XXVIII. Народные праздники 1 страница

Деление года у древних славян опре­делялось теми естественными, для всех наглядными знамениями, какие даются самою природою. Год распадался на две половины: летнюю и зимнюю и начинался с первого весеннего месяца — мар­та, так как именно с этой поры природа пробуждается от мертвенного сна к жизни и светлые боги приступают к созиданию своего благодатного царства. Апокрифы и народные поверья относят сотворение мира и первого человека к марту месяцу¹. Водворение христианства на Руси не скоро изменило старинный обычай начинать новолетие мартом. Церковь, руководствуясь византийским календарем и святца­ми, приняла годичный круг индиктовый — сентябрьский; народ же и князья оста­вались при своем мартовском годе и продолжали обозначать месяцы древлеславянскими именами. И Нестор, и его продолжатели держались мартовского года; к сен­тябрьскому счислению летописцы перешли уже в позднейшее время: так, в Троиц­кой летописи сентябрьское счисление начинается с 1407 года, а в новгородских — не прежде покорения Новгорода Иваном III. В делах житейских и гражданских мартовский счет, вероятно, продолжался до конца XV века. В 1492 г. созванный в Москве собор, установив церковную пасхалию на осьмое тысячелетие, перенес на­чало гражданского года с 1-го марта на 1-е сентября; январский же год введен уже Петром Великим².

Из четырех времен года весна рассматривалась, как преддверие лета, а осень, как первая пора зимы; у сербов, чехов и других славян весна называется пролетье

¹ В житии св. Стефана Пермского читаем: «март месяць — начало всем месяцем, иже и первый на­речется в месяцех, ему же свидетельствуеть Моисий законодавець, глаголя: месяць же вам первый в месяцех да будет март... Марта бо месяца начало бытиа — вся тварь Богом сотворена бысть от не­бытья в бытье, марта же месяца в 21 (25?) день и первозданный человек, родоначальник Адам, рукою божиею создан бысть». — Пам. стар. рус. лит., IV, 130. С марта месяца начинали год и евреи, египтяне, мавры, персы, древние греки и римляне; латинские названия месяцев: сентябрь, октябрь, ноябрь и де­кабрь (= седьмой, восьмой, девятый и десятый) ясно указывают, что первоначально счет велся с мар­та. — Ж. М. Н. П. 1849, т. LXI, отд. VI, 145; Времен., XV, 14 («О ходу в персидск. царство»).

² Ж. М. Н. П. 1849, II, 146; Ч. О. И. и Д., год 2-й, II, стат. Беляева, 1—38.

(прољеће), подлетье, налетний час, младо лето (pomlad), а осень — predzima, podzim, podzimek (podzimak), назимнийчас¹. Делить годичный период на месяцы подали повод постоянно повторяющиеся фазы луны; поэтому основанием древ­нейшего летосчисления принимался год лунный. Времена года и месяцы получили свои названия от тех характеристических признаков, какие усваивались за ними периодическими изменениями погоды и ее влиянием на возрождение и увядание природы, плодородие земли и труд человека. Ведя жизнь пастухов, звероловов и па­харей, первобытные племена по своим обиходным занятиям должны были обнару­живать самое усиленное внимание ко всем явлениям природы, и действительно на­блюдения их отличались необыкновенной живостью и закреплялись метким, жи­вописующим словом. Весна (пол. wiosna, чеш. wesno) от снскр. vas — lucere, откуда образовались также: снскр. vasu — radius, ignis, vâsara — dies, vastar — mane, vasanta — весна, литов. wasara — лето (pa-wasaris — предлетье, весна), сканд. vâr — frühling, лат. ver и греч. ήρ, έαρ, είαρ (= Fέαρ, Fέσαρ ); следовательно, весна означает собственно: светлое, ясное, теплое время года², что подтверждается и другим присвоенным ей названием: ярь (iar, iaro — I, 223). Лето обозначается в санскрите словами, заклю­чающими в себе понятие теплой, жаркой поры: ushna, ushma от ush (= vas) — urere, grîshma и gharma — жар, тепло, tapa, tapana от tap — calefacere, откуда происходят и лат. tempus, tepeo. Очевидно, что слова tempus, нем. jahr (= ярь, iar) и слав. время (от врети) первоначально служили только для определения летней поры, а потом уже перешли в общее понятие года и времени (II, 149). Точно так же и лето (пол. lato, илл. lito, нем. lenz — весна) соединяет в себе оба указанные понятия; мы говорим: «лета изменяют человека», «он прожил столько-то лет», возраст двухлетний, трех­летний и т. дал. Пикте сближает это слово с снскр. rtu, зенд. ratu — tempus. Таким образом, лето почиталось славянами за время по преимуществу, а самый счет го­дов они вели по летам, т. е. по числу истекших летних периодов³. Зима у арийцев называлась временем падающих (разбрасываемых) снегов: снскр. hima — как су­ществительное: снег, как прилагательное: холодный, hemanta — зима, греч. χιών — снer, χείμα — буря, непогода, χειμών — зима, лат. hiems = зeнд. zjâo (zjam), осет. zimag, литов. żiema, слав. зима от hi (hinôti) — jacere, projicere. В Остромировом евангелии слово «зима» употребляется в смысле стужи, холодного веяния, и заме­няет собою греч. ψύχος ; в старинных актах с этим названием соединяется мысль о севере, как о той стране, откуда дуют суровые ветры⁴; в областных говорах зимно значит: холодно. Нем. winter (др.-в.-нем. wintar, сканд. vetr, готск. vintrus) = hvintrus от санскритского çvind — album esse и frigere; çvindra — зима, т. е. белая = устилаю­щая землю снегами. Осени каждый из индоевропейских народов дал свое особен­ное название: знак, что названия эти явились уже позднее, после разделения арий-

¹ Труды Росс. Академ., III, 66—68.

² Курциус, 355—6; Дифенбах, I, 120—1; D. Myth., 741. По мнению других, весна от санскр. vas — одевать (vasana — vestis), потому что она одевает леса листвою, а землю травой. — Записки Р. Г. О. по отдел, этногр., I, 565.

³ Миклошичь (Radices linguae slov., 47) и Гануш (Bajeslown. kalendar, 126—7) производят лето от снк. И — лить; лит. lytus — pluvia; по их объяснению, лето будет означать: время дождей.

⁴ В зиму — на север, зимняя сторона — северная; наоборот, лето в Архангел, г. употребляется в смысле юга. — Radices linguae slov., 31; О вл. христ. на сл. яз., 17; Обл. Сл., 107.

ского племени на различные ветви¹. В санскрите одни и те же слова служат для обозначения дождя, дождливой погоды и осенней поры. По мнению г. Микуцкого, слово осень (церковнослав. есень, серб. jeceн, польск. iesień, илл. jessen) может быть возведено к санскрит. корню as — lucere, от которого произошли и снкр. asan, ла­тыш. asms — кровь (собственно: красная), и готск. asan — жатва (зрелые, золоти­стые колосья); подобно тому у литовцев осень — ruduo (летт. ruddens) от rudas — красноватый, рыжий, рудый, т. е. та часть года, когда листья дерев становятся жел­тыми и красными². Ниже будет указано, что в падающих и гниющих листьях сла­вянин усматривал главный, отличительный признак осеннего времени.

Древлеславянские названия месяцев частию занесены в «церковный сборник», приложенный к Остромирову евангелию (1056 г. ), в харатейное евангелие 1144 го­да и в некоторые другие старинные рукописи; частию и доныне удерживаются между болгарами, поляками³ и иными славянскими племенами: 1) генварь — древ. просинец (болг. просиньц, карниол. prosęjiz, кроат. proszinecz), малор. сечень (илл. siečan, szečen), пол. styczeń, чеш. и словац. leden, болг. студени-ять и лов'заец. Пер­вое название производят от про-синети (синути — совершенный вид от глагола сияти) и видят в нем указание на возрождающееся солнце. 12-го декабря у нас слывет солоноворот: солнце поворачивает на лето, и в январе дни уже начинают заметно увеличиваться (проясняться), а ночи сокращаются. У болгар декабрь называется коложег, т. е. месяц возжжения солнечного колеса; сравни готск. jiuleis (ноябрь и де­кабрь) и англос. geola (декабрь и январь) — названия, указывающие на поворот солнца (hvël — колесо, I, 109⁴). Сечень (от глагола сечь) вполне соответствует поль­скому стычень (от s-tykać, тыкать, ткнуть, тнуть и старин. тяти или тети — сечь, бить); с этим именем предки наши могли соединять мысль о «переломе зимы» (в январе половина зимы оканчивается, а половина остается), или, еще вероятнее — мысль о трескучих, всё поражающих морозах. Декабрь, январь и февраль месяцы издревле назывались волчьим временем, потому что Зима, в образе волка, напада­ла тогда на божий мир и мертвила его своими острыми зубами. Для обозначения февраля также употреблялось название сечень; сверх того, его называли лютым — эпитет, постоянно прилагавшийся к волку. 2) Февраль — др. сечень (болг. сечен или сечко) и снежен, пол. luty (малор. лютый), чеш. и словац. unor (aunor)⁵, словен. svecan (карн. svičan, венд. svičnik, кроат. szvečen, летт. swetschu-mehness) и hromečnjk (в Силезии, около Фрейштата). Имена «свечан» и «громечник» стоят в связи с подо­бными же названиями праздника Сретенья (2-го февраля, когда, по народному по­верью, Зима встречается с Летом): svečkovnica Maria, svečnica, свjeтлo, den sviček, hromnice (I, 245), у немцев kerz-wîhe, kerz-(licht-) messe и указывают на февраль, как на месяц, удлиняющий дни, ведущий за собою весну и богиню благодатных гроз. У литовцев февраль слывет «весенним» — wassaris. Лужичане называют январь

¹ Пикте, I, 90—93, 98—102, 107; Курциус, 169; Дифенбах, I, 158—9.

² Изв. Ак. H., IV, 48, 413.

³ Малорусские названия месяцев тождественны с польскими и, вероятно, — уцелели в народной памяти благодаря влиянию польских календарей.

⁴ Линде ставит имя просинец в связь с польск. prosię, чешск. prase, рус. порося — на том основа­нии, что ко времени зимнего поворота солнца относятся мифы о рождении золотого поросенка и вы­езде Фрейра на золотощетинистом вепре (I, 400). В декабре приносилась в жертву свинья, и люнебургские славяне давали этому месяцу название trebem6n (от треба — жертва).

⁵ Гануш (Bajesl. kal., 127) сближает это слово с снкр. nàra — вода, серб. норити — погружать в воду, чеш. po-noriti, малор. поринати (нырять); если принять такое производство, то unor будет означать время начинающейся ростепели, таянья льдов в снегу.

wulki różk, а февраль — małyrőżk = литов. didijs ragutis и mażas ragutis (большой рожок и малый рожок), что должно обозначать время, когда некоторые животные меняют рога. 3) Март — др. и болг. сухы(и)й (карн., кроат. и венд. suszeč), малор. березозол, чеш. и словац. buezen (венд. brezen, лит. birželis) от briza — береза, рус. облаcт. сви­стун (= пора ветров) и пролетье. 4) Апрель — др. брезозор и березозол, пол. kwiecień (малор. цветень, нем. blumenmonath), чеш. и словац. duben (время, в которое начи­нает распускаться дуб), илл. travan (кроат. traven или mali traven, нем. grasmend, швед. gräs-manad), рус. простонарод. заиграй-овражки, т. е. пора весенних потоков, скачущих по скатам гор и оврагов. Название березо-зол = березо-зор¹ есть сложное; вторая половина слова указывает на действие вешнего тепла, которым вызывается в березах сладкий сок, употребляемый поселянами вместо напитка (сравни: «зо­рить ягоды» — выставлять их на солнце, чтоб доспели; «зорнить пряжу» — выстав­лять ее в весеннее время по утрам, чтоб она побелела; июль = месяц сушения ско­шенной травы известен в народе под именем сенозорника). Эсты называют апрель mahla-ku от mahl — древесный сок, березовая вода, а летты — sullumehness от sulla — сок. 5) Май — др. и болг. травень (травный, кроат. и венд. veliki traven, карн. travn velike, болг. летен, чеш. и словац. kwěten, кроат. roznjak и rozocvět. У наших поселян май называется мур (= мурава — трава), а начало этого месяца — росеник². 6) Июнь — др. изок, пол. czerwiec (малор. червец, чеш. и словац. cerwen), карн. и венд. rozencvėt (сораб. rožowe mêszacztwo), кроат. klaszen (время, когда хлеб начинает ко­лоситься) и mlečen (молочный), илл. lipan (lipanj), литов. siejas menuo — месяц по­сева. Слово изок означает кузнечика³; в одной рукописи XVII века, при исчислении старинных названий месяцев, июнь назван «паутный, сиречь комарный»⁴; в обла­стном словаре⁵ паут — слепень, овод. Следовательно, июнь обозначался как время стрекотание кузнечиков, появления комаров, слепней и оводов. Соответственно де­кабрю = коложегу (зимнему повороту солнца), июнь назывался кресник от крес — огонь, летний солоноворот = праздник Купалы, когда солнечное колесо, достигнув высшей точки на небе, начинает спускаться вниз. На Руси месяц этот слывет ма­кушкою лета: «всем лето пригоже, да макушка тяжела» (т. е. утомительна зноем); сравни кельт. gorphenhaf = голова, вершина лета. 7) Июль — др. червень (болг. чьрвьк, чеш. и словац. cerwenec), пол. lipiec (малор. липец, литов. liepas menuo, летт. leepu mehness от leepa — липа), болг. срьпан (илл. szerpen, szarpan, карн. serpan male). Червен, червенец от слова червь, что подтверждается и датскими названиями этого месяца: ormemaaned, madkemaaned, т. е. время собирания насекомых, извест­ных под именем червца и употребляемых на окраску; червленый — темно-красный, багряный. Чехи называют июль — «sečen, w nemž se seno seče» (сено косят): назва­ние, соответствующее рус. сенозо(а)рник, сеностав (время гребли и складывания сена в стога), литов. sienpiu, летт. seenu mehness, нем. heumonath (сенокосный). Дру­гие названия, даваемые русскими поселянами июлю: страдник (от страда — пора жатвы и сенокоса) и грозник⁶. 8) Август — др. и болг. зарев, пол. sierpen (малор. серпень, чеш. и словац. srpen, карн. serpan velike), сораб. zenejska (жатвенный), болг. коловез, илл. kolovoz, рус. обл. зорничник и капустник. Это время созревания нив

¹ Подобно тому, как февраль = феврарь, пролубь = прорубь.

² Обл. Сл., 192.

³ Г. Микуцкий (Записки Р. Г. О. по отд. этногр., I, 598) сравнивает славян. изок с литов. жогас -кузнечик, считая гласную и благозвучною приставкою.

⁴ Вологод. Г. В. 1855, 50.

⁵ Обл. 'Сл., 153.

⁶ Сахаров., II, 43; Обл. Сл., 224.

(зорничник от зорить = зреть — см. I, 78)¹, жнитвы, действия серпом и перевозки сжатого хлеба (коловоз). У литовцев август — rugpiutis, piumonies, по переводу Нарбута: żytożniwny; календарным знаком его был «серп»; летт. rudsu mehness (от rudsi — рожь), нем. aerndmonath (aeremonath), швед. skörde månad (жатвенный). В Македонии жатва собирается в сентябре месяце, который потому и называется γορπιαίος οτάρπη (γορπη) — cepп². 9) Сентябрь — др. рюе(и)н, болг. рюен, руян, илл. и кроат. rujan, чеш. и словац. zàřj, zarig, zàřuj, литов. руис от снк. ru — sonum edere, др.-слав. рюти (ревж. )³, чеш. řeti — ржать, рыкать, řiti — реветь (говоря об оленях); литов. руя — brunstzeit или lauftzeit des wildes, сибир. рёв — время половых отноше­ний копытчатых зверей; август месяц = др. зарев⁴. Чехи дают подобное же название к месяцу октябрю — řigen; сравни сканд. ylir (октябрь) от yla — выть, реветь. Таким образом, август и два следующие за ним месяца обозначались как период, в кото­рый олени и другие копытчатые животные бывают в течке и подымают дикий рев. Другие названия, даваемые сентябрю: пол. wrzesien (малор. вресень от wrzos, врес, верес — erica)⁵, болг. гроздобер = время сбора вереска и виноградных гроздий, рус. обл. осенины. 10) Октябрь — общеслав. листопад, пол. pazdziernik (малор. паздерник, лит. spaliu mienu — с тем же значением) от слова паздер — кострика, ибо в этом месяце начинают мять лен и коноплю; сораб. winowe mêszacztwo, winski (нем. weinmonalh — приступают к сбору винограда), рус. обл. зазимье и грязник⁶; финны и эсты также называют его грязным (loka-kuu, rojaku). В Силезии сентябрь — koseń (от косить), а октябрь — seweń (от сеять); лит. rugsiejis (житосевный) — сентябрь месяц. 11) Ноябрь — др. и болг. труден (грудьн), общеслас. листопад, карн. и венд. listognoi (gnilec); у литовцев месяц этот назывался lapakritis = листопад, и календар­ным знаком его служил древесный лист; илл. studeni (sztudeni, нем. wintermonath и windmonath), сораб. mloszni (молотильный). 12) Декабрь — др., болг. и малор. сту­ден (студёный, студьный), рус. обл. зимник, болг. просинец, чеш. и слов. pro(a)sinec, илл. prosinac, proszina(e)c, пол. grudzień, карн. grudn, кроат. и венд. gruden (в старину у чехов так назывался январь), литов. grodinnis, латыш. sałnas или sallas — морозный. Название «грудень» тождественно старонемецкому herti-manot и сканд. hrût-mânuthr, т. е. суровый = студёный месяц; сравни лат. crudelis, греч. χρύος , χρώδης , старонем. hruod, англос. hrêth. В древней летописи встречаем следующие любопытные указания: «поидоша на колех (на колесах), а по грудну пути; бе бо тог­да месяц труден»; «а зима была гола (бесснежна) и ход конем был нужн, грудоват»⁷, т. е. от стужи застыла, смерзлась грязь; литов. gródas — замерзший ком земли; рус. груда (= нем. hrût) доныне употребляется поселянами в значении мерзлой, не зане­сенной снегом грязи, лежащей по улицам и дорогам⁸. Исчисленные нами славян-

¹ Сахаров., II, 46.

² Курциус, 229.

³ В одной старинной рукописи читаем: «и паки дохнувше вихри и шумы воспущаху и руяния творя­ху».

⁴ Radices ling, slov., 77; Зап. Р. Г. О. по отд. этногр., I, 604; Доп. обл. сл., 231.

⁵ У литовцев сентябрь также назывался «вересковым месяцем».

⁶ Вестн. Р. Г. О. 1852, V, 36; Сахаров., II, 59.

⁷ Труды Имп. Рос. Академии, III, 25—76; Записки и труды Общ. ист. и древ. рос, II, 49—59; Карамз. И. Г. Р., I, изд. 2, стр. 71 и примеч. 159; Матер, для истории письмен, ст. Бусл., 12; Вест. Евр. 1818, ст. Добровского, IV, 283—295; Архив ист.-юрид. свед., I, ст. Бусл., 33—35; Архив ист. и практич. свед. 1860—1, I (о книге «Громовник»), 9—10; Рус. Бес. 1857, III, 108; IV, 111 (ст. Эрбена); Каравел., 173—270; Толк. Слов. Даля, I, 964; Изв. Имп. Археолог. Общ., V («Древний литовск. календарь»), 335—352; Ж. М. Н. П. 1844, IV, ст. Боричевского, 38-39.

⁸ Дифенбах, II, 378; Обл. Сл., 42. У черемисов и чувашей февраль и март — месяцы оттепели, ап­рель — пашни, май — посева, июнь — летний, июль — сенокосный, июль и август — месяцы серпа,

ские названия месяцев преимущественно указывают на быт земледельческий. Круг наблюдений ограничивается произрастанием травы, распусканием цветов и де­ревьев (березы, дуба, липы), сенокосом, жатвою, молотьбою, уборкою льна, сбором винограда (в южных местностях) и теми резкими изменениями в погоде, которые, условливаясь различным положением солнца, так могущественно влияют на пло­дородие земли и благосостояние человека. Зимний и летний повороты солнца, сту­жа и снег зимою, журчащие ручьи и осушение земли весною, падение росы, появ­ление комаров и оводов, стрекотание кузнечиков, зной в половине лета, падение листьев и грязь в осеннюю пору — все это отразилось в народном календаре славя­нина. От древнейшего пастушеского быта удержались только три названия, указы­вающие на те периоды, когда скотина меняет свои рога, когда начинает она спари­ваться (пора течки или рёва) и когда коровы бывают обильны молоком. Обозначая различные времена года по их характеристическим признакам, предки наши не со­единяли с приведенными названиями месяцев строго определенных границ; одно и то же имя прилагалось к двум и трем соседним месяцам. С одной стороны, самые признаки, подмеченные народом, могли относиться к более или менее продолжи­тельному времени: так, стужа, морозы и снега продолжаются во всю зиму; имя «нросинца» (= просветляющего, увеличивающего дни) с равным правом могло прилагаться и к концу декабря, и к двум последующим месяцам; эпитет «травяно­го» одинаково идет и к апрелю, и к маю, и так далее. С другой стороны, периодиче­ские изменения в жизни природы совершаются в разных местностях не одновре­менно, а раньше или позднее; на юге, например, весна установляется ранее, а зима позднее, чем на севере; с тем вместе и земледельческие работы там и здесь приго­няются к различным срокам. Этими естественными условиями объясняется и пе­ремещение некоторых названий с одного месяца на другой. Так, имя «листопада», даваемое в южных местностях ноябрю, в средней и северной полосах должно было перейти на октябрь.

Отдельные дни или числа месяцев получили у поселян свои особенные прозва­ния, сообразно с соответствующими им признаками обновляющейся или замира­ющей природы и с приуроченными к ним крестьянскими работами: января 16-го — Петр-полукорм (половина запасов съедена), 18-го — Афанасий-ломонос («на Афанасия береги нос!» — намек на сильные морозы), 22-го — Тимофей-полузим­ник, 24-го — Аксинья-полузимница или полухлебница; февраля 11-го — Власий-сшиби рог с зимы! 28-го — Василий-капельник; марта 1-го — Евдокия-плюшниха (плющать — капать, течь, издавать звук падающих капель, плюшка и плюшина — сосульки под крышами¹, 4-го — Герасим-грачевник (прилет грачей), 17-го — Алексей с гор вода или с гор потоки, 19-го — Дарья засери (загрязни) проруби; ап­реля 1-го — пустые щи, 8-го — Родион-ледолом, 11-го — Антип-водопол, 12-го — Василий выверни оглобли (оставляй сани, снаряжай телегу), 23-го — Егорийско-топас (выгон скота в поле), 26-го — Степан-ранопашец; мая 2-го — соловьиный день, 3-го — зеленые щи, 5-го — Ирина-рассадница (рассадка капусты), 6-го —

сентябрь — льна, октябрь — молотьбы (овинный), ноябрь — поминок, декабрь — жертвоприношения; декабрь и январь — сильноморозный, январь и февраль — менее морозный. — Сбоева: Исследов. об инородцах Казан, губ., 45—46; сочин. г-жи Фукс о чувашах и черемис, 165. У карагассов месяцы полу­чили свои названия от прозябания травы, приготовления березовой коры (бересты) для юрт, цветения и сбора сараны, сбора кедровых орехов, течки оленей, ловли соболей, охоты на лыжах и т. д. — Вест. Р. Г. О. 1854, VI, 241—2. У самоедов олень, составляющий главное их богатство, дал названия пяти меся­цам; июнь — комарный месяц, июль — оводный, и проч. — Иславина: Самоеды в домашн. и обществ. быту, 139-140.

¹ Доп. обл. сл., 183.

Иов-горошник (посев гороха), 9-го — Никола вешний, травной, 13-го — Лукерья-комарница (появление комаров), 23-го — Леонтий-огуречник (посадка огурцов), 29-го — Федосья-колосяница (рожь начинает колоситься); июня 12-го — Петр-по­ворот (летний поворот солнца), 13-го — Акулина-гречушница (посев гречи) или задери хвосты, т. е. время, когда скотина, кусаемая комарами, мошками и оводами, бегает по полю, задравши хвосты («строчится»); июля 23-го — Пуд и Трифон бес­сонники (пора усиленных работ, страды), 27-го — Никола кочанный; августа 4-го — Евдокия-малинуха (сбор малины), 26-го — Наталья-овсянница, 28-го — Анна-скирдница; сентября 15-го — Никита-репорез (сбор репы) или гусепролёт, 24-го — Фекла-заревница; октября 14-го — Прасковья-льняница; декабря 12-го — Спиридон-солоноворот¹. Мы знаем, какое сильное влияние оказывал язык в обла­сти народных представлений; в этом отношении дневник русских поселян предла­гает много любопытных данных. Рассчитывая дни и распределяя занятия но свят­цам, принесенным на Русь вместе с христианством, поселянин непонятные для не­го, по их чужеземному лингвистическому образованию, имена месяцев и святых угодников сближает с разными выражениями отечественного языка, насколько эти последние могут определить характер данного времени, связанных с ним работ и погоды — теплой или холодной. Не справляясь с действительным происхождением и смыслом того или другого имени, русской человек старается объяснить его соб­ственными средствами, приискивает ему свой подходящий по звукам корень и, та­ким образом, играя словами, стремится все чуждое претворить в свое родное, легко доступное его простому пониманию². На Сретенье (2-го февраля), по народному поверью, зима с летом встречается; в марте месяце солнце начинает марить, т. е. припекать землю, отчего над нею струится пар; но по утрам еще продолжаются мо­розы (утренники), которых со дня Сорока мучеников (9 марта) бывает сорок; дума­ют, что в этот день возвращаются из вирия сорок разных пташек, а сорока начинает строить гнездо и кладет в него сорок палочек. Холода или сиверы оканчиваются днем св. Сидора (14 мая), которого потому называют сивирян. 5-го апреля: «при­шел Федул — теплый ветер подул»³. В апреле земля преет, или, по другому выраже­нию: со дня св. Руфа (8 апр. ) земля рухнет, т. е. оттаивает и принимает в себя воду; 12-го апреля Василий Парийский землю парит. В мае домашний скот мается от бестравицы⁴; в первый день этого месяца на Еремея⁵ запрягальника или ярёмника начинают пахать и потому на рабочих лошадей и быков надевают ярмо (ярём); ра­бота эта оканчивается к 31-му мая — ко дню Еремея⁶ распрягальника. 2-е мая, по­священное памяти князей Бориса и Глеба, крестьяне называют барышдень —

¹ Ворон. Г. В. 18. 51, 9; Перм. Сбор., II, отд. 2, 31—32.

² Вообще следует заметить, что как скоро проникает в массу народа иностранное слово — оно поч­ти никогда не остается в своей первоначальной форме, ' простолюдин не только изменяет его соответ­ственно своим грамматическим законам, но и старается между туземными выражениями подыскать такое созвучное, которое бы нагляднее определяло для него смысл иностранного слова; так maraudeur обращается в миродёра, август в густарь (Вест. Р. Г. О. 1852, V, 36) и т. д. То же бывает иногда с назва­ниями и словами архаическими, значение которых уже затеряно народом, и потому чувствуется по­требность подновить их, осмыслить. В старинных актах, например, упоминается во Владимирском уезде Волосов Николаевский монастырь, ныне упраздненный; исследователи догадываются, что так назван он потому, что был выстроен на месте древнего чествования Волосу. От этого монастыря со­хранилась икона св. Николы Волосовского, и народ для объяснения означенного эпитета создал ле­генду, что икона эта явилась на дереве — висящею на волосах. — Владим. Г. В. 1856, 14.

³ «Федул губы надул» = настало ненастье.

⁴ Есть примета: «кто женится в мае, тот будет маяться».

⁵ Иеремия, в простонародном произношении Еремей, Ярема.

⁶ Св. Ермий.

вследствие созвучия имени Борис с словом барыш; торговцы стараются тогда про­дать что-нибудь с выгодою, дабы во весь год торговать прибыльно. «Борис и Глеб засевают хлеб». 24-е июля посвящено тем же святым, и поговорка, относящаяся к этому числу, уверяет: «Борис и Глеб — поспел хлеб». В деревнях и селах празднуют оба означенные дня — для того, чтобы круглый год получать барыши и чтобы от­вратить от нив губительные грозы. Это случайное совпадение слов: Глеб — хлеб, Борис — барыш (т. е. выгоды от торга хлебом, главным богатством земледельца) и самое время празднования Борису и Глебу при начале посевов и в жатвенную по­ру — дали повод перенести на этих святых древнее чествование Перуну, как творцу урожаев. По народному поверью, кто станет работать 24-го июля, у того молния спалит все копны; на юге России день этот слывет праздником Бориса и Глеба-паликопа или паликопна¹. Точно так же не работают и 27-го июля на Палее (Панте­леймона), чтобы небесный огонь не спалил сжатого хлеба. 10-го мая на Симона Зилота собирают травы = зилья, которым, по мнению поселян, сообщается тогда особенная целебная сила, ищут золота (кладов) и сеют пшеницу, чтобы она уроди­лась и вызрела аки золото; уверяют еще, что хлеб, посеянный в чистый четверг, ро­дится чистым, без сорных трав. Напротив, кто сеет рожь на мученика Вассу, у того непременно заглушат ее васильки. В день обновления Цареграда (11 мая) поселяне не работают, опасаясь, чтобы царь град, за непочтение к его празднику, не выбил зеленеющего на полях хлеба. Если на Мокия, прозванного мокрым (того же 11 мая) идет дождь, то все лето будет мокрое; если же дождь случится на св. мученицу Макрину (Макриду — 19 июля), то предстоящая осень будет мокрая, дождливая, и, наоборот, отсутствие дождя в эти дни предвещает сухое лето и сухую осень. Подо­бно тому: если на Сидора (14 мая) будет сиверко, то ожидай лета холодного; а если на Пахомия (15 мая) будет тепло, то и лето пахнёт теплом. На Константина и Еле­ну (Алёна длинные льны, леносейка — 21 мая) советуют сеять лён, а на Макавеев (1 августа) собирать мак. 16 июня на Тихона затихают (перестают петь) птицы; 29 июля, посвященное имени св. Калиника, называется калинники = зарницы, отда­ленные молнии, видимые по вечерам на горизонте в конце июля и августа², от ка­лить (раскалять, калена стрела, калина — красная ягода); 23 августа на св. Луппа утренний мороз овсы и льны лупит. 1 сентября — Семенов праздник, и потому в этот день грешно засевать семена; 14 сент. на Воздвиженье становится холодно: птица уже на отлет двинулась; со дня Федора Студита (11 ноября) начинает студить (холодеть): «Федор Студит землю студит». Ко Воздвиженью «хлеб с поля сдвинет­ся», свезётся, а в ноябре овин уже ноет от накладенных снопов. 4-го декабря Варвара дорогу заварит (заморозит): «Варвара заварит, а Савва (5 дек. ) засалит (сало — пла­вающие по рекам ледяные пленки)». С того же времени замечают сокращение но­чей: «Варвара ночи урвала, дни приточала». Есть даже поверья, которые возникли на основании одного созвучия, без всякого отношения к действительным явлениям природы: так, например, в день пророка Наума (1 дек. ) начинают учить детей, с полным убеждением, что «пророк Наум наведет на ум»³.

Поиск по сайту: