Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Коэффициенты корреляции Спирмена между субшкалами ШБУ и когнитивно-аффективной шкалой опросника депрессивности Бека



Cубшкала ШБУ R ρ
Доброжелательность окружающего мира −.35* .02
Справедливость −.17 .27
Убеждения о контроле −.60*** .00001
Образ “Я” −.58*** .00004
Удача −.56*** .00009

Примечание: здесь и далее значения коэффициентов корреляции, значимые на уровне ρ ≤0.05, помечены *, на уровне ρ ≤0.01 - **, на уровне ρ ≤0.001 - ***.

Надежность методики в целом также достаточно высока: значения коэффициента α-Кронбаха, характеризующие внутреннюю согласованность пунктов субшкал методики, находятся в пределах 0.62-0.79. Тест-ретестовая надежность оценивалась посредством коэффициентов корреляции Спирмена. Их значения между двумя замерами с интервалом в три недели колеблются в пределах от 0.71 до 0.90 (ρ≤0,001), то есть тест-ретестовая надежность опросника также может быть оценена как высокая.

Очевидная и содержательная валидность опросника исследовались с привлечением квалифицированных экспертов-психологов. Показано, что стремление испытуемых давать социально одобряемые ответы в целом не оказывает влияния на достоверность самоотчета. Изучение чувствительности субшкал теста к социально-демографическим показателям с применением параметрических критериев анализа выявило, что характеристики базисных убеждений не соотносятся с полом и возрастом испытуемых.

Стандартизация, выполненная на репрезентативной выборке в 201 человек (80% женщин, 20% мужчин) в возрасте от 16 до 60 лет (M=32.6, SD=11.5; Me=32.0), - представленной на 75% служащими государственных учреждений, на 25% - студентами Московских вузов, позволяет использовать опросник, как с исследовательскими целями, так и в индивидуальной работе.

 

В третьей главедиссертационной работы «Исследование психологических последствий переживания ситуации вынужденного переселения» изложены основные результаты и обсуждение данных эмпирического исследования, а также приведено описание случаев, иллюстрирующее полученные с помощью статистической обработки данных результаты.

В связи с поставленной целью дизайн эмпирического исследования планировался как сопоставительный анализ психологических характеристик субгрупп вынужденных переселенцев из г.Грозного, проживающих на территории Московского региона, и контрольных групп немигрантов г.Москвы и г.Грозного, однако поскольку комплектация контрольной группы москвичей существенно осложнилась национальным признаком, было принято решение сформировать только одну контрольную группу (немигрантов из г.Грозного), а в качестве второй использовать сравнения с имеющимися в литературных источниках нормативными данными по использованным методикам.

Кроме того, поставив задачу детального изучения феноменологии вынужденного переселения посредством анализа вклада стрессора «военные действия» в структуру мигрантской травмы, общая выборка переселенцев была разделена на тех, в чьем анамнезе есть опыт пребывания на территории боевых действий (подгруппа с условным названием «МОСКВА-ВОЙНА»), и тех, кто принял решение о переезде раньше официального начала контртеррористической операции в Чеченской республике (подгруппа «МОСКВА-НЕ-ВОЙНА»).

Изложенные выше соображения позволили сформулировать операциональное определение понятия «мигрантский статус», под которым понимаются различия в травматическом опыте испытуемых, связанного с тем, какое решение было принято ими в трудной жизненной ситуации (переехали до начала военных действий – переехали после начала войны – никогда не покидали пределов исторической родины в статусе беженца или вынужденного переселенца).

Таким образом, выборка испытуемых (N=147) состояла из трех групп:

Первую группу (условное название «МОСКВА-НЕ ВОЙНА») составили 47 вынужденных переселенцев, покинувших г.Грозный до начала военных действий, проживающих в настоящее время на территории Московского региона: 17 мужчин и 30 женщин русской (77%) и чеченской (23%) национальности в возрасте от 25 до 60 лет (М=43.1, SD=10.9) со средним и высшим образованием (М=13.7, SD=2.1).

Вторая группа («МОСКВА-ВОЙНА») была сформирована из 47 вынужденных переселенцев из Чеченской республики, проживающих в настоящий момент в Москве и Московской области, в личной истории которых есть травматическое событие «война»: 18 мужчин и 29 женщин русской (30%) и чеченской (70%) национальности в возрасте от 24 до 60 лет (М=38.5, SD=11.2) со средним и высшим образованием (М=13.0, SD=2.3).

Третью группу («НЕМИГРАНТЫ») составили 53 жителя Чеченской республики, никогда не покидавшие ее пределы в статусе беженца или вынужденного переселенца: 15 мужчин и 38 женщин преимущественно чеченской (98%) национальности в возрасте от 25 до 56 лет (М=38.4, SD=8.9) со средним и высшим образованием (М=13.1, SD=2.2). В жизненной истории каждого из них присутствует травматическое событие «война».

Группы комплектовались на добровольной основе, уравнивались по состоянию здоровья (отсутствие боевых ранений и черепно-мозговых травм), возрасту и уровню образования. Перед проведением обследования проводилась беседа, из которой испытуемые могли получить информацию о целях и задачах исследования, получалось письменное согласие на участие.

Предварительный анализ эмпирических данных показал, что социально-демографические характеристики испытуемых не составляют артефакт исследования:

· базисные убеждения, смысложизненные ориентации, а также личностные характеристики, измеренные опросником Big Five, на материале обследованной выборки никак не соотносятся с национальным признаком;

· интенсивность наличного психического дистресса в ситуации вынужденного переселения, по данным опросника SCL-90-R, в целом также не зависит от национальной принадлежности, однако чеченцы, мигрировавшие в результате начала военных действий, демонстрируют более высокий уровень межличностной сензитивности, фобической тревожности и психотизма, нежели русские. В реальных условиях межэтнического взаимодействия на принимающей территории описанная симптоматика соотносится с маргинальной позицией этой субгруппы: негативные ожидания относительно любых коммуникаций с другими людьми, иррациональные, неадекватные стимулам реакции страха приводят к избегающему поведению, изолированному стилю жизни.

· данные о влиянии временной отдаленности травматического события, возраста на момент травматизации, а также уровня образования на выраженность признаков посттравматического стресса не расходятся с полученными ранее в лаборатории психологии посттравматического стресса Института Психологии РАН для других контингентов испытуемых: уровень образования отрицательно коррелирует со всеми признаками посттравматического стресса; наиболее уязвимыми к стрессовому воздействию в ситуации вынужденного переселения оказываются лица старшего возраста.

Работа над гипотезой о взаимосвязи текущего психологического благополучия вынужденных переселенцев с их мигрантским статусом производилась в три этапа:

Во-первых, был изучен уровень выраженности признаков наличного психического дистресса (по данным методики SCL-90-R) в исследовательских подгруппах с применением однофакторного дисперсионного анализа (ANOVA). Показано, что максимальную выраженность признаков дистресса демонстрируют те испытуемые, кому пришлось пережить войну, не покидая Грозный (M=0,86, SD=0,62), минимальную – мигранты, уехавшие до начала событий (M=0,57, SD=0,51), группа «МОСКВА-ВОЙНА» занимает промежуточное положение (M=0,69, SD=0,53). Тестом Крускала-Уоллиса различия фиксируются в части проявления признаков тревожности (Н=10,9, ρ=0,004), фобической тревожности (Н=6,7, ρ=0,04) и психотизма (Н=6,2, ρ=0,04), субшкалы «обсессивность-компульсивность» (Н=5,3, ρ=0,07) и «враждебность» (Н=5,6, ρ=0,06) опросника SCL-90-R различаются на уровне тенденции – интенсивность симптомов возрастает все в том же направлении (от группы «Москва-не-война» к группе «Не-мигранты»), что проиллюстрировано на рис. 1.

Рис.1

 

Различия в проявлениях фобической тревожности и психотизма могут быть опосредованы, как было показано выше, национальным признаком (тяжесть симптомов нарастает в соответствии с увеличением численного состава чеченцев в подгруппах), однако применительно к прочим шкалам тревожного регистра («обсессивность-компульсивность», «тревожность», «враждебность») описанная тенденция позволяет сделать вывод, что в настоящий момент жители Грозного переживают больший наличный дистресс, нежели те, кто в разное время смог покинуть территорию Чечни.

Во-вторых, был произведен сопоставительный анализ характеристик базисных убеждений и смысложизненных ориентаций испытуемых исследовательских подгрупп. Использовался тест Крускала-Уоллиса с дальнейшим попарным сравнением (критерий Манна-Уитни). Показано, что у мигрантов, переехавших до начала вооруженного конфликта, значимо выше показатели общей осмысленности жизни, а также более позитивны базисные убеждения о справедливости окружающего мира и о ценности и значимости собственного «Я» (см.рис.2).

Рис. 2

Если сравнивать средние значения по группам с нормативными показателями, полученными в процессе апробации методики, то можно сделать вывод, что у жителей Чечни и испытуемых группы «МОСКВА-ВОЙНА» показатели субшкалы «Образ Я» методики ШБУ находятся в пределах нормы, тогда как в группе «МОСКВА-НЕ-ВОЙНА» они выше нормативных (M=25,2, SD=3,2) значений. Полученный результат соотносится, на наш взгляд, с феноменом личностного роста, когда в результате глубокой экзистенциальной переработки и успешного совладания со стрессом вынужденного переселения люди начинают воспринимать собственное «Я» как более сильное, достойное уважения, социально адаптированное. В ряде случаев, однако, можно предположить, что в рамках данного контингента испытуемых мы имеем дело со случаями неадекватно завышенной самооценки, связанными с действием нарциссических (идеализация) либо гипоманиакальных (отрицание) защитных механизмов.

Самые негативные убеждения о справедливости окружающего мира характеризуют мигрантов, в чьей жизненной истории есть травматическое событие «война», наиболее сохранна вера в то, что каждый получает то, что заслуживает и заслуживает то, что получает, у тех, кто уехал раньше. Представляется важным при этом отметить, что испытуемые группы «МОСКВА-ВОЙНА» демонстрируют более слабую веру в справедливость мира также и по сравнению с нормативными данными, полученными в ходе апробации модифицированного варианта «Шкалы базисных убеждений». Более того, корреляционный анализ по Спирмену фиксирует наличие в этой группе положительных взаимосвязей убеждения о справедливости окружающего мира с выраженностью посттравматических симптомов (R=0,34; р=0,02). Таким образом, вполне вероятным представляется, что частичная утрата веры в справедливый мир может выступать ресурсом для совладания с последствиями переживания ситуации вынужденной миграции: переселенцы, лишенные убежденности в том, что «каждый получает по заслугам», в большей степени свободны от чувства вины и открыты новому опыту.

Третий этап работы над гипотезой был посвящен дискриминантному анализу общего массива данных, характеризующих всех испытуемых исследовательской выборки с точки зрения личностных характеристик. В качестве зависимой переменной рассматривалась классификация подгрупп с точки зрения мигрантского статуса; в качестве переменных-предикторовв анализ включались личностные характеристики, измеренные опросником Big Five. По результатам анализа как наиболее существенные были выделены нейротизм, экстраверсия, открытость опыту. Привлечение описательной статистики и условно нормативных данных позволило заключить, что в условиях вынужденности первыми приняли решение о переезде лица, обладающие высокой открытостью к усвоению нового опыта, с началом войны к ним присоединились экстраверты, ограниченно открытые для нового, остались на Родине – консервативно настроенные интровертированные индивиды с высоким уровнем негативной эмоциональности. Графическая иллюстрация описанного результата приведена на рис. 3.

25,0
39,0

 

36,0

 

26,0

Рис.3

Для проверки гипотезы о комплексном характере феномена вынужденного переселения был проанализирован уровень посттравматического стресса в подгруппах мигрантов.

Сопоставление полученных данных с имеющимися в литературных источниках показало, что, с точки зрения совладания со стрессовыми переживаниями, в целом изученные группы могут быть охарактеризованы, как благополучные, хотя у части респондентов (для группы «МОСКВА-НЕ-ВОЙНА» эти данные составляют 11%, «МОСКВА-ВОЙНА» - 21%), посттравматические стрессовые реакции носят выраженный характер.

Анализ значимости различий с применением критерия Манна-Уитни показал, что наиболее ярко признаки посттравматического стресса выражены у переселенцев, уехавших в результате начала военных действий.

Проверка гипотезы о взаимосвязи базисных убеждений личности (субшкалы опросника ШБУ) и системы смысложизненных ориентаций (субшкалы методики СЖО) с интенсивностью посттравматического стресса (интегральный показатель методики ШОВТС) осуществлялась методом контрастных групп: совокупная выборка мигрантов (N=94) была разделена на подгруппы с высокой, средней и низкой степенью выраженности признаков посттравматического стресса (Сидоренко, 2003). Предполагалось, что группа с низкими показателями по методике ШОВТС будет иллюстрировать результат успешного совладания со стрессом вынужденного переселения, с высокими – описывать противоположную тенденцию.

Анализ значимости различий с использованием критерия Манна-Уитни показал, что для вынужденных переселенцев, успешно совладавших с посттравматическим стрессом, характерны более позитивные базисные убеждения о ценности и значимости собственного «Я» (U=245,5, p=0,003) и возможностях контролировать происходящие в жизни события (U=306,5, p=0,04); выраженная интернальность (субшкалы «Локус контроля-Я» (U=201,0, p=0,0002) и «Локус контроля-жизнь» (U=193,0, p=0,0001) методики СЖО), а также значительно большая общая осмысленность жизни (U=210,0, p=0,0004).

Система смысложизненных ориентаций у мигрантов (субшкалы «Цели в жизни», «Процесс жизни», «Результативность жизни» методики СЖО) также соотносится с интенсивностью признаков посттравматического стресса: удовлетворенность самореализацией в прошлом (U=205,5, p=0,0003), восприятие процесса жизни в настоящем как интересного, эмоционально насыщенного (U=263,5, p=0,006) и наличие целей в будущем, придающих жизни осмысленность, направленность и временную перспективу (U=317,5, p=0,05), являются важными ресурсными характеристиками совладания со стрессом вынужденного переселения.

В работе приведено обсуждение результатов, в котором обобщаются теоретические и эмпирические результаты проведенного диссертационного исследования. В качестве подтверждения полученных эмпирических результатов приводятся описания конкретных случаев, проиллюстрированные отрывками из интервью с испытуемыми.

В заключении подводятся итоги исследования, отдельно отмечается психологический феномен осознания себя post-factum «вынужденным мигрантом», обнаруженный при изучении экзистенциальных переживаний переселенцев и не поддавшийся, к сожалению, количественному измерению в рамках настоящего исследования, намечаются перспективы дальнейшего изучения когнитивно-личностных ресурсов совладания с трудными жизненными ситуациями.

 

На основании обобщения результатов проведенного исследования сформулированы следующие выводы:

1. В исследовании произведена апробация и выполнена стандартизация модифицированного варианта методики «Шкала базисных убеждений» Р.Янофф-Бульман, измеряющей характеристики базисных убеждений личности относительно доброжелательности-враждебности окружающего мира, его справедливости, а также ценности и значимости собственного «Я». Показано, что модифицированный вариант методики валиден, надежен и может использоваться как с исследовательскими целями, так и в индивидуальной работе. На материале обследованной выборки показано, что характеристики базисных убеждений никак не соотносятся с национальным признаком, что позволяет вести речь о применении апробированного модифицированного варианта методики ШБУ в кросс-культурных исследованиях.

2. Интенсивность наличного психического дистресса у вынужденных переселенцев связана с принятым ими решением об отъезде с исторической Родины: больший дистресс переживают лица, оставшиеся на территории постоянного проживания – те, кто в разное время смог уехать, демонстрируют меньший уровень травматизации, большую осмысленность жизни и более позитивные базисные убеждения, особенно в части определения ценности и значимости собственного «Я» как достойного любви и уважения.

3. Принятие субъектом решения в ситуации вынужденного переселения, связано со следующим набором личностных свойств: первыми уезжают те, кто максимально открыт к усвоению нового опыта, чья позиция по отношению к жизненным изменениям может быть охарактеризована как исследовательская; меняют место жительства только под давлением чрезвычайной силы обстоятельств, экстраверты, обладающие средней открытостью новому опыту; так и не решаются расстаться с исторической Родиной личности консервативные, интровертированные, с высоким уровнем негативной эмоциональности.

4. Вынужденная миграция представляет собой комплексный феномен: уровень выраженности признаков посттравматического стресса у переселенцев зависит от причин миграции – значительно сложнее справляться со стрессом вынужденного переселения мигрантам, пережившим военные действия.

5. Ведущими когнитивно-личностными ресурсами совладания со стрессом вынужденного переселения являются базисные убеждения личности и система жизненных смыслов: для мигрантов, успешно совладавших с посттравматическим стрессом, характерны более позитивные базисные убеждения о ценности и значимости собственного «Я» и о возможностях контролировать происходящие в жизни события; выраженная интернальность, осмысленность жизни, удовлетворенность самореализацией в прошлом и настоящем, наличие целей в будущем.

6. Невысокая убежденность в справедливости окружающего мира у лиц, покинувших Родину в результате начала военных действий, связана с успешностью совладания со стрессом в ситуации вынужденного переселения: мигранты, лишенные убежденности в том, что «каждый получает то, что заслуживает и заслуживает то, что получает», в меньшей степени страдают от посттравматического стресса.

 

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.