Условия хозяйствования

Процветающие, оставившие свой след в человеческой культуре государства известны уже с III тысячелетия до н.э. Традиционно древняя история датируется с этого времени и продолжается примерно до II века н.э. Одним из признанных мировых авторитетов, занимавшихся историческим исследованием этого античного периода, был русский ученый М.И. Ростовцев, до революции издававший свои книги в России, а затем – в Болгарии, Германии, Англии и США, где он жил и работал после эмиграции (Rostovtzeff, 1926). Именно на его труды, прежде всего, я буду ссылаться в этой главе.

Для анализа выбраны два древнейших и наиболее мощных государства, относительно которых имеется, пожалуй, самая богатая археологическая и иная информация и которые неоднократно являлись объектами специального исследования множества ученых-историков разных стран мира, а именно, Египет и Месопотамия (Вавилония). Вторичный анализ этих данных позволяет предположить, что Египет имел в своей основе Х-матрицу, в то время как Месопотамия характеризовалась Y-матрицей (рис. 6). Для точности заметим, что в тот период эти государства географически соотносились прямо противоположным образом. Египет, как и ныне, располагался на севере Африки, а Месопотамия (междуречье Тигра и Евфрата) – на территории нынешнего Ирака, а это, строго говоря, восточнее Египта.

Что касается историков, то они и Египет, и Месопотамию относят к странам Древнего Востока и считают их весьма схожими. Лишь немногие специалисты отмечают существенные внутренние различия между этими государствами. Мы же попробуем эти особенности выявить и показать, а тем самым аргументировать свои утверждения о том, что уже первые известные истории крупнейшие государства – Египет и Месопотамия (Вавилония) – обнаруживают в своей основе различные институ­циональные матрицы.

Государства Египта и Месопотамии характеризовались различными природно-географическими условиями. Египет представлял собой бесплодную пустыню, раскинувшуюся на запад и на восток от Нила, вдоль которого концентрировалось основное хозяйство древнего египетского государства. Восточная, Аравийская пустыня отличается горным характером, а западная, Ливийская представляет собой однообразную песчаную плоскость с равномерными волнистыми холмами. Лишь около 3% территории Египта были пригодны к обработке (Энциклопедический словарь, 1868-1906, т. 11, с. 518).

Месопотамия в этом отношении была полной противоположностью Египту. Ее называли «плодородным полумесяцем», в речных долинах этой страны богатые илом почвы позволяли получать стабильные высокие урожаи. Например, хлебные злаки давали сам-200, а иногда и 300 (количество собираемых зерен с одного посеянного). Геродот, описывая эту страну, считал нужным оговориться, что он «воздерживается от подробного описания ее изумительного плодородия в опасении, как бы не возбудить недоверия в читателе» (Энциклопедический словарь, 1868-1906, т. 5, с. 308).

Сначала сравним экономику этих государств, точнее, действовавшие в них экономические институты. Еще Карл Поланьи писал о том, что античный период был периодом расцвета как древнего «капитализма», так и «некапиталистической экономической деятельности». Другими словами, уже в тот период и обмен, и редистрибуция достигли высокого развития, и доминирование той или другой общественной экономической формы определялось условиями и историей древних регионов (Polanyi, 1977, p. 273).

Если мы рассмотрим Египет, то не встретим здесь частной собственности – основополагающего института экономик рыночного типа.Представители ни одной из социальных групп не были здесь полными собственниками используемой ими земли или имущества. Единственным собственником в Египте, выражавшим «общественный интерес», считался фараон, который мог передавать большую или меньшую часть собственности в пользование членам своей семьи, друзьям, чиновникам и слугам (Ростовцев, 1924, с. 27) за ту службу, которую они исполняли для фараона и государства в его лице. Фараон, управлявший страной от имени Бога как единоличный хозяин и господин, командовал вооружением подданных на войну, руководил всей хозяйственной жизнью, обеспечивал согласование ирригационных и сельскохозяйственных работ вдоль основной жизненной артерии – Нила. Он и его чиновники накопляли запасы продовольствия и распределяли их в голодные годы, осуществляли централизованную раздачу работ и необходимых для их исполнения ресурсов.

В такой редистрибутивной экономике существовал и встреч­ный поток материальных ресурсов к Центру, связанный с передачей населением результатов своего труда в общее централизованное хозяйство. Основой хозяйственной жизни в этой сфере служила круговая порука (Ростовцев, 1924, с. 303), которая предусматривала солидарную ответственность всех жителей определенных территориальных единиц за исполнение повинностей и хозяйственных заданий. Армия писцов, выполнявших роль чиновников «администрации» фараона, обеспечивала учет и контроль процессов аккумулирования и распределения благ, а также согласование этих потоков, двигавшихся от работников к Центру и обратно.

