Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Субъективистские подходы в объективном бихевиоризме



Рассмотрим следующий, вполне заурядный эпизод: Джейн спрашивает Боба — молодого человека, которого она встречает на вечеринке в женском клубе университета: «Часто ли ты приходишь сюда?» В ответ тот улыбается и говорит: «Нет, но думаю, что буду приходить чаще». Ясно, что в данной типичной ситуации оба реагировали на соответствующие стимулы и их реакции не остались без последствий. Но для того, чтобы по-настоящему понять этот эпизод и в особенности оценить то, что он мог бы значить для поведения данных двух индивидов в будущем, нам необходимо знать, как каждый из них воспринимал ситуацию в целом и как они интерпретировали ответы друг друга. Прежде всего, каковы были их субъективные впечатления от вечеринки и как они соотносились с их целями и ожиданиями? Затем, какое значение придавали они словам друг друга (а также сопровождающим эти слова невербальным проявлениям)? Принял ли Боб слова Джейн просто в их буквальном смысле или посчитал, что они свидетельствуют о ее возможном к нему интересе? А если так, то был ли подобный интерес для него желательным или нет? То же самое касается и Джейн: расценила ли она заявление Боба о том, что он собирается посещать подобные вечеринки и в будущем как свидетельство того, что ему понравилась именно эта вечеринка, либо как недвусмысленное выражение его интереса к ней лично, либо просто как приятную, но ничего не значащую болтовню?

Мы берем на себя смелость утверждать, что каким бы количеством информации об объективных подробностях поведения в данной ситуации мы ни располагали, это не позволило бы нам предсказать поведение ее участников в будущем. Только зная или верно угадывая субъективное значение происходящего, мы смогли бы определить, почему они повели себя именно так, как это произошло на самом деле. Испытывая недостаток сведений о значении стимулов и реакций для участников ситуации, мы не сможем ничего сказать ни о том, какие именно реакции были (или не были) подкреплены, ни о том, какое влияние будет иметь данный эпизод на реакции Джейн и Боба друг на друга, на вечеринки в женском клубе и на другие подобные социальные мероприятия. На самом же деле, для того чтобы по-настоящему понять природу и последствия подобных социальных эпизодов, мы должны помнить и о том, что люди обычно не просто стараются интерпретировать слова и поступки друг друга — они стараются также предсказывать, отслеживать и слегка направлять эти интерпретации.

Пример с типичной ситуацией на вечеринке в женском клубе имеет достаточно всеобъемлющий характер. Являемся ли мы просто незаинтересованными наблюдателями подобных эпизодов или принимаем в них участие — в любом случае мы должны уделять пристальное внимание вопросам субъективного значения. Во-первых, мы должны попытаться распознать, к какой категории относят ту или иную ситуацию сами ее участники, что в свою очередь потребует извлечения на свет Божий всего их предшествующего опыта, а также представлений о мире, которых они придерживаются в настоящее время.

Во-вторых, мы должны знать о том, как участники ситуации представляют себе природу взаимосвязи между своими действиями и их последствиями, т.е. какова, с их точки зрения, вероятность наступления тех или иных последствий и что они думают о скрывающихся за этой вероятностью причинно-следственных связях. Короче говоря, мы должны отдавать себе отчет в том, что объективного описания стимулов, реакций и подкреплений и даже объективного описания связей между ними редко бывает достаточно для достижения наших научных целей. Для этого нам необходимо знать, как сами участники ситуации воспринимают подобные «объективные» события и что они думают о существующих между ними связях.

Не случайно, что Кларк Халл (С. Hull), Б.Ф. Скиннер (B.F. Skinner) и другие сторонники теории научения в бихевиористской традиции, имевшей столь сильное влияние в первой половине столетия, нашли эффективные способы изящно обойти описанные выше проблемы субъективной интерпретации. Во-первых, в своих исследованиях усвоения реакций и изменения поведения они полагались в первую очередь на крыс и голубей — существ, которые, как нетрудно предположить, склонны к размышлениям о смысле происходящего несколько меньше, чем люди. (Во всяком случае, каковы бы ни были их личные мнения о собственных интерпретациях, ожиданиях или мотивах, они все равно не могут нам об этом сообщить.)

Во-вторых, использовавшиеся исследователями стимулы в еще большей степени делали ненужными любые вопросы о субъективном смысле* происходящего. Почти всегда исследователи работали с подкреплениями, понятными их испытуемым (например, со съедобными шариками или каплями воды, предлагаемыми животным, доведенным предварительно до крайней степени голода или жажды, либо с вредоносными стимулами — такими, как удары электротоком, которые любое живое существо пыталось бы избежать при любых обстоятельствах), а также со стимулами и реакциями (такими, как световые или звуковые сигналы, включение тумблера и тому подобными), к которым подопытные животные были безразличны.

*Слова «субъективный смысл» и «субъективное значение» здесь и далее используются как синонимы; в тексте оригинала им соответствует термин «subjective meaning». (Примеч. науч. ред.)

Это продолжалось до тех пор, пока эти стимулы не начинали ассоциироваться с первичными («безусловными») подкреплениями.

Когда же бихевиористы все-таки решались использовать людей в своих экспериментах, то они попросту избегали проблем, связанных с интерпретацией или пониманием смысла. Например, они изучали выработку условного мигательного рефлекса, сочетая ничего до этого не значивший звуковой сигнал с подачей струи воздуха, направляемой прямо на роговую оболочку глаза испытуемого (стимул, реакция на который в форме моргания представляет собой врожденный, или безусловный, рефлекс). Занимаясь изучением памяти, они заставляли испытуемых заучивать наизусть списки бессмысленных слогов или бытовых предметов, совсем не обращая при этом внимания на воспоминания о реальных событиях, которые были бы наделены для разных людей богатым и разнообразным смыслом.

Несмотря на вышеописанную стратегию исследований и успехи, достигнутые теоретиками научения в лабораторных условиях, ограниченность подобного объективистского подхода становилась все более очевидной — в особенности для тех теоретиков научения и социальных психологов, которые интересовались поведением людей в ситуациях, свободных от лабораторных условностей. В менее стерильных условиях — там, где поведенческие стимулы более сложны, а связь различных вариантов поведения с удовлетворением врожденных влечений менее очевидна и где исследуемые существа более склонны к созданию теорий на основании своего знакомства с взаимосвязями событий в реальной жизни, точное предсказание и контроль за поведением оказались еще менее достижимой целью. Как отмечал Мартин Селигман в своей революционной статье, увидевшей свет в канун окончания эры гегемонии бихевиористов в психологии (Martin Seligman, 1970), это было справедливо даже в отношении голубей, крыс и кошек.

Когда психологи пытались обусловливать стимулы или реакции, изначально имеющие существенное значение для организма, они обнаруживали, что «законы научения», установленные ими для бессмысленных стимулов (через ассоциирование их с безусловными подкреплениями), не срабатывают. Вместо плавных и равномерно возрастающих кривых научения исследователи все чаще сталкивались с феноменом быстрого научения (порой в течение единичного испытания).

Иногда же научения не происходило вовсе. Например, кошку можно было научить тянуть за веревочку с целью получить еду, но нельзя было научить вылизывать с той же самой целью шерстку. И это несмотря на то, что последняя реакция имеет гораздо более высокий «операционный» (или базовый) уровень повторяемости. Аналогично, голубь скорее умрет, чем научится не тыкать клювом в экран, чтобы получить корм.

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.