Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Кто ответит на вопрос, где у Коли глазки? Куда пойдем и что ты хочешь? Чья это будочка?



ГЛАЗА ДУШИ

 

Этому знанию никто их не обучал, оно в их природе… Зрение особого рода, глаза души, которыми эти дети видят невидимое другим…”

О ком это? О каких детях? О каких-то сверх одаренных, о гениальных?…

 

Многие годы Ромена Теодоровна АВГУСТОВА занимается педагогикой речи. Она учит говорить тех детей, которые совсем говорить не умеют и которым говорить трудно из-за поражений мозга (при ДЦП, например) или тяжёлых форм заикания.

Отдельную группу среди её учеников составляют дети с синдромом Дауна, или, как завём их между собой мы, врачи – даунята.

Слово “даун” уже стало почти нарицательным для обозначения умственной отсталости. В каждой семье есть некая вероятность рождения такого ребёнка, отмеченного перстом судьбы, так отмеченного, что это всем сразу видно: маленький рост, нескладное, рыхлое тело, уплощённое монголоидное личико с маленькими узкими глазками. Ежегодно в стране их рождается более двух тысяч. Мутация, генетическое отклонение: одна лишняя хромосома в клетках – как бы отдельная, особая порода внутри человечества. Раньше таких детей, валя в одну кучу с другими олигофренами, называли попросту идиотами. ( ИДИОТ – буквально иной, чужой).

Мне тоже иногда приходилось с ними работать в психиатрических клиниках и диспансерах; не столько, правда, с ними, сколько с родителями – психологически поддерживать. (Ведь рождение даунёнка – огромная психотравма, удар, который не каждый выдержит, особенно по началу…). Когда смотришь ближе, видишь, что при одноприродности и кажущейся одинаковости даунята бывают разными, как и обычные, нормальные дети. Некоторые бормочут что-то нечленораздельное, производят странные телодвижения, почти ничего не понимают, пускают слюни. А другие по внешнему поведению близки к норме, общительны, разговорчивы.

Самое же характерное практически для всех – и очень отсталых, и относительно продвинутых – какая-то удивительная душевная аура. Даунята, как правило, совершенно неагрессивны и, хотя могут иногда быть беспокойными и суетливыми, всегда добры, благостны и потрясающе сопереживательны, резонансны. Помню, жил у нас в кафедральной психической клинике Первого Московского мединститута «педагогический» даунёнок Кеша – его держали главным образом для того, чтобы демонстрировать студентам. Миле создание, весёлое, доверчивое и послушное. Очень любил помогать при раздаче пищи и уборке посуды. За фантастическую эмоциональную отзывчивость его называли «наш барометр» или «счётчик Гейгера». Много раз я видел, как Кеша, словно магнитом притянутый, оказывался около какого-то больного, страдающего в данный миг особенно тяжело, и начинал страдать вместе с ним: плакал, стонал, терзался, метался. Уже за два-три часа до того, как у одного тяжёлого эпилептика должен был начаться припадок, Кеша не отходил от него и проявлял признаки напряженности и беспокойства, тёр себе левый висок. Как потом выяснилось при электроэнцефалогрфии, эпилептический очаг у этого пациента находился именно в левой височной доле!

На уровне чувств существа гениальные, даунята полноценны по части интеллекта, это очевидно. Но вот нашёлся, наконец, человек доказавший, что и это не так или, скажем точнее, вовсе не так.

Открытие Ромены Августовой: доказательство и методическое обоснование того факта, что дети с синдромом Дауна педагогически не безнадёжны, а только особенно зависимы, сверхзависимы от того, как с ними занимаются, как их учат. Они обучаемы до уровня по крайней мере среднего образования. Их можно научить не только нормальной членораздельной речи, но и чтению, и письму, и арифметике, и многому другому. А главное – привить желание учиться и стремление к самосовершенствованию – как раз то самое человеческое из человеческого, что так часто, увы, убивает в зародыше наше так званое воспитание и так званая педагогика, превращающая в идиотов нормальных детей.

«На моих глазах происходит превращение безгласного существа в личность, в ребёнка,

которому всё интересно, который думает, рассуждает, читает, проявляет при этом удивительные настойчивость и терпение».

Это о них, о даунятах. Какой родитель не пожелал бы для своего ребёнка, самого что ни на есть полноценного?

Жан Ванье, великий подвижник нашего времени, создавший уникальное сообщество для жизни психически неполноценных и умственно отсталых детей и взрослых, сказал, что такие люди нужны человечеству, чтобы оно училось открывать в себе бога, училась любви.

Вернее не скажешь. И в этом же главный смысл того труда, который у вас в руках, дорогой читатель.

Ромена Августова – не просто педагог от бога, умеющий то, что не умеют другие. Она

учитель родителей, учитель учителей – и, не побоюсь пафосности, именно учитель любви, настоящей любви к ребёнку – зрячей и трезвой, без иллюзий и сантиментов. На каждой странице её книги – россыпи опыта, жемчужины мудрости. Написано ясно и ярко, захватывающе легко – так, как она ведет и свои занятия.

Это книга, которую. Стоит прочесть всем, у кого есть дети, и каждому, кто только ещё собирается стать родителем, каждой матери и отцу. Каждому педагогу.

Каждому человеку.

 

ВЛАДИМИР ЛЕВИ,

доктор медицины и психологии,

президент Фонда психологической помощи.

Памяти моей матери-

Ярославны Георгиевны Августовой

Большого друга маленьких детей.

От автора

 

В нашей стране в течение долгих лет дети с синдромом Дауна признавались необучаемы. Это мнение было общепринятым и не подлежало оспариванию – в том числе и в профессиональной среде. И если необходимость создания разнообразных методик по обучению

детей-инвалидов всех прочих категорий ни у кого не вызывала сомнений, то для детей с синдромом Дауна это считалось бесполезным. Теперь, когда отношение к этим детям стало меняться, мы сталкиваемся с тем печальным обстоятельством, что в работе с ними как специалисты, так и родители вынуждены опираться только на зарубежный опыт. Но одна из самых тяжёлых проблем детей с с.Д. – задержка речевого развития. И совершенно очевидно, что ни одно практическое руководство зарубежных специалистов помочь в данном случае не может, ибо обучение языку невозможно без учёта его конкретной специфики. Рекомендации в данном случае могут носить только общий характер. Оставляя в стороне орфоэпические особенности, назовём хотя бы немногое из того, что делает русский язык одним из трудных языков мира, - сюда входит многообразие лексики, сложность словообразования, особенности предложно-падежной системы, огромное количество производных слов, подвижные ударения, богатство синтаксических моделей. Как правило, овладение даже элементарными навыками разговорной речи у детей с с.Д. надолго запаздывают. Довольно часто люди с с.Д. не говорят вовсе.

Если в Москве и Санкт-Петербурге специалисты начинают поворачиваться лицом к проблеме инвалидов, которые в течение долгого времени были лишены их внимания, то на огромных просторах России, вдали от центра, родители таких детей не получают никакой помощи и самостоятельно не только не в состоянии справиться с трудной задачей обучения детей родному языку, они не знают, с какой стороны к этому вообще подобраться.

На протяжении нескольких лет я занимаюсь с группой детей московской ассоциацией «Даун-синдром». Мною разработана методика развития речи, а также методика обучения чтению детей с с.Д., первую из которой я подробно излагаю в этой адресованной родителям книге. По такой же методике занимались дети с диагнозами гидроцефалия, олигофрения и детский церебральный паралич: все трое попали ко мне случайно, и у всех троих был один и тот же результат – они научились говорить и читать.

Опыт моей работы убеждает меня в том, что возможности детей с с.Д. не ограничены узким кругом бытовой лексики, навыками элементарного самообслуживания и овладения каким-нибудь несложным делом наподобие изготовление прищепок. Способность к росту и развития интеллекта у них безусловно шире, чем это принято считать.

Но проблема заключается не только в отсутствие разработанных методик обучения детей с с.Д. Родители этих детей тоже должны учиться. Воспитывать ребёнка вообще непростая задача. А в данном случае мать и отец растят малыша, к которому не всякий специалист знает, как подступиться. Тем более, что мать и отец – это люди, психике которых нанесен тяжелейший удар…

Когда женщине сообщают, что у неё родился ребёнок с с.Д., она испытывает потрясение, от которого уже никогда не сможет оправиться. Можно загнать боль внутрь, можно привыкнуть ко всему, но не одна мать не сможет забыть слов, которыми иной врач, представитель самой гуманной в мире профессии, приветствует появление такого ребенка на свет: «Он никогда вам сознательно не улыбнётся, он будет лежать, пуская пузыри, говорить он никогда не будет». И все в таком духе.

Женщине, которая девять месяцев ожидала чуда, со всех сторон внушают, что вместо чуда родила она «не ребёнка, не лягушку, а неведомую зверюшку». Далее её и малыша ожидают косые взгляды на улице, на детской площадке, в метро, где она услышит что-нибудь вроде: «Нарожали от алкоголиков, а теперь мучают себя и других».

Не всем, далеко не всем дано осознание того, что дано нам свыше и что требует не просто уважения. Великий немецкий гуманист Альберт Швейцер писал о преклонении перед жизнью.

Где оно, это преклонение?

Не просто жалость должны вызывать инвалиды, а глубокое сострадание и изначальное понимание того, что все мы равны перед Богом.

Я адресую эту книгу тем родителям, которые, не перекладывая свай крест на чужие плечи, мужественно борются за достойную жизнь – свою и своего ребёнка. Тем специалистам – врачам, педагогам, воспитателям, медсёстрам, нянечкам специальных детских учреждений, которые вместе с такими родителями сражаются с косностью, жестокостью, эгоизмом, профессиональным невежеством, все силы души отдавая выполнению своего долга.

Усилия эти небесполезны. По предлагаемой мною методике ребята приступают к занятиям в 2,5 – 3 года. Уже через год словарный запас ученика оказывается вполне достаточным для построения фразовой речи на начальном уровне. К 4-5-летнему возрасту постановка звуков оказывается почти полностью завершенной, а речь ребёнка включает значительный по объёму словарь. К этому времени дети уже достаточно свободно выражают свои мысли, вводят в свою речь развёрнутые соподчинённые предложения. Речь их обогащается литературными оборотами, они фантазируют, без труда воспроизводят подробности воображаемых ситуаций, ведут между собой диалоги воображаемых персонажей. Их устные импровизации свидетельствуют о том, что развитие образного мышления и способности к абстрагированию, так же как у нормальных детей, тесно связаны у них именно с развитием речи. Параллельно с этим трёх - четырехлетние дети учатся читать и не только не отстают в этом от своих нормальных сверстников, но, я бы даже сказала, опережают их.

Я особенно подчеркиваю неделимость и одновременность процесса овладения активным словарём с овладением пространственными, временными и прочими понятиями, способностью к абстрагированию и обобщению, с повышением уровня представлений от примитивных до всё более и более сложных. Настойчивое внимание чистоте произношения

уделяется и в дальнейшем по мере овладения ребёнком развёрнутыми речевыми конструкциями.

Помимо изложения этой методики в книгу включены также рекомендации, которые, как я надеюсь, помогут родителям в решении некоторых проблем, связанных с коррекцией поведения ребёнка. Ибо быть родителем ещё не значит быть педагогом. Действия самих родителей нуждаются в коррекции. Кроме распространенных ошибок они допускают ошибки типичные для денного случая. Болезненно воспринимая реакцию посторонних на неправильное поведение ребёнка, родители зачастую не замечают того, что сами относятся к нему как к неспособному понять. Они либо заслоняют его собой, защищая непроницаемой стеной от окружающего мира, который представляется им сугубо враждебным, либо допускают по отношению к ребенку нетерпеливое и грубое насилие. Они недооценивают возможности, скрытые в их детях, а порой и не догадываются о них.

И если я обращаюсь к многолетнему опыту работы также и с нормальными детьми, то потому что уверена – принципы воспитания нормального ребёнка и ребёнка с с.Д. едины. К вопросу о воспитании в ребёнке в с.Д. усидчивости, целеустремлённого внимания, сосредоточенности, вообще умения себя вести, без которых обучение невозможно в принципе, мы не раз обратимся в этой книге. Эти качества прививаются исподволь, обусловлены интересом к делу и воздействием личности педагога, который должен быть для ребёнка, во-первых, непререкаемым авторитетом и, во-вторых, близким и любимым человеком.

«Научите моего ребёнка говорить!» – сколько раз мне приходилось слышать эту фразу. Но научить говорить – это ещё не всё. Нормальный ребёнок совершенно свободно разговаривает иной раз уже в три года. Разве мы ставим точку? Сколько предстоит ещё понять, узнать, усвоить! Весь вопрос в том, что будет говорить ваш ребёнок, когда научится это делать.

Оле 22 года. Говорит она совершенно чисто. Она приехала из Петербурга, и я спрашиваю её: «А что такое Петербург?» – «Река в Москве», - отвечает Оля.

А вот группа взрослых людей с с.Д. – 16 лет, 28, 34, 38. Они сидят, ждут начала репетиции самодеятельного театра. Все они закончили школу, все говорят – кто лучше, кто хуже. Они не задают друг другу вопросов, не делятся впечатлениями от увиденного по телевизору фильма, не обсуждают своих проблем. Со своими домашними они общаются на бытовом уровне – за этими пределами начинаются незнаковые миры, неохваченные пространства, не паханая целина.

Однако за их замкнутостью, за отчуждением от постороннего, равнодушного и зачастую враждебного взгляда скрыто своеобразие их собственного мира. Мира людей, которые остаются детьми и в котором непредубеждённый человек может многое, очень многое открыть для себя.

Так какие де они на самом деле? Каким путём вести ребенка с с.Д.? На что можно рассчитывать? Чего ожидать?

 

ЭТОТ ЗАГАДОЧНЫЙ РЕБЁНОК…

 

 

…Но есть ещё на свете

У нас чудесные друзья.

Которым имя – дети.

 

 

На первый взгляд Серёжа производит довольно-таки безотрадное впечатление. Рот постоянно открыт, язык изо рта вываливается, лицо – застывшая маска. Ему 9 лет, он не говорит ни слова.

Что же обнаруживается при более близком знакомстве? Тоже, казалось бы, ничего обнадёживающего. Он непослушен и упрям. В детском саду под Екатеринбургом его не держали ни часа: мальчик казался неуправляемым, какое бы то ни было педагогическое воздействие – невозможно и неосуществимо.

Серёжа пришёл на урок в сопровождении мамы. Первым делом он хватает стоящую в коридоре лыжную палку и старается сбить со шкафа футляр со скрипкой. Наши уговоры на него не действуют. В конце концов я нахожу выход – ставлю на проигрыватель пластинку.

Мальчик преображается. Всё то время, что звучит скрипичный концерт Паганини, он имитирует игру: в одной руке у него «скрипка» в другой – «смычок», которым он якобы водит по струнам. Руки у Серёжи необыкновенно пластичные, взгляд осмыслен, глубок, серьёзен. Совсем-совсем недетский взгляд.

Музыка замолкает, скрипач раскланивается, концерт окончен.

Рассматриваем картинки в книге. Стол уставлен яствами. Три ведьмы угощаются винам и жареной дичью. И Серёжа заводит громкую песню. Ну как же – застолье!

Следующая картинка. Ласточки образовали хоровод в небе, слева и справа – фигуры музыкантов. И снова «взяв скрипку», Серёжа кружится по комнате – прямо-таки Иоганн Штраус!

Ещё один «музыкант». Стоя перед воображаемым оркестром, Алёша листает воображаемую партитуру, даёт оркестру вступление, затем останавливает музыкантов. Глядя в несуществующие ноты, о чём-то сосредоточенно думает, тихонько постукивая несуществующей дирижёрской палочкой, и снова взмахивает руками. Все оттенки звука от мощного форте до тишайшего пиано подвластны его дирижёрскому жесту. Духовая группа! Энергичнее, черт бы вас побрал! Скрипачи – трепетнее, нежнее!

Сыграли. Движением обеих рук Алёша поднимает оркестр, кланяется, повернувшись лицом к публике.

Где он это видел? Алёша живёт в небольшом городке Читинской области, телевизионного канала «Культура» ещё не существовало, когда они с мамой приезжали в Москву на занятия.

Во всех подробностях воспроизводит он действия работника дорожной милиции. Свисток. Милиционер жезлом остановил мою машину, приказал подъехать к тротуару. Козырнул, заглянул в окошечко. Приходится выбираться из кабины, предъявлять права. Надев

Наручники, меня ведут в отделение – очевидно, я уже не просто нарушитель правил дорожного движения, а опасный преступник. Стою, упершись руками в дверцу шкафа, пока меня по всем правилам обыскивают. Перед тем как писать протокол, милиционер, подпершись рукой, задумчиво и с укоризной долго смотрит на меня: дескать, докатился? Что будем делать?

5-летний Сима изображает Деда Мороза. Взвалив на спину свой пакет с книгами, кряхтя и согнувшись в три погибели, он ходит по комнате и затем удаляется, положив пакет на диван. «Сима, ты свой пакет забыл!» - я не сразу соображаю, что он ничего не забыл, он оставил нам мешок с подарками.

Ни Серёжа, ни Алёша, ни Сима не говорят ни слова, но разве им откажешь в наблюдательности? В московском детском саду, который наряду с нормальными детьми посещают дети с с.Д., за Симой приходится следить особо, ибо он проявляет чудеса изобретательности, забираясь в самые труднодоступные места: его приходилось вытаскивать из раковины, в которой он возлежал, поливая себя водой из крона, снимать с подоконников. Дважды, несмотря на неусыпный надзор, ему удавалось выскользнуть на улицу, где его подбирала милиция. А вот он пытается влезть в шкаф. Попытка кажется мне безнадёжной. «Залезет! Вот увидите!» – уверенно говорит его мама.

Поведение ребёнка с с.Д. очень часто хаотично, неорганизованно, это очень импульсивные дети. Конечно, встречаются и вполне покладистые, послушные малыши, но поговорим сначала не о «мямликах», а о «шустриках».

Итак, «шустрики». Очень беспокойный народ!

Что-то просит, упрямо и настойчиво. Не успеешь дать – интерес уже потерян. Куда-то лезут, что попало хватают, хлопают дверцей шкафа, крутят и вертят всё, что можно крутить и вертеть.

С непостижимой быстротой 6-летний Коля – Коля-ураган – успевал выдернуть шнур из розетки, наступить ногой на упавшие на пол часы, сбегать на кухню и сжечь на плите пластмассовый фонарик – копоть и дым взвились до потолка. Он уже в пальто и шапке, слава богу, на этот раз ничего не сломал. Нет, ворвался в комнату, хватает со стола очки. Тресь! Сломано! Успел-таки! Не расслабляйтесь.

Натерпелась я от этого Коли! И тем не менее по прошествии некоторого времени Колю можно было почти безбоязненно оставить наедине с очками, часами, проигрывателем. «Читаем. Пишем», - подбадривая себя этими словами, Коля усердно складывал карточки со слогами, составляя из них слова, и исписывая волнистыми линиями целые страницы.

Родители такого ребёнка находятся в вечном напряжении, их нервная система испытывает колоссальную нагрузку. «Не трогай! Уронишь! Разобьешь! Положи на место! Не хватай ты! Куда лезешь?» Бац по затылку! Шлёп по руке! Хлоп по спине!

Стукнули по рукам, вырвали, оттолкнули, оттащили. Добиваетесь вы этим только одного – в следующий раз ребёнок постарается опередить вас, ещё быстрее, ещё ловчее схватить, швырнуть, стукнуть.

Он ничего не осознал, ничего не понял. Почему не брать? Объяснений никаких, нельзя – и всё! Улучив момент, он повторит свои действия, будьте уверены.

Ребёнок должен научиться вам слышать. Обдумать, понять, усвоить – почему нельзя? Почему можно? Для этого требуется время и совсем не требуется пространные объяснения, длительные нравоучения, изнурительные интонации.

Вы боитесь, что он разобьёт чашку, уронит тарелку? «Чем кошку гнать, лучше рыбу убрать» - пусть всё, что малыш может разбить или испортить, находится вне пределов его досягаемости. Но самое лучшее – учить его обращаться со всем тем, что может сломаться, пролиться и т.д.

Если вы не приучите его крепко держать, осторожно нести, вам ещё долго придётся как огня бояться любой его инициативы.

У меня в комнате на очень неудобном месте стоит деревянная вазочка, в ней – карандаши, ручки, игрушечный веник и метла. Детям они постоянно нужны. Достают они их сами. Ни один из них не опрокинет вазочку, хотя добраться до полки, на которой она находится, и затем осторожно извлечь карандаш или метёлку – задача непростая.

Перспектива лазить за рассыпавшимися карандашами под стол, выметать их из-под дивана отнюдь не казалась мне привлекательной. Тем не менее я терпеливо приучала детей, добираясь до вазочки, соизмерять свои движения, не натыкаться на преграды, двигаться в ограниченном пространстве.

«Дай копьё!» - первым делом требует 5-летний Ваня, входя в комнату. Копьё – это лыжная палка без колечка, стоящая в углу: «Зачем тебе?» – «Дракона убить».

Копьё Ваня ненадолго получает. Однако он должен умудриться ничего не задеть своим оружием. Я не думаю, что в ближайшее время он научится ловко фехтовать. Но это лишний повод к тому, чтобы Ваня осмотрелся вокруг, постарался орудовать палкой как можно осторожнее, прислушался к тому, что ему говорят.

«Проигрыватель трогать нельзя!» - настойчиво повторяю я и всякий раз жду, когда ребёнок уберёт руки сам.

Если ребёнок бросает что-то на пол – а чаще всего он делает это нарочно, прекрасно зная, что бросать нельзя, я неотступно требую, чтобы он поднял то, что бросил. Бросать можно шишки из ведра. Это пожалуйста. «Раззудись, плечо, размахнись, рука» – как можно дальше! Бросай, нагибайся и собирай.

Приношу из кузни два ножа: нож с острым лезвием и маленький тупой ножичек с красной рукояткой.

«Какой ужасный нож! Острый! Ни в коем случае не бери! Порежешься до крови! Опасно! А вот это будет наш с тобой ножечек. Смотри – не острый, тупой совсем (провожу по лезвию пальцем). Всегда будем резать этим ножом».

Сравнение проводим не один раз. И затем : «Пойди на кузню, открой ящик, принеси ножичек». Ребёнок уже не схватит то, что не надо.

Безусловно, мы всё время должны быть начеку. Но присмотритесь к ситуации – на самом деле так уж необходимо подавлять инициативу ребёнка, ограничивая свободу его действий?

Если ребёнок тянется к чему-то, что привлекает его ярким цветом, новизной и т.д., это вполне естественно. Я отвожу его руки: «Скажи: можно?» Не от случая к случаю, а всегда, до тех пор, он не научится спрашивать позволения. Это, помимо всего прочего, приучает его сдерживать своё желание, притормаживает непосредственный импульс. Кошелёк, очки, ключи я намеренно держу на столе – это то, что брать нельзя. «Вы не оставляйте ключ в дверце шкафа, а то, пока мы одеваемся, Алёша может его вытащить», - просит Алёшина мама. Да я его нарочно там держу! И ключ этот уже три года служит великим соблазном, но – нельзя. Ребята твёрдо знают – нельзя вытаскивать.

Если малыш, того и гляди, стукнет палкой по телевизору, полезет на подоконник открытого окна, протянет руки, чтобы схватить ручку кастрюли, в которой кипит вода, - в таком случае вы, конечно, действовать незамедлительно. Но если ваше дитя желает приобщиться к полезному труду – убрать в раковине грязную посуду, накрыть на стол, полить цветы, самостоятельно одеться, - такой порыв всегда нужно поощрять, как бы вам не хотелось сделать всё самим, да побыстрее.

Не делайте за ребёнка то, что он мог бы делать сам, постепенно и настойчиво обучайте тому, с чем он самостоятельно пока не справится.

Ещё не было случая, чтобы, придя с ребёнком в первый раз на занятия, родители не тащили бы за ним пакет с книжками, тапочками, игрушками. Разве он не в состоянии сам это сделать?

В комнату входит крошечный, хрупкий, прямо-таки фарфоровый мальчик Коля. Это не Коля-ураган, сметающий всё на своём пути. Это Коля, прозванный у нас «лунным Пьеро» за свой меланхоличный характер и пристрастие к тихой, спокойной музыке – её он слушает с удовольствием. Коля держит перед собой солидный пакет. «Что там у тебя?» – «Имущество. Учебники». Коля аккуратно выкладывает «имущество» на стол – книга, тетради, сундучок с карточками.

Ни один из детей – ни Коля, ни Ваня, ни Гриша – не уйдёт домой, не собрав самостоятельно книги, карандаши, ручки, линейку, не положив в мешочек тапочки, платочек. Они никогда ничего не забывают, не схватят впопыхах чужую тетрадь, не перепутают свои карточки с чужими.

Особой аккуратностью отличается Саркис, он педантичен до невероятности. Всё должно находиться на своём месте. Правда, собирая свои учебники, он не прочь прихватить дополнительно машинку, ещё чью-то книжку и вообще всё то, что может ему в дальнейшем пригодиться, но с этим мы легко справляемся.

Вашему ребёнку, с его хаотичностью и внутренней неорганизованностью, с нарушением ориентации, порядок, определённая последовательность ритуалов, привычка всё класть на место и в нужном месте потом находить совершенно необходимы. Усвоенные в детстве навыки сохраняются на всю жизнь. «Обучающий ребёнка пишет на камне, обучающий взрослого пишет на песке», - гласит восточная мудрость.

Устойчивое душевное равновесие во многом зависит от того, что мы видим вокруг себя.

Вспомните, как организует нашу внутреннюю жизнь гармония и красота внешнего мира, как благотворно действует на нас природа, как упорядочивают наше душевное состояние музыка, архитектура, чистота и порядок в окружающей среде. И как, напротив, скверно нам делается, если вокруг хаос, грязь и ералаш.

Очень важно выработать в семье общие принципы, единую систему воспитания, в которую каждый её член вносит что-то своё, индивидуальное, личное – соответственно темпераменту, возрасту, характеру.

Но, подчёркиваю, принцип должен быть единым. Если вы приучаете ребёнка складывать игрушки в ящик, а кто-то делает это за него, то этот кто-то разрушает то полезное, что вы создали.

Какое отдохновение получает один хороший знакомый мне мальчик, придя в кости к бабушке! Какой простор для кипучей деятельности! Ему позволено выдвигать из комода все до единого ящика, вытащить из него бельё и разбросать его по всей комнате. Развлекайся, как твоей душеньке угодно!

Не лучше ли приучить мальчика бельё складывать: в одну стопочку маячки, в другую носочки, в третью платки. И сосредоточился, и без дела не сидит. А вот ещё занятие – из кучи мелких предметов выбираем и сортируем английские булавки, гвоздики, скрепки, пуговицы, винтики.

 

Когда, несмотря на огромное противодействие родных и врачей, мать забирает ребёнка с с.Д. домой, её побуждает к этому великий материнский инстинкт. На первых порах родители готовы сделать всё возможное, принести любые жертвы, вырастить, воспитать малыша. Они ищут врачей, учителей, массажисток, приобретают аминокислоты, лечат лазерным лучом – что ещё существует на свете?

Но проходит время и энтузиазм угасает. Ребёнок растёт, родители привязываются к нему всё больше и больше. Мать и отец убеждаются в том, что их дитя – славное, милое существо, что они любят его таким, какой он есть, и будут любить всегда: говорящего, неговорящего, агрессивного, спокойного, красивого и некрасивого. Будут любить. Более того – обожать. Привыкнут к тому, что у ребёнка с.Д.

Родители охладевают к занятиям, всё реже и реже появляются на уроках. Жизнь идёт своим чередом – работа, праздники, друзья. Ребёнок, правда, болеет часто, ну да кто из детей не болеет? А вот и братик появился. Или сестричка. Всё не так уж плохо, хотя, конечно, трудно.

Но ребёнок не игрушка. Наряжая его, балуя, покупая ему игрушки, любя его всей душой, нельзя забывать о том, что он человек, что он будет взрослым. Окружающая его жизнь отнюдь не оранжерея, и вы не сможете вечно заслонять его. Всё, что вы не сделали сегодня, когда вы молоды и здоровы, скажется в последствии, отразится и на вас, и на вашем ребёнке.

Если 13-летнему парню мать, нагнувшись, зашнуровывает ботинки, это непростительно. Неужели за столько его лет нельзя было научить делать это самостоятельно? Так быстрее – надо бежать, дел куча. И сколько лет этого мальчика будут одевать, обувать и снаряжать? А ведь мальчиком он будет не всегда.

Родителям этого подростка очень хотелось бы, чтобы всё уладилось, но – само собой, без усилий. Хорошо бы найти волшебника, который совершил бы мгновенное чудо. Раз – и ребёнок заговорил. Два – и вот он уже читает. Три – ботинки зашнуровал. Но чуда не происходит. Чтобы летать, надо крыльями махать. Для того, чтобы оно совершилось, надо работать – настойчиво, упорно, в течении очень длительного времени.

Если ваш ребёнок неаккуратен, не в состоянии себя обслужить, виноваты в этом вы, и только вы. Не хватает терпения, делаем всё сами. Экономя время.

Ничего вы таким образом не сэкономите. Подумайте о том, сколько лет вам предстоит убирать за ним; собирая за ним вещи, вновь и вновь делать одно и то же, на что уже нет сил и действительно нет времени. Вы сложили – он разбросал. Он разбросал – вы складываете. Заколдованный круг. Сизифов труд. Авгиевы конюшни.

На урок ребёнок приходит с мамой. Они раздеваются, я ещё не успела их толком разглядеть, но с самого начала могу довольно уверенно сказать, будет ли эта мама моим помощником. Если я слышу тихий, спокойный, уверенный голос, которым мать направляет действия своего малыша, - можно надеяться на сотрудничество. Ели из передней доносится лихорадочная возня, в голосе матери – напряженные интонации человека, который вот-вот сорвётся, если ребёнок вертится и крутится, хватает в передней то одно то другое, залезает на стул и хлопает руками по зеркалу – вряд ли что-то получится. А вот слышится не прерываемое ни на секунду бормотание, нескончаемое жужжанье, нотация, к которой ребёнок ни на секунду не прислушивается, ибо она стала постоянным фоном, чем-то вроде обоев, на которые смотришь бог знает сколько времени – и всё-таки не можешь вспомнить, какой же узор на них нарисован. Тоже сомнительный вариант.

Точно так же, если приведя ребёнка на занятия, мать, расположившись в кресле или сидя в отдалении на стуле, дремлет, вяжет, листает журнал или читает прихваченный из дому детектив, - толку не будет. Она поручила своего заботам педагога, и её совершенно не интересует, как вы с ним собираетесь заниматься. Она взяла на себя труд поить, кормить и одевать ребёнка, обеспечивая ему физическое существование. Ей легче примириться с тем, что ребёнок у неё несмышлёныш, чем совершить усилие по его воспитанию и развитию.

Есть ещё одна категория – родители-теоретики. Эти часами могут обсуждать различные системы: то они слышали о каком-то необыкновенном обучающем аппарате, то о великолепных результатах чудо-педагога, живущего где-нибудь за океаном. Они пробуют то одно, то другое, ни на чём подолгу не задерживаясь. Достижения других детей они относят не на счёт кропотливого труда и подвижничества, а на счёт особенной исключительности преуспевшего ребёнка – у которого между тем тот же с.Д., что и у их малыша. И своего ребёнка они постоянно критикуют: он и ленивый, и агрессивный, и головка-то у него – поглядите! – маленькая или, наоборот, большая при тщедушном теле, он вообще не такой, как все – но попробуйте, шутки ради, согласиться с матерью в том, что да, действительно её ребёнок похуже других!

Вместо того чтобы наговорить на рубль, лучше сделать что-то на копейку. Маленькое чудо совершается на каждом уроке – но критически настроенная мать этого не замечает, или ей этого недостаточно. Нетерпение мешает ей оценить пусть не такое быстрое, как ей хотелось бы, продвижение ребёнка на его трудном пути. Её не увлекает процесс, ей нужен конечный результат - и как можно скорее. Она донимает педагога бесконечными «когда?». Когда ребёнок заговорит, когда он начнёт читать, когда он научится делать что-то сам?..

Рост ребёнка, его развитие нельзя подогнать насильно. Мы поливаем дерево, взрыхляем вокруг него почву, удобряем, уничтожаем вредителей. Но разве нам приходит в голову тянуть его за вершину, чтобы оно скорее росло? А разве мы раскрываем бутон у распускающегося цветка? Природа сделает это за нас, природа определит срок вызревания плодов. Природа вложила в растение таинственную энергию роста.

Исключите слова «когда» из своего лексикона! «Когда» наступит само собой, и наступление его целиком зависит от того, что вы делаете сейчас, в данный момент.

Ибо какие бы героические усилия ни совершал педагог, как бы он ни был добросовестен и талантлив – без активной родительской помощи ему не справиться. Все навыки, требующие наработки автоматизма, нуждаются в упорной тренировке, и если ваш ребёнок лишь два раза в неделю на уроке отрабатывает произношение звуков, слогов, слов, то хорошего результата можно и не дождаться. Всё, что делается от случая к случаю, не оставляет прочных следов. Вспомните тренировки спортсменов, каждодневные многочасовые упражнения музыкантов. А репетиции артистов цирка?

Добиться виртуозности в любом деле – значит добиться автоматизма, доведенного до совершенства. Не говоря уже о том, сколь много не знает ваш малыш по сравнению с нормальным ребёнком того же возраста, сколько приходится навёрстывать, преодолевая этот разрыв.

Да и кроме того – педагог ведь тоже совершает маленькие и большие открытия на уроках: их подсказывает ему поведение ребёнка, его реакция на ситуацию, которая может уже никогда уже не возникнуть. Постоянство усилий – залог успеха. Урок не состоялся – и что-то может быть утеряно навсегда.

 

«Я мог бы вполне услышать в мире, если бы сам поменьше шумел», - присмотритесь и прислушайтесь к тому, что говорит ваш ребёнок, что на первый взгляд кажется вам несущественным и малозначительным. К его реакции на ваши слова и действия. К собственным его побуждениям.

Как часто, не умея ни видеть, ни слышать, мы пропускаем то, что может послужить зерном для дальнейшего роста, стать ключом к разгадке многих секретов. Мы привыкаем к своей роли ведущих, мы всё знаем – мы взрослые. Мы всегда правы, мы – образец для подражания. Главное действующее лицо – мы сами.

Задумывались вы когда-нибудь над тем, сколь много мы требуем от ребёнка и как мало – от самих себя? «Дети ведь все разные», - со вздохом говорит мне мама неуспевающего ученика. Такого рода жалобы мне приходится слушать неоднократно – и ни разу не довелось услышать от родителей, что разные не столько дети, сколько они сами.

Ребёнок у нас ленивый, и рассеянный, и упрямый, и неаккуратный. А мы сами? Часто ли взрослые совершают над собой усилие, стараясь исправить собственные недостатки? Мы давным-давно примирились с ними. Мало того, желаем, чтобы окружающее принимали нас такими, какие мы есть, нравится им это или нет. Но что касается детей – о, это совсем другое дело! Тут мы бескомпромиссны. Ругаем, требуем, наказуем. А ведь часто ребёнок ленив потому, что родителям лень приучать его к труду, неряшлив потому, что дом вверх дном, упрям, - а мы сами-то признаём свои ошибки? Легко соглашаемся с чужим мнением? Ребёнок забыл всё, что говорилось на занятиях? Но ведь это папа с мамой, развлекаясь на даче у друзей, пропустили два последних урока и теперь наспех, в последнюю минуту, стараются втиснуть в его голу то, что было задано в расчёте на несколько дней. «Я сам!» – кричит ребёнок, он непременно хочет сам снять ботинки, но мать решительно останавливает его: не времени у неё нет – нет терпения. Опоздав на пол урока, злимся, что в оставшиеся полчаса ребёнок не может втянуться в работу, ибо, стараясь всё-таки уложиться в это время, педагог спешит, нервничает и тоже не даёт ему спокойно подумать.

И так далее, и тому подобное. Упиваемся собственной речью, без конца поучаем, многословно, многоречиво, подавляя несогласие, протест, инициативу. У ребенка нет права голоса. Наши «беседы» с ним, особенно в конфликтных ситуациях, - это всегда наш монолог и почти никогда – диалог. Наши обвинительные речи в случае конфликта затягиваются до бесконечности. Моря и океаны слов – ни кому не нужное красноречие. На все лады ребёнку повторяем одно и то же, взывая к его совести, разуму, чувству ответственности и тому подобным абстрактным понятиям. Вот и бабушка подключились, вмешалась тетя. Семейный хор, многоголосье, в котором ребёнок не выделяет самостоятельных партий. То главное, на что вы хотели обратить внимание, утонуло в словесном потоке. И с чего, собственно, всё началось? Сами-то вы помните?

Разговаривать с ребёнком, выяснять с ним отношения лучше без посторонней помощи.

Тет-а-тет, как говорят французы. Вы не успеваете завести с ребёнком разговор, как целый хор заинтересованных лиц вмешивается в вашу с ним беседу, на все лады варьируя ваш вопрос, замечание и т.п. Вы хотите быть авторитетом для ребёнка, хотите, чтобы он воспринимал сказанное вами? Тогда зачем нужны переводчики?

Вас должно быть двое, только двое. Ребёнок реагирует не только на слова, он реагирует так же на взгляд, интонацию вашего голоса, жесты, паузы. И если вас слишком много, если, как глухому, все резом кричат ему каждый своё, ничего этого он не улавливает. Контакт между вами потерян.

Заметьте, насколько авторитетнее для ребёнка замечания отцов. Мужчины, как правило, не столь многословны, их требования лаконичны и мыслью по древу они в большинстве случаев не растекаются.

Чтобы речь была выразительной, доходчивой и убедительной, она должна бать краткой.

Не мешайте друг другу. Не будьте многословны. Вспомните: разве опытные пожилые педагоги бывают многословны? Никогда.

Я вела занятия на втором этаже небольшого детского клуба. Уроки окончились, и я спустилась в низ. В гардеробе одевались ребята 9-10 лет. Они вышли из кинозала. Никто не рвался в бой, чтобы первым получить своё пальто, не молотил приятеля по голове портфелем, не кричал петухом, не скатывался по перилам. Тишина была абсолютной. Среди детей незыблемо возвышалась пожилая учительница. Тихим голосом она направляла поток в нужное русло. «Сколько же здесь классов?» - поинтересовалась я. «Три». Три класса! Около ста человек! А ведь среди детей наверняка находились сорвиголовы, от которых горькими слезами плакала вся школа.

«Фиона! Сегодня ты хорошо занималась. Но если, выйдя в коридор, ты ляжешь на пол, будешь колотить ногами, выхватишь ключ из шкафа, высунешь язык и скажешь мне «кака», в следующий раз никогда чая с вареньем ты не получишь». Я говорю это очень серьёзно, глядя девочке в глаза, впечатывая в её сознание каждое слово.

Обычно отдалённые перспективы для детей не существуют, но я стараюсь, чтобы Фиона поняла – так и будет. «И Витя тебя не будет любить. И к тёте Ире мы на дачу не поедем – кому нужна такая плохая девочка?» – подключается мама. А вот это уже лишнее – сколько бед на одну голову! Достаточно того, что не будет чая с вареньем. Фиона живёт далеко, и после урока перед дальней дорогой она всякий раз подкрепляется чем бог послал. Угощение нехитрое, но обязательное. И Фиона знает, что я говорю всерьёз. Рука её тянется к ключу. Я молчу, не сводя с неё глаз. Нет, не взяла. Дверь за Фионой тихо закрывается. Никаких эксцессов.

Авторитет родителей и педагогов… Если он не завоёван с самого начала, очень трудно поставить отношения на другие рельсы. Возможно, вы не умеете сдерживать себя, когда следует сдержаться, уступаете, когда уступать нельзя, вы непоследовательны, настроение у вас часто меняется, вашу реакцию трудно предугадать. Вы живой человек, вас одолевает множество забот, помимо ребёнка с с.Д. в семье есть ещё дети, которые тоже требуют внимания. Всё время контролировать себя невозможно. И вообще вам трудно. Трудно быть педагогом все двадцать четыре часа в сутки. Ибо педагог – это ведь не просто тот, кто учит читать и писать. И всё-таки, как сказал замечательный учитель Шаталов, «любите детей педагогической любовью». Учитесь быть педагогом.

 

Кто пользуется у детей авторитетом? Чьи команды и просьбы они беспрекословно выполняют? Вспомните дворовые игры, внутришкольную иерархию ребят. Кто у них лидер? Сильный, независимый, отнюдь не сентиментальный парень. По возрасту он старший, он командует, ему охотно подчиняются. Дети гордятся тем, что не удостаивает их своей дружбой.

Для ребёнка с с.Д. не существует системы ценностей, которой придаётся значение в коллективе нормальных детей. Хорошая успеваемость, физическая сила, симпатичная внешность – они не способны вывести всему этому оценку, им незнакомо соперничество, желание выдвинуться на первый план. Очень рано, к сожалению, приходит к ним осознание своей неполноценности, но они не анализируют причин и принимают это как данность.

Как правило, силою обстоятельств, они очень привязаны к родителям, целиком от них зависят. Но авторитетны для такого ребёнка не всякий папа и не всякая мама.

Для того, чтобы быть для ребёнка непререкаемым авторитетом, надо стать ему настоящим другом – в том смысле, который вкладывают в это понятие дети. Не каждый это может. Если вы присядете на две минуты, чтобы снизойти до игры в куклы или постройки теремка, два-три раза прокатите по полу машинку, ребёнок совершенно справедливо воспримет это как мимолетный интерес к его делам, в море его фантазий вы случайный гость, не более того. Да и играть-то он не умеет, ваш ребёнок. Вы никогда его этому не научите, если сами не умеете играть. Он слоняется за вами и канючит, либо рвёт бумагу в углу, либо отрывает обои, а может, бесцельно роется в каком-нибудь ящике, который вы по недосмотру оставили открытым.

 

Множеству взрослых людей мир маленького ребёнка, его характер, его интересы совершенно чужды – до тех пор, пока не появится собственный забавный малыш. Но и тогда мир этот кажется несерьёзным, кукольным, а сами дети хоть и людьми, но какими-то не совсем настоящими. Занятный, милый, но – маленький. Настоящие отношения, дружба – это всегда впереди, позже, когда подрастёт. «Вот тогда на рыбалку вместе сходим. А сейчас – какая дружба? Мне 32, а ему 4», - сказал мне папа одного маленького мальчика. Этот папа страшно увлекается жизнью муравьёв – что, конечно, вполне оправдано. Он любит ребёнка, но о муравьях мог рассказать гораздо больше, чем о собственном сыне. Этот папа, увы, не был рождён педагогом!

Настоящему педагогу интересно читать детские книги, интересно смотреть детские фильмы, интересно играть в детские игры. И како счастье, когда папа и мама ещё и друзья, когда ребёнок ощущает их как людей, с которыми у него возникают отношения более высокого уровня, чем просто родственная - пусть даже самая горячая – привязанность.

Как хорошо, когда мы всё – интересное и неинтересное – делаем вместе. Восхищаемся вместе, удивляемся вместе, напуганы происходящим на экране вместе. Так, и только так, вы станете другом своему малышу. Вы – свой, такой же, и при этом располагаете тем неоценимым достоинством, что вы – старше, опытнее, всё можете объяснить, на вас можно положиться.

«Никогда!» - говорит Вера и плотно закрывает дверь в комнату, когда я прихожу к ней заниматься. Никто больше не нужен. Как гласит английская пословица, «наилучшую компанию составляют двое». «Это ко мне», - на ходу бросает 5-летний Ваня К., беря меня за руку. Мы проходим с ним в соседнюю комнату мимо маминых и папиных гостей, сидящих за столом.

Взрослый человек приходит не к папе и не к маме, а к нему. Приходит не только в качестве учителя, но и в качестве друга – вы представляете, что это значит для ребёнка с с.Д.?

Сидя под накрытым ватными одеялами столом, я зимовала за полярным кругом, ловила акул и китов. Какой уют, хоть и суровый, царит в нашей с Женей «палатке»: фонарик, спальный мешок, оружие на стенах! В наших планах намечался поход в пески необозримой пустыни. Придя домой, я бросилась вытаскивать полосатые шнурки из всех кроссовок – желтые с чёрным, голубые с оранжевыми… Прекрасные получатся змеи!

Этого Женя я один раз, по предварительной с ним договорённости, ударила. Он имел обыкновение посреди урока ни с того ни с сего набрасываться сзади, запуская ногти мне в шею, либо хватая меня за руки, оставляя ногтями саднящие ссадины.

«Женя! – сказала я ему. – Твои припадки мне надоели. Есть такие люди – называются они истериками, - которым приходится во время приступа дать хорошую пощечину. И в следующий раз я это сделаю».

Мы сидели на нашем обычном рабочем месте под столом, накрытым одеялами, и читали книгу, когда Женя, заскрипев зубами, впился в меня мёртвой хваткой. «Мы договорились», - сказала я и довольно-таки сильно хлопнула его по спине. «Только не уходи!» – быстро ответил мне Женя. И как ни в чём не бывало мы продолжили чтение, не обменявшись ни единым словом по поводу инцидента.

Прошло минут сорок – и приступ повторился. «Скорее, скорее, дайте мне что-нибудь! Дайте газету!» – завопил Женя, дико озираясь. Я сунула ему газету, он вцепился в неё зубами и ногтями, разорвал пополам, сунул клочок под подушку. «Это на ужин», - сказал он. Больше Женя меня не царапал.

Если бы я ударила Женю в сердцах, он не простил бы мне этого никогда. Наши занятия пришлось бы просто прекратить. Никто не смел не только шлёпнуть – пальцем его коснуться. Если бы я ударила Женю в сердцах, он не простил бы мне этого никогда. Наши занятия пришлось бы просто прекратить. Никто не смел не только шлёпнуть – пальцем его коснуться. Никто и никогда не мог навязать Жене свою волю. Когда 7-летний Женя выходил из своего подъезда и, не глядя ни направо, ни налево, шёл по дороге, направляясь «посмотреть памятник Чайковскому» – худенький, тёмноглазый, - старушки с собачками, дети, строившие теремки, разбегались во все стороны. Он не был избалован. Он просто был создан таким. Не хулиган, нет – маленький диктатор. Наполеон.

Женя въезжал на урок на сервировочном столике. Он лежал на нижнем подносе и грёб руками. Либо влезал на шведскую стенку, хватался за канаты и кольца и, вися вниз головой, уверял, что заниматься можно и в таком положении. «У меня никогда не было такого ученика», - сказала я Жениной бабушке. «У вас? Ни у кого в мире не было такого ученика!»

У Жени не было с.Д., он очень сильно заикался. Но разве не ясно, что этот мальчик, талантливый виолончелист (сейчас он учится в Лондонской академии музыки), стоил десяти самых агрессивных детей с синдромом? И всё-таки мы были друзьями, очень большими друзьями.

«Не хочешь заниматься? Иди домой!» - широким жестом я указываю на дверь. Ну нет! Ни за что! Лучше уж сделать над собой усилие, постараться, а то и в правду придется уйти.

Ребёнок уступает требованиям не потому, что боится возмездия, - «мама будет ругать». Такое следствие его неблаговидных поступков – опять-таки отдалённое – пока что не приходит ему в голову. Он сделает всё что угодно, выполнит любую просьбу по другой, гораздо более важной причине – если ему интересно общение с педагогом, если он чувствует в нём друга, без которого не может уже обойтись. Ваша задача – стать для него другом и товарищем, и учителем.

Однако дружеские отношения складываются не сразу. Поначалу ребёнку могут быть глубоко безразличны и требования педагога, и сам педагог, а уж папу с мамой он давно закабалил, несмотря на всю их строгость.

Где та грань, которую нельзя переходить в своих требования? Иногда упрямство ребёнка приобретает такие формы, что приходится уступать. Как уступить, но так, чтобы ребёнок понял, что ваша уступка отнюдь не проявление слабости и вовсе не означает его победы? Что-то упало – подними. Разбросал – собери. В крайнем случае – «смотри, я, так и быть, подниму и соберу вместо тебя, окажу тебе дружескую услугу. Но в следующий раз будь добр сам собирай».

Что же тут нового? И спрашивать вы его не один раз учили, и убирать после себя заставляли, и даже посуду два раза он с бабушкой мыл. Но спросите самих себя – всегда ли?

Если вы намерены выработать у ребёнка полезные навыки и привычки, то делать это должны всякий раз, напоминать неукоснительно, постоянно. Только спросив разрешение, он может взять что-то, ему не принадлежащее. И если ему придётся самому выгребать веником карандаши из-под дивана, то, проделав это несколько раз, он перестанет их туда заталкивать: к чему испытывать такие мучения? Что он, враг самому себе?

Нам приходится иной раз решительно потребовать от ребёнка дисциплины и усердия, случается даже прикрикнуть на него. Иногда он и в самом деле нуждается в некоторой встряске, которая вывела бы его из оцепенения, заставила встрепенуться, собраться. Но пусть ваша вспышка будет только хорошо разыгранным спектаклем. Не позволяйте себе, потеряв терпение, обрушить на малыша раздражение от собственного бессилия. Ребёнок не виноват в том, что он не совсем такой, как другие дети. Не забывайте его поощрять. Ему это нужно как воздух.

Ребёнка надо принимать всерьёз. Давайте уважать его личность и права. Он хоть и маленький, но человек со своими желаниями и нежеланиями, сейчас у него одно настроение, через минуту – другое. Точно так же как и вы, он может без всяких видимых причин плохо себя чувствовать и не быть расположенным к занятиям. Ваше и его самочувствие могут не совпадать. Вам хочется одного, ему – другого.

Вот мать с малышом вышла на прогулку. Ребёнок заинтересовался бабочкой, цветком, вот жук ползёт, а вон подъёмный кран работает, рабочие яму копают. Да, вы остановились и посмотрели с ним, как строится дом, но посмотрели и – хватит. Малыш стоит, уходить не хочет, вы тяните его за руку : «Пойдём!» И, собственно говоря, почему? – только потому, что вам надоело, всё это вы и так сто раз видели – и бабочку, и цветок, и экскаватор.

Не лезь в траву, чего ты уставился на этого жука, сколько можно его разглядывать, не ходи туда, иди сюда, туда иди, куда я иду… Почему? Отчего? – мать и сама очень часто не знает. Вы же гуляете, дышите свежим воздухом, домой вы не торопитесь, – дайте ему возможность делать то, что он хочет.

Незримая цепь протянута между вами и ребёнком. Главное – чтобы слушался приказа. Короче поводок! К ноге!

Всё это делается по привычке, по внушённому себе убеждению, что родители должны командовать, а ребёнок подчиняться. Почаще спрашивайте себя – всегда ли ваши запреты «нельзя», «не туда», «не лезь», «не так» имеют смысл? Может, всё-таки можно? Может быть, сделать так, как он хочет? Постоять, подождать, выработать общее мнение, согласованный маршрут? Не надо запретов просто так, на всякий случай, пусть всё, что можно, будет можно. Тогда ваш ребёнок твёрдо усвоит: если вы сказали «нельзя», значит, и в самом деле нельзя.

«Иди скорей сюда! Смотри, какая интересная игрушка! Дёргаешь за ниточку – курочка клюёт зёрнышки. Ну-ка дёрни! Ну дерни, дёрни, потяни за верёвочку!»

Ребёнок почему-то дёргать не хочет, и ярко раскрашенная курочка не вызывает у него восторга. Матери досадно – такая симпатичная курочка!

Не надо заставлять. Ничего не навязывайте. Вам игрушка нравится, а ему почему-то нет. Лучше сядьте рядом и займитесь курочкой сами, ни слова не говоря. Понаблюдайте за ребёнком. Вот он смотрит искоса – заинтересовался. Протянул руку, дёрнул. Сам.

Не надо тащить ребёнка в круг своих интересов, лучше потихоньку войдите в его мир и, завоевав доверие, став своим в этом мире, расширяйте его границы, раздвигайте их – осторожно, незаметно. Мы не любим навязывания, принуждения – почему ребёнок должен их любить?

Безусловно, в большинстве своём родители знают и понимают проявления его характера, его настроения, склонности и интересы. И всё-таки постоянно оттачивайте и совершенствуйте своё чутьё!

Увы, многими, очень многими родителями воспитание понимается как осуществление безраздельной власти над ребёнком, своего права сильного. Но этого невозможно достичь в принципе ( разве только вы превратите своего сына или дочь в безгласных рабов) – отсюда стычки, ссоры, конфликты.

Личность можно воспитать, только если ребёнок свободен, - разумеется, в правильном смысле этого слова. Если он имеет право выразить своё желание или нежелание, если вы не тащите его на верёвке против его воли, а сумели убедить, что поступать надо так, а не иначе. Безусловно, речь идёт не о той свободе, когда, ничем не стесняемый, ребёнок растёт как трава в поле.

Если ваш ребёнок, уже одевшись, чтобы идти домой, засел в углу и, сколько вы ни бьётесь, как ни пытаетесь уговорить его выбраться оттуда, но делать этого не хочет – всё решается очень просто. Берете за руки, за ноги и без лишних слов вытаскиваете его на свет божий. В этом сидении искать смысл не приходится и потакать упрямцу не будем. Всё, что делается из упрямства, назло, подлежит немедленному и энергичному запрету, здесь вы никоим образом не ущемляете его прав и не нарушаете законов дружбы.

Ваня К. пришёл ко мне в 2.5 года. Мама и папа, которым было по 18 лет, когда он родился, выдержали колоссальную борьбу в главврачом родильного дома, настаивавшей на том, чтобы они отказались от ребёнка с с. Д. «Вы что, не понимаете? Это мой сын!» – крикнул отец и, красный как свекла, выскочил из кабинета не просто хлопнув, а треснув дверью. Тогда главврач взялась за бабушку. «Они не смогут вырастить и воспитать такого ребёнка», - сказала главврач. «Ну что ж, тогда я воспитаю», - ответила бабушка.

Очаровательный Ванечка – моя слабость. Бездна обаяния. С первого взгляда сердце моё растаяло рез и навсегда – очень хорошо он это ощутил и усвоил.

Упёршись лбом в стенку, Ваня стоял в тёмном коридоре, одетый в крошечную дублёнку и такую же шапку с козырьком. «Ванечка, пойдём в комнату», - «Не-е». – « Ну сними шапочку». – «Не-е». Присаживаюсь на корточки: «Ванюша, там игрушек сколько! Машинки маленькие, трактор». Круглый голубой глаз на мгновение выглядывает из-под низко надвинутой шапки: «Не-е».

Роли наши распределились так, что инициатором и затейником всегда был Ваня. То он желал наливать воду в тазик – наливаем, выливаем, то пересыпал горох из банки в банку, то затевал прятки. Мы выдвигали ящики из кухонного стола, крутили ручку мясорубки, пускали зеркалом солнечных зайчиков. Я старалась извлечь из заданной Ваней ситуации что-то нужное для занятий. Перейти на другой тон, взять на себя руководство мне очень долго не удавалось: непривычно строгую интонацию. Ваня воспринимал – и до сих пор воспринимает – как оскорбление.

Мать с ребёнком в первый раз приходят на занятия к логопеду, дефектологу, в детский сад, просто в гости к друзьям. И начинается: «Как тебя зовут, деточка?» – «Игорёк», - отвечает за ребёнка бабушка. «Игорёчек! Какое хорошее имя! Игорёчек, а как твою обезьянку мохнатенькую зовут? А маму? А папу? Давай ручку, пойдём со мной. Сколько деток! Сколько игрушек! Мы Игорька не обидим, он у нас умница, будет с детками играть». Бабушка: «Тётя добрая! Не бойся, дай ручку».

Слова как будто бы вполне уместные, но откуда столько энтузиазма? Почему вы в таком экстазе? Ваш восторг на самом деле неподделен? Мальчик как мальчик. Что особенного в том, что он пришёл на занятия?

Восторга вы не испытываете, вы его изображаете. Ваш пыл скоро погаснет, и; вполне возможно, Игорёк окажется не так уж мил. Возможно, будет безобразничать, драться, отбирать у других детей игрушки. Через пять минут очень хорошей, доброй воспитательнице будет уже не до того, чтобы оказывать Игорьку персональное внимание – у неё целая группа детей. Израсходовав первоначальный запал, воспитательница переходит на свой обычный тон – и замечания приходится делать, и отругать иной раз как следует.

Как-то раз моя приятельница, её маленькая дочка и я пришли в детский сад. Дело было на Украине. Девочка стояла рядом с нами, и воспитательница самозабвенно восхищалась ею: «Яки коски! Яки бровки! Яки очи!» Как только мать повернулась, чтобы уйти, голосом жестким, как фанера, воспитательница сказала девочке: «А ну, иды в групу!» На бумаге невозможно передать разительный контраст интонаций. Воспитательница стала самой собой.

Хороший педагог доброжелателен, уравновешен, спокоен, с первой минуты испытывает профессиональный интерес – каков он, этот новый малыш? Но он не допустит девальвации своих слов, его похвала всегда заслуженна, он не рассыпается перед ребёнком мелким бисером, никогда не заискивает перед ним.

А вот Игорёк пришёл в гости к маминым и папиным знакомым. Встреченный взрывом восторга, через пять минут он убеждается в том, что взрослым не до него. Они ведут между собой оживленные разговоры, он им мешает. «Иди, иди, поиграй в мячик! Ты что, не видишь – мы разговариваем». Вот и вся дружба. В следующий раз, придя в гости, глядя исподлобья, он отдернет руку – все слова, слова, слова… Сплошная липа.

Никакой особой драмы, безусловно, в этом нет. Располагаем ребенка к себе, искренне стараемся преодолеть его робость. Но если вы всерьёз настроены на то, чтобы создать с ним прочные отношения, ваш интерес к нему должен быть неподделен, постоянен, неизменен. Это совсем непросто. И фундамент таких отношений закладывается по кирпичику, продуманно, системно. Завоевать доверие ребёнка бывает трудно – потерять его очень легко.

Мы гуляем. Наташа, её бабушка и я. Столб, на столбе объявление. «Что том написано? – спрашивает Наташа. Я вытаскиваю из сумки очки, подхожу поближе. «Продаётся дом с земельным участком, огород 5 соток…» – читаю я. На лице у бабушки полное недоумение: 5-летнему ребёнку читать объявление не столбе? «Знаешь, Наташа, это не для нас с тобой. Ничего интересного. Идём дальше». Наташа вполне удовлетворена. Теп5рь она знает, что-то, что пишут на столбах и заборах, отношения к ней не имеет. И в следующий раз, если на какую-либо просьбу я отвечу ей: «Это неинтересно», - оно мне поверит на слово. Раз я так говорю, значит, знаю. В противном случае не пожалела бы времени, чтобы удостовериться: интересно?: неинтересно?

Чтение заняло десять секунд. Может быть, оттащить от столба, дернуть за руку и ответить «не твоё дело, тебя это не касается» было бы быстрее?

«Всё тебе надо знать!» Разве вы ответите так взрослому человеку? Если хотите сохранить с ним хорошие отношения – никогда. Разве вырвете у него из рук чашку, которую он взял, чтобы напиться? Нет. А ребёнок… Что с ним церемониться!

Прозвучавшая грубость в один прекрасный день к вам вернётся. От кого ребёнок её услышал? От вас. Вы научили.

Никогда не говорите в присутствии ребёнка грубых слов. Особенно если это ребёнок с с.Д. Конечно, нам приходится иной раз чертыхнуться, нагрубить кому-то – мы ведь не железные. Но в ответственных случаях мы умеем себя сдерживать, знаем, когда это позволительно, а когда не очень.

У ребёнка с с.Д. критерия нет. Легко можно представить, как реагируют окружающие, услышав такай, например, разговор:

- Тётя, который час? Времени сколько?

- У меня часов нет.

- Ну и дура.

Попадаем в неловкое положение, которого можно было бы избежать.

Ситуация диаметрально противоположная – полное подчинение взрослых ребёнку. Это тоже встречается – и не так уж редко.

Девочка Юля приходила на урок в сопровождении мамы или бабушки. Юлю обожали. Толька и слышалось: «Юлечка, у меня в сумочке конфетка. Будешь хорошо заниматься, я тебе её дам. Юлечка, я стульчик отодвину в сторону, не бойся, я никуда не ухожу… Юляша, я в магазинчик сбегаю, можно? Куплю тебе материальчик, брючки бабушка сошьёт».

Юляша то, Юляша сё. В ответ слышалось: « Сиди!» И мама съёживалась под суровым взглядом 5-летней дочери.

Я принялась за дело без всяких послаблений. Однажды мне пришлось стукнуть кулаком по столу так, что карандаши на столе разлетелись во все стороны. Бабушка подскочила на стуле.

Если бы не настоятельная необходимость избавить Юлю от заикания, ни девочку, ни её родных увидеть больше мне бы не пришлось.

Однажды бабушка сказала мне: «Юлечка проснулась и спрашивает, какой сегодня день. Я Ей отвечаю – суббота. Она захлопала в ладоши, закричала: ура, ура, я пойду к своей Роменочке Теодоровне! Вы можете себе это представить?!» – «Ей надоели ваши пирожные, ваш тягучий сахарный сироп, она хочет нормальной, здоровой пищи. Черного хлеба. Серьёзного к себе отношения. Они все здесь у меня жить хотят», - сухо ответила я.

Я отнюдь не непримиримый враг нежных слов, с которыми родители обращаются к ребёнку. Безусловно, дети нуждаются в нежности и ласке. Но:

 

Знай и во всём соблюдай

Строгую меру свою!

 

И когда говорят: «с детьми надо разговаривать как со взрослыми», то это вовсе не означает, что вы будете обсуждать с ними проблемы Ближнего Востока. Ребёнку нужно, чтобы его не только любили, но и уважали. Говорили с ним серьёзно, предполагая в нём интеллект, а не его отсутствие. И ребёнок будет благодарен за это. Значит, и вести себя придётся соответственно: солидно, без капризов. Такое отношение надо оправдывать!

Юля была очень умной и очень нервной девочкой. Она реагировала на каждый звук – шипенье воздуха в водопроводной трубе, лай собаки за окном. Мама вздрагивала вместе с ней: «Боже мой, что это?!»

На урок Юля приезжала с собственным горшком и, сидя на нём, истерически кричала: «Ничего не получается! Я больная! Я больная!»

«Юля, ты просто не привыкла, - объясняла я ей. – Вот представь: едет человек ночью в поезде. Нижняя полка, чистое бельё, колеса постукивают. А ему не спится – не привык».

Юля успокоилась, слушает меня внимательно. Но тут вступает мама: «Ему страшно, понимаешь, Юлечка, страшно. Вот поэтому он и не спит».

Я застываю на месте. Что тут можно сказать? Мать такого ребёнка должна была бы быть для наго каменной стеной, за которой можно надёжно укрыться от любой беды. Мама и папа ничего не боятся, они всё знают, сумеют прийти на помощь – на то они и взрослые.

 

В большинстве случаев семья объединяет людей с разными темпераментами, характерами, воспитанием и образованием. В семье могут возникать споры, а иной раз даже вспыхивать ссоры из-за разных тачек зрения на воспитание детей вообще и ребёнка с с. Д. В частности. Однако в ожесточенных дискуссиях, когда спорящие желают во что бы то ни стало навязать противной стороне своё мнение и обратить оппонентов в свою веру, никогда не рождалась истина. Конфликты фанатично преданных вере людей, длящиеся на протяжении столетий, все эти религиозные войны ни к чему не привели. Как существовали ислам, буддизм, христианская религия со всеми их направлениями и ответвлениями, так и существуют.

Не спорьте. Люди, желающие действительно найти решение сложной проблемы, не спорят, они эту проблему обсуждают. Тем более, что почти всегда ваш оппонент в чём-то бывает прав. Семья, в которой растёт ребёнок, должна быть для него надежным островком, обеспечивать ему спокойствие, уверенность, комфорт. Не нарушайте надежность и прочность его и без того ограниченного мира.

Если ребёнок с с.Д. растёт в семье, где умеют быть счастливыми, несмотря ни на что, он чувствует себя в безопасности. Такие дети очень сильно отличаются от тех, которым, помимо всего прочего, приходится жить в атмосфере семейных конфликтов. Малыш с с. Д. Неразрывно связан с тем, что его окружает, очень привязан к родителям. И если в его маленьком мирке что-то не так, он реагирует на это болезненнее, чем нормальные дети. Нормальный ребёнок уже давно, когда надо, умеет жить собственными интересами. Он может сесть за уроки, включить магнитофон, сбежать к приятелю, отвести душу, гоняя мяч на пустыре. Он в состоянии занять активную позицию по отношению к тому, что происходит в доме: потребовать прекращения скандала, взять чью-то сторону, вынести своё суждение – кто из родителей, по его мнению, прав, кто виноват. Себя самого он тоже в состоянии защитить. Как-то родители 7-летнего Тимура обнаружили на столе записку. Корявым почерком первоклассника в ней было написано следующее: «Почему вы обидели ребёнка? Ребёнок – это святыня!»

Ребёнок с с. Д. В этом смысле беспомощен. Он покорный раб печальных обстоятельств.

Обратите внимание, как каменеет его лицо, как оно мертвеет, как застывает на нём выражение безысходного и тягостного недоумения. Для него конфликт в доме – тупиковая, безнадёжная ситуация. Он залезает под стол или забивается в угол, а если привычно уходит в свой мир, абстрагировавшись от всех и вся – это еще хуже. Ведь именно из этого состояния мы всеми силами стремимся его извлечь. Знаете. Почему мы в очередной раз его туда загнали? Потому что в глубине души думаем так же, как люди, чьё мнение о наших детях нас глубоко задевает: "Он всё равно ничего не понимает". Очевидно, так рассуждает и бабушка, позволяющая внуку выбрасывать содержимое из ящиков

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.