Иные экономические отношения мы встречаем в Вавилонии, где не только цари, но и высшие классы: жрецы, дружина, а также жители городов владели собственностью. Их права на землю и имущество также были освящены религией. М. Ростовцев специально обращает внимание в своих исследованиях (Ростовцев, 1924, с. 25–26) на факт существования и охраны частной собственности в Вавилонии. В вавилонских царствах возникают классы, отличающиеся разными видами и размером собственности – богатые помещики, торговцы, жрецы, мелкие собственники земельных участков, арендаторы, солдаты, пользующиеся землей от царя, наемные работники в сельском хозяйстве, промышленности и торговле. Между ними интенсивно развиваются отношения обмена, или рыночные отношения. Свидетельством этого являются многочисленные сохранившиеся документы того периода, представлявшие собой акты по покупке и продаже земельных участков, а также отдаче их в аренду на разные сроки. Ввиду важности закрепления отношений собственности эти акты совершались с почти религиозной торжественностью, свидетельствовались царским нотариусом и «рукоприкладством» нескольких лиц и обыкновенно заключались страшными заклинаниями и проклятиями против всякого, кто бы нарушил записанные условия.

Политика и идеология

В политическом устройстве двух государств также проявляются неодинаковые черты. Египет в политическом отношениибыл единым государством с верховным централизованным управлением. Централизация выражалась в том, что управление провинциями осуществлялось сановниками фараона, им подчинялись назначаемые фараоном «коронные губернаторы» территориальных частей египетского царства. Историки отмечают, что в Египте не было отделения суда от администрации.Фараон одновременно являлся и высшим руководителем, и высшей судебной инстанцией для своих подданных. Такое устройство Египта сохранилось и после эпохи фараонов – при Птолемеях и римлянах.

Представители всех социальных групп были равны перед лицом фараона и Бога, являясь одинаково их слугами. Переходы между социальными группами были свободными (Ростовцев, 1924, с. 27). Библейское предание об Иосифе, из сына пастуха ставшего первым после фараона лицом в государстве – известная всем иллюстрация этого факта. При этом отмечается, что даже если Египет распадался на несколько частей (что не раз бывало в ходе его долгой истории), основные властные отношения между фараоном и населением в каждой из его частей оставались по сути такими же, как и в объединенном государстве (там же, с. 26).

Вавилония (Месопотамия) в этот же период представляла собой объединение мелких относительно самостоятельных царств под руководством царя господствующего племени, а не централизованное государство, управлявшееся одним царем и его чиновниками (Ростовцев, 1924, с. 21–22). Первооснову политической организации Вавилонии составляла тетраполия (объединение четырех древнейших городов), а затем на ее территории была образована так называемая первая Халдейская конфедерация, т.е. союз нескольких главнейших городов, из которых каждый в известный период имел гегемонию над другими, вследствие чего его царь получал в некотором смысле значение царя всей Вавилонии. Особенностью первой и последующей Халдейских конфедераций являлась высокая самостоятельность провинций по отношению к столичному Центру. Поэтому Вавилонию (Месопотамию) часто называют объединением месопотамских городов-государств. Даже талантливому властителю Вавилона Хаммурапи, пытавшемуся изменить институциональные основы древнего общества, лишь временно удалось создать централизованное государство и уничтожить самостоятельность городов, входивших в состав царства. Уже при его преемниках страна вернулась к прежнему устройству.

Характерной чертой политического устройства в Вавилонии было приобретение определенных политических прав высшими классами (Ростовцев, 1924, с. 27), которые одновременно являлись и наиболее крупными собственниками. Наиболее развитые политические отношения имели место в области городского самоуправления. Во главе месопотамских городов находились выборные магистраты, члены аристократических родов. В Вавилонии отмечен и первый известный истории прецедент третейского суда – прообраза независимой судебной системы современных западных стран. Царь г. Киша Мессалим выступил третейским судьей в пограничном споре между царями двух других городов (там же, с. 32).

В идеологической сфере древних государств, которая была в тот период представлена, прежде всего, господствовавшей религией, мы также встречаем альтернативные институты. Хотя и ранние месопотамские города-государства, и Египет были теократическими, теократия эта, как отмечают известные историки, была разного типа (Lensky & Lensky, 1970, p. 181).

В Египте было множество богов, которым поклонялось население и для которых строились храмы. Но какому бы божеству ни посвящался местный храм, последний либо украшала статуя фараона, либо на его стенах были барельефы, изображавшие подвиги фараона (Sir Leinard Wooley, 1963, p. 127). Это свидетельствовало о том, что фараон, которого почитали как живого Бога, имел власть, которую не могли оспорить никакие другие боги, культ фараона был превыше всего. Он закреплялся тем, что при вступлении на престол каждый египетский фараон получал еще одно имя, производное от имени какого-либо божества, и считался «сыном Ра», что указывало на его божественное происхождение. Тем самым в идеологии утверждалась единая идея культа фараона как живого Бога, и эта идея главенствовала над всеми иными, была выше, важнее любых групповых или местных культов.

Не то в Вавилонии, где правители выступали лишь в роли земных слуг того или иного «выбранного государственного божества» (Lensky & Lensky, 1970, p. 181), а население разных местностей или разные группы – солдаты, крестьяне, торговцы и др. – могли предпочитать собственных богов. Когда тот или иной город политически возвышался над другими, господствующее положение в государстве занимал и божественный покровитель этого города. Тем самым можно констатировать, что вместо доминирования одной надличностной, единой для всего общества идеи-ценности, воплощенной в культе фараона, как это было в Египте, в Вавилонии имел место своеобразный плюрализм идей, т. е. богов, в конечном счете, опиравшийся на частные – местные, социально-групповые, профессиональные – интересы общественных групп.

Итак, анализ истории двух древнейших государств через «институциональную призму» позволяет различить особенности институциональных матриц, лежащих в основе их развития.

Египет представлял собой образец государства с Х-матри­цей: его экономика регулировалась институтами редистрибуции, в политическом отношении он представлял собой унитарно-централизованное государство, а в сфере идеологии характеризовался приоритетом ценностей высшего, общегосударственного порядка по отношению к ценностям локальным, частным.

Вавилония, или Месопотамия представляла собой государство с частной собственностью и развитыми меновыми, рыночными отношениями. В политическом отношении Месопотамия может рассматриваться как опыт одной из первых известных истории федераций, т.е. союз городов-государств под общей выборной властью. В идеологической сфере здесь складывались предпосылки приоритета ценностей отдельных сообществ и групп по отношению к общегосударственным идеям. Все это дает основания считать Месопотамию государством, в основании которого лежит Y-матрица.

Таким образом, уже с самого начала социальной истории человечества и по настоящее время в разных странах функционируют свойственные разным матрицам системы базовых институтов.

«Старый» институционализм»

Чтобы дать более полную картину «старого» институционализма, обратимся к наиболее ярким представителям этого научного направления: К. Марксу, Т. Веблену, К. Поланьи и Дж.К. Гэлбрейту.

Маркс в «Капитале» (1867) достаточно широко использовал и метод холизма, и тезис институционального детерминизма. Его теория фабрики, равно как и теория первоначального накопления капитала, наиболее наглядны с этой точки зрения. В своем анализе возникновения машинного производства Маркс обращает внимание на влияние, которое оказывают организационные формы на процесс производства и обмена. Система отношений между капиталистом и наемным рабочим определяется организационной формой, которую принимает разделение труда:

естественное разделение труда —> кооперация -> мануфактура и производство абсолютной прибавочной стоимости -> появление частичного рабочего -» появление машин —> фабрика —> производство относительной прибавочной стоимости.

Аналогичным образом в анализе первоначального накопления можно увидеть институциональный подход, а точнее — один из вариантов институционального детерминизма, легальный детерминизм. Именно с принятием ряда законодательных актов — актов королей Генрихов VII и VIII, Карла I об узурпации общественных и церковных земель, законов против бродяжничества, законов против увеличения заработной платы — стали формироваться рынок наемного труда и система капиталистического найма.

Т. Веблен в своей «Теории праздного класса» (1899) дает пример применения методологии холизма к анализу роли привычек. Привычки являются одним из институтов, задающих рамки поведения индивидов на рынке, в политической сфере, в семье. Так вот, поведение современных людей выводится Вебленом из двух очень древних привычек, которые он называет инстинктом соперничества (желание опередить других, выделиться на общем фоне) и инстинктом мастерства (предрасположение к добросовестному и эффективному труду). Инстинкт соперничества лежит, согласно этому автору, в основе собственности и конкуренции на рынке. Этот же инстинкт объясняет так называемое «демонстративное потребление», когда индивид ориентируется в своем выборе не на максимизацию собственной полезности, а на максимизацию своего престижа в глазах других. Например, выбор машины зачастую подчинен такой логике: потребитель обращает внимание не столько на цену и на технические характеристики, сколько на престиж, который обеспечивает обладание определенной маркой автомобиля.

Наконец, к старому институционализму можно отнести Дж.К. Гэлбрейта и его теорию техноструктуры, изложенную в книгах «Новое индустриальное общество» (1967) и «Экономические теории и цели общества» (1973). Как и в нашем анализе пределов применимости неоклассического подхода, Гэлбрейт начинает с вопросов информации и ее распределения среди участников обмена. Его главный тезис — на современном рынке никто не обладает всей полнотой информации, знания каждого носят специализированный и частичный характер. Полнота информации достигается только с помощью объединения этих частичных знаний в рамках организации или, как ее называет Гэлбрейт, техноструктуры.«Власть перешла от отдельных личностей к организациям, обладающим групповой индивидуальностью».А далее следует анализ влияния, которое оказывает техноструктура на поведение индивидов, т. е. характеристики индивидов рассматриваются в качестве функции институциональной среды. Например, потребительский спрос выводится из интересов роста корпораций, активно использующих для убеждения потребителей рекламу, а не из их экзогенных предпочтений.

Поиск по сайту: