Афрокоммунизм: Эфиопия, Ангола, Мозамбик

Мировое общественное мнение рассматривало связь между развивающимися странами и коммунистическим движением в зависимости от той поддержки, которую это движение оказало антиколониальной борьбе еще до того, как началась «холодная» война. Не соглашаясь с антиколониальной политикой Вашингтона, французская IV Республика* пыталась доказать, что любое отступление перед лицом туземных националистов становится ipso facto поощрением амбиций Москвы. Ведь согласно высказыванию, которое приписывается Ленину, с Востока кажется, что дорога на Париж проходит через Алжир. Так что установление просоветских режимов в бывших португальских колониях в Африке и Эфиопии стало подтверждением мысли о том, что зло не ограничивается геополитическими рамками.

Африканский вариант коммунизма

«Черные кхмеры» — такое прозвище еще в 1989 году, вскоре после падения Берлинской стены, дали бойцам Патриотического фронта Руанды (тутси), которые подозревались в симпатиях к полпотовскому режиму. Их руководителя, Поля Кагаме, получившего образование в Соединенных Штатах, французские чиновники, внимательно следившие за англосаксонскими происками на африканском континенте, прозвали «Американцем»¹. Можно ли теперь сомневаться в «африканском коммунизме»? Даже мозамбикский президент Жоаким Чиссано без колебаний согласился, что в то время, как маятник Истории пошел вспять в Восточной Европе, «эта ситуация с марксизмом начинает нам создавать пробле­мы»². И если для генерала де Голля СССР не переставал быть «дорогой и могучей Россией», почему бы Народному движению за освобождение Анголы (МПЛА) не стать воплощением «марксизма-ленинизма»? Что касается призывов отказать «красному негусу»** Менгисту в звании «коммуниста», то, как известно, в этом оп­ределении в среде ультралевых марксистов, где не последнюю роль играли троцкисты, в свое время неизменно отказывали и Сталину.

На самом деле, серьезность ссылок на Маркса со стороны государств и режимов, здесь названных, не оспаривалась в течение всего рассматриваемого периода (в основном 1974—1991 годы) ни самими действующими лицами, ни их противниками. Формально к коммунистическому лагерю принадлежало

*Буржуазная республика во Франции в 1946—1958 годах, фактически — с 1944 года. (Прим. ред.)

*В Эфиопии до упразднения монархии (март 1975 года) сокращенный титул императора (негус негусов — царь царей). {Прим. ред.)

Афрокоммунизм: Эфиопия, Ангола, Мозамбик 627

меньшинство; по советским оценкам, в 1939 году эта цифра составляла 5000 человек во всей Африке, затем в начале 70-х годов она увеличилась до 60 000^s. Однако многочисленные примеры, особенно европейские, должны напомнить, что по ленинской логике единственно важным считается, чтобы идеологии соответствовала власть (больше чем уклад жизни или форма государственно­го устройства), и что власть малочувствительна к предварительному насыще­нию общества коммунистической культурой. Придя к власти, новые руководи­тели тут же символически поделили землю, умножая свидетельства разрыва с •«африканским социализмом», который расцвел сразу же после завоевания независимости в 50—60-е годы. Уроки провала первой волны формулировались следующим образом: известно что, аграрная политика (юамаа), которую про­водил в Танзании Джулиус Ньерере, не принесла нужных результатов, но, со­гласно как ФРЕЛИМО⁴, так и эфиопским экспертам, произошло это потому, что партия ТАНЮ/АСП⁵ не была в достаточной степени «марксистско-ленинской». Принятие «научного социализма» позволяло руководящей элите нейтрализовать племенное единство, и, как его следствие, «незапланированную» крестьянскую солидарность. Соглашаясь с утверждением, что государство создает нацию, силы, находящиеся у власти, стремились войти с этой идеей в международное сообщество. Каждому должно было стать ясно, что, приземляясь в Мапуту, столице Мозамбика, он попадал в «свободную зону человечества»⁶.

Лозунг на фасаде аэропорта провозглашал два основных положения коммунистической программы: антиимпериализм перед лицом расизма Южной Африки и вступление вместе с социалистическими государствами в мировую коммунистическую систему. Страны «социалистической ориентации» — Мозамбик, Ангола и Эфиопия — заняли в ней свое место. Действительно, начиная со времен Хрущева, советские аналитики начали заботиться о том, чтобы сделать более тонкой их типологию: появление новых «прогрессивных» наций заставляло применять адекватную терминологию, приберегая место для тех из них, которые, сойдя с «капиталистического пути», не смогли заслужить ярлык "социалистических"⁷. Этот ярлык действительно означал определенные гарантии материальной и финансовой поддержки со стороны Советского Союза. Разумеется нельзя забывать и о военном сотрудничестве — «долге пролетарской помощи» со стороны Большого брата⁸. В смысле поставок военной техники советская клиентура в Африке, конечно, не ограничивалась только Мозамбиком, Анголой и Эфиопией, но именно они извлекали максимум выгоды из сближе­ния с СССР. Интеграция в мировую коммунистическую систему позволила их руководству пользоваться ее ресурсами: наряду с 8850 советскими советниками, действовавшими на континенте, в 1988 году отмечается присутствие 53 900 кубинцев, нельзя не упомянуть также восточно-германских специалистов, особенно в области госбезопасности⁹.

Необходимо также упомянуть о «политике брюха»¹⁰ мафиозного типа, когда из-за отсутствия «класса буржуазии» использование государственного имущества становилось единственным источником личного обогащения.

Можно задаться вопросом, почему в идеологическом беспорядке XX века элита, дорвавшаяся до власти в этих государствах, делает свои идеологические ставки на марксизм-ленинизм?¹¹ Конечно, важную роль здесь играет ослепление доктриной, открывающей неограниченные возможности для диктаторов. Но коммунизм в Африке является лишь эпизодом в долгой череде насилия, изучение которого начинается с попыток преодолеть противопоставление доко-

628 Tpemuй мир

лониальной гармонии (или варварства), колониального порядка (или репрессий) и последующего беззакония, порожденного независимостью и/или неоколониальными притязаниями¹². Безусловно, коммунистическая Африка не была одиноким островком насилия: Нигерия во время войны с Биафрой и Руанда с геноцидом хуту внесли свой значительный вклад, достаточный, чтобы привес­ти в отчаяние себе подобных. Однако, Эфиопия, Ангола и Мозамбик имеют свою преступную специфику, заключающуюся в процессе переделки структуры общества, например, в насильственном объединении в деревни сельского населения или в использовании голода в политических целях. Они также напоминают о знакомых явлениях, таких, как «чистка» партии, ликвидация левого движения или отношение к оппозиции — националистической, этнической, партизанской или религиозной.

Уже невозможно далее отрицать массовые убийства, и размеры преступ­лений африканского коммунизма вызывают к жизни всё новые оправдания: каждое начинание марксистско-ленинского государства представляется ими как реакция на наступление контрреволюционных сил. Старые споры по поводу террора Французской революции, воскрешенного революцией большевиков, призывы к «тирании, смягченной обстоятельствами», становятся в африканском контексте предметом ревностной защиты со стороны коммунистов. В этом смысле размах полемики, начавшейся на Западе именно в связи с Эфиопией, Анголой и Мозамбиком, оправдывает их выбор в качестве объектов нашего исследования¹³.

ЭФИОПИЯ — КРАСНАЯ ИМПЕРИЯ

12 сентября 1974 года исчезла империя, воплощенная в 82-летнем негусе Хайле Селассие I. Режим рухнул без больших потрясений: страна была ослабле­на неуверенностью своего властелина (объяснявшейся как сомнениями в личности преемника, так и разразившимся нефтяным кризисом), пограничными войнами, недостатком продовольствия, что вызывало недовольство городской прослойки, стремившейся к модернизации общества. У руля государства встала армия — проводник геополитических амбиций свергнутого монарха¹⁴,— покрывшая себя славой, сражаясь на стороне американцев в Корейской войне. 108 человек вошли в Дерг — Временный военно-административный совет (ВВАС), в котором, казалось, все идеологические разногласия отступили перед громким лозунгом Эфиопия тыкдем («Эфиопия прежде всего»). Однако очень скоро иллюзии рассеялись. Поставленный во главе правительства генерал Аман Андом, эритреец* по происхождению, герой войны с Сомали, был убит в ночь с 22 на 23 ноября. Через несколько часов пришла очередь еще 59 человек: либеральные политики подверглись той же участи, что и традиционалисты, связанные со старым режимом. Судьба остальных членов ВВАС отныне зависе­ла от человека, которого они признали своим вождем еще в июле. Звали его Менгисту Хайле Мариам. 21 декабря 1974 года он объявил, что Эфиопия пойдет по пути социализма.

Биография этого человека пока еще не написана¹⁵. Менгисту с удовольствием взял на себя роль парии, играя на цвете своей кожи и маленьком росте

* Эритрея — государство на Северо-Востоке Африки. В 1962—1987 годах — провинция, за­тем — административный район Эфиопии. (Прим. ред.)

Афрокоммуниэм: Эфиопия, Ангола, Мозамбик 629

(который, правда, подправлялся высокими каблуками), изображая из себя баръях (раба), борющегося против клана амхара, основы императорского режима. Между тем он сам принадлежал к этому привилегированному сословию, так как его мать происходила из аристократического рода. Несмотря на то что он был незаконнорожденным ребенком (его отец — неграмотный капрал), Мен­гисту пользовался покровительством своего дяди, министра в правительстве негуса, и тот облегчил ему начало военной карьеры. Образование Менгисту ог­раничивалось начальной школой, но его без аттестата приняли в военное училище Холетта, предназначенное для юношей из бедных семей. Он командовал механизированной бригадой и благодаря своим качествам смог после двух попыток пройти стажировку в Форт-Левенворте (Техас).

Движимый непомерным властолюбием, он сумел за 3 года устранить своих соперников: сначала полковника Сысае (за организацию «правого» заговора), затем, 3 февраля 1977 года, — генерала Тефери Банте и восьмерых его товарищей. Как утверждает легенда, ему помог пулемет калибра 12,7 мм. Именно этот пуле­мет решил судьбу «капитулянтов» на памятном заседании руководства ВВАС.

В Большом дворце, построенном Менеликом II* после основания Аддис-Абебы в 1886 году, высший руководитель Эфиопии мог теперь пользоваться всем, что осталось после императора, за исключением парламента¹⁶. В беспощадном стиле руководства Менгисту, популяризированном очень профессионально поставленной пропагандой, не было ничего, что могло бы смутить подданных покойного «царя царей». Его легитимность была бесспорна в глазах социалистического лагеря, который получил в нем теперь надежного партнера: февральскому перевороту предшествовал визит Менгисту в Москву в декабре 1976 года. В апреле 1977 года Эфиопия порвала военные отношения с США. Куба и Советский Союз предоставили ей мощную помощь как снаряжением, так и людьми¹⁷. И эта поддержка стала решающей в борьбе против эритрейских сепаратистов и сомалийского наступления в июле 1977 года в Огадене. Советский Союз по достоинству оценил усилия по советизации, предпринятые режимом (отчасти в подражание социализму, который проповедовался в Сомали, в то время союзника СССР). «Эфиопский путь», намеченный в декабре 1974 го­да Временным советом, окончательно оформился в январе 1975 года, когда ВВАС национализировал банки, страхование и основные секторы промышлен­ности. В марте произошла отмена частной собственности на землю и ограничение собственности на недвижимость: один объект на семью, что свидетельствует о радикализации режима. Москва толкала его еще дальше, на создание единственного, на ее взгляд, инструмента, способного заставить руководителей совершить качественный скачок — партии. Однако Комиссия по организа­ции партии трудящихся начала свою деятельность только в 1979 году. Работа ее 2-го съезда в январе 1983 года была оценена Советским Союзом как достаточно плодотворная, и 11 сентября 1984 года создание Рабочей партии Эфиопии (РПЭ) увенчало церемонию празднования 10-й годовщины революции. Признав себя наследницей Великой Октябрьской революции, РПЭ получила доступ в мировую коммунистическую систему и возможность пользоваться межпартийными связями. Но в ранг «народной демократии» Эфиопию не возвели: межэтническая раздробленность и экономическая зависимость от Запада все еще оставались «неизлечимыми болезнями»¹⁸.

* Менелик II (1844—1913) — Император Эфиопии с 1899 года. (Прим. ред.)

630 Третий мир

Ритм строительства партии никак не обеспечивал ее «правильного» социального состава. Вопреки усилиям, предпринятым, чтобы придать РПЭ вид, более соответствующий «партии рабочего класса», соотношение социальных групп накануне официального ее создания было следующим: рабочие — менее четверти всего состава, военные и функционеры — три четверти, крестьяне — всего 3%¹⁹. (И это в стране, где крестьяне составляют 87% населения.) На уровне руководства, соотношение сил еще более склонялось в пользу военных кадров. Политбюро РПЭ в основном состояло из выживших членов ВВАС. Сокращение до минимума представительства интеллигенции объясняется ее ликвидацией «как класса». 50 тысяч студентов, вернувшихся после обучения в университетах Европы и США, и некоторые преподаватели были отправлены в сельскую мест­ность «на встречу с миром крестьянства» в рамках кампании сотрудничества (замека), которая велась в духе мао-популизма. Их возвращение в город дало толчок усилению организаций марксистско-ленининского толка — Революци­онной партии народа Эфиопии (РПНЭ) и Социалистического всеэфиопского движения (СВЭД). В глазах совершенно индифферентного населения сопер­ничество между двумя движениями объяснялось их этническим составом. Амхара преобладали в РПНЭ, а оромо - в СВЭД. Идеологически близкие, две организации расходились в подходе к эритрейскому вопросу. СВЭД даже забегало вперед по сравнению с централизаторскими мерами ВВАС. Играя на вооруженных стычках между двумя группировками, ловко квалифицируя их как «белый террор», Менгисту провел операцию по их ликвидации в два приема. Для начала осенью 1976 года «красный террор» уничтожил РПНЭ. Во время публичного выступления 17 апреля 1977 года Менгисту призвал народ к борьбе с «врагами революции». Дополнив слово делом, он последовательно разбил три флакона крови (по всей видимости, ненастоящей), которые символизировали «импери­ализм», «феодализм» и «бюрократический капитализм». СВЭД оказало ему широкую поддержку, мобилизовав 293 кебеле — городских ополченцев из организации, созданной ВВАС по модели парижских «секций» времен Французской революции²⁰ и получавшей при необходимости оружие от армии. После казни 11 ноября подполковника Атнафу Абате²¹, главного покровителя СВЭД в ВВАС, пришел черед и этой организации. Капкан захлопнулся, и за СВЭД взялись печально известные эфиопцам 504 белых «душителя» («эскадроны смерти», действовавшие по приказам служб госбезопасности)²².

Получить какие-либо точные данные о числе жертв террора сегодня все еще невозможно.

На процессе в Аддис-Абебе, проходившем в мае 1995 года, говорилось о 10 000 политических убийств за период с февраля 1977 по июнь 1978 года только в одной столице²³. Проводить различия между жертвами (с одной стороны маоисты, с другой — фалаши, местные евреи, жертвы резни 1979 года) мо­жет показаться неуместным. Об этом напоминал Карел Бартошек в связи с Чехословакией²⁴: «Прошло время, когда среди жертв побоищ осмеливались выде­лять тех, кто подыгрывал большевистскому Сатурну, который, как известно, пожирает своих детей». По примеру сталинских процессов, где одни и те же люди обвинялись в том, что состояли на содержании у Гитлера, Чемберлена, Даладье и микадо* одновременно, в состряпанных наспех обвинительных речах прокуроров, подчинявшихся ВВАС, огромное количество предназначенных к ликви-

* Титул императора Японии. (Прим. ред.)

Афрокоммунизм: Эфиопия, Ангола, Мозамбик 631

дации членов РПНЭ именовались «реакционерами, контрреволюционерами, врагами народа, анархистами и диверсантами РПНЭ». Как в бывшем СССР, здесь снова и снова находили братские могилы, где лежали останки огромного числа «исчезнувших», взятых впоследствии на учет «Международной амнистией». Семьи должны были избавить государство от части расходов, оплачивая приведение в исполнение приговоров (так называемая «плата за пулю»); подобная практика существовала и в Китае. Визитной карточкой полковника Тека Тулу (прозванного «Гиеной»), одного из самых ненавистных руководителей государственной безопасности, стала нейлоновая удавка («бабочка Менгисту»), часто применявшаяся для умерщвлений. Этим способом в августе 1975 года был убит свергнутый император. По официальным сводкам, кончина наступила (как и в случае с внучкой монарха, принцессой Иджегаеху Асфа) из-за неудачного хирургического вмешательства.

Помощь служб госбезопасности Восточной Германии («Штази») и СССР была высоко оценена. От расправы не были избавлены и студенты, находившиеся в Москве. Часто советские власти отдавали их в руки эфиопских спецслужб. В Аддис-Абебе сержант Легессе Асфау был посредником между европейскими «специалистами» и их местными коллегами. Последние в целях назидания выставляли жертвы своих пыток на тротуарах Аддис-Абебы²⁵. 17 мая 1977 года генеральный секретарь шведского Фонда спасения детей свидетельствовал: «Тысячи детей были убиты в Аддис-Абебе, их тела валялись на улице и станови­лись добычей бродячих гиен. <...> Когда выезжаешь из Аддис-Абебы, на обочине дороги можно видеть груду тел убитых детей в возрасте от 11 до 13 лет»²⁶.

1823 дела, возбужденных после 1991 года, во время президентства Мелеса Зенауи²⁷, касаются главным образом видных городских деятелей. Но концентрация внимания на столице искажает социологическую и географическую картину террора, обрушившегося на страну, занимающую 1 222 000 кв. км, с на­селением около 40 миллионов человек Провинция Уолло, где РПНЭ пользовалась известным влиянием, также подверглась репрессиям. В мае 1997 года перед Уголовной палатой Верховного суда в Аддис-Абебе предстали полковник Фантае Ихдего и лейтенанты Хайле Джебеяху и Амбачоу Алему, которым пред­стояло отвечать за свои преступления, в том числе за умерщвление отравляющим газом в феврале 1977 года 24 членов РПНЭ в Дэссе и Комбалче²⁸. За пределами провинции Шоа²⁹ лучше всего известна ситуация в Эритрее, где прекрасно организованная и пользующаяся широкой поддержкой марксистских движений стран «третьего мира» националистическая оппозиция сумела собрать и распространить информацию, дискредитирующую режим Аддис-Абебы в глазах мирового общественного мнения³⁰.

Этот режим утвердил с 20 декабря 1974 года целостность государства; отделение территории бывшей итальянской колонии³¹, действительно, лишало Эфиопию выхода к Красному морю. Что касается Юго-Востока, выходящего к Индийскому океану, здесь панэфиопские тенденции столкнулись с притязани­ями на Огаден со стороны Сомали, где с 1969 года режим Сиада Барре также принял в качестве официальной идеологии марксизм-ленинизм. К тому же, сближение между Москвой и Могадишо только что достигло высшей точки — был заключен Договор о дружбе (1974 год). СССР должен был сделать выбор между двумя своими подопечными. После того как провалился объединитель­ный план «Эфиопия - Сомали - Южный Йемен», Советский Союз сделал ставку на Аддис-Абебу. Теперь Менгисту, используя огневую мощь и материально-тех-

632 Tpeтuй мир

нические средства Советской армии, а также кубинские войска, смог — в ходе операции «Красная звезда*, проходившей с июля 1977 по январь 1978 года, — отразить наступление Народного фронта освобождения Эритреи (марксистов-ленинцев) и сомалийской армии.

Эффективность действий Менгисту была такова, что во время 39-й сессии Всемирной федерации профсоюзов (организация, в которую входила французская Всеобщая конфедерация труда (CGT), руководимая тогда Генри Красуцким), состоявшейся в Аддис-Абебе 30 марта 1988 года, он был награжден золотой медалью за «вклад в дело борьбы за мир и за безопасность народов, за их национальную и экономическую независимость». На деле этот «вклад» обо­рачивался иногда трагедией для тех же самых народов: вскоре после закрытия сессии, в июне 1988 года, 2500 жителей Хаузена погибли под бомбами³². Как и в Гернике, баскском городе Испании, бомбежка пришлась на базарный день.

Была ли это колониальная война или антинародные репрессии, периферию империи (Эритрея, Тигре, Оромо, Огаден, Уоллега, Уолло) всегда сотрясали восстания; часто в них были замешаны «народные фронты», члены которых разделяли со своими противниками марксистско-ленинскую идеологию³³. Против этих «фронтов» использовались разнообразные военные средства, и за эти репресии иные левацкие и/или прокитайские движения с удовольствием возлагали ответственность то на США, то на СССР, то на Израиль³⁴. По аналогии с мероприятиями, направленными против американской интервенции во Вьетнаме, в мае 1980 года в Милане состоялась сессия Постоянного трибунала Международной лиги за права и свободу народов. В 1981 году бельгийский Ко­митет содействия Эритрее в своих публикациях отражал позицию Народного фронта освобождения Эритреи³⁵ (НФОЭ). Некоторые данные, подтвержденные докладами «Международной амнистии», позволяют сравнивать эти репрессии со многими подобными военными операциями; так, в рассказе французского обозревателя о массовых убийствах гражданского населения, согнанного в церкви, внезапно появилось название Орадур-сюр-Глан («французской Хаты­ни»). В брошюре, выпущенной Постоянным трибуналом, рассказывается о деревне Уокидуба, где летом 1975 года в православной церкви были уничтожены 110 человек. «Эскадроны смерти», действовавшие в Асмаре, предпочитали бежевые грузовики «Фольксваген» белым «Пежо» Аддис-Абебы, чтобы конвоиро­вать на «скотобойню» (к общим могилам) тех, кого больше не могли оставлять в концлагере Ади-Куалла, около Мендефера.

Еще предстоит подвести итог «тотальной войны», начатой Менгисту в августе 1977 года против эритрейских сепаратистов. По некоторым данным, насчитывалось 80 000 погибших среди мирного населения и военных только за период 1978—1980 годов. К этой оценке³⁶, которая в основном принимает во внимание жертвы массовых репрессий и террористические воздушные рейды, законно было бы добавить политику систематического разрушения сельской жизни.

Города лучше снабжались продовольствием, кроме того, в них проживали получавшие зарплату военные, что благоприятствовало торговле; сельское хозяйство в то же самое время страдало от потери скота, особенно из-за при­страстия летчиков к охоте на верблюдов, а также от мин, гибели лесов и дезорганизации товарообмена по вине властей. Женщины, в основном и трудив­шиеся в сельском хозяйстве, постоянно подвергались насилию со стороны солдат, и это создавало атмосферу постоянной опасности, мало способствующую полевым работам³⁷.

Афрокоммунизм: Эфиопия, Ангола, Мозамбик 633

Трудно утверждать, что правительственные старания отрезать партизан от их гражданских баз были первой причиной широкомасштабных перемещений населения во время голода 1982—1985 годов, хотя в иных местностях про­изошли значительные демографические сдвиги. Но если Эритрея почти не была затронута, то Уолло сильно пострадала: из 525 000 Лиц, перемещенных с ноября 1984 года по август 1985 года, 310 000 (то есть 8,5% населения этой провинции) были уроженцами Уолло⁵⁸. Некоторые приграничные районы (Гондэр) были буквально опустошены, и значительная часть населения (30%—40%) была собрана в Судане в лагерях, контролируемых оппозиционными организациями³⁹. Голод, затронувший около 25% населения, вписывается в длинный многовековой ряд подобных бедствий, из которых последнее (в 1972—1973 годах) в значительной мере способствовало падению императорского режима. Ситуация осложнилась из-за обнищания большой части крестьянства, которое было вынуждено лишать себя самого необходимого, чтобы обеспечить квоты поставок, назначенные государством. Обложенные высокими налогами, крестьяне иногда были вынуждены покупать на рынке зерно по высокой цене. Это зерно затем скупалось у них администрацией по установленным ею ценам. Многим крестьянам пришлось отказаться от скота. Голодный период, начавшийся в 1982 году, был следствием сильной засухи. Кризис принял огромные размеры из-за паралича товарооборота, в котором преследование торговцев и отсутствие безопасности сыграли не последнюю роль. Этот кризис был поставлен режимом Менгисту на службу целям, определенным Комиссией по помощи и реабилитации (КПР), этим творением эфиопского Политбюро. Используя контроль над средствами и перемещениями людей, продовольственное «ору­жие» имело множество задач, среди которых значительное место занимают подавление диссидентов и «научное» обустройство страны при помощи Партии - Государства⁴⁰. Запрещение неправительственным организациям вмешиваться в ситуацию где-либо, кроме Уолло, отклоненная помощь, которая предназначалась для Тигре, способствовали тому, чтобы сельское население, до этого контролируемое партизанами, стало стекаться в районы, занятые армией. Насильственное переселение, которое часто подслащивали тем, что объявляли о раздаче продуктов питания, было представлено как естественное перемещение с сухого Севера на влажный и плодородный Юг. Причем приоритетной целью была отнюдь не помощь жертвам голода — всеми правдами и неправдами старались поместить население под контроль военных. Положение с продовольствием в переселяемом районе не играло никакой роли. И в этом отношении жители районов, за которые шел спор между ВВАС и Фронтом освобождения Тигре, представляли характерный пример. Принцип добровольности отступал на задний план, хотя его и нельзя полностью отрицать, перед массивным напором депортаций. Этот обустраивающий деспотизм был не без остроумия назван его организаторами бего (добрая воля) тесено (принуждение) — «добровольно-принудительным». С 1980 года он применялся уже за счет других «добровольцев», набранных военными в больших населенных пунктах для работы на государственных фермах, условия существования на которых были объектом внимания англосаксонских обществ, выступающих против рабства⁴'.

Политика насильственного объединения разрозненных индивидуальных хозяйств в посёлки наталкивалась на сильное сопротивление, иногда кровавое, обогатившее зловещую антологию крестьянских войн при коммунистическом режиме. Нацелясь, как в Мозамбике, на то, чтобы собрать сельских

634 Tpeтий мир

обитателей в таких местах, где партии удобнее их контролировать, политика эта должна была между тем позволить крестьянству «изменить свою жизнь и свою идеологию и открыть новую главу в создании современного общества в сельской местности и помочь строительству социализма»⁴². Эта политика вме­сте с программой переселения намечала как расширение совхозного сектора в сельском хозяйстве, так и создание «нового человека». Географ Мишель Фуше⁴³ установил, что «последствия голода выходят далеко за рамки отдельных регионов и групп населения, пораженных природным бедствием, так как они позволяют приступить к обширной насильственной реорганизации среды обитания». Не отрицая успеха некоторых базовых расчетов, мы все же не берем на себя смелость назвать точные цифры человеческих потерь в результате всего мероприятия. Процент смертности (14%) в некоторых перевалочных лагерях, таких, как Амбассель в Уолло, был выше, чем процент смертности среди голодающих⁴⁴. Несомненно, к 200—300 тысячам жертв безалаберности, а также ута­енных можно смело прибавить такое же количество людей, принесенных на алтарь ускоренного перехода от «феодализма» к «социализму», оставленных преднамеренно вне досягаемости международной помощи, убитых при облавах и попытках к бегству, задохнувшихся в грузовых АНах на пути к «раю», брошенных без средств к существованию в обстановке смертельной враждебности со стороны тех, кто прибыл раньше. Итоги, которые начали подводить средства массовой информации, были неутешительными для режима, и после неудачных попыток скрыть размах голода Менгисту пошел в контратаку. Извлекая выгоду из шокирующих сообщений, распространенных на Западе осенью 1984 года, он заявил 1б ноября (в то время, когда обеспокоенность ситуацией достигла высшей точки) о намерении переместить 2,5 миллиона человек — в надежде на обещанную ему международную помощь в поддержку его проектов, а также вопреки враждебно настроенной администрации Рейгана. Во Франции мнения разделились. Организация «Врачи без границ» оказалась единственной, которая решила не поддерживать политику переселения, поэтому 2 декаб­ря 1985 года ее сотрудники были объявлены режимом persona поп grata. Что касается мирового сообщества, то план переселения, напротив, получил широкую поддержку многих экспертов ООН и беспрецедентную гуманитарную солидарность; особенно нужно отметить американских рок-звезд, таких, как Боб Гелдорф и Майкл Джексон, да и других процветающих представителей амери­канского шоу-бизнеса. Возможно, что гимн We are the World останется единственным следом эфиопской драмы в памяти десятков миллионов бывших подростков ушедших 80-х годов!

Сумерки Менгисту, начавшиеся в 1988 году, только частично совпали с закатом СССР. Отъезд советских советников из зон боев был объявлен в марте 1990 года. К этому времени соотношение сил изменилось: на всех направлениях армия отступала под натиском мятежников народных фронтов освобождения Эритреи и Тигре, и режиму уже не удавалось играть на струнах патриотизма, бросая лозунг «Отечество в опасности». Приостановка политики переселения и широковещательные заявления о мерах по либерализации экономики были дополнены «чисткой» вооруженных сил, и 16 мая 1989 года преждевременная попытка путчистов, ряды которых были нашпигованы агентами секретных служб, захлебнулась в крови. 21 июня 1990 года Менгисту объявил всеобщую мобилизацию: теоретически ей подлежали молодые люди старше 18 лет. Но она не щадила и совсем юных (14—16 лет), которых вылавливали на футбольных

Афрокоммуниэм; Эфиопия, Ангола, Мозамбик 635

стадионах и около школьных зданий. 1991 - это год, когда были закрыты все высшие учебные заведения и все студенты были призваны принять участие в войне для спасения нации. Тиски сжимались вокруг Аддис-Абебы, и тогда 19 апреля 1991 года Менгисту объявил о создании армии на основе всеобщей воинской повинности по-иракски, рассчитывая довести ее до миллиона бойцов. Но самая многочисленная армия присахарской Африки, состоящая из 450 000 человек (против 50 000 в 1974 году), больше не реагировала на приказы, и ее новые американские и израильские союзники видели с удовлетворением, что на­мечается поворот к переменам. 21 мая 1991 года полковник Менгисту вылетел в столицу Зимбабве Хараре через Кению: герой борьбы против белых родезийских колонистов Роберт Мугабе дал ему политическое убежище. Осенью 1994 года государство Зимбабве ответило отказом на ходатайство о выдаче для суда в Аддис-Абебе человека, ответственного за эфиопскую трагедию, того самого, который произнес перед восточно-германскими журналистами из «L'Ethiopian Herald» одну из самых звонких своих деклараций: «Мы ликвидируем сатанин­ское наследие прошлого и берем природу под свой контроль»⁴⁵.

НАСИЛИЕ В ПОРТУГАЛОЯЗЫЧНЫХ СТРАНАХ: АНГОЛА, МОЗАМБИК

Португалия, присутствующая на африканских берегах с XV века, поздно начала колонизацию огромной империи (в 25 раз превосходящую площадь метрополии), которую позволили ей создать на Черном континенте внутриев-ропейские раздоры. Эта поздняя и поверхностная оккупация не устраняла, конечно, ощущения зависимости от колонизаторов у населения этих террито­рий. Организации, которые начали в 60-х годах вооруженную борьбу за освобождение, опирались на антиколониальные чувства цветного населения, более сильные, чем их национальные стремления⁴⁶.

Отдавая себе отчет в тех препятствиях, на которые наталкивались его якобинские замашки, националистическое руководство поспешило наброситься на I'lnimigo interno («внутреннего врага») — традиционных старейшин, сотрудничавших с колонизаторами, политических диссидентов⁴⁷, которых они обвиняли в «угрозе отечеству». Эти характерные черты политической культуры, двойной генетический код которой — салазаровский и сталинский — совершенно не располагал к представительной демократии, обозначились по мере ухода португальских опекунов.

Поиск по сайту: