Кто учит людей срамословию?

«...отложите... срамословие от уст ваших» (Кол. 3; 8)

Скажите, люди православные: кто дал первому человеку дар слова, кто научил его говорить? Сам собой он этого выдумать не мог; научиться было не у кого: откуда же у него взялось такое неоцененное сокровище, как слово? Оно дано ему, конечно, от Бога. Это Он, Премудрый, создавший словом Своим всю вселенную, это Он украсил даром слова и первого человека, и тем отличил его от прочих земных тварей бессловесных и бездушных. Именно так: слово — от Бога! Откуда же у человека взялись слова недобрые, гнилые, оскорбляющие богоподобие природы человеческой? Конечно от врага и губителя рода человеческого — от диавола.

Да, ему, вселукавому, завидно стало, что Господь, по благости Своей, так щедро наградил Свое высшее создание земное, то есть человека, разве малым чем умаленного от Ангела. И вот он, нечистый, скверный и омерзенный, после первого греха, в который ввел соблазном первых двух людей, мало-помалу стал внушать потомкам их то нечистые мысли, то скверные слова, то злые действия. Пока человек был в невинном и блаженном состоянии, он употреблял слово только на прославление Божие, на благодарение Творцу за Его великие совершенства и благодеяния, да на беседу с Ангелами. А затем, после падения, выражал он этим словом свое сожаление о грехе своем, свое пред Богом покаяние, свои нужды, свои надежды на спасение в обетованном Искупителе. Но диавол, будучи не в силах отнять у человека то, что дал ему Сам Бог, то есть лишить его дара слова, извратил в нем эту высшую способность души, и вместо прославления имени Божия заставил человека выражать только ропот и хулы на своего Создателя; вместо чувства скорби и раскаяния внушил ему только смех, кощунство, осуждение и злоречие, и вместо сладостной молитвы научил его гнусному срамословию. Стало быть, когда ты, слабый и несчастный человек, всуе носящий на себе пречестное имя Христово, своими устами произносишь всякую нечистоту, брань, хулы, и оскверняешь воздух иногда такими мерзкими словами, от которых и бессловесное животное отворачивается, тогда — подумай хорошенько, да скажи по совести: кого ты потешаешь, кого ты слушаешь тогда? Кого, как не диавола, которого, без всякого сомнения, эти скверные слова твои услаждают донельзя!.. И вот что особенно больно: говорят, ни у одного народа в мире нет такого срамословия, как у нашего народа русского, который называет себя православным. Да, у наших простолюдинов не только в ссоре или драке, но часто и в радости и в дружбе, даже и в разговорах о том, что должно бы возбуждать одно благоговение пред Богом, нередко слышится сквернословие, без всякого стеснения перед окружающими лицами, будь тут духовные или светские, девицы ли целомудренные или дети и младенцы непорочные, свои ли или чужие. Иной даже щеголяет этой мерзостью, так что человеку благородному со стороны бывает стыдно за такого сквернослова, который явно унижает, хуже скота ставит свою природу человеческую и делается опаснее всякого прокаженного. Поэтому святой апостол Павел повелевает нам бегать таковых людей. А как их избежишь, когда зараза сквернословия, особенно при пьянстве, у нас почти на каждом шагу? Что же за причина такому широкому распространению этой скверной привычки к срамословию?

Думается, что враг рода человеческого там-то и сильнее действует, где видит крепкие оплоты против себя в истинной Церкви Святой. Не имеет он возможности разрушить то, что Сам Бог хранит Своей силой, и вот, лукавый старается ослабить и разрушить Божие воинство, влагая в его душу вместе с грязными словами и нечистые мысли и чувства: при этом ему становится уже легко одерживать свою победу на погибель этих душ, которые он успел растлить и осквернил ядом злословия и срамословия.

И как это можно нам-то, людям православным, сквернить свои уста этим срамословием и этой гнилью, уста, помазанные миром при Святом Крещении, уста, которые дал нам Господь для прославления имени Его, для лобзания креста, святых икон и пречистых язв Его, для принятия небесных страшных и животворящих Его Таин — пресвятого Тела и пречестной Крови Его, для песнопения Ему не только на земле, но и на небе, вместе с небожителями! О, какой великий, тяжкий грех это сквернословие... Да прилипнет, христианин, язык твой к гортани твоей, если ты осмелишься употреблять его, как бритву, изощренную и ядом отравленную, на погибель души своей и душ невинных, целомудренных! Нет, всяко слово гнило, даже праздно, да не исходит из уст твоих (Еф. 4; 29), ибо Сам Господь сказал, что за всяко слово праздное, «еже аще рекут человецы, воздадят о нем слово», то есть великий пред Богом ответ, в день судный (Мф. 12; 26). Особенно берегись, чтобы гнилые, скверные твои слова или рассказы, поговорки и кощунства, то есть насмешки и кощунства над священными предметами и лицами, не подслушала нечаянно невинная душа твоего родного или чужого дитяти, которое может запомнить эту гадость на целую жизнь, а потом и в погибель употребить твое срамословие. Соблазн — дело великое. Убить соблазном душу невинную едва ли не гораздо больший грех, чем убить человека. Разбойник убивает только тело человека, а ты своим блудным срамным словом можешь убить и душу и тело другого, который может передать эту смертельную отраву еще кому-нибудь, а тот опять другим, и так далее. Поэтому и Спаситель сказал о соблазнителе: «иже аще соблазнит единого малых сих верующих в Мя, уне (лучше) есть ему, да овесится жернов оселский на выи его, и потонет в пучине морстей» (Мф. 18; 6).

Неразумный ты человек! Подумай, что ты делаешь, когда уста свои сквернишь! Какой ты тяжкий грех на душу свою тогда берешь! Ведь Господь-то на всяком месте владычествия Его, Он все слышит и все видит. Ужели ты решился бы сказать срамное слово перед тем начальником, от которого ты зависишь? Мог ли бы тебе простить такую дерзость царь земной, если б ты в его присутствии вздумал говорить срамные слова при детях его? Как же ты не боишься дозволять себе этот срам, когда знаешь, что всегда и всюду невидимо присутствует с тобой Царь Небесный и Его Святые Ангелы?.. Или ты хочешь удалить их от себя своим сквернословием? Пожалуй, удали, но тогда с тобой останутся только одни диаволы. В самом деле, что в том удивительного, если чистые, по самой природе своей Святые Ангелы не могут быть близко к человеку, который заразил вокруг души своей весь воздух сквернословием? И что тут невозможного, если к нему в таком состоянии приближаются бесы смрадные, навевая ему и в ум и во все уды и составы все нечистое и злое, как это и видят часто наяву люди, преданные пьянству и разврату до крайности? Поистине дивно долготерпение Бога милосердного, Который еще не хочет смерти или казни грешника, но ждет его обращения на истинный путь, пока исполнится мера Его долготерпения.

Своим сквернословием ты оскорбляешь Господа Бога, бросая в грязь неоцененный дар Его, каким Он отличил тебя от животных неразумных, бессловесных. Оскорбляешь ты и Ангела хранителя души и тела твоего, отгоняя его прочь от себя своим сквернословием и заставляя его плакать о твоей погибели. Оскорбляешь ты и Матерь Света, Пресвятую Деву Богородицу, равно как и свою родную мать, когда ругаешься скверными словами. Ты убиваешь и душу свою, окружая ее смрадом, выходящим из уст своих. И всем противен ты, от Бога до Ангела, от человека до скота! После этого скажи мне: как же ты осмелишься назвать Господа Бога Отцом твоим — тем самым языком, которым так недавно изрыгал ты срамные и непотребные слова? Разве у Отца Небесного такие дети, как ты, Его несчастное создание? Как ты с этими нечистыми устами дерзаешь приступать порой даже и к принятию Святых пречистых и боготворящих Таин, когда ты и простого хлеба недостоин: ведь и простой хлеб есть Божий дар?

Образумься же, несчастный, посмотри, остановись, размысли, рассуди, подумай: ведь жизнь твоя не вечна на земле! Не все Господь милосердый будет терпеть твои грехи, не все будет сносить твое срамословие, которым ты губишь себя и других. Там, где милость Его прекращается, там страшный вечный гнев Его является. Покайся же, брат мой, исправься, брось, пока не поздно, брось навсегда свою несчастную привычку сквернословия! Наказывай себя за каждое гнилое слово — поклонами, милостыней, молитвами... Проси у Бога помощи в борьбе с этой привычкой. Ведь и пред Богом грешно, и перед людьми стыдно, и перед самим собой-то совестно и опасно... Истинно так! Аминь.

(Из проповедей протоиерея Иоанна Полисадова)

720. Какому перстосложению учит "Большой катехизис"?

Говоришь ты, любитель старины, что Катехизис, напечатанный в лето 7301, учит полагать на себе крестное знамение двуперстием, а не троеперстием: правда ли это? Раскрой эту книгу и читай на листе 5, на обороте, ответ на вопрос: "Како на себе достоит честный крест полагати? Сложивше убо три персты десныя руки, и возлагаем на чело, также на живот, и на десное и на левое рамо, глаголюще молитву Иисусову: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго. Чесоради (почему) таковым образом бывает знамение честнаго креста? Того ради, понеже сим показует велию тайну веры христианской. Како сие бывает? Три персты равно имети. Великий со двема малыми вкупе слагаеми. Сим образуем Святую Троицу: Бог Отец, Бог Сын, Бог Дух Святый. Не три Бога, но един Бог в Троице, имена разделяются и лица, а Божество едино... Три во едином Божестве. Едина сила. Едина честь. Едино поклонение от всея твари, от Ангел и человек. Тако тем трем перстом указ". Из сего видишь, что знамение честнаго креста бывает через сложение трех, а не двух перстов десной руки. Читай дальше: "...а два перста имети наклонены, а не простерты. И тем указ сице: то образует два естества Христовы: Божество и человечество. Бог по Божеству, а Человек по вочеловечению, а во обоем совершен. Вышним убо перстом образует Божество, а нижним человечество. Понеже сошед от вышних и спасе нижняя, согбение же персту толкует. Преклонь бо небеса, и сниде на землю, нашего ради спасения". Почто же ты, глаголемый любитель древнего обряда, не так слагаешь персты при крестном знамении, как учит уважаемая тобою книга Катехизис? Ты не троеперстием, как она учит, а двуперстием знаменаешься. Катехизис говорит: "три персты равно имети", а не два. Далее там же написано: "...сим образуем Святую Троицу". А если сложением перстов образуем Святую Троицу, то подобает слагать именно три первых перста на руке, а не один первый и два последних. Первыми перстами приличнее и гораздо лучше образовать первую тайну веры христианской, нежели первым и непервыми, то есть четвертым и пятым. Первые три перста самой природой соединены и никаким посредством не разделены: поэтому этими именно перстами лучше образовать сопрестольную и нераздельную Троицу, нежели первым и двумя последними, которые самой природой разделены. Первые три перста больше сходны между собой, при всяком деле вместе употребляются к действию; а ты сам по Катехизису читаешь: "...три во едином Божестве: едина сила, едина честь..." Едина сила лучше образуется теми тремя перстами, которые при всяком человеческом действии употребляются совокупно. Прилично ли образовать едину силу такими перстами, которые почти к действию не употребляются? Нет там и единой чести, где едино лице образуют великим, а прочие два лица двумя малыми перстами: великое и малое могут образовать только разночестие, а не единочестие. Ясно посему, что Катехизис указует именно на наши три первых перста, а не на первый, четвертый и пятый. Ты скажешь: "Как же понимать слова, — великий со двема малыми вкупе слагаеми?" Это не трудно понять.

Припомни, что ты читаешь в Катехизисе об остальных двух перстах: "...два перста имети наклонены, а не простерты". Конечно, ты согласишься, что тут говорится уже не о тех перстах, о коих сказано в словах: "...великий со двема малыми вкупе слагаеми". Те образуют Святую Троицу, а два перста... то образует два естества Христовы: Божество и человечество. Скажи же теперь, которые именно сии два перста, образующие два естества Христовы? Скажешь: "Указательный и средний". Но когда так разуметь, то почему же ты, слагая сии два перста, указательный и средний, не имеешь их наклонены, как учит Катехизис? Почему ты из них только один средний пригибаешь, а другой имеешь простерт, вопреки Катехизису? Там ясно сказано: "...наклонены, а не простерты".

Знаю, ты укажешь мне на дальнейшие слова Катехизиса: "согбение же персту толкует: преклонь бо небеса, и сниде на землю, нашего ради спасения". Значит, ты под словом персту разумеешь только один перст, а не два? Но это и грамматике, и составу речи, и учению веры христианской противно. По грамматике слово персту не единственного числа, дательного падежа, а двойственного числа родительного падежа. (Смотри в Грамматике, напечатанной в 7506 году, листы 105-107.) По составу речи начни читать со слов: "...а два перста имети наклонены, а не простерты", следовательно, согбение или наклонение персту обою, а не одного только. Далее в речи: ...и тем (двум перстам) указ сице: то (согбение) образует два естества Христовы", то есть два перста, именно: вышний перст образует Божество, а нижний человечество. Сии два перста велено иметь именно наклонены, а не простерты — чего ради? А вот чего ради: согбение же персту толкует: преклонь бо небеса и сниде на землю... Преочевидно, что согбение двою, а не одного перста толкует. Помысли: кто преклонь небеса, Божество или человечество? По указанию твоего Катехизиса, на обороте листа 39, сказано: "слыши Самого Господа Иисуса Христа ко евреем глаголюща: И никтоже взыде на небо, токмо сшедый с небесе Сын Человеческий, сый на небеси (Ин. 3; 13)".

На листе 42: "един есть Сын, сугуб естеством, а не составом (ипостасию), тем совершенна Того Бога, и совершенна человека воистину проповедающе, исповедаем Христа, Бога нашего. Кто убо преклонь небеса? Богочеловек, Христос Бог наш, во двою естеству неслитно познаваемый". Следовательно, не одного перста, а обою персту согбение толкует: "преклонь бо небеса и сниде на землю". Посуди еще о сем: в Катехизисе сказано: "вышним перстом образует Божество, а нижним человечество". Посмотри на свое перстосложение: который перст назовешь ты вышним? По здравому смыслу назвать должно тот, который выше занимает место в порядке пальцев, то есть второй, указательный. Но сей ли указательный ты пригибаешь? Скажешь: который палец длиннее, тот и выше. Значит, по-твоему, рослый человек, сидящий на третьем месте, будет выше сидящего на втором месте по заслугам, но малорослого! Притом в Катехизисе сказано: "понеже сошед от вышних и спасе нижняя". Которые вышние персты: два ли малых последних, мизинец и безымянный, или наши три первых перста, от которых четвертый, безымянный, пригибается к мизинцу, и вместе с мизинцем, малейшим из всех перстов, к ладони, как Умаленный паче всех сынов человеческих преклонь небеса сниде на землю нашего ради спасения? Истинно, наше сложение перстов совершенно по Катехизису, совершенно образует велию тайну веры христианской, и именно: первыми тремя перстами первую тайну Святой Троицы, а последними двумя перстами — в последние дни явившееся второе таинство воплощения Господа Спасителя. А ваше перстосложение ни первыми перстами не образует первую тайну Святой Троицы, ни последними — в последние дни открывшееся таинство воплощения Христова: поэтому никак не может быть сообразным учению катехизическому. А слова: "с двема малыми вкупе слагаеми". если их понимать и толковать по-вашему, противны всему Катехизису, в котором на листе 33 сказано: "большинства же и меньшинства в существе не глаголю". Они, очевидно, внесены не самим сочинителем Катехизиса, а любителями двуперстия, и их надобно исключить из Катехизиса. Право, Катехизис, не говоря о перстах поименно, не называя их указательный, средний, мизинец и прочие, учит нашему, а не вашему перстосложению. А ваше перстосложение ни малейшего основания не имеет в вашем Катехизисе, потому что вы своим перстосложением, во-первых, не образуете тремя перстами Святую Троицу (ведь вы любите только двуперстие, а троеперстие отвергаете), во-вторых, исповедуете двема персты два естества во Христе Сыне Божием, но не два перста наклоняете, а только один, и не вышний по месту, а низший, и не к низу, к четвертому персту, или к ладони наклоняете, а кверху, к второму персту. Итак, видишь, возлюбленный, что Катехизис не утверждает вашего перстосложения, и что по Катехизису нельзя отвергнуть нашего и называть его щепотью или печатью антихристовой. Впрочем, Церковь снисходит к немощи вашей и допускает употреблять вам и двуперстие, только не отлучайте себя от общения с нею в молитве и Таинствах.

(Из сочинений Аркадия, архиепископа Пермского)

Поиск по сайту: