже готов вывесить белый флаг безоговорочной капитуляции. Если это так, подумал он, то мне необходимо серьезно поразмыслить, проанализировать свои сомнения, страхи, вернее всего, они являются наследием моего первого брака, и теперь мне надо раз и навсегда решить для себя вопрос, достаточно ли мне кто-то нравится, чтобы иметь желание жить вместе, когда я женился, я совсем о таких вещах не думал, и сейчас меня, по сути дела, пугает только возможность снова повторить ту же ошибку. Вот какие благие намерения владели мыслями Тертулиано Максимо Афонсо во время его поездки, порой в его воображении появлялся также неясный образ Антонио Кларо, но его ум, как ни странно, отказывался принять возможность их абсолютного сходства, словно бы отрицая его, вопреки очевидным фактам. Он вспоминал какие-то обрывки их разговоров, особенно во время встречи в загородном домике, но у него было смутное ощущение, что все это его не касается, словно речь шла о какой-то истории, которую он прочитал когда-то и от которой в его памяти осталось лишь несколько разрозненных страниц. Он обещал матери, что никогда больше не будет встречаться с Антонио Кларо, и он выполнит свое обещание, и никто не сможет обвинить его в том, что он сделал хоть один шаг в запретном направлении. Теперь его жизнь изменится. Он позвонит Марии да Пас, как только приедет домой. Я должен был позвонить ей от мамы, подумал он, какая непростительная невежливость, надо было хотя бы поинтересоваться здоровьем ее матери, тем более что она, возможно, станет моей тещей. Тертулиано Максимо Афонсо улыбнулся при этой мысли, которая всего двадцать четыре часа назад заставила бы его нервно поморщиться, как видим, отпуск пошел на пользу и его телу, и душе, в его рассуждениях появилась необходимая ясность, теперь он другой человек. Он приехал на склоне дня, поставил машину у дверей дома и легко и весело, будто и не проделал без остановки более четырехсот километров, взбежал по лестнице с живостью подростка, он даже не ощутил тяжести чемодана, который, как полагается, при возвращении весил намного больше, чем при отъезде, в свою квартиру он вошел чуть ли не танцуя. В соответствии с традиционными условностями того литературного жанра, который назвали романом и который будет называться так до тех пор, пока ему не придумают другое наименование, более отвечающее его современному состоянию, восторженный тон данного описания является результатом простого следования повествовательным штампам, абсолютное отсутствие какой бы то ни было отрицательной черточки должно как можно лучше подготовить эффект контраста, в зависимости от намерения автора это может быть, например, убитый человек, лежащий на полу в луже собственной крови, или толпа привидений, или рой обезумевших от похоти трутней, набросившихся на преподавателя истории, приняв того за пчелиную матку, или даже все вместе, словно в кошмарном сне, ибо давно и хорошо доказано, что воображение западных романистов не знает пределов начиная с уже упоминавшегося Гомера, ведь он, если вдуматься, был самым первым из них. Квартира Тертулиано Максимо Афонсо встретила его очень благожелательно, словно еще одна мать, в воздухе как бы послышался тихий голос: приди, мой сын, я тебя жду, я твоя крепость и твой оплот, меня не может уничтожить никакая сила, я твоя, даже когда тебя здесь нет, и даже если меня разрушат, я навсегда останусь местом, которое когда-то было твоим. Тертулиано Максимо Афонсо поставил чемодан на пол и зажег свет. Гостиная была прибрана, нигде ни пылинки, мужчина, даже когда он живет один, не может обойтись без женщины, сейчас мы подумали не о Марии да Пас, но о соседке с верхнего этажа, которая вчера провела здесь все утро, наводя порядок с таким рвением, как если бы это была ее собственная квартира. На автоответчике горел глазок, Тертулиано Максимо Афонсо сел и стал слушать. Первое сообщение было оставлено директором школы, он желал Тертулиано Максимо Афонсо хорошо провести отпуск и интересовался, как подвигается работа над предложением для министерства: она, разумеется, не должна нарушить ваше законное право на отдых после напряженного учебного года, затем послышался благожелательный и покровительственный голос коллеги-математика, ничего важного, он только спрашивал Тертулиано Максимо Афонсо, не очень ли ему докучает маразм, и предполагал, что неспешная поездка по стране в приятном обществе оказалась бы, возможно, наилучшим средством от его недуга, третью запись оставил накануне Антонио Кларо, она начиналась так: добрый день, с вами говорит Антонио Кларо, думаю, вы не ждали моего звонка, и как только этот голос прозвучал в комнате, где до сих пор было так хорошо и спокойно, стало совершенно очевидным, что традиционные условности построения романа, о которых говорилось выше, есть не избитый прием лишенных воображения повествователей, но литературная составляющая величественного космического равновесия, поскольку Вселенная, хотя с самого своего возникновения и является системой, лишенной какого бы то ни было организующего разума, все же, располагая более чем достаточным временем, сумела извлечь уроки из своего собственного опыта, в результате чего сложился, как доказывает непрекращающийся спектакль жизни, непогрешимо действующий механизм компенсаций, которому потребуется еще какое-то время, чтобы в свою очередь показать, что никакая задержка в работе составляющих его блоков не имеет ни малейшего значения, и совершенно безразлично, придется ли ждать минуту или час, год или век. Вспомним, в каком прекрасном настроении Тертулиано Максимо Афонсо приехал домой, вспомним также, что, в связи с традициями построения романа, усиленными непогрешимым функционированием механизма вселенской компенсации, о котором мы только что говорили, он должен был увидеть нечто, что в один миг разбило бы его радость и ввергло бы его в бездну ужаса, нечто, с чем мы в любой момент можем столкнуться, завернув за угол или отперев ключом дверь. Это могли бы быть чудовищные сцены, но в данный момент мы ничего подобного не увидели, квартира приняла его, как говорится, с распростертыми объятиями, встретила его теми милыми словами приветствия, которые умеют произносить все дома, но жильцы часто просто не умеют их слышать, и нам показалось, что ничто не сможет омрачить радости возвращения Тертулиано Максимо Афонсо к себе домой. Какое заблуждение, какая ошибка, какой обман. Неумолимые шестерни космического механизма сместились в электронные внутренности автоответчика, который ждал, чтобы палец нажал на кнопку, и тут же открыл дверцу клетки и выпустил самое ужасное из всех чудовищ, перед которым бледнеют и окровавленный труп на полу, и бесплотная толпа привидений, и похотливая туча трутней, чудовищем оказался вкрадчивый актерский голос Антонио Кларо, его настойчивые просьбы: прошу вас, мы должны еще увидеться, прошу вас, нам надо еще многое сказать друг другу, а ведь мы, сторонние наблюдатели, хорошо помним, что еще вчера, приблизительно в тот же час, Тертулиано Максимо Афонсо обещал своей матери, что он не будет больше иметь никаких дел с этим человеком, не будет говорить с ним лично и даже по телефону, хотя бы только для того, чтобы заявить ему, что все кончено, и оставьте меня в покое, прошу вас.

Поиск по сайту: