Из дневника Джейсона Коллинза 5 страница

— Только немного послушания. Всё остальное уже наше. Ты принадлежишь нам. Теперь у тебя нет ничего своего и никогда уже не будет. Возможно, даже имя тебе дадут другое.

— Вы же не будете держать меня здесь… Скажи, зачем всё это?

— Разумеется, не будем. Когда ты будешь готов, для тебя найдут владельца.

— Владельца?.. Я живой человек, у меня не может быть владельца! — Джейсон рванулся вперёд, но цепи держали прочно.

— Может. И им станет тот, кто больше за тебя заплатит.

— Бред какой-то… — Джейсон не верил своим ушам. — Я не нелегальный эмигрант без документов, мы в Лондоне, а не в… я не знаю… не в Сомали! Никто не может держать человека в рабстве!

Он начинал понимать, куда попал и какая судьба его ждёт, и немой ужас сжимал его грудь. Он едва мог говорить, ему казалось, что он сейчас задохнётся.

— В определенной степени ты прав, — согласилась Прим. Голос её доносился откуда-то слева и казался бесплотным, словно не привязанным к телу, а доносившимся из динамиков. — Босс предпочитает иметь дело с менее защищёнными слоями населения. С ними действительно меньше проблем, но и доход меньше. Деревенская девка из Марокко или Украины, знающая десять слов на английском, стоит не так уж и дорого. Но есть и более высокий класс. Взять, например, тебя, ты умеешь вести себя, с тобой не стыдно появиться даже на дипломатическом приёме, ты образован, играешь на фортепьяно, говоришь по-английски и по-французски…

«Боже, откуда она всё это знает?» — пронеслось в голове у Джейсона.

— Внешние данные тоже играют не последнюю роль. Одного твоего симпатичного личика хватило бы, чтобы продать тебя за приличную сумму. Естественно, возможность иметь компаньона вроде тебя — привилегия очень богатых людей. Но если они запросто выкладывают двадцать-тридцать миллионов долларов за самолёт, то заплатить в разы меньше за красивую и послушную игрушку — не проблема. По цене ты сравним, ну, скажем, с эксклюзивными часами.

— С чего вы взяли, что я стану послушной игрушкой? — внезапно охрипшим голосом проговорил Джейсон.

— Станешь. И не такие, как ты, становились. Впрочем, это не моя забота. Я занимаюсь самым начальным этапом, предпродажной подготовкой. Воспитание — это следующий шаг. Кто-то из владельцев предпочитает вбивать покорность самостоятельно, кто-то нанимает для этого специальных людей, моих коллег, например. Эти люди умеют добиваться абсолютного послушания. И ты не будешь исключением, ты смиришься, как все, кто был здесь до тебя.

— Я не верю, что такое возможно… — прошептал Джейсон. — Я никогда…

— Тебе пора привыкать к этой мысли. Думаешь, зачем я тебе всё это рассказываю? Ты должен понять, что другого пути нет, сопротивляться бесполезно — это лишь дополнительная боль. Ты всё равно станешь тем, чем должен стать. Можешь мне не верить, но когда-нибудь, даже если твой хозяин отпустит тебя… Если он посадит тебя в машину, даст ключи, все твои документы и полную сумку денег, чтобы начать новую жизнь — езжай, куда хочешь, — ты и тогда не уйдёшь. Ты останешься с ним.

— Нет, я не верю.

— Я всё сказала, Джейсон, и не буду больше возвращаться к этой теме. Теперь ты знаешь, зачем ты здесь.

— Меня будут искать.

— Кто? У тебя нет родственников. Твоя подружка — бесполезное и беспомощное существо, к тому же, она и не вспомнит про тебя через месяц. На работе твоё место через три дня займёт другой человек, и ты останешься для них лишь досадной неприятностью и стопочкой лишних бумаг. Ты никому не нужен, Джейсон.

«Вот тут ты ошибаешься, — подумал Джейсон. — На работе меня будут искать, ещё как будут. А потом, если я выберусь отсюда — ладно, если меня в конце концов кто-то купит, — стоит мне хотя бы на полминуты добраться до телефона… Меня найдут».

— Да, с такими, как ты, некий риск всегда есть, — продолжала Прим. — Но иначе высококлассный товар не раздобудешь.

— И как это происходит? — с горькой усмешкой спросил Джейсон. — Я буду стоять на помосте, как на невольничьем рынке? Мне будут зубы рассматривать?

— Нет, не так грубо. Ты всё узнаешь в своё время. На сегодня наш разговор почти закончен, я оставлю тебя на какое-то время, чтобы ты мог всё спокойно осмыслить. Имей в виду, к тебе тут особое отношение. Босс, видно, боится, что мы по неосторожности можем подпортить такую хрупкую игрушку, как ты, и это снизит цену. Обычно мы так не церемонимся, особенно с парнями.

— Здесь много таких?

— Есть кое-кто, — уклончиво ответила Прим.

Целая фабрика, конвейер по изготовлению рабов…

— Остался последний вопрос, — сказала Прим. — У тебя был опыт с мужчинами?

— Опыт в смысле…

— Да, в смысле сексуальный опыт, — подтвердила женщина.

— Нет, — онемевшими губами ответил Джейсон, и внутри у него всё похолодело. Он догадывался, что на самом деле подразумевало «рабство», о котором говорила Прим, но покуда об этом не заходила речь напрямую, он не думал об этом.

— А если не иметь в виду именно физический контакт? Испытывал ли ты влечение к мужчине? Сильную симпатию?

— Нет, никогда. Мне в голову такое не приходило, — Джейсон не знал, что принесёт ему этот ответ.

Глупо было надеяться, что Прим скажет: «А, ты не гей, тогда ты нам не подходишь. Можешь возвращаться домой». Но не могли же они совершенно не принимать во внимание тот факт, что он не интересовался мужчинами.

— Это прибавит мне работы. Вообще-то, среди наших клиентов есть и женщины, но мужчины за тебя заплатят гораздо больше. Я буду готовить тебя для них.

— В каком смысле готовить? — замирая сердцем, спросил Джейсон.

— В самом очевидном. Ты поймешь, что способен получать удовольствие от секса с мужчинами, и будешь хотеть его.

— Ничего такого я никогда не захочу, — твёрдо произнёс Джейсон.

Прим хохотнула.

— Посмотрим, — насмешливо протянула она. — С мужчинами в этом отношении проще, почти одна физиология, рефлексы. Женщину легче сломить морально, но вот с её телом справиться сложнее. А теперь согни ноги в коленях и раздвинь их.

Джейсон покачал головой, совсем забыв, что этого жеста в темноте не видно.

— Ты слышал меня?

Он молчал, лишь тяжело дышал. Он почувствовал, что тело его сотрясает дрожь — не столько от страха, сколько от сильного напряжения, в котором он находился последние минуты.

— Джейсон, ты знаешь, какова альтернатива. Или ты выполняешь приказ, или я наказываю тебя, а потом зову человека на помощь, и мы всё равно разведём твои чёртовы ноги и сделаем, что хотим. Только тебе будет гораздо больнее.

Он хотел сказать: «Не надо», но просьба замерла у него на губах. Он понимал, что просить бесполезно, что это будет лишь ещё большим унижением.

Джейсон сделал, как она сказала. Он почувствовал, как горлу подкатывает ком и глаза начинает щипать, словно он сейчас заплачет — от отчаяния, от полной своей беспомощности, от слабости и неспособности сопротивляться, от унижения. Прим была права: он принадлежал им, кем бы эти люди ни были. Даже распоряжаться собственным телом было не в его власти — оно тоже принадлежало им, и они сделают с ним всё, что пожелают.

Он услышал шаги и увидел, как тёмный силуэт двинулся к нему. Прим остановилась где-то на уровне его груди. Джейсон почувствовал, как её теплый твёрдый палец коснулся его рта.

— Оближи, — скомандовала она.

— Тебе что, недостаточно…

Прим ударила его по лицу, не так сильно, как в прошлый раз, но весьма ощутимо.

— Я теряю терпение, Джейсон.

Он то ли вздохнул, то ли всхлипнул и приоткрыл рот. Прим не стала дожидаться дальнейших действий с его стороны и протолкнула палец между губ, немного поводила им внутри и убрала.

Через несколько секунд он почувствовал, как её руки легко, почти нежно касаются его там, внизу, а ещё через мгновение её палец начал медленно проникать в него. Он едва сдержался, чтобы не начать отползать назад. Было больно только первые несколько секунд, потом, скорее, неприятно и противоестественно. Это вызывало непреодолимое желание избавиться, вытолкнуть палец обратно.

— Тише, — произнесла Прим. — Не сопротивляйся так. Не надо. Тебе будет больно, если ты не научишься расслаблять мышцы.

Джейсон услышал, как открывается наружная дверь, затем закрывается. Прим на это не обратила никакого внимания, она ещё немного глубже ввела в него палец и чуть-чуть пошевелила им внутри. Он содрогнулся всем телом от этого движения и от отвращения, которое оно в нём вызвало.

В камеру вошёл кто-то ещё.

— Что ты делаешь, Прим? — спросил резкий мужской голос. — Сказано же, пока не начинать с ним.

— А я ничего и не начала. Просто смотрю, что нас ждёт.

Послышался неприятный хохоток.

— И что же?

— Ничего хорошего. Очень узкий, — она слегка подвигала пальцем вперёд и назад. — Хорошо, что ты пришёл. Он немного отвлекся на разговор, перестал сжимать меня с такой силой. Всё равно слишком узкий. Мне, как женщине, сложно судить, но я никому бы не посоветовала совать в него свой член.

— Это дело поправимое…

Прим наконец вынула из него свой палец, и Джейсон шумно выдохнул.

Она отошла в дальний угол комнаты и включила воду. Через минуту она вернулась.

— Раз уж ты тут, — обратилась она к мужчине, — помоги с замками.

Вдвоём они быстро сняли кольца с рук и ног Джейсона.

— Знаешь, — сказала Прим, — если обращаться аккуратно, то даже после того, как я с ним поработаю, босс сможет выдавать его за девственника и просить больше.

Оба рассмеялись.

Глава 10

Вскоре после ухода Прим Джейсону принесли еду и включили свет. Он мерил крохотную камеру шагами, не находя покоя. Неизвестность закончилась, но то, что он узнал, оказалось хуже неизвестности. Ему приходили в голову разные варианты, почему его могли похитить, но он не думал, что из него собираются сделать шлюху для богатых выродков.

Неужели всё сложится именно так? В это невозможно было поверить… Вырасти в семье математика-гения, быть почти равным ему по интеллекту, работать на разведку и закончить в постели какого-то старого извращенца? Нет, ни за что… Выход есть. Не из этой камеры, нет. Но рано или поздно его выпустят, и вот тогда…

Чёрт бы побрал это лицо! Из-за него он здесь. Не мог отец найти женщину пострашнее? Джейсон никогда не видел свою мать, но, вполне возможно, узнал бы, встреться они на улице. На отца он очень мало походил, разве что самой формой лица, очертаниями скул и челюсти. И светлые волосы были точь-в-точь, как у него. Остальное от матери.

Он понимал, что с того момента, когда он спал в последний раз, прошло уже очень много времени. Он не мог полагаться на свои внутренние часы, но ему казалось, что он провёл без сна больше суток. И уснуть он не мог. Его всего колотило при мысли о том, кем его хотят сделать и как они собираются этого достичь. Джейсон лежал на своей жалкой подстилке и до боли в глазах всматривался в темноту.

Видимо, в какой-то момент он всё же заснул, потому что проснулся от грубого толчка в бок. Он открыл глаза — над ним возвышались три чёрные фигуры.

— Ты забыл, что нужно делать, когда открывается дверь? — послышался незнакомый голос.

— Я спал, — ответил Джейсон, запястьями растирая словно бы и не отдохнувшие глаза. — Я не слышал.

Его рывком подняли с подстилки и поставили на колени.

— Надеюсь, это улучшит твой слух, — заговорила Прим.

Разряд электрошокера ударил Джейсона куда-то под ребра сзади. До этого момента он и представления не имел, что ему может быть настолько больно. Он упал, как подкошенный, на пол, мышцы на спине свело, и они болели так, что было тяжело дышать.

Его подняли и перенесли на стол, но надевать кольца не стали, видимо, ожидая, пока он хотя бы частично отойдёт от удара током.

— Я не принимаю оправданий, Джейсон, — прошептала ему на ухо Прим. — Я требую беспрекословного повиновения. Пора тебе это усвоить.

Через несколько минут его заковали, и они с Прим опять остались вдвоём.

— Дам тебе ещё немного времени, — сказала она. — Ты пока не в форме. Урок был понятным?

— Да, я… Я понял… — ответил он сбивающимся голосом. Дыхание до сих пор не восстановилось.

— Нам некоторое время придётся провести вместе, даже, я бы сказала, плотно сотрудничать. Не хотелось бы омрачать нашу с тобой сексуальную идиллию разного рода неприятными моментами.

— Ты же… женщина… Как ты…

— Хочешь знать, почему тебя будет учить женщина, а не мужчина? Это не имеет значения. Твои чувства и наклонности не имеют никакого значения. Никто не ждёт, что ты будешь любить и обожать любого, кто засунет тебе член в задницу. Что происходит у тебя в голове, никому не интересно. Ты должен принимать мужчину, отвечать на его движения должным образом и получать удовольствие. Надо, чтобы на тебя было приятно посмотреть. Никто не хочет трахать мальчишку, который визжит, корчится от отвращения или боится пошевелиться. Хотя попадаются отдельные ценители… Но их немного. Так вот, я готовлю тебя к продаже, не к счастливой совместной жизни. Моя задача — научить твоё тело реагировать нужным образом: возбуждаться, не оказывать сопротивления, стремиться к соитию, испытывать оргазм. Это физиология, этому легко научить. И неважно, учит мужчина или женщина. Иногда клиенты желают опробовать товар перед покупкой, естественно, наши мальчики и девочки должны быть к этому подготовлены и продемонстрировать себя с хорошей стороны. От них не требуется прямо-таки ублажать клиента, просто с готовностью принимать его. Дальнейшее обучение — забота самого покупателя. Кроме того, босс к тебе трепетно относится, ты редкий и ценный экземпляр. Думаю, он боится, что если отдать тебя на воспитание мужчине, тот рано или поздно присунет тебе и подпортит товар. Такое нечасто, но случается.

Джейсон подумал, что он уже сейчас готов начать корчиться от отвращения, так омерзительно и цинично всё это звучало.

— Ну, теоретически ты подкован, теперь раздвигай ноги, — сказала Прим.

Ему не оставалось ничего другого, кроме как повиноваться. На этот раз она принесла смазку с собой, и её палец скользнул внутрь легче, чем в прошлый раз, вызвав даже не боль, а зудящее ощущение трения.

— Не думай об этом, — посоветовала Прим. — Отвлекись…

— Как я могу отвлечься, если ты засунула в меня палец?!

— Половину. Пока половину.

Она слегка пошевелила пальцем и продвинула его дольше, а другой рукой начала ему поглаживать сначала мошонку, потом член. Джейсон заёрзал на столе.

— Вот так, видишь. Это может быть приятным… — её тон был успокаивающим, почти ласковым. — Но сначала надо чуть-чуть тебя растянуть, самую капельку. Просто чтобы тебе не было больно… Ведь одним пальцем мы не ограничимся.

Прим продолжала свои манипуляции довольно долго — пальцем и тонким силиконовым дилдо, — но результатом она, похоже, осталась недовольна: хотя Джейсон смог немного расслабить мышцы заднего прохода, но несмотря на все её старания, у него так и не наступила эрекция.

Впрочем, она не сильно расстроилась.

— Это лишь пробная сессия. Теперь я знаю, что делать, — сказала она перед уходом.

Прим вернулась через два приёма пищи. По каким-то только её известным причинам она приковала его к столу за руки, ноги оставив свободными.

— Ты знаешь, в какой позе меня встречать, Джейсон, — заметила она.

Он покорно развёл ноги в стороны. Воспоминания о наказании были весьма свежи.

Прим не сразу приступила к своим манипуляциям, она провела рукой по его щекам, по шее, потом по груди, слегка сжала соски, почти на минуту задержалась внизу живота. И впервые Джейсону её действия показались приятными, даже возбуждающими.

Вторжение пальца в анус не возмутило его, как раньше, и ему даже удалось как-то приноровиться к ощущениям. Когда Прим начала гладить и сжимать его член, несколько минут он никак не реагировал, но потом почувствовал, как кровь постепенно приливает в пах, как твердеет член.

— Что это? — спросил он. — Какой-то препарат? В еде?

— Да, — по голосу было понятно, что Прим улыбнулась. — Только не делай из этого глупых выводов. Если будешь отказываться от еды, мы тебе его вколем. Ты слишком много думаешь, Джейсон, — пальцы продолжали ласкать его сразу в двух местах. — Тебе надо было помочь расслабиться. Это лишь на первых порах, потом ты будешь прекрасно обходиться без препаратов.

Палец Прим в заднем проходе вдруг с силой коснулся какой-то особо чувствительной точки. Это было одновременно и чуть болезненно, словно его пронзил слабый электрический разряд, и невыносимо приятно. Джейсон прикусил губу и непроизвольно выгнул спину. Его полуэрегированный член отвердел.

Прим повторила то же самое действие ещё несколько раз с небольшими паузами. Джейсон тяжело и часто дышал, ему хотелось застонать, и он едва сдерживался, кусая себе губы.

Не произнося ни слова, просто методично действуя обеими руками, Прим довела его до оргазма.

После её ухода Джейсон спустился со стола, включил воду и смыл с живота уже начавшую подсыхать сперму. Его мутило, и он не знал, было ли это побочным действием возбуждающего препарата, который ему подсыпали в пищу, или его просто выворачивало от отвращения к самому себе. Он только что кончил, пока Прим держала палец в его заднице. И ему казалось — он не мог вспомнить точно, — что в последние секунды перед оргазмом, желая приблизить его, он двигал бедрами, глубже насаживаясь на её палец. Он застонал от унижения и отчаяния. Он хотел бы сейчас заплакать, но не мог, слёзы не приходили, и он лишь глухо стонал сквозь сжатые зубы.

***

Если с ним не занималась Прим и он не спал, Джейсон бесцельно слонялся по камере. Иногда он придумывал себе задачи или проводил в голове сложные расчёты, чтобы окончательно не сойти с ума. Иногда он разговаривал сам с собой вслух, что-то рассказывал, лишь бы не сидеть в полной тишине. Снаружи иногда раздавались звуки — металлические стуки, голоса, иногда что-то, похожее на крики, — но они были настолько тихими и глухими, что было невозможно даже предположить, что и насколько далеко происходит.

Теперь ему даже больше нравилось, когда в помещении не было света. Несколько сессий с Прим прошли при свете. Он предпочёл бы этого не видеть.

Прим оказалась женщиной где-то в промежутке от тридцати пяти до сорока пяти, большее разглядеть было сложно. Она приходила в маске наподобие медицинской и в жёлтых очках, которые иногда надевают дантисты. В реальности она была более худой и высокой, чем Джейсон представлял по тёмному силуэту. К своему удивлению, он заметил, что она тоже с интересом его рассматривает. Он не испытывал никакого стеснения перед ней.

Он понятия не имел, сколько он тут уже провёл — ему казалось, что не меньше двух недель, но он мог ошибаться, и очень сильно. Время он пытался определять по тому, когда ему хотелось спать, да ещё по скорости роста щетины на лице, то есть, очень приблизительно.

Прим оказалась права — он начал совершенно спокойно пропускать её палец или два внутрь себя, в его представлении это действие было прочно связано с оргазмом, и он хотел получить его. Половину времени он находился под действием каких-то наркотиков, но даже и без них он расслаблялся под её руками, зная, что это принесёт удовольствие.

Он погружался в апатию, и лишь приход Прим занимал его. Однажды он вспомнил об Эмили и сам удивился тому, как оказывается, мало она для него значила… Он гораздо чаще вспоминал о работе и об отце, чем о ней.

Прим отметила, что он переносил заключение гораздо лучше других.

— Одиночество и отсутствие занятий обычно даётся тяжело, — сказала она. — Но тебя это напрягает меньше других.

— Я привык к одиночеству, — ответил Джейсон. Он уже радовался простой возможности поговорить с Прим. Он знал, что так и было задумано: изоляция должны была вынудить заключенных привязываться и тянуться к собственным мучителям.

— Тебе повезло. У тебя нет связей. Тебе не по кому будет тосковать, когда хозяин заберёт тебя к себе.

— Возможно, — согласился Джейсон, про себя подумав, что будь у него связи, это могло бы дать ему силы сопротивляться.

Наркотики, которые ему давали, иногда действовали слишком сильно и продолжительно. Даже в отсутствие Прим он не мог перестать думать о сексе и от возбуждения готов был на стенку лезть. Ему не разрешали прикасаться к себе — Джейсон знал, что за ним наблюдают не постоянно, но не хотел рисковать и навлекать на себя гнев Прим. Таким образом к её приходу он порой чуть ли не стонал от желания и не мог дождаться, когда же она даст ему кончить. И стоило ей тронуть его, как он уже не мог контролировать себя, и всё его тело содрогалось и двигалось в такт её движениям.

Сегодня она, словно дразня Джейсона, не касалась его члена, а неспешно, размеренно двигала пальцами внутри него, медленно наращивая темп и усиливая нажим. Он метался по столу от этой сводящей с ума пытки. От каждого нажатия на простату он извивался и стонал, не в силах сдерживаться. Он ненавидел себя за то, что так просто сдаётся, но тело не слушалось его, да и в голове все мысли были лишь об одном. Ему нравилось, да, ему безумно нравилось ощущать её пальцы внутри себя, чувствовать, как они раздвигают его плоть и доставляют удовольствие, недостойное, мучительное, животное, но всё равно удовольствие.

Через две минуты, хотя Прим так ни разу и не коснулась его члена, он кончил.

Несколько секунд он лежал, словно в забытьи, тяжело дыша, а потом приподнялся и сел — у него были скованы только руки, и те двигались довольно свободно благодаря далеко выпущенным цепям. Он обхватил руками колени и разрыдался. Он не мог остановиться, слёзы катились градом, а грудь так и тряслась от рыданий.

Прим пару минут ждала, ничего не говоря, но потом подошла и положила руку ему на плечи.

— Это не зависело от тебя. Ты ничего не можешь поделать со своим телом, оно работает так, как работает. Не надо стыдиться.

Джейсон на секунду поднял на неё мокрое от слёз лицо, а потом опять уронил между колен. То, как легко она угадала причину его внезапной истерики, подтверждало правоту её слов — он такой же, как десятки других, кого она тренировала, и так же, как они, он не может устоять: привыкает и начинает получать удовольствие, в какой бы форме его не доставляли.

— Я… Я… — дрожащим голосом заговорил он, но не смог продолжить, из-за сотрясающих всё тело рыданий.

— Да, ты кончил только от того, что я засунула пальцы тебе в задницу. Если тебя это успокоит, могу сказать, что при большом желании я могла добиться этого уже на одной из первых сессий. Мужчины так устроены: если достаточно долго стимулировать простату, происходит семяизвержение. Бывают исключения, хотя мне они не попадались. Я не стала делать этого сразу только потому, что мне не был нужен чисто механический эффект, мне нужно, чтобы ты этого хотел. Я своей цели добилась, — она чуть помолчала и добавила: — Тебе принесут успокоительного. Через несколько часов мы продолжим.

***

Джейсону показалось, что с того момента Прим стала приходить к нему чаще, но касалась она его меньше — вставляла вибратор, которым раньше пользовалась редко, и отходила в сторону. Иногда она лишь наблюдала, тогда как Джейсоном занимался молодой мужчина. У него были свои предпочтения: он проводил сессии при свете, почти всегда ставил Джейсона в коленно-локтевую позу и, прежде чем ввести в него пальцы или очередное устройство, поглаживал ему ягодицы, бёдра и член, иногда по несколько минут задерживаясь на ободке анального отверстия.

Джейсон терпеть этого не мог — ему легче было с Прим, методично делающей свою работу, а в этих ласках проскальзывало нечто личное. Конечно, он не мог знать наверняка, но ему казалось, что мужчина испытывает желание по отношению к нему, его прикосновения вызывали в Джейсоне страх и неприятие, но одновременно возбуждали его. Хуже всего было то, что теперь тех препаратов ему практически не давали, он оставался в здравом уме, но всё равно возбуждался, открывался навстречу чужим рукам и кончал. Унижение, в котором он жил, было невыносимым.

После окончания одной из сессий Прим сказала:

— Ты почти готов, Джейсон. Теперь осталось дождаться аукциона, а потом твоя жизнь сильно изменится.

— Готов? — не поверил он. — Нет, я ненавижу это… Я не хочу…

— Твоё тело хочет. Большего нам не нужно.

— Но что, если на аукционе я поведу себя иначе? Если я не захочу…

— Ты будешь вести себя самым чудесным и замечательным образом, и я скажу тебе, почему. Для тебя самый лучший вариант — стать игрушкой богатого и великодушного человека. Тогда твоя жизнь может вполне благополучно сложиться. Если ты будешь сопротивляться, вырываться и выказывать прочие признаки неповиновения, ты можешь достаться не самому приятному хозяину. Есть такие, которые любят непокорных, которые захотят видеть в твоих глазах боль и отчаяние в то время, как трахают тебя. Не стоит возбуждать их интерес плохим поведением.

Джейсон опустил голову.

— Если тебе и этого мало, расскажу об ещё одном варианте развития событий. Он, к сожалению, принесёт нам мало денег, но, тем не менее, вполне вероятен, если ты нас подведёшь. Ты можешь оказаться не в доме миллионера, а в обыкновенном борделе. Согласись, что лучше обслуживать одного хозяина. Заметь, одного! Разве что при случае он предложит тебя гостю или другу… Лучше обслуживать одного чистого, здорового, ценящего тебя человека, чем каждую ночь проходить через руки нескольких вонючих, пьяных и потных ублюдков и жить в клетушке, поменьше этой и сильно погрязнее. Хочешь узнать, каково это, когда тебя отымеют с десяток человек за одну ночь или когда какие-нибудь придурки решат засунуть в тебя руку целиком или два члена разом? И знаешь, они в тебя войдут. Твою маленькую узкую дырку за пару недель растрахают так, что туда что угодно войдёт. Так что лучше будь пай-мальчиком.

Джейсон словно окаменел, помертвевшим тусклым голосом он спросил:

— Что я должен буду делать? Разводить ноги перед теми, кто захочет меня попробовать, и радоваться?

— Босс ничего не говорит, но я думаю, он не даст тебя пробовать. У тебя не было мужчин, а я растянула совсем чуть-чуть. Ты упадёшь в цене, если клиенты будут знать, что тебя уже «протестировало» несколько человек. Не могу ничего обещать, но обычно красивых и образованных мальчиков вроде тебя на пробу не отдают. Вы — эксклюзивный товар. Кому будет приятно знать, что его драгоценную игрушку трахали его же друзья по яхт-клубу? Так что от тебя требуется лишь спокойно стоять и вежливо отвечать на вопросы, если они будут.

— Как это всё отвратительно… — только и мог сказать Джейсон. — Почему это происходит со мной?..

Прим пожала плечами.

— Ещё одна вещь, Джейсон. Ты мне нравишься, честно. У тебя хороший характер, с тобой было легко. Так что, на случай, если мы уже не увидимся, скажу вот что. Я могу ошибаться, но ты так устроен, что… Возможно, тебе всегда будет больно. По причинам физиологическим или психологическим, но, боюсь, это так. Просто помни, что у боли есть обратная сторона, что вслед за ней может придти удовольствие. Я сделала, всё, что мне было позволено, чтобы тебя этому научить.

— Я предпочёл бы об этом не знать.

— Ты хотел бы, чтобы я успокоила тебя и солгала, сказав, что ты отправишься в сказочное сексуальное путешествие? Нет, я не выношу ложь. Лучше знать правду, какой бы горькой она ни была. По ту сторону двери удовольствие не будет даваться тебе так легко.

***

Прим не показывалась, по прикидкам Джейсона, уже около двух суток. Каждый раз при звуке открывающейся двери он привычно забирался на стол, но заходили лишь надсмотрщики, приносившие еду. Еда последние несколько дней была «чистой» — Прим говорила, что на аукцион не принято выставлять рабов, одуревших от наркотиков, поэтому Джейсон делал вывод, что аукцион приближается. Он предпочитал о нём не думать. Однообразная жизнь здесь отупляла его, делала равнодушным ко всему. Где-то в глубине души скреблось волнение, но оно словно было спрятано под слоями плотной, как вата, апатии.

К нему изредка заходили, иногда включали свет, он перемещался по камере, принимал душ, так что назвать его состояние настоящей сенсорной депривацией было нельзя, но, видимо, определенный эффект на психику одиночество и темнота оказывали.

Джейсон в очередной раз услышал, как открывается дверь, и подошёл к столу. Скорее всего, на этот раз Прим: во-первых, еду приносили недавно и только-только забрали пустую посуду, во-вторых, в пище был какой-то препарат, и Джейсон уже начал ощущать его возбуждающее воздействие, в-третьих, был внеурочный душ (это так же зачастую предвещало приход Прим). В камеру зашли трое. По силуэтам — все были мужскими — Джейсон догадался, что его «учительницы» тут нет. На щиколотке левой ноги ему защёлкнули кольцо, выпустив цепь чуть ли не на метр. Джейсону тяжело было оценить длину в темноте, а шевелиться ему пока не полагалось, но он прикинул, что мог бы даже спуститься со стола на пол, если бы захотел. Такой степени свободы ему никогда не давали раньше.

— Он вряд ли осмелится сопротивляться, но если что… Камеры отключены, и мы не сможем помочь, — услышал Джейсон голос одного из тюремщиков. Их он различал исключительно по голосам.

Ему стало страшно: если камеры отключили, то, возможно, сейчас должно было произойти нечто такое, что противоречило здешним правилам или распоряжениям босса. Это не предвещало ничего хорошего.

— Я справлюсь, — прозвучал тихий ответ, еле слышный, как шёпот.

Охранники ничего не ответили и ушли, оставив незнакомца одного. Джейсон чувствовал, как учащается его дыхание, шум воздуха в собственном горле казался ему оглушительно громким. Мужчина подошёл ближе и коснулся ладони Джейсона, повёл руку выше — вдоль плеча и шеи к щеке. Он водил пальцами по лицу юноши, словно ощупывая — как и Джейсон, он практически ничего не видел в темноте. Руки его пахли чистым мыльным запахом. Потом пальцы заскользили по груди, по животу, по бёдрам. Мужчина не сказал ни слова, лишь слегка хлопнул Джейсона по колену, но тот сразу понял смысл этого движения. Несколько секунд он колебался, но потом раздвинул ноги, как учила Прим.

Поиск по сайту: