Восприятие женщин Гитлером

Ухоженные волосы

Адольф Гитлер выступал против духа времени, требовавшего эмансипации женщин. Левые партии, наоборот, поддерживали эту тенденцию. В 1929 году Юдит Грюнфельд в приложении к социал‑демократическому журналу «Форверст» утверждала, что женщина нового поколения благодаря образованию и занятиям спортом чувствует себя полностью равноправной с мужчиной.[29] Мода 20‑х годов стерла традиционные границы между женской и мужской одеждой, и теперь женщины часто появлялись в брючном костюме и при галстуке. Кроме того, женщины начали коротко стричься, что также делало их похожими на мужчин.

Нацисты считали, что мир по‑прежнему принадлежит мужчинам, а место женщины не в политике, а дома с детьми. 2 сентября 1942 года Гитлер заявил, что «милая домохозяйка мне намного приятнее, чем политизированная дама». Официальный идеолог партии Альфред Розенберг писал: «История знает два самых великих мужских деяния: государство и брак». Появление государства и народа было результатом «целеустремленной деятельности мужского союза». Среди «старых борцов», ветеранов партии, не было ни одной женщины. С самого начала НСДАП была исключительно мужской организацией. Альберт Шпеер писал даже о «традиционно враждебном отношении нацистского движения к женщинам». Не была востребована даже семья. В 1923 году Гитлер заявил: «Мой преданный сторонник не должен быть семейным человеком. Отец семейства не пригоден к уличным потасовкам».[30] Женщины вряд ли были пригодны для «марша на Фельдхеррнхалле».

Фанатическая приверженка Гитлера Элеонора Ваур, знаменитая «сестра Пиа», приняла участие в этом мероприятии, только оказывая первую помощь раненым. Она стала единственной женщиной, которая была удостоена «Ордена крови». Однако Гитлер практически не обращал внимания на любительницу приключений, которая к тому же не была профессиональной медсестрой. Только один‑единственный раз она получила приглашение на обед от фюрера.[31]

НСДАП не имела ни единой женщины‑депутата в рейхстаге. Гитлер лично запретил невропатологу Маильде Камниц, одной из старых членов партии, баллотироваться на парламентских выборах. Он считал, что 99% всех обсуждаемых в рейхстаге вопросов являются исключительно мужскими проблемами, в которых она ничего не понимает. «В 1936 году Гитлер запретил женщинам, получившим юридическое образование, нормально работать по специальности, а в следующем 1937 году женщины были уволены со всех постов в высших государственных учреждениях. Отныне только 10% принимаемых в университеты студентов могли быть представительницами слабого пола».[32] В СА и СС женщины не принимались в принципе. Имперская руководительница женского движения Гертруда Шлоц‑Клинк настолько мало значила для Гитлера, что, по ее свидетельству, только в январе 1938 года она смогла получить всего одну аудиенцию, чтобы обсудить задачи своей организации.[33]

В национал‑социалистическом обществе женщине было отведено четко оговоренное место, заняв которое она уже не смогла бы составить конкуренцию мужчинам. В 1924 году Гитлер писал в «Майн кампф», что в народном государстве будет воплощен идеал человечества, заключающийся «в развитии в мужчинах силы, которая благодаря женщинам сможет вновь править миром». Спустя 8 лет, в 1932 году, фюрер заявил, что отныне «женщина должна стать половым и трудовым партнером мужчины».[34]

В «Майн кампф» Гитлер много места уделил описанию методов воспитания мальчиков, девушкам же он дал всего два предложения. По мнению фюрера, девочки должны быть подготовлены только к тому, чтобы в будущем стать матерями.[35]

Выступая 13 марта 1938 года по радио, глава венского отделения Национал‑социалистического союза женщин донесла до своих слушательниц взгляды Гитлера на данную проблему: «Наш фюрер желает, чтобы на протяжении всей жизни женщины оставались женщинами, а мужчины – мужчинами».[36] В нацистском государстве женщине отводилась роль медицинской сестры, воспитательницы в детском саду или социальной помощницы. На партийном съезде 1935 года, выступая перед членами Национал‑социалистического союза женщин, Адольф Гитлер сказал: «Мы готовы к борьбе и ждем от вас, что вы будете залечивать наши раны». Кроме того, женщины могли работать в тех областях, которые фюрер считал недостойными мужчин. 8 февраля 1939 года Мартин Борман, в то время заместитель начальника партийной канцелярии, сказал Роберту Лею, фюреру Немецкого трудового фронта: «Информирую вас, что фюрер желает упразднить всех официантов в ресторанах, поскольку данный вид деятельности недостоин мужчины. Эта работа более подходит женщинам и девушкам».[37]

Первоначально гитлерюгенд создавался как организация для мальчиков. «Гитлер не собирался создавать какую‑либо организацию для девушек. Когда в 1932 году на имперском дне молодежи в Потсдаме перед Гитлером и Ширахом впервые промаршировали 10 000 юношей, их шествие замыкала тысяча девушек в одинаковых юбках и блузках. Увидев их, фюрер неприятно удивился и с явным недовольством спросил у Шираха: "Что это вы тут устроили?"»[38] В августе 1927 года на съезд НСДАП не были допущены женщины в нацистской форме, которые специальным поездом прибыли в Нюрнберг.

Следует отметить, что сходные тенденции наблюдались и в других молодежных организациях. Ханс Бюлер обнаружил четкую гомоэротическую подоплеку, неприятие женщин и восхваление однополой любви в движении «Перелетные птицы»: «С самого начала немецкие "Перелетные птицы" были отражением инверсии, присущей германскому народу».[39]

Гитлер выступал против какого‑либо разделения людей по религиозным конфессиям: «Доклад о положении вещей в Бадене наглядно иллюстрирует, насколько прошлая система провинилась перед молодежью». Там «дело дошло до того, что в одной школе существовали раздельные туалеты для детей католического и протестантского вероисповедания.[40] Тем не менее фюрер всячески поддерживал разделение по расовому и половому признаку. Так, для женщин в третьем рейхе были созданы три совершенно различные организации: «Союз германских девушек», организация «Вера и красота» и Национал‑социалистический союз женщин. («Вера и красота» была создана при Союзе германских девушек и являлась ее структурным подразделением. – Прим. пер. ) По‑видимому, Гитлер желал соблюсти правила приличия, которые позаимствовал из подученного им католического воспитания. В то время в церквах скамейки для мужчин располагались по правую сторону, а для женщин – по левую.

Гитлер крайне ограничил участие женщин в войне. Еще 13 сентября 1936 года на съезде партии он заявил, что в Германии не будут создаваться «какие‑либо женские части гранатометчиков или снайперские корпуса». Когда уже в 1945 году Геббельс все же предложил создать подобные подразделения, Гитлер не стал прямо возражать, но спустил дело на тормозах. Шпеер считал, что упорное нежелание фюрера использовать женщин в военных действиях было проявлением его австрийской галантности.

Во время празднования Пасхи 1943 года в Бергхофе Ева Браун сказала гауляйтеру Вены: «Вы, господин Ширах, были не правы как руководитель, когда запретили в Вене химическую завивку».[41] Фактически это означало закрытие из соображений экономии всех дамских парикмахерских. Гитлер распорядился отменить это распоряжение после того, как Ева объяснила ему, что «у смелых солдат должны быть женщины с ухоженными волосами».

Гитлер боялся вводить по примеру первой мировой войны слишком суровые меры экономии, которые могли настроить против него население Германии и в конце концов привести к бунту. Кроме того, в патриархальной картине мира женщина и фронт – вещи совершенно несовместимые. Они не были предназначены природой для того, чтобы быть причастными к такой святой для мужчин вещи, как война. Женщина в роли солдата разрушала гомоэротически окрашенный автопортрет мужчины. Можно ли в связи с этим говорить об определенной немецкой традиции, особом пути сексуального развития? Так или иначе, бундесвер по сей день остается одной из немногих современных армий, которые отказываются давать оружие женщинам.

Выступая перед немцами, Гитлер обращался к собравшимся со словами «мои соотечественники и соотечественницы». 28 февраля 1926 года во время речи в Национальном клубе в Гамбурге фюрер сказал: «Политическое собрание нельзя открывать словами "Уважаемые дамы и господа". Сперва идут мужчины и только потом женщины. Меньше всего это действует на самих женщин». У ораторов всего мира принято начинать свою речь обращением к женщинам. Первым это стал делать генерал де Голль, который с присущей этой нации учтивостью все свои выступления начинал с «Француженки и французы».

Отношение к феминисткам может многое рассказать о нацистском образе женщины. 8 сентября 1934 года, выступая перед членами Национал‑социалистического союза женщин, он сказал: «Слово "эмансипация" женщин является порождением еврейского интеллекта, и его содержание несет на себе отпечаток иудейского духа». Это указывает не только на полностью патриархальное мировосприятие фюрера, но и присущий ему мачизм. Немецкий мужчина должен был получить не только предельно жесткое воспитание, но ему необходимо было привить здоровое чувство радости жизни. Если он как солдат должен быть готов умереть в любую минуту, ему следовало гарантировать право на безусловную свободу любви. Отныне борьба и любовь были неразрывно связаны. Обыватель же должен был довольствоваться тем немногим, что оставалось на его долю.[42]

В июле 1939 года возникла дискуссия вокруг весьма фривольной картины «Леда и лебедь» художника Падуа. Гитлер обнаружил это полотно среди других, не допущенных на выставку во Дворец германского искусства и приказал вывесить ее, заявив, что картина источает мужскую силу, которая покоряет женщину. «Женщина желает настоящего мужчину, ей не нужен шут».[43]

В соответствии с нюрнбергскими расовыми законами «О защите германской крови и чести» лица, вступившие во внебрачные половые контакты с женщиной или мужчиной как еврейского, так и арийского происхождения, наказывались заключением в тюрьму или исправительный дом. «Гитлер с догматической убежденностью считал, что по своей природе женщины, прежде всего в сексуальных связях, пассивны и неспособны к ответственным действиям».

По мнению Гитлера, мужчина должен был быть мужествен и крепок, строг и силен. В 1938 году после аншлюса Австрии во время парада в Вене Гитлер увидел батальон королевских егерей, который легко промаршировал перед трибуной, что вызвало крайнее недовольство фюрера. Он приказал ввести прусский шаг, при котором следовало высоко поднимать ногу с оттянутым носком. Также Гитлеру не нравились бальные танцы. 4 сентября 1942 года, находясь в ставке «Вервольф», он заявил своему окружению: «Чардаш и шуплатер являются прекрасными мужскими танцами, тогда как, по моему мнению, бальные танцы чересчур женственны».

В этом отношении Гитлер придерживался старых фашистских традиций. «Активист фашистского молодежного спортивного движения Ландо Феретти призывал полностью запретить танцы как несоответствующие эллинистическому идеалу красоты».[44]

«Народные танцы, хороводы и подскоки, при помощи которых девушки вступали в жизнь молодежных групп, должны были быть лишены эротики. Многие современники рассматривали лечебную гимнастику, спорт и народные танцы не только как метод поддержания своего организма в форме, но и средство укротить сексуальное влечение. Народный танец стал альтернативой сексуальным танцам под джазовую музыку, пришедшую из США».[45] Джаз и танго считались наиболее отвратительными порождениями асфальтовой культуры, которая расползлась по прогнившим мегаполисам всего мира.

Гитлер подшучивал над женщинами, которые использовали губную помаду (как иногда делала Ева Браун). Фюрер также порицал высокие каблуки, а новые свободные веяния моды категорически отвергал. Он с гордостью рассказывал о том, как высмеивал споривших с ним женщин, подосланных марксистами, заявляя, что у них дырявые чулки или плохо воспитаны дети.

С воспоминаниями тех времен, как он безрезультатно пытался поступить учиться в Академию искусств, у Гитлера было связано отвращение к определенному типу женщин: «Наиболее отвратительными являются сильно накрашенные женщины, которые ничего не представляют из себя как внешне, так и внутренне. Когда женщина наводит красоту, ее часто окрыляет тайная радость позлить других женщин. Только женщина обладает полностью не свойственной мужчинам способностью одновременно поцеловать подругу и вонзить в нее шпильку». Он считал ревность типично женским качеством. «Самая мягкая женщина может превратиться в бестию, когда другая отнимает у нее друга или мужчину… Плохо, когда женщина начинает думать о смысле бытия. Этим она сразу же начинает действовать мне на нервы».[46]

Уверенность Гитлера в том, что женщины не способны участвовать в обсуждении метафизических вопросов, уходит своими корнями в философию Шопенгауэра. Фюрер очень ценил этого философа, который был для него идеалом мужчины. По его словам: «Человекообразная обезьяна намного меньше отличается от среднестатистического человека, чем разум этого человека отличается от Шопенгауэра».

Гитлера говорил о том, что «есть такие женщины, которые безумны до тех пор, пока не получат мужчину. Будучи одинокими, они будут сражаться за четверть фунта, но, заимев мужа или любовника, спокойно уступят и центнер». Данное высказывание является парафразом из Шопенгауэра, назвавшего женщин «фурором природы».

Долг перед народом

Женщины не занимали какого‑либо важного места в националистическом гомоэротически окрашенном мировоззрении Гитлера. Не было речи и о достоинстве женщины и ее праве на самостоятельность. Более того, если бы для пользы дела национал‑социализма потребовалось ввести гаремы, фюрер не задумываясь принял бы подобное решение. Во время застольных бесед он заявил: «После Тридцатилетней войны широко распространилось многоженство. Именно незаконные дети возродили нацию… Девушка, которая сокрушается о том, что забеременела вне брака, пусть бы лучше оставалась старой девой». Возможно, гаремные фантазии фюрера были навеяны книгами, которые он в молодости читал в Вене. В своих утопических произведениях Ланц фон Либенфельс писал о необходимости специально генетическим способом выводить расу светловолосых голубоглазых людей. Разделявший его взгляды Виллибальд Хенчель предлагал создать для этой цели гаремы, где на тысячу женщин приходилась бы сотня мужчин.[47]

Вполне возможно, что на Гитлера влияло незаконное рождение его отца. В любом случае он был принципиальным противником абортов. Скорее всего, в данном случае католическое воспитание наложилось на расово биологические стереотипы. В 1936 году он поддержал идею Гиммлера о создании при СС лебенсборнов – приютов для незамужних беременных девушек, где они могли бы спокойно выносить и родить внебрачного ребенка.[48]

Ошибочная оценка намерений Гитлера привела к совершенно не соответствующей действительности интерпретации назначения лебенсборнов. Речь шла об оказании помощи женщинам, забеременевшим вне брака, чтобы им не пришлось делать аборт. Лебенсборны не были ни учреждениями по выведению расово чистых людей, ни тем более борделями, как писали после войны падкие на сенсации газеты. Гитлеру не было дела до гетеросексуальных удовольствий, его заботило повышение рождаемости. Публичные дома в его представлении являлись атрибутом еврейских недочеловеков. В третьем рейхе бордели существовали только как метод вербовки иностранных дипломатов (знаменитый «салон Китти») или средство поощрения особо трудолюбивых заключенных в концентрационных лагерях.

Конечно, в юности Гитлера интересовала тема проституции. В 1908 году он вместе со своим другом Кубицеком зашел в венский «квартал красных фонарей». Они бродили по улице и наблюдали за тем, что происходило в окнах. Одни проститутки снимали с себя рубашку, другие «демонстрировали свои оголенные ноги». Подобные картины шокировали юного Адольфа. Он был возмущен «женскими методами соблазнения».[49]

Не менее тринадцати страниц «Майн капмф» Гитлер посвятил теме проституции и сифилиса. Он писал, что торговля телом является позором человечества, и борьба с сифилисом станет одной из важнейших задач нации.

Даже в самые решающие недели Русской кампании Гитлер не потерял интереса к данной теме. 16 мая 1942 года он ругал дипломатических представителей при Лиге наций в Женеве, которые считали целью своей жизни «свободную любовь… Точно также, как во время Констанского собора, в город для ублажения церковных иерархов были вызваны многочисленные "жрицы любви", во время заседаний Женева заполнена куртизанками».

20 мая 1942 года, критикуя во время застольных бесед старые порядки, Гитлер рассказал, что раньше из‑за гнусного расчета танцовщицы едва получали по 70‑80 марок в месяц: «Несчастных принуждали идти на панель, чтобы выжить, и театр превращался в бордель под красивой вывеской».[50]

Гитлера радовало «вливание в население Берхтесгадена свежей крови СС, которое уже стало визуально заметно. Со времени начала строительства Бергхофа он думал о притоке хороших расовых элементов, которые смогли бы обновить местную мешанину… Расквартированные здесь такие элитные части СС, как Лейбшандарт, выполняют свой долг перед народом по производству детей».

Адмирал Кранке в шутку предложил Гитлеру увеличить время увольнительной матросам в порт, поскольку существующий трехчасовой отпуск слишком короток для исполнения ими своего «долга перед народом». Здесь проявилась характерная для фюрера циничная и прагматичная оценка сексуальных отношений: закрыть глаза и вперед! О каком‑либо удовлетворении, любви или удовольствии не могло быть и речи. Таким образом, Гитлер признавал гетеросексуальность только тогда, когда это было жизненно необходимо. Еще в 1918 году Генрих Манн раскритиковал подобный подход к сексу, утвердившийся в вильгельмовской Германии, в романе «Верноподданный». Герой романа Дидерих Хеслинг шел на брачное ложе с мыслью об исполнении своего патриотического долга по производству солдат для кайзера.

21 августа 1942 года Гитлер предавался фантазиям на тему женского целомудрия: «Меня поразил рассказ Заукеля, министра по насильно угнанным восточным рабочим. По его словам, после проведенного медицинского обследования выяснилось, что 25% прибывших с Востока девушек еще девственницы! Такого никогда не могло быть в Верхней Баварии». Там проводится очень рациональная демографическая политика поощрения добрачных связей, освященная католической церковью. Это очень на руку молодым парням: «Пошли попробуем!»

Гитлер проявлял почти мальчишеский интерес и к другому весьма фривольному церковному обычаю, распространенному в альпийских областях: «Не забудьте и паломничества, во время которых нужно где‑нибудь переночевать». Он считал двусмысленными и другие ритуалы: «В исповеди тоже кое‑что есть! Женщина получает удовольствие, вновь переживая происшедшее, а священник доволен тем, что слышит рассказ во всех подробностях». Богослужения служат для того, чтобы назначить девушке ночное свидание. Гитлер считал себя знатоком женщин, разбирающимся в мельчайших деталях их нижнего белья: «Безопасность крестьянской девушки обеспечивают многочисленные нижние юбки, которых она надевает по меньшей мере шесть. Чем больше, тем лучше».

Гитлер прямо заявлял: «Кое‑кто совершенно ошибочно воображает, что девственность является здоровым явлением… Когда священник объявляет в церкви о вступлении в священный брак христианской девушки Крешенции, очень хорошо, если там будут 5‑6 парней, знающих эту молодую христианку во всех отношениях».

Гитлер думал подобным образом не только о прихожанках сельских церквей (крестьянам нравилось, когда священник заводил интрижку), но и о женах аккредитованных при нем иностранных дипломатов. 16 августа 1942 года он поделился своими мыслями по этому поводу: «Как изменчивы женские сердца! Взять хотя бы этот дипломатический корпус. У голландца очень красивая молодая жена. У него только одна забота, как следить за своей благоверной. Он всегда очень нервничает, когда жена разговаривает с кем‑либо, в отличие от румына, который ведет себя спокойно в подобных ситуациях. Тому совершенно безразлично, пусть его жена заводит хоть сотни любовных интриг. Она спит по 16 часов в день и очень молодо выглядит… Египетская принцесса из Ирана также была очень красивой женщиной. Она брала уроки рисования, причем каждый раз учитель был новый».

Поиск по сайту: