Фурдей Ольга Николаевна

ПАРАДОКСЫ НАЦИОНАЛЬНОГО САМОСОЗНАНИЯ В СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКОЙ ПУБЛИЦИСТИКЕ РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ

Фурдей Ольга Николаевна

Утверждению простой, на первый взгляд, истины, открывшейся авторам сборника «Вехи» (1909), появившегося в результате первой русской революции и сведенного к простой формуле - «внутренняя жизнь личности есть единственная творческая сила человеческого бытия» - посвятили остаток жизни представители «первой волны» эмиграции, разбросанные по всему миру второй революционной волной [1, с.23].

В творческом наследии русской эмиграции особое место занимают публицистические тексты, принадлежащие перу ученых (историков, философов, социологов и т.д.), вклад которых в развитие научно-популярного дискурса трудно переоценить. На первое место в их творчестве выходит в познание процессов, происходящих в ХХ столетии в мире, в России и в глубинах человеческого сознания . Можно полагать, что они являются предвестниками бума научно-популярной публицистики, ожидаемого в информационном обществе, так как «событийный ряд в научно-популярных текстах связан чаще всего с поиском истины, расширением горизонтов познания» [2, с.15].

Публицистические тексты, написанные за пределами Родины, отражают процесс развития национального самосознания в ХХ столетии и позволяют сохранить и передать последующим поколениям жизненный опыт научной элиты дореволюционной России. Здесь мы найдем и отголоски жарких споров, и плоды напряженных раздумий и «тихих созерцаний», воссоздающих судьбы нескольких поколений и отдельных людей. Это дает возможность проследить зависимость итогов жизни наших авторов от идей, которые они исповедовали. Публицистика русского зарубежья позволяет реконструировать жизненный опыт самых разных людей, реализующих себя в различных сферах жизнедеятельности, но доказывающих существование общих правил.

В результате мы имеем плоды попыток подведения своей жизненной ситуации под религиозный, научный и эстетический фундамент, что интересно и поучительно.

Вдали от Родины они жили с ощущением особой миссии. К слову сказать, Советская Россия в это же время пыталась утвердить свой вариант миссионерства, коммунистический.

Публицистика русского зарубежья дает возможность реконструировать на фоне ХХ века судьбы известных политиков, ученых, писателей, художников, поэтов, реализовавших себя в разных сферах жизнедеятельности, но подтвердивших существование общих правил.

Рецензируя «Крушение кумиров» С. Франка в «Современных записках» в 1924 году, Ф. Степун представил их как «исповедь пройденного пути» [3,с.110].

Таких текстов в антологии русского зарубежья большинство.оказывающихьтате доказывал науц, науцчный и эстетический варианты -разному н

Иван Бунин, задаваясь вопросом: « От чьего имени дано нам действовать и представительствовать?», прямо говорил, что «есть нечто, что гораздо больше даже и России, и особенно ее материальных интересов. Это – Бог и моя душа» [4 , с. 127].

Принадлежащая к поколению детей эмигрантов Зинаида Шаховская, считавшая себя французской писательницей русского происхождения, представляя книгу мемуаров «Таков мой век», предупреждала читателей, что ей « нечего предложить людям, кроме собственного взгляда на мир»; но ее память – « живописец, а не фотограф» [5, с.5] .

По-разному эти писатели обозначили механизм, который судьба привела в действие в данной ситуации: обостренное чувство участия в живом жизненном творчестве, имеющем духовное измерение.

Особая социально-историческая ситуация вывела изгнанников и беженцев на высокий уровень напряжения духовной жизни, актуализировав навык самоанализа и самопознания. Тренировка этого навыка дала нам уникальное по своему проблемно-тематическому и жанровому своеобразию публицистическое наследие.

Смысл и значение жизненного и творческого опыта представителей первой волны русского зарубежья раскрывается в полной мере, если его рассматривать с одной стороны в плоскости Богообщения, с другой - как уникальный вариант развития межнациональных диалогов на культурном уровне.

Особый интерес в этом отношении представляет проблематика творчества и жизненный опыт Г. Федотова, который участвовал в РСХД и экуменических встречах, но со временем вместе с Е.Ю. Кузьминой-Караваевой и И. Фондаминским вошел в объединение «Православное дело», начал издавать в сотрудничестве с Ф. Степуным и Фондаминским журнал «Новый град», посвятив его проблемам христианской культуры и будущей России.

В циклах статей «Лицо России» (1918-1930), «Проблемы будущей России» (1931) он увязывал проблемы философии истории и культуры и вопросами нравственно-этического и эстетического характера.

Отличительной особенностью русской философской мысли является расширение границ философского знания: рядом с традиционными для мировой философии вопросами (кто мы? откуда и куда идем?) появляется «четвертый вопрос философии» - что есть Россия? [6].

Круг тем и проблем, поднимаемых С.Булгаковым, С. Франком, Н. Лосским, Н. Бердяевым, Л. Карсавиным, И. Ильиным, П. Сорокиным, Ф. Степуным, Г. Федотовым, Г Флоровским и другими, определен и охарактеризован специалистами в области русской философской и религиозной мысли (См. труды Л.И. Василенко, А.Гулыги, В.К. Кантора, М.А. Маслина и др.) Для изучающих публицистику русского зарубежья важно выявить смыслообразующие моменты, с тем, чтобы обозначить место пересечения психологического (психического) своеобразия и смысла истории.

М.М. Дунаев, первым в отечественном литературоведении предпринявший попытку систематизированного осмысления особенностей развития российской словесности с точки зрения православного сознания, полагает, что на рубеже XIX и XX столетий в сознании творческой российской интеллигенции произошла подмена понятий «духовный» и «душевный», со всеми вытекающими из этого последствиями [7].

Это же можно сказать о русских мыслителях, которые то и дело оказывались в ситуации конфликта веры и знания, являющегося следствием «слабого развитие духовной жизни».

Процесс обретения человеком трех первостепенных истин - «о человеке, о его отношении к Богу и о человеческом обществе» - и утверждения в них в ХХ столетии происходил не менее противоречиво, чем во все остальные времена. Для доказательства простой аксиомы: «Если сама природа человека духовна, связана с Богом и естественно обращена ко всечеловеческому единству, то нарушение этих основ человеческого бытия, хотя бы во имя частных благ, всегда пагубно», приходилось переработать тысячи тонн словесной руды [8, с.9,19 ].

В.Зеньковский в статье «Вера и знание», вошедшей в этот же сборник, первое издание которого вышло в Нью-Йоркском издательстве им. Чехова в 1953 году, обращается к психологии познания, чтобы помочь современникам глубже проникнуть в сущность православной веры, в природу веры и знания и возможные конфликты между ними.

Русские философы, раньше европейцев осознавшие опасности, к которым ведет мифологическое сознание, пытались передать свой опыт человечеству: «Мы чувствуем себя среди европейцев, как Сократ среди своих соотечественников, у которых он хотел чему-нибудь научиться, пока не признал, что он - мудрее всех, потому что он, ничего не зная, по крайней мере, отдает себе отчет в своем неведении, тогда как все остальные, ничего не зная, не знают даже своей собственной духовной нищеты!» [9, с.396]

Процесс осознания и преодоления «духовной нищеты» нашел отражение в социально-философской публицистике.

Отличительной особенностью публицистических текстов является протяженность их актуальности. Знание, которое она несет читателям, не теряет своей актуальности и злободневности со временем. Это возможно потому, что личность является одновременно и объектом и субъектом социальных отношений.

Самым парадоксальным мыслителем в эмиграции был, пожалуй, Н. Бердяев , ставший заложником двух тем - свободы и творчества. Часто цитируя по тому или иному поводу Св. Писание, он придавал ему свой смысл, «не связанный с воцерковлением и духовным подвигом» [ 10,с.282].

Жизненный опыт поколения, потерявшего Родину фактически и мучительно обретавшего ее духовно, сегодня востребован как никогда.

Публицистика русского зарубежья помогает сохранить историческую преемственность, передавая опыт обретения целостного мировоззрения, развивая навык самоанализа, помогая понять суть и смысл социальных процессов. Таким образом, выстраивается иерархия фундаментальных противоречий человеческой жизни, преодолевая которые человек развивается духовно.

ЛИТЕРАТУРА

1.Вехи. Интеллигенция в России. Сб. статей 1909-1910. М.: Мол. Гвардия, 1991. – 462с.

2. Хорольский В. Научно-популярная публицистика в информационном обществе: неизбежность бума // Акценты. Новое в массовой коммуникации. Альманах. Выпуск 3-4. Воронеж. 2011. С.13-24.

3. Цит. по: Кантор В.К. Русская революция, или Вера в кумиры (размышления над книгой С.Л. Франка «Крушение кумиров») // «Вопросы философии». 2010. №8. С.110.

4. Бунин И.А. Миссия русской эмиграции // Бунин И.А. Великий дурман. М.: Совершенно секретно, 1997.

5. Шаховская З.А. Таков мой век / Пер. с фр. – М.: Русский путь, 2006.С.658.

6.Раскин А.И. Россия, или Четвертый вопрос философии / Минск: Экономпресс, 2010.

7. Дунаев М.М. Православие и русская литература. В 6-ти частях. Ч.VI/2. Издание второе. – М. Христианская литература. 2004.

8. Верховский С. Православие и современность // Православие в жизни Сб. статей под редакцией С. Верховского. Клин. 1997.

9.Франк С.Л. Крушение кумиров // Франк С.Л. Сочинения. М.: Правда,1990.

10. Василенко Л.И. Введение в русскую религиозную философию. М: Изд-во ПСТГУ, 2006. – 442.

Поиск по сайту: