Возлюбленный Бхагаван,. Что превращает меня в истеричного, непоследовательного ребенка в Вашем присутствии

Что превращает меня в истеричного, непоследовательного ребенка в Вашем присутствии или даже при одной мысли о пребывании в Вашем присутствии? Это нечто присущее отношению учитель — ученик, или моя психологическая незрелость, или и то и другое?

Панкаджа, человечество еще не достигло зрелости. Мы имеем лица человеческих существ, но наши умы далеко отстали.

В обычном мире ты легко управляешь своей маской, своим притворством, своим лицемерием. Но когда ты приходишь к учителю... само побуждение прийти к учителю показывает, что в тебе есть огромное желание познать свое изначальное лицо, познать самого себя.

Лицо, которое ты носишь сейчас, не является твоим изначальным лицом, это не ты.

Я говорю, что ты не есть ты, и ты знаешь это.

Учитель — это только зеркало.

Ты не можешь обмануть зеркало, оно просто отражает твою реальность.

Есть древняя притча об одной очень некрасивой женщине, которая очень враждебно относилась к зеркалам, так как она думала — как думаете все вы, — что именно зеркало создает в ней уродство: ведь когда зеркала не было, она не была уродливой. Она была такой неистовой противницей зеркал, что когда бы ей на глаза ни попадалось зеркало, она тотчас же разбивала его.

Эта притча многозначительна. Именно это мы все и делаем в наших жизнях разными способами. От всего, что отражает нашу реальность, мы хотим избавиться, так как это не доставляет нам удовольствия.

Панкаджа, здесь в моем присутствии, или даже когда ты думаешь обо мне, если ты чувствуешь себя незрелым, отсталым ребенком, не пытайся отделаться от этого какими-то объяснениями. Такова истина.

И это истина не только о тебе, это истина обо всем человечестве. Тебе просто повезло, что ты стал осознавать ее.

Ты случайно натолкнулся на зеркало.

Если разбить зеркало, это не поможет.

Отравление Сократа не помогло грекам — он был зеркалом. Распятие Иисуса не помогло иудеям — он был зеркалом. Убийство Мансура аль-Халладжа не помогло мусульманам - он был зеркалом.

Наоборот, они остались отсталыми, незрелыми, ибо нет никого, кто бы показал им, где они есть, кто они есть. Они находятся в толпе одного и того же вида отсталых детей.

После первой мировой войны в Германии впервые попытались вычислить средний умственный возраст солдата. Тысячи солдат прошли через обследование, через многочисленные эксперименты, и результат был потрясающим и убийственным для всей человеческой гордости. Результат показал, что средний умственный возраст у солдат был всего лишь четырнадцать лет.

И средний умственный возраст у тех, кто не является солдатами, не может быть намного больше. Человеку может быть семьдесят лет — его тело состарилось, но его ум остался на уровне четырнадцатилетнего возраста. И иногда вы можете увидеть это в самом себе; в определенных ситуациях вы можете увидеть это в других людях.

Каждая женщина знает моменты, когда у нее бывают вспышки раздражения; они не могут быть результатом зрелости. Каждый мужчина знает, что когда он нервничает, он начинает курить. А ведь курение никоим образом не может помочь, но оно отвлекает ваш ум от нервозности.

Курят только нервные люди. И вы можете понаблюдать... в какие-то дни вы курите больше, в какие-то вы курите меньше. Дни, когда вы курите больше, — это дни, когда вы очень напряжены, беспокойны, чем-то сильно мучаетесь. Мир невыносим. Вы так сильно нервничаете, что вам хочется отвлечь ваш ум на что-то простое, на что-то, не связанное ни с кем другим — иначе могли бы возникнуть новые сложности.

Сигарета же так невинна — и так успокаивает, ведь в ней имеется то же самое химическое вещество, которое содержится в чае и в кофе и которое в данную минуту оказывает определенное успокаивающее воздействие.

И более специфически, курение имеет сходство с глубоко укоренившимся воспоминанием о сосании молока из материнской груди. Материнская грудь почти такая же теплая, молоко такое же теплое, как дым вашей сигареты или сигары. Сигарета или сигара вызывает у вас на губах такое же ощущение, как соски вашей матери, а дым течет внутрь вас, совсем как молоко из соска. Вы впадаете в детство — те золотые дни, когда не было никаких забот, никаких проблем, никаких тревог. Поэтому всякий раз, когда вы нервничаете, вы тянетесь к сигарете.

Когда же вы не нервничаете — когда вы испытываете счастье, блаженство и радость, — вы полностью забываете о сигаретах.

Все курильщики — это отсталые в своем развитии люди, поэтому отсталые люди находятся в большинстве в этом мире. И есть другие заменители. Вы можете не курить и при этом думать: «Я не отсталый, ведь я употребляю жевательную резинку». А это еще хуже, чем сигареты — жевательная резинка! Вы не только отстали в своем развитии, вы еще и глупы; вы вовлечены в деятельность, которая абсолютно бесполезна, ничего не дает, а только без нужды утомляет ваш рот и зубы.

Но это доказывает, что Чарлз Дарвин был прав. Хотя ученые многими способами пытаются опровергнуть теорию эволюции, выдвинутую Чарлзом Дарвином, эта теория имеет такое психологическое значение, что даже если будет доказано, что она неверна, ее значение нельзя будет уничтожить.

Только понаблюдайте за обезьяной. Она не может усидеть в одной позе, она не может усидеть на одной ветке. Она непрерывно жует то или это, ест то или это — целый день. С утра до ночи она что-то жует. Возможно, человек еще не полностью свободен от своего животного наследия — хотя он ходит на двух ногах, это не имеет большого значения.

Насколько я знаю, обезьяны не считают, что вы эволюционировали, ушли вперед по сравнению с ними. Они смеются над самой этой идеей. Они полагают, что вы сорвались с деревьев. И на то у них есть существенные доводы. Вы уже не такие сильные, как обезьяны; вы не можете жить на деревьях, вы не можете продолжать прыгать с одного дерева на другое, миля за милей. Вы утратили красоту тела, которой обладают обезьяны. Только потому, что вы начали ходить на двух ногах...

Обезьяны думают: «Бедолаги... это те обезьяны, которые не могут жить на деревьях, — ведь это очень рискованная жизнь, полная испытаний и опасностей; эти трусишки спустились на землю и стали ходить на двух ногах! И мало того, чтобы скрыть свою трусость, они выдвигают теорию эволюции!»

Ни одна обезьяна не согласна с теорией эволюции.

Панкаджа, если в моем присутствии ты ощущаешь в себе ребячливость, ум, который еще не стал зрелым, то это осознавание надо приветствовать.

Как только ты осознаешь, что ты где-то отстал, что что-то блокирует твое сознание, тогда эти блоки могут быть устранены. Фактически, осознавать, что есть какие-то блоки... само осознавание устраняет их.

Есть вещи, которые надо просто осознать. Само осознавание приносит трансформацию; дело обстоит не так, что после осознания тебе надо что-то делать, чтобы вызвать изменение.

Увидев, что твой ум инфантилен, ты можешь также увидеть, что ты не есть ум, — иначе кто же видит, что ум инфантилен? Есть нечто вне ума — наблюдатель на холме.

Ты только смотришь на ум!

Ты полностью забыл, кто смотрит на него.

Наблюдай за умом, но не забывай о наблюдателе — ибо твоя реальность сосредоточена в наблюдателе, а не в уме. И наблюдатель — это всегда полностью взрослое, зрелое, концентрированное сознание. Ему не нужен рост.

И стоит тебе осознать, что ум — это только инструмент в руках твоей свидетельствующей души, и тогда нет никаких проблем; ум можно использовать правильным образом. Теперь хозяин проснулся, и слуге можно приказать делать то, что нужно.

Обычно хозяин спит. Мы забыли наблюдателя, и слуга стал хозяином. А слуга есть слуга — он, безусловно, не очень разумен.

Тебе надо напомнить один основополагающий факт: интеллект принадлежит наблюдающему сознанию, память принадлежит уму.

Память — это одно, память не есть интеллект. Но на протяжении столетий все человечество обманывали и непрямо уверяли, что память есть интеллект, разум. Ваши школы, ваши колледжи, ваши университеты не стараются обнаружить ваш интеллект; они стараются выяснить, кто способен запомнить больше.

И сейчас мы прекрасно знаем, что память — это механическая вещь. Память может быть у компьютера, но у компьютера не может быть интеллекта, разума.

И у компьютера память может быть лучше, чем у вас. Недалек тот день, когда люди будут носить в карманах маленькие компьютеры вместо того, чтобы тратить годы на изучение истории, географии, химии и физики. Все это может быть заключено в маленький компьютер, который можно носить в кармане; компьютер может немедленно выдавать любую необходимую информацию — и она будет абсолютно правильной.

Человеческая память не столь надежна. Она может забывать, она может что-то перепутать, она может оказаться заблокированной. Иногда вы говорите: «Я сейчас вспомню это, это вертится у меня на языке». Странно, если это вертится у вас на языке, то почему же вы не произносите это?

Но вы говорите, что у вас не получается: «Это вертится у меня на языке... Я знаю, что я знаю, и это не очень далеко - совсем рядом». Но тем не менее, какая-то преграда, какая-то очень тонкая преграда — это может быть просто завеса — не позволяет этому выйти на поверхность.

И чем больше вы стараетесь, чем больше напрягаетесь, тем меньше шансов вспомнить это. В конце концов, вы забываете об этом, вы начинаете заниматься чем-то другим - готовите чай или копаете яму в саду — и внезапно это приходит, так как вы расслабились, вы совсем забыли об этом, не было никакого напряжения. Это вышло на поверхность.

Напряженный ум становится узким. Расслабленный ум становится широким, гораздо больше воспоминаний может проходить через него. Напряженный ум становится настолько узким, что лишь очень мало воспоминаний может пройти через него.

Но тысячи лет бытовало и до сих пор бытует недоразумение, что память и есть интеллект, разум. Это не так.

Вы найдете людей, которые имеют великолепную память, но никакого интеллекта, и вы также можете найти людей, которые имеют великий интеллект и совершенно никакой памяти.

О Томасе Алва Эдисоне рассказывают... возможно, он единственный человек, которому приписывают, по меньшей мере, тысячу изобретений, но памяти у него не было никакой.

Во время первой мировой войны он стоял в очереди, чтобы получить продовольственную карточку. Как раз впервые были введены продовольственные карточки. Мало-помалу очередь становилась все меньше и меньше, наконец, он оказался впереди и клерк выкрикнул: «Томас Алва Эдисон!» Он посмотрел по сторонам, так как он забыл свое имя. Ведь это было так давно... Когда его отец и мать еще были живы, они называли его по имени. Теперь же он был так известен, он стал великим ученым, знаменитым профессором — никто не звал его по имени, люди, обращаясь к нему, говорили «профессор». И он забыл свое имя.

К счастью, какому-то человеку в очереди показалось, что этот тип, который стоит и оглядывается по сторонам, похож на Томаса Алва Эдисона. Этот человек спросил: «Как ваше имя?»

Эдисон сказал: «Боже мой, мне придется сходить домой и спросить жену».

Человек сказал: «Насколько я знаю, вы и есть Томас Алва Эдисон».

Эдисон сказал: «Кажется, я где-то слышал это имя раньше. Возможно, это мое имя. Если никто другой не претендует на него, тогда это карточка моя».

А он обладал таким великим интеллектом. Вам не найти много людей с таким интеллектом.

Но однажды, отправляясь в поездку для чтения лекций, прежде, чем сесть в автомобиль, он попрощался с женой, поцеловал ее и помахал рукой горничной. А жена сказала: «Вы все перепутали. Я — ваша горничная, а она — ваша жена!»

Он сказал: «Целыми днями я так занят экспериментами — я прихожу домой только ночью. Я уже давно не видел мою жену при солнечном свете, поэтому, пожалуйста, простите меня — кто бы из вас ни был моей женой, я ее целую, и, кто бы ни был горничной, я машу ей рукой. Но позвольте мне покинуть вас, так как поезд уже подан на платформу».

Абсолютно никакой памяти.

Его жена обычно записывала его мысли... так как иногда ему в голову приходила идея, но она была незавершенной. И пока он ее не забыл, он говорил кому-нибудь, кто был поблизости: «Пожалуйста, запишите это и сохраните для меня. И когда мне это понадобится, просто напомните мне - так как недостает половины. Она появится, но я боюсь, что когда появится другая половина, эта половина может оказаться утраченной».

Кто-то предложил: «Вы ведете себя странно. Почему бы вам не завести записную книжку?»

Он сказал: «В том-то и беда. Я завожу записные книжки, но затем я все время забываю, куда я их положил. Тогда проблемой становится записная книжка! А так гораздо лучше. По крайней мере, кто-то ответственен за половину идеи и он будет напоминать мне: «Вот половина вашей идеи. Если другая половина уже пришла вам в голову, возьмите эту и избавьте меня от этого бремени».

В Индии — как и в Аравии, Китае, Греции, Риме, во всех Древних странах — все древние языки обусловлены памятью, а не разумом, не интеллектом. Можно стать великим знатоком санскрита, не имея ни капли разума, — в разуме нет никакой нужды, только память должна быть совершенной. Совсем как попугай... попугай не понимает того, что он говорит, но он может говорить это абсолютно правильно, с правильным произношением. Его можно научить чему угодно.

Все древние языки обусловлены памятью. И вся образовательная система мира обусловлена памятью. На экзаменах студента спрашивают не о том, что покажет его разум, а о том, что покажет его память, сколько он запомнил из учебников. Это одна из причин отсталости твоего ума. Ты пользуешься памятью так, как будто она является твоим разумом, — очень серьезное недоразумение. Поскольку ты знаешь, помнишь и можешь цитировать священные писания, ты начинаешь думать, что ты взрослый, зрелый, знающий и мудрый.

Вот та проблема, Панкаджа, которую ты чувствуешь.

Я не человек памяти. И мое усилие здесь направлено на создание в тебе вызова, чтобы ты начал двигаться к твоему разуму.

Не имеет значения, сколько ты помнишь.

Важно, сколько ты сам пережил.

А для переживания внутреннего мира тебе необходим великий разум, огромный интеллект; память не поможет. Да, если ты хочешь стать ученым, профессором, пандитом, ты можешь заучивать священные писания и ты можешь гордиться, что так много знаешь. И другие люди тоже будут думать, что ты так много знаешь, но если копнуть поглубже, твоя память есть не что иное, как невежество.

Передо мной ты не можешь скрыть свое невежество.

Всеми возможными способами я стараюсь столкнуть тебя с твоим невежеством, ибо, чем раньше ты познаешь свое невежество, тем скорее ты избавишься от него. И это познание оказывается таким прекрасным переживанием, что по сравнению с ним заимствованное знание — это просто идиотизм.

Я слышал историю об архиепископе Японии. Ему захотелось обратить в христианство одного учителя дзэн. Ничего не понимая, не имея никакого представления о внутреннем мире, он отправился к этому учителю. Он был принят с любовью и уважением.

Он открыл Библию, которую принес с собой, и начал читать Нагорную проповедь. Он как бы хотел сказать: «Мы следуем за этим человеком. Что вы думаете об этих словах, об этом человеке?»

Он прочитал только два предложения, и учитель дзэн сказал: «Достаточно. Вы следуете за хорошим человеком, но он тоже следовал за другими хорошими людьми. Ни вы не знаете, ни он не знает. Отправляйтесь-ка домой».

Архиепископ был сильно возмущен. Он сказал: «Вам следовало бы, по крайней мере, позволить мне закончить».

Учитель сказал: «Давайте без глупостей. Если вы что-то знаете, скажите это. Закройте книгу! Мы здесь не верим книгам. Вы несете саму истину в вашем существе, а ищете в мертвых книгах. Отправляйтесь домой, и загляните внутрь себя. Если вы там что-то найдете, тогда приходите. Если вы думаете, что эти строки, которые вы повторили мне, исходят от Иисуса Христа, вы ошибаетесь».

Иисус Христос просто повторял Ветхий Завет. Всю свою жизнь он пытался убедить людей, что он — последний пророк иудеев. Он никогда не слышал слова «христианин», он никогда не слышал слова «Христос». Он был рожден иудеем, он жил иудеем, он умер иудеем. И все его усилие было направлено на то, чтобы убедить иудеев в том, что: «Я — долгожданный пророк, спаситель, которого обещал Моисей. Я пришел».

Иудеи могли бы простить ему... иудеи не злые люди. И они не склонны к насилию. Никто, кто так же разумен, как иудеи, не может быть склонным к насилию.

Сорок процентов Нобелевских премий приходится на иудеев; это просто несопоставимо с их численностью. Почти половина Нобелевских премий досталась иудеям, а другая половина — остальному миру.

Такие разумные люди не распяли бы Иисуса, если бы он говорил о чем-то, что было его собственным переживанием. Но он говорил о том, что не было его переживанием, — все заимствовано. А он выдавал это за свое.

Иудеи не могли простить такую нечестность.

В остальном же Иисус никого особо не беспокоил. Он был немного назойлив. Совсем как Свидетели Иеговы или люди из «Харе Кришна», они несколько надоедливы. Если вы им попадетесь, они совсем не будут вас слушать, они будут засыпать вас всевозможными советами, мудрыми изречениями, — а вам неинтересно, вы идете по какому-то другому делу, вы хотите, чтобы вас оставили в покое. Но они полны решимости, спасти вас. Хотите вы спастись или нет, не имеет значения — вы должны быть спасены.

Случилось так, что я однажды сидел на берегу Ганга в Аллахабаде, солнце как раз садилось. Какой-то человек начал кричать из воды: «Спасите меня! Спасите меня!»

Я-то не заинтересован в спасении кого бы то ни было. Поэтому я огляделся по сторонам... если кто-то заинтересовал в его спасении, пусть первым воспользуется возможностью. Но рядом никого не было, поэтому, в конце концов, пришлось прыгнуть мне.

И с большим трудом... он был очень тяжелым, толстым человеком. В Индии самых толстых людей вы найдете в Аллахабаде и Варанаси — брамины, индуистские священнослужители, которые только и делают, что едят.

Так или иначе, я его вытащил. А он стал гневаться: «Зачем ты вытащил меня?»

Я сказал: «Вот это да! Ты же просил помощи, ты кричал: "Спасите меня!"»

Он сказал: «Я кричал потому, что испугался смерти. На самом же деле я совершал самоубийство».

Я сказал: «Извини, я понятия не имел, что ты совершаешь самоубийство».

И я столкнул его в воду. Он снова начал кричать: «Помогите!»

Я сказал: «Теперь жди, пока не придет кто-нибудь другой. Я же буду сидеть здесь и наблюдать, как ты совершаешь самоубийство».

Он сказал: «Что ты за человек? Я же погибаю!»

Я сказал: «Погибай! Это твое дело!»

Но есть люди, которых хлебом не корми, но дай спасти кого-нибудь.

Тот учитель дзэн сказал архиепископу: «Иисус повторял древних пророков. Вы повторяете Иисуса. Повторение никому не поможет. Вам необходимо ваше собственное переживание - это единственное избавление, единственное освобождение».

Панкаджа, это хорошо, что ты понимаешь, что твой ум начинает вести себя как ребенок. Также помни о том, кто наблюдает за этим ребенком, за незрелым умом, и будь с наблюдателем. Вырви все твои привязанности из ума — ибо ум является всего лишь механизмом, — и ум начнет отлично работать. Как только твой наблюдатель станет бдительным, твой разум впервые начнет расти.

Дело ума — думать, и ум может справляться с ним очень хорошо. Но общество навязало уму функцию разума, функцию интеллекта, а это не его дело. Это искалечило его память. Это не сделало тебя более разумным, это просто сделало твою память ненадежной, подверженной ошибкам.

Всегда помни: твои глаза — для того, чтобы видеть, не пытайся слушать глазами. Твои уши — для того, чтобы слушать, не пытайся видеть ушами. В противном случае ты окажешься в невменяемом состоянии. В то время как с твоими глазами все в порядке, с твоими ушами все в порядке, ты пытаешься делать нечто при помощи механизма, который для этого не предназначен.

Если твой наблюдатель ясен, тогда тело выполняет свои собственные функции, ум выполняет свои собственные функции, сердце выполняет свои собственные функции. Никто не вмешивается в чужие дела.

И жизнь становится гармонией, оркестром.

Поиск по сайту: