ХРИСТИАНСКИЕ ВЕРОУЧИТЕЛЬНЫЕ И БОГОСЛУЖЕБНЫЕ КНИГИ

Вероучительные книги

Каждое христианское исповедание имеет свои вероучительные книги. Сюда относятся книги символические, которые излагают развернутый символ веры основы данного верования и являются руководящими в ве–роучительной жизни церкви. Почти все христианские церкви имеют такие книги. Секты обычно таких книг не имеют. В Русской православной церкви символической книгой является «Исповедание православной веры восточных патриархов».

Важное место в ряду вероучитель–ных книг занимает литература по догматическому богословию. Наиболее полно излагают православную идеологию пятитомное «Православно–догматическое богословие» митрополита Макария (Булгакова) и двухтомное архиепископа Филарета (Гумилевского).

Для широких масс составлялись краткие, нередко в форме вопросов и ответов, изложения веры – катехизисы (в православии катихизи–сы). В Русской православной церкви абсолютным авторитетом пользуется «Пространный катихизис православной веры» митрополита Московского Филарета (Дроздова), XIX в. Книга делится на Вступительную часть, где говорится об основах веры – «священном писании» и «священном предании», и на три классических раздела: Вера (объясняется «Символ веры» и таинства), Надежда (объясняются молитва «Отче наш» и «Заповеди блаженства») и Любовь (объясняются «10 заповедей»). Все элементы вероисповедания, все догматические положения подкрепляются подборками текстов. Катихизис имел до революции свою огромную истол–ковательную литературу «для народа», которая дает поистине убийственные материалы для критики религии, для разоблачения ее бесчеловечности, мироотрицания, классовой направленности, системы запугивания, политики кнута и пряника, увода в иллюзии, переключения жизни человека из реального плана в мистический. Наконец, последним звеном православной вероучительной литературы являются бесчисленные издававшиеся в свое время учебники «Закона божия» для воспитания в религиозной идеологии подрастающих поколений.

Обширнейшие своды таких же работ имеются в католичестве, лютеранстве, англиканстве и у других исповеданий.

В баптизме и ЕХБ мы знаем небольшие катехизического типа работы вроде «Исповедание веры и устройство общин, крещенных по вере христиан:, обыкновенно называемых баптистами, с доказательствами из «священного писания» (без указания места и года, изд–во «Слово истины») или «Исповедание веры христиан–баптистов» (М., 1928, изд. Н. В. Одинцова) .

Необходимо отметить, что в последние годы орган ВСЕХБ «Братский вестник» путем систематической публикации вероисповедных систематизированных статей и библейских комментариев создал довольно обширный свод догматического богословия ЕХБ.

К догматическому богословию примыкает нравственное богословие, или христианская этика. Наиболее характерным для русского богословия трудом по нравственному богословию является работа протоиерея И. Л. Янышева, на которую опираются и курсы в современных духовных семинариях и академиях.

Довольно широкое хождение среди православных, и особенно среди сектантов ИПЦ, ИПХС и иоаннитов, имеют сочинения епископа Феофана, Заворника Вышенского, сильно действующие простотой языка, внешней доходчивостью, уводящие далеко от жизни, и сочинения протоиерея Иоанна (Сергиева) Кронштадтского («Моя жизнь в Христе» и бесчисленные сборники слов–проповедей и рассуждений), полные жгучей нетерпимости к инакомыслящим, ненависти ко всему революционному, передовому, жизнененавиствующие, отрицающие культуру (достаточно вспомнить его травлю Толстого, издевательства над Горьким, глумление над Дарвином и дарвинизмом и многое другое). Это подлинный духовный яд, отравляющий сознание доверчивых душ.

Баптисты не разделяют, не делают разграничений между догматическим и нравственным богословием. Тем не менее у них можно назвать целый ряд авторов, которые по сей день пользуются среди верующих авторитетом как опытные «братья во Христе», делящиеся с менее совершенными своим моральным опытом. Таковы сочинения Прохановых (их в баптизме знают троих), Марцинковского, Павлова и других.

Очень близко к нравственному богословию стоят пастырское богословие и аскетическое богословие.

В православии (как и в католичестве, англиканстве, лютеранстве) пастырское богословское учение о нравственном облике священника, методах и формах его воздействия на паству и т. д. развито довольно отчетливо. Начало пастырскому богословию кладут работы «святых отцов» Григория Богослова («Слово защитительное о своем бегстве в Понт»), Амвросия Медиоланского («О должностях служителей церкви») и главным образом «Шесть слов о священстве» Иоанна Златоуста. В русском православии есть «Пастырское богословие» архимандрита Антония, такое же архимандрита Кирилла, «Памятная книжка для священника, или Размышление о священнических обязанностях» протоиерея Евг. Попова, «Священник – приготовление к священству и жизнь священника» профессора В. Ф. Певницкого, «Руководство для пастырей» Булгакова. Между первой и второй мировыми войнами за рубежом в эмиграции вышли работы по пастырскому богословию протоиерея профессора Г. Шавельского (София) и игумена Иоанна (Шаховского–ныне архиепископ Иоанн Сан–Францис–ский), в которых проявляются приспособленческие тенденции православия, попытки определить свои современные задачи в сильно изменившемся мире. В пастырском богословии ставятся теперь вопросы: пастырь и социализм, коммунизм, пастырь и войны, пастырь и социальная жизнь общества, пастырь и классы.

Аскетическое (в русском переводе – подвижническое) богословие–учение об особом служении богу самоотречением, борьбой с грехами, упражнением в добродетели. Родоначальниками аскетического богословия можно считать таких писателей «святоотеческого» периода, как Василий Великий, Исаак Сирин, Иоанн Лествичник и другие.

В России аскетическое богословие было сформулировано в книге епископа Феофана «Путь к спасению. Краткий очерк аскетики». Сводом аскети–ки явилось издание (перевод с греческого) пятитомной хрестоматии сочинений и жизнеописаний древних аскетов–подвижников «Филокалия, или Добротолюбие» (издание того же Феофана). Известны аскетические работы епископа Игнатия (Брянчанино–ва), профессора С. Зарина и др.

У ЕХБ аскетика, поскольку баптизм отвергает монашество, подается как одна из форм душеспасения мирян, а методы пастырского воздействия, при их «всеобщем священстве» и отвержении иерархии, являются общим опытом всей общины–церкви в целом и в отдельное учение из их религиозной системы не выделяются.

Церкви католическая, православная, англиканская, лютеранская и некоторые крупнейшие перерастающие в церкви секты (пресвитериане, методисты и т. п.) развивали и развивают особые с сильным межконфессиональным оттенком формы богословия: сравнительное богословие и обличительное богословие. Первое в более или менее спокойном тоне рассматривает и сравнивает вероучительные особенности разных течений христианства. Второе борется, обличает, оспаривает чужие для данного исповедания верования. Взаимные обличения исповеданий и религий там, где они отходят от схоластического жонглирования текстами «священного писания», дают хорошие материалы для атеистической критики и пропаганды.

В советское время много места статьям по сравнительному богословию отводит «Журнал Московской патриархии». Помимо желания авторов, эти статьи раскрывают модер–нистско–приспособленческие тенденции религии в изменяющемся мире, показывают попытки консолидации отдельных исповеданий и церквей перед лицом надвигающегося на них индифферентизма, материализма, осознанного атеизма.

Особое место занимает среди религиозных книг Основное богословие, или Апологетика – религиозная дисциплина, ставящая своей задачей защиту религии от всех нападок на нее. В дореволюционной России были известны курсы «Основного богословия» профессора Н. П. Рождественского (Христианская апологетика), епископа Августина (Основное богословие) , протоиерея Тихомирова и др.

Пожалуй, наиболее любопытными из дореволюционных трудов по апологетике являются для атеистического разбора «Христианское вероучение в апологетическом изложении» профессора П. Я. Светлова (Киев, изд. 2, 1912, в 2–х томах) и работа А. П. Лопухина «Библейская история при свете новейших исследований и открытий» (пять томов, 1914–1915 гг.), поскольку эти работы знаменуют собою первые попытки православия признать неотвратимое движение науки и, по возможности модернизовав религиозные воззрения, приспособить богословие к науке, а науку к богословию. Именно эти тенденции стали доминирующими во всех христианских исповеданиях в последние десятилетия.

В последнее время появилась и рукописная апологетическая литература (религиозно – «астрономическое» сочинение Ламишнина и др.). На Западе печатаются (иезуитское изд–во «Жизнь с богом» в Бельгии, русский центр Фордамского университета и т. п.) апологетические работы для забрасывания на территорию Советского Союза и других социалистических стран («Решение проблемы жизни» иеромонаха Ф. Лелотта и др.).

Апологетическая литература сектантства, и в частности ЕХБ, существует главным образом в рукописных формах. Она менее «наукообразна», много наивнее православной. Для нее характерно жонглирование именами верующих ученых, писателей, вообще знаменитостей. Апологеты сектантства в большей степени, чем православные апологеты, спекулируют на «тайне» и якобы непостижимости для ограниченного человека «божественных предначертаний», а также (что, впрочем, характерно и для православия) обращаются к учению о двойственности истины.

Для сектантской апологетики характерны, например, популярные в сектантстве диалоги вроде .диалога мальчика с профессором», где ребенок, читающий Библию, уверовавший и потому «озаренный свыше», при помощи наивнейших вопросов и примеров (однако кажущихся сектантам неотразимыми) посрамляет гордое научное миросознание профессора и заставляет его признать свое поражение и восславить бога.

Рядом с «богословиями» уместно поставить литературу по канонике или каноническому праву – о церковных законах, церковно–правовых нормах, постановлениях, предписаниях; о соотношениях церковного права с государственным, а церкви с государством, отношении церкви к семейному праву, уголовному, гражданскому и т. п.

Церковный закон называется каноном. Древнее христианство сформулировало свое церковное законодательство в сборниках «Каноны святых апостолов», или «Апостольские правила» – документе II – III вв., отражающем начало развития административного аппарата церкви. Например, канон 82–й: запрет производить в духовный сан рабов без согласия их хозяев или «к их огорчению»; канон 84–й: о наказании духовных лиц и простых верующих, осмелившихся «досадить царю или князю не по правде».

Авторитетнейшими законами православия являются каноны (правила) семи вселенских (325–787 гг.) и утвержденных ими девяти поместных соборов (I собор – 20 правил; II и III – 15; IV – 30; V–VII и дополнительный Трульский – 124).

Ряд правил создан «святыми отцами» Василием Великим, Григорием Неокесарийским, Феофилом Александрийским и др.

В XVIII в. появляется сборник канонов – «Пидалион, или Кормчая» (есть русские издания). В 1839 г. святейший синод издал свод канонов «Книгу правил».

В Русской православной церкви было несколько крупных канонистов: И. С. Бердников, Н. С. Суворов, Н. К. Соколов, М. Е. Красножон, А. С. Павлов, М. А. Остроумов.

Секты канонического права не имеют. Но у них есть элементы устоявшейся внутренне узаконенной практики, например десятина у адвентистов и т. п.

В православии и старообрядчестве, ИПЦ и ИПХС, католичестве и отчасти в англиканстве большую роль играет житийная литература. Протестанты и сектанты протестантского происхождения эту литературу и самое почитание святых полностью отвергают.

Русская православная церковь имеет огромные своды житий двенадцатитомные Четьи Минеи на церковнославянском языке и еще более древние Синаксари, или Прологи. Митрополит Макарий за 20 лет (1529–1549) составил гигантский свод житий – Великие Четьи Минеи.

Наиболее популярными стали среди православных Четьи Минеи, а в переводе на русский «Жития святых, изложенные по месяцам» Димитрия Ростовского (ок. 1700 г.).

Особо следует отметить Патерики, или Отечники – сборники рассказов о «святых» – «подвижниках» отдельных монастырей (Соловецких, Киево–Печерских, Синайских, Египетских и т. п.). Здесь житийная литература смыкается с аскетической.

Целое море отдельных житий «для народа» и с целью рекламы выпускали монастыри (Афон, Киево–Печерская лавра и прочие), святейший синод, наживавшиеся на сеянии мракобесия издатели.

Долгое время эти базарно–лубоч–ные издания заменяли народу художественную литературу и служили церкви и правительству, правящим классам мощным средством воспитания покорного стада людей, готовых терпеть и радоваться своим страданиям, «нести крест свой», смиряться. По обилию сказочных чудес, антинаучных рассуждений, прославлению святого тунеядства бежавших от мира душе–спасителей жития дают необъятные, сильные материалы для критики идеологии, морали, всей сущности православной религии.

В коллекции святых можно встретить и гордых «святителей», гнавших культуру, в том числе Кирилла Александрийского, который организовал зверское убийство монахами первой в мире женщины–математика Ипатии, а позже, чтобы отвести ответственность от христиан, объявил ее убитой язычниками, якобы за ее тайную приверженность христианству и положил начало претворению истории Ипатии в… житие «святой Екатерины Великомученицы».

Чудеса, приписываемые святым, дают великолепные материалы для естественнонаучной критики.

Ряд житий, например житие Иоаса–фа, царевича Индийского, которое является христианской переработкой истории основателя буддизма принца Гаутамы Будды (имя Иоасаф – это переделанное «бодисатва»), показывает, что христиане вбирали в себя чужие и языческие культы, которые сами же проклинали и отвергали как ложные.

В житиях есть рассказы, навеянные магическими и суеверными представлениями о явлениях природы. Например, прославление святого праведного Артемия Веркольского – 12–летнего мальчика, убитого грозой. Есть чисто политические ухищрения властей, например причисление к лику святых «убиенного царевича Димитрия».

Обращенной непосредственно к верующим является проповедническая литература церкви. В православии этой литературе всегда отводилось очень большое место.

Для архиерейских проповедей характерны черты православия как государственной, господствующей религии. Тут прославление царей, льстивое и верноподданническое, тут выполнение прямых инструкций по воспитанию масс в верности «вере, царю и отечеству», в послушании, беспрекословности и терпении. Тут и выпады, полные нетерпимости, против инакомыслящих, еретиков, сектантов, раскольников. Тут и размалевывание представителей господствующих и правящих классов под образцовых христиан и праведников–Тут и громы и молнии против «студентиков», «безбожных» ученых и т. п.

Рядом с этим мы встречаем сборники проповедей, обращенных рядовыми пастырями к простым людям. Классическим образцом таких сборников является «Полное собрание поучений протоиерея Родиона Путятина» (в 1901 г. вышло 25–е издание).

Здесь язык прост, слова всем понятны. А каково содержание? Те же монархически–верноподданнические речи. Рядом с ними проповеди на тексты «слова божия», на праздники церкви, на бытовые случаи – смерти, свадьбы. И везде видна цель – борьба за укрепление веры, за подавление недоумения людей, задумывавшихся над противоречием того, чему учит вера и что они видят в жизни («О том, почему иногда добрые и честные люди умирают худою смертию, а злые и порочные – хорошею смертию»), над недоказанностью того, на что вера опирается («О том, каким образом мы можем убедиться, что в книгах священного писания заключается божественное учение, если не убедят нас в том ни чудеса, ни пророчества, ни высота, ни святость, ни могущественная сила его учения»). Здесь мы встретим и наивные мифы Библии, которые представляются как «святые истины», и призывы к безграничному терпению и смирению.

Продолжая использовать «для простецов» весь сказочно–мифологический аппарат «писания», «предания», «житий», все их «чудеса» и «пророчества», те же проповедники, обращаясь к горожанам, интеллигенции, учащимся, постепенно начинали наиболее примитивное замалчивать, стали делать попытки «научного» истолкования, заигрывать с наукой, отступать заранее там, где ожидался неотвратимый прорыв знаний в сферу, доселе бывшую подвластной религии и вере.

Новые моменты проявляются в выступлениях церковных иерархов и в том, что в них более настоятельно звучат такие актуальные проблемы, как борьба за мир, за социальный прогресс, справедливые отношения между народами. Это можно видеть в выпущенном Московской патриархией сборнике «Слова, речи, послания, обращения» патриарха Пимена, в сборнике «Религиозные деятели за прочный мир, разоружение и справедливые отношения между народами», который вышел вскоре после состоявшейся в 1977 г. в Москве Международной конференции религиозных деятелей, обсудившей эти важнейшие для человечества вопросы. Характерно, что сборник был подготовлен авторским коллективом, состоящим из представителей Русской православной церкви, Духовного управления мусульман Средней Азии и Казахстана и Центрального духовного управления буддистов СССР.

Вместе с тем разрабатываются и сугубо теологические проблемы. Работы современных православных теологов публикуются в сборниках «Богословские труды», которые регулярно выпускает в свет Московская патриархия. В них печатаются и труды видных богословов прошлого.

Только за последние годы в «Богословских трудах» опубликованы материалы богословских собеседований Русской православной церкви с евангелической церковью Германии, Лютеранской церковью Финляндии, работы православных теологов В. Лос–ского, Л. Воронова, покойного митрополита Никодима, а также труды святого Ипполита Римского, епископа Игнатия (Брянчанинова), священника П. Флоренского и др. Выходят издания, приуроченные к тем или иным значительным событиям в Русской православной церкви, например специальный выпуск журнала Московской патриархии, посвященный 50–летию восстановления патриаршества в России, сборник «60–летие возрождения патриаршества: 1917 1977».

Выпущено фундаментальное трехтомное издание «Настольной книги священнослужителя», которое является пособием.

Из современных христианских изданий следует назвать «Журнал Московской патриархии» и «Братский вестник», официальный орган Всесоюзного совета евангельских христиан–баптистов.

Богослужебные книги

Все богослужебные материалы православия до сего дня употребляются на церковно–славянском языке. Церковь считает, что отличный от «обыденного» языка славянский язык помогает подчеркивать значительность, важность, торжественность и возводящую от мира к богу особенность богослужебных книг.

К богослужебно–молитвенным книгам прежде всего относятся библейские книги, приспособленные для богослужебного употребления: богослужебное Евангелие и богослужебный Апостол.

В первой книге текст четырех евангелий, во второй – Деяний, Посланий, Апокалипсиса. Кроме указаний глав и стихов, книги разбиты на «зачала» отрывки, читаемые на той или иной службе. В конце Евангелия и Апостола стоят указатели, когда и какое «зачало» полагается читать.

При богослужениях используется библейская книга Псалтирь с особой разметкой и разбивкой псалмов на 20 чтений – «кафизм» и с добавлением особых соединительных молитв. В старой России и у раскольников по богослужебной Псалтири учили грамоте детей. Вот почему в Псалтирь вставлены небольшие поучения о вере, крестном знамении.

В православных богослужениях, главным образом во время поста и в большие праздники, читаются и некоторые чтения из других книг Ветхого завета, так называемые паремии. Они обычно находятся в соответствующих чинопоследованиях, но иногда издавались и отдельно в виде «пара–мейников» или «паремийников». В качестве «слова божия» и «откровения» до сего дня читаются тексты с наиболее наивными и антинаучными мифами (в частности, первые главы Бытия) и моральные поучения, выражающие идеологию рабовладельческого общества. Читаются тексты о извечности классового общества (Притчи, гл. 30, ст. 21–23); тексты, прославляющие такое воспитательное средство, как розги (гл. 29, ст. 15–17); содержащие наставление рабовладельцу: «Если с детства воспитывать раба в неге, то впоследствии он захочет быть сыном» (гл. 29, ст. 21).

Книги для церковно–общественно–го богослужения православия находятся в церквах, верующие непосредственно ими не пользуются, но именно их содержание постоянно слышат в храмах. До сих пор будущие священнослужители в семинариях и академиях шесть лет изучают богослужебные «науки» – устав и литургику. От ее окостенелых предписаний веет древними магией и колдовством, когда в обрядах древних религий пропущенное слово означало катастрофу (боги не услышат, не примут, а то еще – что хуже всего – разгневаются). Ведь и до сих пор пропуск одной фразы в «евхаристическом каноне литургии», по учению отцов духовных, означает, что «таинство» не совершилось и хлеб и вино не стали «истинными телом и кровью христовыми». Разбираться во всем этом священникам помогает богослужебный справочник – Устав, или Типикон, т. е. типовые указания к совершению богослужений. Начало ему было положено в 582 г. святым Саввой Освященным.

В последующие века Устав дополнялся и отрабатывался. В основе же его продолжают лежать работы VI–XI вв. Дореволюционное издание Устава без изменений переиздала 10 лет назад вновь Московская патриархия.

Дневной круг для священника (с некоторыми дополнениями из других кругов) объединяется в книге Служебник. Здесь изложены службы дневного круга, как они сочетаются во всенощную, три текста литургий (наиболее часто употребляемая Иоанна Златоуста, употребляемая в определенные дни великого поста литургия Василия Великого и литургия преждеосвященных даров Григория Двоеслова). Здесь же святцы – поденные списки святых и праздников. В книге имеется приложение «Учительное известие», где даются указания священнику, как совершать литургию, что ему можно и чего нельзя.

Разновидностью Служебника, но для употребления одними только архиереями является «Чиновник архиерейского служения». Здесь к обычному содержанию добавлены чинопос–ледования и молитвы посвящения в разные степени церковнослужения и в сан диакона, священника, епископа.

Таким же, как Служебник, изложением служб дневного круга, но для тех, кто не служит в алтаре, а читает и поет на клиросе, является Часослов. В нем постоянные молитвы и песнопения суточного круга.

Седмичный круг и его вставляемые в суточный круг части дает «Октоих». Обычно это два тома. В церкви принято восемь основных мотивов, или гласов. «Октоих» дает на каждый день недели восемь вариантов богослужебных вставок, каждая на один из гласов. Таким образом, здесь для семи дней недели по восемь вариантов – 56 вставных частей. Это не только отдельные песнопения и молитвы, но и целые комплексы таковых, своеобразные церковно–богослу–жебные поэмы – каноны (например, канон богородице, канон апостолам и Николаю Чудотворцу и т. д.). В течение года все 56 частей «Октоиха» повторяются за богослужениями шесть раз. «Октоих» оформился с IX в.

Годовой неподвижный круг дают Минеи (Месячники). Наиболее распространена Минея месячная, или простая, – 12 томов служб, на каждый день месяца, вклинивающихся в чино–последования Часослова, Служебника и «Октоиха». Есть еще для бедных приходов Минея общая, где в одном томе даны службы на весь год. Есть Минеи праздничные (Анфологион, цветная Минея). Это для особенно бедных церквей, где служат только в праздники. Тут и чинопоследования только наиболее важных и крупных праздников года.

В Минеях стоят и паремии, о которых мы уже говорили. Есть здесь не употребляющиеся ныне синаксари–поучения, которые прежде читались в некоторые праздники.

Из богослужебных книг, употребляемых в частных богослужениях (по потребностям или заказам верующих) или на требах, главной является Требник. В зависимости от полноты содержания бывает Малый требник и Большой требник. Здесь содержатся чинопоследования пяти с половиной таинств из семи приемлемых церковью (крещения с миропомазанием, исповеди, бракосочетания, соборования, а причащения только больных, так как обычно таинство причащения входит в литургию и трактуется в Служебнике. Таинства священства нет, оно в Чиновнике). Здесь «отходная», читаемая над умирающими, чинопос ледов алия отпевания мирян, священников, детей, чин освящения воды, молитвы для молебнов на всякие случаи: освящение и закладка дома, освящение стад, посевов, сетей, кораблей, пчел, любых вещей. Во второй части содержатся специальные освящения: храмов и алтарей, куличей, пасок и яиц, артоса особого пасхального культового хлеба, освящение плодов на преображение, молитвы путешествующим, враждующим, на всякие «осквернения»; молитвы над печкой, колодцем и другие откровенно колдовские мероприятия.

К Требнику тесно примыкают Книга молебных пений с молебнами на все случаи жизни и сборники молитв также на все случаи жизни, всем святым, разным чудотворным иконам и т. д.

Особое значение в православии сегодня имеют Акафистники, т. е. сборники акафистов и издания отдельных акафистов.

Акафисты – особого строя церковные панегирические, восхвалительные, поэмы для богослужебного чтения и пения, очень привились в церкви в последние десятилетия. Простые по музыкальному строю, они стали великолепным средством для организации общенародного пения, своего рода церковной самодеятельности как мощного эмоционального, закрепляющего в церкви средства воздействия. Акафисты переписываются, имеют широкое хождение. Они доходчивы, и духовенство это использует.

Богослужебно–молитвенными книгами, обращенными непосредственно к верующим и приспособленными для их личного пользования, являются бесчисленные издания Молитвословов, Молитвенников, большие и малые, полные и краткие.

Здесь молитвы утренние и вечерние, перед исповедью, перед и после причащения, на праздники, на все случаи жизни. Это то, чем верующему человеку внушается жить и дышать, молитвенники лучше, чем что–либо другое, дают материалы для критики религии, ибо именно они внушают человеку, какое он ничтожество, что он без бога шагу сделать не в силах, да и не смеет, что он раб, да еще скверный, что мир – это тьма, грех и грязь, а вся жизнь должна быть обращена к несуществующему «тому свету» и т. д. и т. п.

Своеобразной модификацией Молитвослова, но уже для нужд священнослужителей, является «Иерейский молитвослов» – молитвенник для священнослужителей с добавлением разных молитв, которые могут пригодиться отцам духовным в их практике.

Две богослужебные книги, которые содержат службы с изменяемыми мо–литвословиями и песнопениями для подвижных дней богослужения и имеют трипесницы, т. е. неполные каноны, состоящие из трех, двух и четырех песней, носят название Триодь. Одна из них именуется Триодью постной, так как содержит службы тех подвижных дней годичного круга, которые выпадают на время приготовления к великому посту и на сам пост. Вторая – Триодь цветная – включает в себя службы на те подвижные дни, которые начинаются с празднования пасхи и заканчиваются неделей всех святых.

К богослужебным книгам относится Ирмологий (Ирмологион) ‑ сборник молитвословий и песнопений, предназначенных не для пения, а для чтения. В основном в нем собраны ирмосы.

Нужно упомянуть и о таких книгах, как Последование молебных пений, Книга для келейной молитвы христиан, включающая в себя извлечения из других книг, употребляемых при богослужении (Акафистник, Месяцеслов, Молитвослов, Канонник), Правильник, или, как его еще называют, Правило ко святому причащению. Существуют и нотные богослужебные книги. К ним относятся Октоих, Ирмологий, Праздники, Триодь и Обиходы нотного пения. Есть и Спутник псаломщика, включающий в себя ноты песнопений для клиросного употребления во время различных служб.

Евангельские христиане–баптисты (ЕХБ) священство отвергают, регламентированные обряды сводят до минимума (хлебопреломление, крещение и некоторые другие), всячески поощряют молитвенно–богослужебное творчество верующих. Отсюда понятное у них отсутствие богослужебных традиций, накопления богослужебных традиций и накопления богослужебно–молитвенных текстов и чинопоследо–ваний. В их общинах, однако, всячески поощрялось общее пение молитвенных гимнов (хоралов, кантов, духовных песен). Но это возможно, когда есть общеизвестные напевы и тексты. Поэтому у евангельских христиан–баптистов и умеренных пятидесятников, объединившихся впоследствии в протестантского типа церковь – ЕХБ, складывались для общего молитвенно–богослужебного употребления сборники наиболее привившихся, удачных на взгляд сектантов гимнов. Такими были «Гусли», «Песни христианина», «Тимпаны» и «Кимвалы» (по названиям упоминаемых в псалмах древнееврейских музыкальных инструментов), «Заря жизни», «Песни первых христиан», «Свирель Давида», «Новые напевы», «Песни Анны», «Песни глубины». Впоследствии эти сборники были объединены в один свод: «Духовные песни», – включивший в себя сначала 840, а затем и еще значительно больше песен.

В то же время и прежние отдельные сборники имели самое широкое хождение и домашнее и общинное употребление среди баптистов. С течением времени появились новые сборники: «Голос веры», «Песни радости и победы».

Победа Октябрьской революции не могла не отразиться и на жизни баптистских общин. Новые коллективистские настроения, пафос земного труда и созидания, исчезновение эксплуатации человека человеком потребовали своего рода чистки прежних богослужебных гимнов, нередко чересчур враждебно и откровенно становившихся в прямое противоречие с достижениями и мышлением нашего времени. Рядом с этим объединение сект все больше начало сознавать себя церковью. В связи с этим усилилась потребность единообразия, общей регламентации духовной жизни. Вот почему и был выпущен сводноизбранный единый богослужебно–руководящий документ ЕХБ «Сборник духовных песен евангельских христиан–баптистов», куда вошло 580 гимнов. После этого было издано указание пресвитерам «при богослужениях пользоваться только этим сборником».

Гимны ЕХБ – это, как правило, русские стихотворные тексты духовного содержания. Верующие, пользуясь набором легко запоминающихся мотивов, нередко народного песенного происхождения, широко употребляют их в быту. Отсюда сравнительно мощное воздействие их содержания на верующих, проникновение его в сознание и быт евангельских христиан–баптистов.

Нельзя при этом игнорировать и прошлые сборники. Хотя в последнее издание не включены многие слишком одиозные сегодня гимны, но в самой сектантской среде верующих они еще искажают сознание, еще действуют на семьи, на детей. Жизнеотрицание, культуроотрицание, увод в мечты о мире ином, человекоуничижение пронизывают гимны всех выпусков.

Нам небезразлично, когда дети сектантов поют:

Пусть мира прелести умрут,

Все ж будет бог со мной…

(Гусли, гимн 149, в новом издании–91–й.) Или

К неземной стране путь указан мне,

И меня влечет что–то все вперед.

Не растут цветы на пути моем,

Лишь шипов кусты вижу я кругом,

Соловьи зарей не ласкают слух,

Лишь шакалов вой слышу я вокруг.

(Гусли, гимн 325, в новое издание не вошел.)

Немногочисленные, но действенные богослужебно–молитвенные материалы ЕХБ требуют от атеистов самого пристального к себе внимания.

КОРАН

Коран – это «священная» книга, почитаемая приверженцами всех мусульманских направлений, последователями всех мусульманских сект. Она служит основой мусульманского законодательства как религиозного, так и гражданского.

Название этой «священной» книги происходит от слова «кара'а», что значит в переводе с арабского «читать». Согласно мусульманской мифологии, она была передана аллахом пророку

Мухаммеду через архангела Джебраи–ла. С тех пор Коран якобы и существует в неизменном виде. Однако в действительности, как установлено наукой, Коран в окончательной редакции был составлен и утвержден при халифе Османе (644–656 гг.). Он является сочинением, принадлежащим перу многих авторов. Об этом можно судить по содержанию и стилю Корана. Достаточно ознакомиться с его текстами, чтобы убедиться в том, что они написаны разными людьми.

По преданию, Мухаммед не записывал свои проповеди, наставления и изречения. Некоторые поучения были якобы записаны его учениками на пальмовых листьях, пергаменте, костях и т. д. Затем они были собраны вместе без всякого плана и систематизации и переписаны в одну книгу. Первые попытки собрать воедино все высказывания Мухаммеда были предприняты еще при первом халифе Абу–Бекре (632–634 гг.). При халифе Османе была создана специальная редакционная комиссия, которая составила Коран как сборник религиозно–житейских правил, обязательных для всех мусульман. Все другие сборники проповедей Мухаммеда, в том числе даже собранные «сподвижниками» пророка, но не одобренные халифом, были сожжены.

Коран разделен на 114 глав (сур). Каждая глава, или сура, имеющая своим назначением передать целое откровение, состоит из стихов, или, как их называют, аятов. Слово «аят» означает «знамение», «чудо». Отдельные предложения и мысли, содержащиеся в одной главе Корана, часто между собой не связаны, а в большинстве случаев они не связаны и с названием главы. Корану присущ эклектизм, возможно, это объясняется тем, что многие главы или большая часть из них при спешной редакции были упущены или преднамеренно уничтожены, так что от них остались только заголовки или некоторые стихи. Например, вторая глава (сура) называется «корова», хотя это название ничем не оправдано. Из 286 стихов (аятов), составляющих главу, лишь в 63, 64, 65 и 66–м стихах имеется случайное упоминание о корове. Однако и оно не имеет никакого отношения к содержанию главы, в которой говорится об основных принципах ислама. Около половины всех глав Корана получили свое название в соответствии с первым словом, с которого они начинаются, хотя слово это, как правило, не относится к трактуемому в главе вопросу.

Противоречивость и туманность ко–ранических положений религиозные люди и духовенство пытаются объяснять или оправдывать слабостью человеческого ума, якобы не способного понять всю премудрость и глубину божьего слова. Современные исламисты пытаются утверждать, будто миссия Мухаммеда и Корана имеет общечеловеческое значение. Однако из Корана явствует, что он предназначался прежде всего для арабов. Чтобы убедить арабов в том, что они являются избранным аллахом народом, в Коране специально подчеркнуто, что он ниспослан на арабском языке (12,2 и другие суры).

Подобно всякой другой религиозной книге, Коран представляет собой обычное собрание законов, установлений и традиций, а также изложение различных мифических сказаний, в том числе и заимствованных из других религий, легенд и преданий, распространенных среди арабского населения в период VI–VII вв. н. э., которые отражают в той или иной мере социально–экономические отношения, существовавшие на Аравийском полуострове.

В Коране есть указания, касающиеся регламентации торговли, имущественных, семейно–брачных отношений, приведены моральные нормы, обязательные для мусульманина. Но главным образом в нем говорится об обязанностях верующих по отношению к правителям, духовенству, об отношении мусульман к другим религиям, об аллахе – едином боге, которому следует безропотно поклоняться, о судном дне, воскресении и загробном мире. Много места занимают в Коране увещевания быть верными только аллаху, послушными его по–сланнику и угрозы по адресу инакове–рующих.

Коран подтверждает и узаконивает сословное неравенство, освящает частную собственность. «Мы, – заявляет в Коране Аллах, – разделили среди них (т. е. людей) их пропитание в жизни ближней и возвысили одних степенями над другими, чтобы одни из них брали других в услужение» (43:31). За покушение на собственность Коран предусматривает жесточайшие наказания в этом и загробном мире.

Множество аятов «священной» книги посвящено женщинам. Прежде всего, Коран провозглашает неравенство женщины.

За непокорность, поучает эта «священная» книга, «увещайте и покидайте их на ложах и ударяйте их» (4 : 38); «держите их в домах, пока не упокоит их смерть или Аллах устроит для них путь» (4:4); «женитесь на тех, что приятны вам, женщинах – и двух, и трех, и четырех» или «на одной или на тех, которыми овладели ваши десницы» (4:3). Здесь, как видим, нет и намека на то, что для вступления в брак необходимо согласие женщины, ибо «священная» книга мусульман исходит из того, что женщина не равна мужчине по происхождению («Мужья стоят над женами за то, что Аллах дал одним преимущество перед другими», 4 : 38), по имущественному положению (при наследовании мужчине полагалась доля, равная доле двух женщин, 4 :175) и в правовом отношении, о чем говорит положение шариатского суда, приравнивающего одного мужчину–свидетеля двум женщинам–свидетельницам (2 :282).

В Коране имеются и аяты о необходимости затворничества женщин. Нужно сказать, что затворничество женщины, ношение паранджи, чачвана, чадры, яшмака не является специфически исламским нововведением. Однако Коран сохранил и закрепил обычаи и порядки разных эпох И народов, в которых отражалось унизительное и неравноправное положение женского пола.

Мусульманское представление о мироздании, как оно изложено в Коране, не отличается ни полнотой, ни логической стройностью. Там мы найдем лишь весьма отрывочные, вовсе не оригинальные сведения об устройстве и происхождении вселенной, представляющие смесь библейских и талмудических взглядов, приправленных мифами, бытовавшими среди арабов.

В Коране говорится, что Земля представляет собой плоскость, равновесие которой поддерживается специально с этой целью воздвигнутыми богом горами.

Коран учит, что бог сотворил мир в шесть дней: в первый день были сотворены небеса; во второй – солнце, луна, звезды и ветер; в третий твари, живущие на земле и морях, а также ангелы, обитающие на семи небесах, и воздух; в четвертый день бог сотворил воду и всем тварям назначил пищу, в этот же день по его повелению потекли реки; в пятый день бог соизволил создать рай, обитающих в нем чернооких дев (гурий), определил всевозможные удовольствия; в шестой день сотворил бог Адама и Еву. К субботе все дела были завершены, а нового творения не было, в мире царил порядок и ничем не нарушаемая гармония.

Небо и Земля, по Корану, первоначально представляли собой одну нераздельную массу, вроде пара или дыма. «Разве не видели те, которые не веровали, что небеса и земля были соединены, а мы их разделили и сделали из воды всякую вещь живую. Неужели они не уверуют?» (21: 31).

Затем бог взошел на небо, которое было как дым, и сказал, обращаясь к Земле и небесам: «Приходите добровольно или невольно», на что те ответили: «Мы приходим добровольно». Некоторые современные мусульманские богословы, неплохо осведомленные в астрономии, делают попытки истолковать эти стихи Корана (41 :10) как аллегорическое описание «божественного закона всемирного тяготения».

Семь небес (небо состоит из семи этажей) были устроены богом в продолжение двух дней. Небеса расположены друг над другом в виде твердых сводов, в которых нет ни малейшей трещины или щели, они не могут обрушиться, хотя и стоят без подпор. Солнце и луна поставлены на нижнем небе, или своде, с целью украшения небес и службы людям. Бог разостлал землю под ногами людей, как ковер или как ложе, и сделал ее неподвижною (27 : 62), скрепив горами, чтобы она не колебалась. Человек рассматривается как венец творения. «Бог сотворил все прекрасно и потом приступил к сотворению человека» (32 :6). Тело человека бог образовал из земли или глины, дав ему определенное устройство, наделив его зрением, слухом, снабдил сердцем, а потом уже вдохнул в него от духа своего жизнь (32:8; 15:29; 38:72).

Считая Коран хранителем всех мудростей мира, мусульманское духовенство преследовало и наказывало выдающихся представителей передовой научной мысли, высказывавших идеи, которые противоречили Корану. Достаточно указать на имена Абу Али Ибн–Сины, Ахмеда Фергани, Аль Баттани, Бируни, Омара Хайяма, Низами, Улуг–бека и других, немало претерпевших от мусульманского духовенства и поддерживаемых им властей за свое свободомыслие.

Сейчас в силу громадных изменений в сфере общественной жизни, достижений науки и техники, когда несостоятельность многих положений стала видна широким слоям населения, духовенство, чтобы спасти престиж Корана, говорит о необходимости отличать форму выражения Корана от его содержания, о том, что в Коране «сокрыты величайшие ценности и глубочайшие мысли» для истинно верующих, которым дано проникнуть через внешнюю оболочку коранических слов в недра божественной мудрости.

СБОРНИКИ ХАДИСОВ

Наряду с Кораном важным источником исламского вероучения и права является Суйна – мусульманское священное предание, представляющее собой совокупность хадисов – рассказов о высказываниях и действиях пророка Мухаммеда.

При жизни Мухаммеда все государственные и общественные дела в мусульманской общине решались в соответствии с его указаниями. После смерти пророка обнаружилось, что Коран не охватывает всех проблем, встающих перед обществом. К тому же в завоеванных странах арабы нашли более развитые социальные отношения, нежели те, которые были для них привычными. Решая новые жизненные проблемы, завоеватели стремились опереться на авторитет пророка Мухаммеда. Появилась острая потребность в собирании хадисов и составлении их списков. Не обошлось и без сочинения поддельных хадисов. К середине IX в. в обращении находились сотни тысяч хадисов, касающихся вероучительных, обрядовых, правовых, моральных и других вопросов. Из них–то и были отобраны хадисы, отвечавшие интересам правящего класса и мусульманского духовенства того времени и вошедшие в шесть признанных мусульманами сборников Сунны: «Аль–Джами ас–Сахих» («Достоверный сборник»), подготовленный Абу Абдаллахом Мухаммедом ибн Исмаилом аль–Бухари (ум. в 870); «Аль–Джами ас–Сахих» Муслима ан–Нишапури (ум. в 875); «Сунан» («Сунны») ибн Маджа (ум. в 886); «Сунан» Абу Дауда ас–Сиджи–стани (ум. в 888); «Аль–Джами аль–Ка–бир» («Большой сборник») Мухаммеда ат–Тирмизи (ум. в 892); «Сунан» ан–Нисаи (ум. в 915).

Наиболее авторитетным и популярным среди мусульман сборником хадисов является «Аль–Джами ас–Сахих», составленный аль–Бухари (родившимся в Бухаре). Этот сборник (именуемый также «Сахих Бухари») считается второй после Корана вероучительной книгой ислама. Он многократно переиздавался во многих странах Востока. В связи с 1200–летием со дня рождения аль–Бухари Духовное управление мусульман Средней Азии и Казахстана издало названный сборник в 1974 г. в Ташкенте в двух томах.

Согласно мусульманской традиции аль–Бухари собрал около 600 тыс. хадисов и после тщательного их изучения признал достоверными 7250 хадисов. Именно они и вошли в «Аль–Джами ас–Сахих». В отличие от предшественников, которые строили сборники хадисов по именам соратников пророка, от которых исходили хадисы, Имам аль–Бухари построил свой сборник по предметам высказываний.

«Сахих Бухари» состоит более чем из четырех десятков книг, разных по объему и количеству охватываемых хадисов. Основная часть сборника посвящается разъяснению вероучения, культовых предписаний, правил ритуальной чистоты. Об этом могут свидетельствовать названия книг – «Книга о вере», «Книга об описании рая и ада», «Книга о божественном промысле», «Книга о раскаянии вероотступников», «Книга о единобожии», «Книга о молитве», «Книга о пятничном дне», «Книга о двух праздниках», «Книга о посте», «Книга о хаджже» и др. Две большие книги посвящены вопросам толкования и превознесения достоинств Корана.

В значительной части сборника рассматриваются правовые и нравственные проблемы. В сборник включено также немало хадисов биографического и исторического содержания (одна из книг так и называется «Книга о походах»), которые с известными коррективами могут рассматриваться как исторические источники.

Повышенный интерес к хадисам, проявляемый в последнее время религиозными деятелями как в нашей стране, так и за рубежом, объясняется рядом причин. Во–первых, именно в хади–сах даются авторитетные для мусульман образцы толкования положений Корана с учетом тех или иных конкретных обстоятельств, что используется богословами как методологическое оружие при организации проповеднической деятельности. Во–вторых, опираясь на хадисы как на признанные документальные источники, служители культа рисуют облик Мухаммеда, чтобы призвать правоверных следовать его примеру в выполнении предписаний религии, а при необходимости, сославшись на практику пророка, дать «послабления» в соблюдении этих предписаний нерадивым верующим. Здесь духовенством учитывается и то, что богословские разработки прошлого в силу своей косности, обилия крайне фанатичных установок и явного стремления услужить эксплуататорским классам не пользуются популярностью ни у служителей культа, ни у верующих. Обращение к «первоисточникам» представляется религиозным деятелям более убедительным, повышающим эффективность проповеди.

Наконец, в–третьих, в последнее время в своей проповеднической деятельности муллы особенно часто затрагивают моральные проблемы, а среди них главный упор делают на простые нормы нравственности и справедливости. В сборниках же хадисов, в том числе и в «Сахих Бухари», значительное место отводится таким нормам, заимствованным исламом из тысячелетнего опыта народных масс.

Все это делает необходимым, чтобы пропагандисты научного атеизма, работающие в районах традиционного распространения ислама, имели хорошее представление не только о Коране, но и о сборниках хадисов.

ТАЛМУД

Иудейский канон составляют Танах, ветхозаветная часть Библии, которая была написана и составлена до появления христианства, и Талмуд. Поскольку подробная характеристика книги Танах дается в статье «Библия», здесь основное внимание уделяется Талмуду.

Талмуд (от древнееврейского ла–мейд – учение) представляет собой многотомный сборник еврейской религиозной литературы, сложившейся в течение многих веков – с IV в. до н. э. по IV в. н. э. Столетиями первоначальное содержание Талмуда передавалось от поколения к поколению изустно. Поэтому в отличие от Ветхого завета, который назывался писаным законом, Талмуд назывался устным законом.

В основе талмудического творчества был Танах, в особенности первая его часть – Пятикнижие, или Тора. Приспосабливая Библию к историческим обстоятельствам, талмудисты разработали множество правил, постановлений и запретов, рассчитанных на усиление национальной замкнутости и религиозной обособленности еврейских народных масс.

Талмудическая литература – это нагромождение искусственно соединенных дискуссий иудейского духовенства о культе, богословских рассуждений о догматике, поучений по вопросам морали, религиозных предписаний, законов, касающихся судопроизводства уголовных и гражданских дел, элементарных сведений по медицине, математике, географии, притч и пословиц, сказок, легенд, мифов, басен и т. п.

Уже в IV в. до н. э. появились книжники, которые занимались толкованием «Моисеева закона»; они и положили начало той работе, плоды которой впоследствии стали известны под названием Талмуда.

Книжники стремились толкованием Торы соорудить «ограду вокруг закона», т. е. максимально изолировать еврейские массы от влияния греческой культуры.

Вокруг вопроса «еврейской обособленности» во II в. до н. э., когда Иудея находилась в руках Маккавеев, возник острый спор между саддукеями и фарисеями – двумя религиозно–партийными группировками.

Саддукеи, состоявшие из аристократической земледельческой знати и жрецов, придерживались буквального смысла «Моисеева закона». Фарисеи, состоявшие из ремесленников, торговцев, низших служителей культа, наоборот, стремились «усовершенствовать» иудейскую религию.

Расширенное устное толкование библейских законоположений, возникшее в разгар борьбы между религиозно–политическими группировками древних евреев, впервые было собрано и отредактировано в 210 г. н. э. Иегу–дой–га–наси и получило название Миш–ны (повторение закона).

Мишна разделена на 63 трактата, сгруппированных в шесть отделов.

I отдел – Зераим (посевы) включает в себя 11 трактатов (Берахот–славословия, Пеа – край, Киллаим–разнородное и др.), рассматривающих постановления, молитвы и законы, имеющие отношение главным образом к земледелию.

II отдел – Моэд (праздники) содержит 12 трактатов (Шаббат – суббота, Песахим – пасха, Рош–гашана – Новый год и др.) и регламентирует поведение иудеев в дни религиозных праздников.

III отдел – Нашим (жены) содержит 7 трактатов (Кетубот – брачные договоры, Гиттин – разводное письмо и др.), излагающих законы, по–евященные браку и семье.

IV отдел – Незикин (повреждения) содержит 10 трактатов (Баба Кама–первые ворота, Баба Мециа – средние ворота, Баба Батра – последние ворота, Маккот – удары и др.), посвященных вопросам гражданского и уголовного права.

V отдел – Кодашим (святыни) посвящен вопросу о жертвоприношениях и содержит 11 трактатов (Мидот – меры, Зебахим – жертвы и др.).

VI отдел – Тогорот (очищения) занимается вопросами об очищениях и содержит 12 трактатов (Микваот–очистительные купальни, Нидда – месячное очищение и др.).

В научной литературе Мишна цитируется по трактатам, главам и параграфам, например Берахот, IV, 5, что означает трактат Берахот, глава четвертая, параграф пятый.

Мишна вскоре сама стала предметом толкований. Этим занялись амораи (разъяснители) одновременно в Палестине и Вавилоне, где ко II в. н. э. было уже много евреев. Собрание толкований Мишны называется Гемарой.

Мишна и Гемара и составляют Талмуд. Так как толкование Мишны происходило в Палестине и Вавилонии, то различают два Талмуда – палестинский (Талмуд Иерушалми) и вавилонский (Талмуд Бавли).

В научной литературе иерусалимский Талмуд цитируется как Мишна, вавилонский – по трактатам и листам, например, Берахот, 10а, что означает трактат Берахот, лист десятый, страница первая.

Установился обычай печатать все издания Талмуда с одинаковым числом страниц и давать на каждой странице постоянно точный определенный текст. Поэтому в любом издании Талмуда имеется 2947 листов, или 5894 страницы.

К талмудической литературе относятся так называемые Мидраши, составленные в средние века. Они, как и Талмуд, являются религиозными сборниками, комментирующими стихи ветхозаветных книг. Проповедуя антинаучные взгляды на природу и жизнь человека, Мидраши уснащают свои вымыслы мифами и легендами.

В Талмуде различают галаху и ага–ду, которые переплетаются друг с другом. Галаха – это закон, касающийся жизни религиозной, семейной, гражданской и т. п. Агада – это миф, рассказ, легенда, сказка. Галаха и агада стояли на страже интересов господствующих классов – светской и духовной аристократии. Богатство и бедность объясняются в Талмуде незыблемым и вечным божественным установлением; при помощи притч, пословиц и сказок Талмуд внедряет в сознание народных масс религиозную идею о полной зависимости человека от бога. Авторы Талмуда внушают верующим покорность и терпение, мешая угнетенным массам подняться на борьбу против гнета и эксплуатации.

Талмуд и Мидраши изображают бога и всех небожителей в виде феодалов со сложной системой взаимоподчинения и взаимопочитания.

Талмуд твердит: «Царство земное соответствует царству небесному» (Берахот, 58а). Правильнее было бы эту формулу перевернуть и сказать: «Царство небесное соответствует царству земному», иначе говоря, представления Талмуда о боге и ангелах, рае и аде, о наградах и наказаниях являются фантастическими образами реальной земной жизни людей. Ангелология и демонология, разработанные Талмудом, отражают иерархическую лестницу феодальных общественных отношений.

Земные корни небесной иерархии Талмуда выступают достаточно ясно.

Отстаивая иудейский монотеизм, изображая бога в виде монарха, талмудисты стремились прежде всего загладить ветхозаветное многобожие.

Так, в иудаистской Библии явно сохранились представления древних евреев о наличии многих богов, обозначенных именами Элоха, Яхве, Шад–дай и др. Мир, например, сотворил, согласно ветхозаветной книге Бытия, не один бог, а боги (элохим). Законоучители, насилуя смысл слов, на вопрос, сколько богов (элохим) творили мир, отвечают: «Всюду, где сказано элохим, разумеется судья» (Тосефта Берахот, VII, 1). О наличии многих имен бога талмудисты отвечают следующим образом: «Ты хочешь знать мое имя: я называюсь по моим делам. Я называюсь то Шаддай, то Саваоф, то Яхве, то Элоха. Когда я произвожу суд над людьми, я называюсь Элоха, когда я веду войну с неверными, я называюсь Саваоф, когда я караю грехи людей, я называюсь Шаддай, когда я милую мир, я называюсь Яхве. Имя Яхве выражает только мою меру милосердия» (Шемот рабба, III, 6),

Представление Талмуда о боге является искаженным религиозным представлением о земном единодержавном правителе и его свите. По иерархической лестнице сонм ангелов распределен Талмудом в следующем порядке: 1. Херувимы; 2. Серафимы; 3. Офа–нимы (огненное колесо); 4. Ангелы всех стихий; 5. Начальствующие; 6. Мессия; 7. Первоначальные стихии земли и воды.

Небес, по мнению талмудистов, тоже семь. Расположены они таким образом: 1. Велон – занавес, который поднимается и опускается над солнцем; 2. Ракиа место, к которому прикреплено солнце; 3. Шехаким–местонахождение кухни для праведников; 4. Зебул – небесный храм, где архангел Михаил приносит жертву богу Яхве; 5. Меон – место пребывания ангелов; 6. Маком – кладовая града и дождя, снега и тумана; 7. Аработ–сокровище справедливости, благоволений и росы воскресения. И над всеми этими небесами с их населением, заключает Талмуд, «царит сам великий царь» (Хагига, 116).

Отвергая науку и материалистическую философию, Талмуд распространяет средневековое идеалистическое миропонимание, проповедует косность, застой и неизменяемость мира, призывая людей мириться с эксплуатацией и гнетом.

Талмудисты проповедуют бедность как добродетель. Турний Руфий спросил однажды рабби Акибу: «Если бог ваш любит бедных, то почему он не доставляет им пропитание?» Рабби Акиба ответил: «Это для того, чтобы милостыней спаслись от адских мук» (Баба Батра, 10а). Рабби Иошуа говорил: «Бедный, принимая подаяние, оказывает своему благодетелю большую услугу, чем последний оказывает бедному» (Вайикра рабба, 34).

Автор средневековой нравоучительной книги «Орхот цадиким» («Пути праведных»), подводя итоги талмудистским поучениям о правилах поведения человека, писал: «Созерцание деяний божиих и дивных его творений, обнаруживающих беспредельную и всеобъемлющую премудрость в связи с анализом собственной ничтожной, скудоумной и беспомощной особы вызывает в человеке, с одной стороны, любовь к богу и страстное желание познать его сущность, а с другой – благоговение и страх перед ним». Забитый, покорный раб, лишенный чувства достоинства, – вот идеал человека по Талмуду.

Тора и Талмуд освящали гнет эксплуататоров. Раввины на основе «священных» книг иудейской религии рьяно защищали ,право» сильного грабить трудовые массы. Не случайно Талмуд подвергался критике.

Уже в глубокой древности один из танаев Элита бен Абуйи, живший во II в. и. э., критиковал Тору и Мишну. Законоучители прозвали его Ахером (Ахер буквально другой). Эта критика нашла отражение в самом Талмуде. Ахер порицал иудаизм, его проповедь покорности и смирения, его поучения о небесном промысле и возмездии. Увидев собаку, державшую в зубах язык таная, погибшего от руки римлян, Элиша стал порицать божественную справедливость, утверждая: «Нет правды в мире, нет возмездия после смерти» (Хагига, 146).

Видным представителем рационалистической критики иудаизма был Хиви Габалки (IX в.). Он говорил: «Народ, придерживающийся Торы, нищ и ничтожен».

Хиви написал книгу, в которой содержалось двести возражений против учения о божественном происхождении Ветхого завета. Из сохранившихся возражений видно, что вольнодумец IX в., критикуя учение о божественном происхождении Ветхого завета, указал на наличие в нем противоречий, ложных утверждений и всяких нелепостей.

Хиви понимал абсурдность библейского рассказа о творении, утверждал, что мир существует извечно, оспаривал авторитет бога: если бог всевидящий и всезнающий, то почему он спрашивает у Адама: «Где ты?» Все то, что в Ветхом завете выдается за «чудеса», совершенные богом, вольнодумец объясняет естественным ходом вещей. Хиви отрицал бессмертие души, указывая на то, что в самой Библии сказано: «Душа всякого человека есть кровь его» (Лев., 17, 14).

Хиви имел своих последователей. Современник Хиви богослов Саадия писал: «Я знал многих безбожников, гордившихся своим неверием».

Талмуд осуждал выдающийся вольнодумец XVII в. Уриэль Акоста.

Акоста убеждался, что Талмуд–плод фантазии смертных. Выдавая его за божественную книгу, раввины обманывают народ. Человек свободной мысли, Акоста открыто стал опровергать учение талмудистов. Осенью 1615 г. он начал писать «Тезисы против традиции», в которых доказывал антигуманную природу поучений Мишны.

Акоста опровергал богооткровен–ность Талмуда. Защитники фанатизма и средневековья поняли, что в «Тезисах» заложен снаряд, способный взорвать твердыню религиозного учения. Акоста был предан анафеме, а его произведения – огню.

Однако пример Акосты вдохновил Спинозу и передовую интеллигенцию XVHI и XIX вв., которые блистательно доказывали, что Талмуд является компилятивным религиозным сборником, при помощи которого иудейские церковники одурманивают народ.

БУДДИЙСКАЯ РЕЛИГИОЗНАЯ ЛИТЕРАТУРА

Буддийскую религиозную литературу, насчитывающую многие тысячи сочинений, можно условно разделить на две большие категории:

1. Каноническая литература, выдаваемая за откровения самого Будды, которые якобы были сообщены потомкам его учениками. Сюда же относятся и объяснения догматов, обычаев и моральных требований буддизма, сделанные древними авторами.

Каноническая литература создавалась в Индии и на Цейлоне в течение последних двух–трех столетий до н. э. и первых веков н. э. Языком ее были палийский и санскрит.

2. Более поздние произведения, которые комментируют и развивают основополагающие идеи буддизма в соответствии со взглядами и принципами многочисленных школ, направлений и сект этой религии.

Неканонические произведения написаны на десятках языков самых различных азиатских стран в течение почти двухтысячелетнего периода.

Типитака

Каноническая литература известна под палийским названием Типитака (санскритское – Трипитака), что буквально означает «тройная корзина» и переводится обычно так: «Три корзины закона (учения)». По–видимому, тексты, писавшиеся первоначально на пальмовых листьях, держались когда–то в плетеных корзинах.

Наиболее полно сохранилась палий–ская версия Типитаки, созданная школой тхеравадинов, которую многие считают самым ортодоксальным направлением в буддизме. По преданию, собравшись вместе после смерти Будды в городе Раджагриха, монахи выслушали сообщения ближайших учеников Шакь–ямуни об основных положениях учения покойного. Упали рассказал об установленных Буддой правилах поведения монахов, Ананда – о поучениях основателя новой религии, высказанных в виде притч и бесед, Кашьяпа – о философских размышлениях учителя. Это предание объясняет деление Типитаки на три основные части – Виная–питака («корзина устава»), Сутта–питака («корзина поучении») и Абхидамма–питака («корзина толкования учения», или «корзина чистого знания»). В различных направлениях буддизма встречаются и другие принципы группировки объединяемых Типитакой текстов: пять никай (собраний), девять анг (частей) и т. д.

Предания, входящие в известный сейчас текст палийской Типитаки, складывались в течение нескольких веков и первоначально передавались изустно. Запись этих преданий была произведена впервые лишь в I веке до н. э. на Цейлоне. Естественно, что до нас дошли только значительно более поздние списки, причем различные школы и направления изменяли впоследствии многие места текстов Типитаки. Поэтому в 1871 г. в Мандалае (Бирма) был созван специальный буддийский собор, на котором 2400 монахов путем сверки различных списков и переводов выработали унифицированный текст Типитаки. Этот текст вырезали затем на 729 мраморных плитах, каждая из которых была поставлена в отдельном миниатюрном островерхом храмике. Так был создан своеобразный городок–библиотека, хранилище канона – Куто–до, место, почитаемое сейчас всеми буддистами мира.

Виная–питака

Наиболее ранней частью палийской Типитаки является Виная–питака. Чаще всего она подразделяется на три раздела (Сутта–вибханга, Кхандхака и Пари–вара) .

Сутта–вибханга содержит изложение и пояснения Патимоккха–сутты, являющейся ядром Виная–питаки. Патимок–кха–сутта – это перечисление проступков, совершаемых монахами и монахинями буддийской общины, и следующих за эти проступки наказаний.

В комментирующей Патимоккха–сутту части Сутта–вибханги правила поведения монахов включены в пространные рассказы о том, какие события явились поводом для установления Буддой того или иного правила. Эта часть начинается рассказом о том, как во время своих странствий с целью распространения учения Будда пришел в деревню Каландака около Вайсали и склонил своей проповедью к вступлению в монашество некоего Судинну, сына богатого ростовщика. В это время в стране разразился голод. Судинна решил пойти в Вайсали, где у него было много состоятельных родственников, чтобы получить обильную милостыню. Мать узнала о его приходе и убедила жену Судинны встретиться с ним и попросить подарить ей сына. Судинна уступил ее просьбе. Вернувшись в общину, он раскаялся и сообщил о своем грехе собратьям. Будда сделал строгий выговор Судинне и установил правило, по которому монах, виновный в половом невоздержании, совершает грех первого раздела Патимоккха–сутты («параджика») и становится недостойным быть монахом.

В такой же манере объяснено установление и других правил Патимоккха–сутты. По каждому правилу дан подробный разбор возможных вариантов проступка, в том числе и таких обстоятельств, которые освобождают виновного от наказания. Так, разбирая случай, когда монах Удайн коснулся тела брахманки, вошедшей в его комнату, комментатор ставит вопросы: «был ли контакт умышленным или случайным», «что такое контакт в действительности» и т. д. А затем доказывает, что контакты с матерью, сестрой и дочерью не являются прегрешениями.

Так подробно в Сутта–вибханге прокомментированы только важнейшие проступки, остальная же масса правил (а Их всего в разных вариантах 277 или 250) объясняется или гораздо короче или совершенно в объяснениях опущена. Требования для монахов и монахинь несколько различны.

Следующая часть Виная–питаки носит название Кхандхака. Она разделяется на две книги – Махаваггу и Кул–лаваггу. Четкого принципа в этом делении уловить нельзя. Обе книги посвящены истории развития буддийской монашеской общины, начиная с момента достижения Гаутамой «прозрения». Таким образом, в Кхандхаке мы встречаемся с отдельными элементами биографии Будды. В Кхандхаке подробно описываются основные церемонии и обряды в общине, правила поведения монахов в течение дня, порядок проведения традиционных собраний, известных под названием «упосат–ха», поведение общины в сухой период и в период дождей. Точные правила устанавливались в отношении выкройки, шитья и окраски монашеских одеяний из пожертвованных мирянами материалов.

Анализ Кхандхаки дает возможность видеть, как буддийская община шла в своем развитии от строжайшего аскетизма, свойственного многим религиозным системам Древней Индии, к тому вполне благоустроенному и далекому от умерщвления плоти быту, который характеризует буддийские монастыри первых веков нашей эры и последующего времени. Особенно в этом отношении характерен рассказ о злом двоюродном брате Будды – Де–вадатте, приведенный в седьмой главе Куллавагги. Девадатта вступил в общину после посещения Буддой родного города. Однако вскоре был изгнан из нее за то, что возглавил монахов, сеявших в общине

Поиск по сайту: