Экономическая ситуация в России

2.1. Макроэкономическая ситуация

Как уже указывалось ранее, нынешнее состояние российской экономики характеризуется беспрецедентным сокращением производства и экономической активности, пятикратным снижением производственных капитальных вложений, дезинтеграцией экономики и денежного обращения. В работах ведущих ученых-экономистов показано, что эти тенденции в решающей степени стали результатом проводившейся макроэкономической политики, обусловившей разрыв основных воспроизводственных контуров и хозяйственных связей.

Игнорирование структурных особенностей российской экономики в надежде на автоматическое действие механизмов рыночной самоорганизации спровоцировало процессы дезинтеграции экономики и нарастания хаоса. Попытки применения традиционных для состояния рыночного равновесия методов макроэкономической стабилизации путем ограничения денежной массы не могли дать адекватный результат в сильно неравновесной ситуации. В условиях характерных для российской экономики диспропорций применение этих методов неизбежно влекло за собой ее распад на автономно функционирующие сектора, каждый из которых стремится к своему состоянию равновесия.

Экономическое пространство страны распалось на две слабо связанных друг с другом сферы. Первая - сфера обращения капитала - характеризуется сверхвысокими прибылями и высокой скоростью обращения денег, относительно невысокими рисками. Вторая - производственная сфера - характеризуется низкой прибыльностью и низкой скоростью обращения денег, высокими рисками в связи с неопределенностью отношений собственности, сокращением спроса и общей неблагоприятной конъюнктурой рынка.

В свою очередь, производственная сфера распалась на экспортно-ориентированный сырьевой сектор, в котором сохраняется относительная стабильность за счет переориентации на внешний рынок, и остальную экономику, ориентированную на внутренний рынок и характеризующуюся неплатежеспособностью и крайне низкой рентабельностью.Кроме того, нарастает территориальная дезинтеграция экономики, когда вследствие хаотического распада хозяйственных связей и опережающего роста тарифов на транспортные услуги происходит разрушение сложившейся кооперации и специализации производства, переориентация отдельных регионов страны на внешние рынки.

Вплоть до финансового краха 17 августа 1998 г. экономическая политика в России носила характер виртуальной реальности, имевшей мало общего с настоящей экономической действительностью, определяющей жизнь миллионов россиян. Страсти, бушевавшие на рынке ценных бумаг, грозные заявления о стабилизации рубля любой ценой, острые переживания в отношении настроения капризных нерезидентов, от которого якобы зависела судьба Отечества, поразительным образом контрастировали с угасающим ритмом жизни реальной экономики, научившейся обходиться без денег, без инвестиций, без государства. Движение реального и отражающего его стоимость фиктивного капитала совершалось в противоположных направлениях.

Бурный рост стоимости акций приватизированных предприятий в 1996-1997 гг. удивительным образом сочетался с не менее резким ухудшением их финансового положения (в 1997 г. при росте объема капитализации рынка ценных бумаг предприятий более чем в 3,5 раза, их рентабельность снизилась более чем в 2 раза, а доля убыточных предприятий выросла на 5%). И, наоборот, резкое обесценение ценных бумаг предприятий в 1998 г. практически никак не связано с их реальным состоянием (их финансовое положение не ухудшилось, а темпы роста объема производства стабилизировались на уровне 1,3% в первом квартале 1998 г.). Схожая ситуация наблюдалась и на макроуровне. Невиданная по мировым меркам доходность государственных обязательств сочеталась с плачевным состоянием государственного бюджета, быстрой эрозией его доходной базы. Достижение целей макроэкономической политики в 1997 г. (снижение инфляции до 11% при почти полной либерализации экономики и приватизации производственных предприятий) не только не привело к экономическому росту, но, напротив, сопровождалось снижением инвестиций на 5%.

Наряду с экономикой раздвоилось и социальное пространство. Крупный бизнес и денежные власти, обслуживавшие его интересы, жили в мире котировок ценных бумаг, внешних займов, приватизации государственного имущества, где гуляли шальные деньги, которые не надо зарабатывать, а получаемые доходы были несоизмеримы с затраченными усилиями. Народ же и обеспечивающие его жизнедеятельность производственная и бюджетная сферы прозябали без зарплаты, без перспективы, не понимая смысла происходившего. Первая сфера притягивала невиданной в мире нормой прибыли на вложенный капитал, на порядок превышавшей сложившиеся в мировой экономике ориентиры, что позволяло говорить о России как о стране чудес (или, в зависимости от точки зрения, - стране дураков), где за пару лет можно увеличить состояние в десятки, а если повезет, и в сотни раз. Вторая сфера отталкивала мрачными видами российской провинции с голодными детьми, отчаявшимися матерями, опустившимися квалифицированными рабочими и инженерами. Первая картина сверкала парадными витринами, вторая свидетельствовала о том, что Россия - страна социального бедствия.

Общеизвестно, что экономика - это замкнутая система. Если производство не растет и при этом где-то наблюдается концентрация доходов и богатства, это означает их уменьшение в остальной части экономики. В нашей ситуации сверхприбыли сектора финансовых спекуляций образовались и росли на перераспределении государственной собственности через спонтанную ваучерную приватизацию, государственного бюджета - через финансовую "пирамиду" ГКО, сбережений населения - через частные финансовые "пирамиды". Интенсивность этого перераспределения была чрезвычайно высокой, ежегодно составляя до половины всего фонда накопления страны, и сопровождалась образованием колоссальных финансовых "пузырей", выраставших не на создании нового богатства, а на всевозможных формах его присвоения при помощи разнообразных механизмов поддержания сверхдоходности гарантированных государством спекулятивных операций.

Сложившийся в 1994-1997 гг. механизм экономического регулирования напоминает известную всем с детства игру по выдуванию мыльных пузырей. Посредством государственного бюджета и управления государственным имуществом из производственной сферы и сбережений населения "выдуваются" ресурсы, трансформирующиеся в финансовые "пирамиды", которые затем лопаются, оставляя тяжелые воспоминания об очередном годе, потерянном для роста, и впечатляющие картинки из жизни новой правящей элиты. При этом одурманенное общественное сознание радовалось красивым миражам макроэкономической стабилизации и бурного роста финансового рынка на фоне спазма инвестиционной активности, разорения производственных предприятий и обнищания населения. Этот, во-видимому, беспрецедентный в экономической истории механизм самоуничтожения финансовой системы страны разрушил воспроизводственные процессы, вызвал колоссальный отток капитала из производственной сферы и дезинтеграцию экономики.

Дезинтеграция экономики стала результатом ряда контуров причинно-следственных связей, обусловленных проводившейся экономической политикой.

Контур 1: демонетизация экономики, кризис неплатежей.

Переток денежной массы в спекулятивную сферу вследствие ее сверхвысокой доходности (последовательно поддерживавшийся финансовыми пирамидами, спекуляциями с акциями приватизированных предприятий, валютными спекуляциями, государственными обязательствами) и подавление инфляции путем сжатия денежной массы привели к обезденеживанию реального сектора экономики и, как следствие, - к кризису платежей и бюджетному кризису.

Контур 2: падение спроса и сокращение производства.

Инфляция издержек, определявшая до последнего времени инфляционные процессы, достигла своего предела в установлении ценовых пропорций, крайне неблагоприятных для производственной сферы. Рост цен на сырьевые товары в десятки раз опередил рост цен на готовые изделия, соотношение цен для обрабатывающей промышленности и сельского хозяйства многократно ухудшилось. Произошел переход к совершенно новой структуре экономических оценок, в которой производство большей части изделий конечного потребления с высокой добавленной стоимостью стало убыточным. Цепочки причинно-следственных связей, характеризующие инфляцию издержек и обусловливающие спад производства, связаны с объективными диспропорциями российской экономики, которые проявились сразу же после либерализации цен. Это отразилось в давлении высокомонополизированных отраслей на рост цен.

Сложилась ситуация, когда повышение цен на сырье вызвало рост издержек в обрабатывающей промышленности, а это, в свою очередь, привело к снижению конкурентоспособности отечественных товаропроизводителей, вытеснению их продукции импортными товарами. Следствием этого стало сокращение производства, рост издержек, ухудшение финансового положения предприятий реального сектора экономики, снижение зарплаты. В результате - сокращение спроса и спад производства и т. д. Негативные последствия инфляции издержек для конкурентоспособности обрабатывающей промышленности были многократно усилены проводившейся политикой искусственного сдерживания падения обменного курса рубля, в результате которой произошло более чем восьмикратное ухудшение конкурентоспособности российских товаров и их быстрое вытеснение с рынка импортными аналогами.

Контур 3: снижение эффективности производства, сокращение инвестиций и инновационной активности.

Спад производства влечет за собой увеличение условно-постоянных издержек и снижение его эффективности, что приводит к падению конкурентоспособности российских товаров, дальнейшему сокращению их производства и ухудшению финансового положения предприятий реального сектора, снижению их рентабельности. В сочетании с ростом ставки процента за кредит вследствие кризиса ликвидности это усиливает бегство капитала и вымывание денег из реального сектора, которое сопровождается резким сокращением инвестиционной активности. Вслед за сокращением производственных инвестиций происходит снижение инновационной активности. Огромный разрыв между доходностью операций в спекулятивном и производственном секторах блокирует инвестиционную и инновационную активность в производственной сфере.

Этот разрыв образовался в результате сжатия реальной денежной массы и последовавшего вслед за этим многократного роста ставки процента на денежном рынке, с одной стороны, и падения рентабельности производственной сферы, - с другой. Директоры разоряющихся производственных предприятий предпочитали уводить высвобождающийся капитал в высокодоходную и одновременно низкорисковую спекулятивную сферу и не стремились поднять резко снизившуюся конкурентоспособность производства инвестициями в рискованные нововведения. Обычные мотивы рыночного поведения, ориентирующие предпринимателей на повышение эффективности производства, сохранение накопленного богатства путем новых инвестиций в повышение конкурентоспособности своих предприятий работают в относительно равновесных условиях. Если же по не зависящим от предприятий причинам вдруг происходит почти мгновенное многократное снижение конкурентоспособности производства и соответствующее обесценение вложенного в него капитала, естественным мотивом предпринимателя становится спасение хотя бы части контролируемого им богатства. Поэтому естественной реакцией российских предпринимателей и директоров предприятий на резкое ухудшение экономической конъюнктуры по не зависящим от них причинам стало не вложение инвестиций в освоение новых технологий, а изъятие капитала из производства и перевод его в многократно более доходный и надежный спекулятивный сектор.

Контур 4: криминализация экономики, рост теневого сектора.

Переориентация предпринимательской активности с производственной деятельности на спекулятивные операции, а также на борьбу за присвоение национального богатства и государственной собственности, произошедшая в результате избранных технологий осуществления либерализации цен и приватизации государственного имущества, сопровождалась криминализацией экономических отношений и коррумпированием государственного аппарата. В условиях колоссального разрыва в доходности спекулятивных и производственных операций, достигавшего сотни и тысячи раз, энергия предприимчивых людей переключилась на освоение источников сверхприбыли в спекулятивном секторе. Наиболее высокодоходными оказались виды деятельности, связанные с приватизацией государственного имущества, установлением организационных монополий в торговле, эмиссией денежных суррогатов.

Все эти виды деятельности в рыночной экономике находятся под жестким государственным регулированием и контролем. Однако соответствующие функции государственного регулирования экономики оказались парализованными коррупцией и некомпетентностью, охватившей государственный аппарат после захвата в нем доминирующих позиций олигархическими кланами в результате государственного переворота и расстрела парламента осенью 1993 г. Подчинение олигархией функций государственного управления собственностью, регулирования торговли, контроля за эмиссионной деятельностью создало ей уникальные возможности для присвоения сверхдоходов. Одновременно это повлекло за собой криминализацию этих видов деятельности, блокировало важные элементы обеспечения рыночной конкуренции, спровоцировало сокращение инвестиций и острый бюджетный кризис. Так, вследствие криминализации торговли и установления в ней организационных монополий, товаропроводящая сеть оказалась труднопроходимой для российских товаропроизводителей. Через многоступенчатые посреднические монополии, поддерживавшиеся связанными с органами власти организованными преступными группами, происходило присвоение до 2/3 стоимости продукта, создаваемой в производственной сфере. Потребители вынуждены были переплачивать до 100% от реальной цены товаров, сверхдоходы от продажи которых шли на поддержание этих организационных монополий.

Выше уже говорилось об обесценении сбережений граждан вследствие крупных финансовых махинаций строителей финансовых пирамид. В результате было утрачено доверие населения к ценным бумагам, резко усилилась долларизация экономики, оказался блокированным важный механизм экономического роста, обеспечивающий трансформацию сбережений населения в производственные инвестиции. В результате сильной криминализации процесса массовой приватизации госимущества и ориентации его участников на спекулятивные сверхдоходы оказалась подорванной мотивация собственника средств производства, играющая ключевую роль в обеспечении экономической активности в рыночной экономике. Организаторы приватизационной кампании и их коммерческие партнеры ориентировались не на эффективное использование приватизированных средств производства, а на спекулятивные сверхдоходы от перепродажи явно заниженных акций предприятий. Спустя несколько лет после завершения кампании массовой приватизации, в отношениях собственности сохраняется хаос, до 2/3 крупных и средних предприятий не имеют ответственного собственника [55].

Резкий разрыв хозяйственных связей, произошедший в ходе приватизационной кампании, повлек за собой быстрый рост трансакционных издержек и разрушение сложных форм научно-производственной кооперации, свертывание производства высокотехнологических товаров в условиях неблагоприятной макроэкономической среды. Хаотическое и неопределенное состояние микроэкономической среды провоцирует коррупцию среди хозяйственных руководителей, разрушает базовые механизмы организации труда и производства. Вследствие этих процессов возникли серьезные нарушения в глубинных мотивационных механизмах производительной деятельности. Разорвана связь между добросовестным трудом, его квалификацией и общественной значимостью, с одной стороны, и величиной зарплаты, уровнем благосостояния и общественным статусом - с другой стороны.

В то же время криминализация экономических отношений, коррупция, резкая дифференциация населения и переток общественного богатства в пользу организаторов финансовых "пирамид" и приватизации госсобственности закрепили деструктивные стереотипы предпринимательского поведения, ориентированного не на созидательную творческую деятельность, а на присвоение ранее созданного богатства. Разрушены базовые смысловые ценности, регулирующие созидательную деятельность человека. Быстрое обогащение жуликов, мошенников, членов организованных преступных групп, коррумпированной части чиновничества, а также спекулянтов на фоне повального обнищания подавляющего большинства занятых общественно-полезным производительным трудом, деморализовало общество. Люди потеряли ориентиры в резко изменившейся жизненной среде, перестали различать базовые понятия добра и зла, утратили стимулы к добросовестному труду, повышению уровня культуры и квалификации. Криминализация приватизационной кампании, рынка ценных бумаг, торговли предопределили высокую долю теневых операций в спекулятивном секторе. На фоне резкого перераспределения доходов и экономической активности в его пользу и сокращения производственной сферы, ее подчиненного положения это привело к быстрому росту теневого сектора в экономике в целом, доля которого достигла четверти всей экономической активности. Это в свою очередь повлекло за собой быстрое сокращение доходов государственного бюджета и еще большее ослабление государства в результате бюджетного кризиса.

Эти контуры негативных причинно-следственных зависимостей обусловили сочетание процессов спада производства, сокращения доходов населения, снижения инвестиционной и инновационной активности, образуя самовоспроизводящийся механизм экономического кризиса. С прекращением роста инфляции и замедлением спада производства в 1997 г. "придворные" экономисты заговорили о макроэкономической стабилизации и переходе к экономическому росту.

Между тем структура экономических оценок, которая определяет в условиях рыночной экономики направления ресурсных потоков, характеризовалась крайне неблагоприятным для отечественных товаропроизводителей соотношением цен на сырье и готовые изделия, а также обменным курсом рубля, многократный рост которого в реальном выражении основательно подорвал конкурентоспособность российской промышленности. При продолжавшейся депрессии производственной сферы и сокращении инвестиций видимость стабилизации в экономике поддерживалась путем искусственного связывания "горячих денег" в спекулятивном секторе за счет наращивания "пирамиды" государственного долга. Для сохранения такого равновесия приходилось гарантировать высокую доходность вложений в "пирамиду" государственного долга, Однако, поддерживая высокую доходность спекулятивных операций (около 30% годовых в реальном выражении) на фоне снижающейся рентабельности ( 7%) и сохраняющихся высоких рисков финансирования производственных предприятий, государство заблокировало приток капитала в производственную сферу. Осуществление инвестиций было невыгодным, поддерживалась глубокая дезинтеграция экономики.

Неудивительно, что вопреки ожиданиям правительства, несмотря на снижение инфляции, снижение инвестиций продолжалось. После четырехкратного спада инвестиций в 1992-1996 гг. в 1997 г. они вновь снизились на 5%, в первом полугодии 1998 г. спад продолжился с темпом 7%. В 1997 г. была достигнута лишь видимость равновесия, которое не могло быть устойчивым и поддерживалось за счет наращивания внешних займов, т.е. за счет будущих доходов. Это наглядно видно по соотношению параметров, характеризующих равновесное состояние (данные приводятся в реальном выражении, очищенном от инфляции): - ставки доходности по государственным обязательствам - 30-40%; - ставка рефинансирования Центрального банка - 30-40%; - процент по коммерческим кредитам - 40-60%; - рентабельность в производственной сфере - 5-7%; - загрузка производственных мощностей в промышленности - около 40%; - уровень безработицы, с учетом скрытой - 10-15%; - инфляция - около 10%. Это равновесное состояние вплоть до краха финансовой пирамиды ГКО-ОФЗ поддерживалось следующими денежными потоками (в деноминированных рублях).

Кругооборот капитала в спекуляциях с государственными краткосрочными обязательствами - ежемесячный приток средств на обслуживание пирамиды ГКО в объеме 30-40 млрд. руб. обеспечивался главным образом новыми займами, что предопределяло продолжение лавинообразного роста пирамиды ГКО с темпом 1,3 - 1,5 раза в год.

Поддержание пирамиды ГКО за счет денежной эмиссии - прирост денежной массы в основном направлялся на приобретение иностранной валюты для обслуживания инвестиций иностранных спекулянтов в пирамиду госдолга, в приобретение государственных обязательств Центробанком напрямую или в рефинансирование коммерческих банков под залог государственных облигаций.

Поддержание пирамиды ГКО за счет притока иностранного капитала - доля нерезидентов в портфеле государственных обязательств достигла примерно 30% или порядка 20 млрд. долл. Центробанк обеспечивал трансформацию иностранного капитала в пирамиду ГКО через эмиссию рублей на приобретение иностранной валюты.

Прямой отток капитала из производственной сферы в финансовые спекуляции - за 4 года (1993-1996 гг.) реальный объем денежной массы М2 снизился почти вдвое, в то время как остатки средств на счетах предприятий упали в пять раз.

Переток денег из производственной сферы и доходов граждан в пирамиду ГКО через федеральный бюджет - средние ежемесячные расходы бюджета на обслуживание внутреннего государственного долга составляли 3,5 млрд. руб. при средних налоговых поступлениях 16-18 млрд. руб.С достижением пределов роста пирамиды ГКО и оттоком спекулятивного капитала за рубеж расходы бюджета на ее поддержание достигли 3,5-4,0 млрд. руб. в неделю.

Компенсация оттока денег из производственной сферы взаимозачетами и неплатежами - ежемесячный рост просроченной задолженности на 4,2 млрд. руб. (или 2% от ВВП), рост налоговых недоимок в федеральный бюджет.

Отток сбережений населения в пирамиду ГКО через Сбербанк - доля государственных обязательств составляла основную часть активов Сбербанка, то есть большая часть рублевых сбережений граждан оказалась связанной в пирамиде ГКО.

Очевидно, что чем дольше сохранялось такое состояние равновесия, тем хуже становилось состояние производственной сферы и инвестиционной активности. Падение инвестиций на 6% и рост просроченной кредиторской задолженности в 1,5 раза, рост убытков в производственной сфере на 30%, или на 103,7 млрд. руб. в 1997 г. по сравнению с предыдущим годом, и неплатежеспособность 60% производственных предприятий - очевидная расплата за поддержание этого состояния равновесия. Сохранение этого равновесия в 1998 г. требовало увеличения долговых обязательств на сумму более 110 млрд. руб., а также прямых расходов федерального бюджета на обслуживание государственного долга в объеме 124,1 млрд. руб., утвержденных законом о федеральном бюджете на 1998 год. Неудивительно, что оно оказалось взорвано внутренним перенапряжением экономической системы.

Резкое несоответствие сложившегося соотношения экономических оценок и производственно-технологической структуры экономики делало нереальным переход к экономическому росту в рамках проводившейся макроэкономической политики, предопределяло дальнейший рост безработицы и падение уровня жизни. Продолжение такой политики влекло за собой углубление отмеченного несоответствия, сопровождавшись дальнейшим ухудшением финансового положения производственной сферы, углублением дезинтеграции экономики и утратой возможностей привлечения инвестиций в ее реструктуризацию на новой технологической основе. Крах финансовой пирамиды государственных обязательств разрушил сложившееся состояние равновесия на финансовом рынке и в экономической системе. В зависимости от принимаемых мер новое соотношение экономических оценок может быть более или менее благоприятным для оживления производства и экономического роста.

Девальвация рубля и снижение доходности реструктурированных ГКО несколько улучшили положение отечественных производителей. В то же время снижение доходов населения, неплатежеспособность многих коммерческих банков, взлет процентных ставок ухудшили возможности расширения производства. В этих условиях баланс позитивных и негативных изменений, связанных с переходом к новому состоянию экономической системы после краха финансовой "пирамиды" государственных обязательств, зависит от экономической политики государства. С одной стороны, кризис дает шанс выйти на новое состояние экономического равновесия, благоприятное для экономического роста. С другой стороны, кризис может перейти в новую, более глубокую фазу разрушения производительных сил. В решающей степени выбор одной из этих двух траекторий дальнейшего развития страны зависит от способности правительства и Центрального банка организовать правильную антикризисную политику.

2.2. Структурные изменения

Ссылка на структурные диспропорции российской экономики является часто используемым аргументом в объяснении причин резкого сокращения производства при радикальной либерализации экономики. Даже в официальных экономических программах данный аргумент констатируется как очевидный факт [56], в них говорится и о "невостребованности рынком" значительной части производимых товаров, о несоответствии структуры спроса и структуры предложения товаров, их низкой конкурентоспособности и пр. Между тем расчеты, проведенные Институтом народнохозяйственного прогнозирования РАН, этого не подтверждают: даже без каких-либо принципиальных нововведений по реформированию экономики в 1991-1994 гг. спад производства не превысил бы 1-4% в год [57].

Серьезные структурные диспропорции, образовавшиеся в годы директивного управления народным хозяйством и затрудняющие экономическое развитие страны, несомненно, существуют. Они не сводятся, однако, к дисбалансу спроса и предложения или к проблеме низкой конкурентоспособности отечественной продукции по сравнению с импортными аналогами, а коренятся в закономерностях воспроизводства технологической и институциональной структуры директивно управляемой экономики, в результате чего возникла ее технологическая многоукладность и нарастающее технологическое отставание. В отличие от рыночной экономики, где замещение технологических укладов сопровождается перераспределением ресурсов из воспроизводственных контуров старого технологического уклада в расширение нового, модернизацией производственного потенциала на новой технологической основе, в директивно управляемой экономике становление новых технологических укладов происходило при сохранявшемся воспроизводстве предыдущих, которое обеспечивалось соответствующими производственно-ведомственными системами.В результате сложилась специфическая ситуация воспроизводящейся технологической многоукладности народного хозяйства, которая влекла за собой нарастание технологических диспропорций, замедление прогрессивных технологических сдвигов и общих темпов роста экономики [54].

Технологическая многоукладность была характерна еще для дореволюционной России, где она сложилась в ходе сверхбыстрой индустриализации страны в конце прошлого - начале нынешнего века [58]. Последовавшая в 30-е годы реиндустриализация страны была организована на основе главным образом технологий третьего технологического уклада, который к тому времени уже достиг пределов роста в развитых странах. Быстрое расширение производств четвертого технологического уклада началось лишь в начале 40-х годов в связи с необходимостью подъема оборонной промышленности. Однако восстановление народного хозяйства после войны вновь было ориентировано на воспроизводство прежней технологической структуры. Только с конца 50-х годов была продолжена линия на становление четвертого технологического уклада путем реализации ряда программ химизации народного хозяйства. Становление пятого (современного) технологического уклада началось в СССР практически одновременно с развитыми капиталистическими странами.

Однако развитие составляющих его производств происходило при продолжающемся расширенном воспроизводстве четвертого и третьего технологических укладов и было ориентировано в основном на потребности военно-промышленного комплекса. Связанность большей части ресурсов в расширяющихся контурах третьего и четвертого технологических укладов сдерживала развитие пятого. Его расширение происходило в пределах централизованного распределения приростов экономических ресурсов крайне медленно по сравнению с развитыми странами, ограничиваясь, главным образом, военно-промышленным комплексом. Накопление структурных диспропорций, обусловленных воспроизводящейся технологической многоукладностью народного хозяйства, предопределило замедление экономического роста СССР и стагнацию уровня жизни в 80-е годы.

Для преодоления этих тенденций было предпринято несколько попыток реформирования системы управления экономикой страны. Однако устойчивость производственно-ведомственных структур обеспечивала продолжение инерционного распределения ресурсов по воспроизводственным контурам сложившихся технологических укладов и блокировала попытки структурной перестройки экономики. Это во многом обусловило радикализацию экономической реформы в 1991-1992 гг. Сопровождавшая этот переход переориентация экономической реформы на политические цели затмила проблемы структурной перестройки экономики. При либерализации экономики, в отсутствие сложившихся точек экономического равновесия и каких-либо направляющих воздействий со стороны государства, произошло спонтанное разрушение воспроизводственных контуров всех существовавших технологических укладов, сопровождавшееся распадом составлявших их технологических цепочек и сложившихся кооперационных связей.

Начиная с 1992 г. наблюдается резкий перелом тенденции постепенного роста четвертого технологического уклада и обвальный спад показателей его развития. С 1990 г. по 1994 г. по уровню развития четвертого технологического уклада российская экономика "скатилась" до уровня 1974 г. (т. е. на 20 лет). По другим оценкам [59], доля продукции четвертого технологического уклада уменьшилась в 1990-1995 гг. в производстве промышленных товаров для населения с 52 до 42%, в аграрном комплексе - с 38 до 27%, в строительстве - с 50 до 42%, на транспорте - с 62 до 58%. Резко увеличилось отставание в развитии пятого технологического уклада. Как видно по траектории его роста, если в 1990 г. уровень развития производств пятого технологического уклада в России был намного выше, чем в среднем в СССР, то в 1995 г. он опустился до уровня СССР в 1990 г. По другим оценкам [59], с 1990 г. по 1995 г. доля продукции пятого технологического уклада в валовом выпуске промышленной продукции упала в 3 раза (с 6 до 2%). К концу этого периода в машиностроении она составляла лишь 8% против 20% в начале, а в производстве промышленных товаров для населения - лишь 1 % против 4%. Снижение за это время относительного веса производств пятого технологического уклада в структуре экономики эквивалентно пятнадцатилетнему откату назад.

Многократно возросло отставание от развитых стран, которые за последние пять лет совершили стремительный рывок в уровне развития пятого технологического уклада, провели на этой основе модернизацию экономики. О степени отставания России по уровню развития человеческого фактора от требований пятого технологического уклада свидетельствует огромный разрыв в удельных затратах на здравоохранение и образование между Россией и США. В здравоохранении такой разрыв достиг к 1995 г. 17 раз, в образовании - 7,7 раза. Государство не в состоянии обеспечить нормальный уровень воспроизводства человеческого потенциала, что делает невозможным устойчивое развитие в будущем. В этом же направлении действует продолжающаяся "утечка умов", которая выражается в отъезде нескольких десятков тысяч ученых и специалистов в год, нанося стране экономический ущерб, согласно оценкам по методике ООН, около 50 мрлд. долл.

Наблюдаемые в России тенденции массового обесцененвания человеческого капитала и деградации человеческого потенциала подрывают главный источник научно-технического прогресса, а значит, и современного социально-экономического развития - интеллект и созидательную творческую активность людей. Эти тенденции противоположны глобальному процессу повышения уровня образования населения, роли творческого интеллектуального труда, формирования отношений социального партнерства и сотрудничества, который неразрывно связан с происходящими технологическими изменениями. Их закрепление повлечет за собой дальнейшее резкое снижение конкурентоспособности и утрату возможностей самостоятельного развития российской экономики, которая не сможет обеспечить необходимый для современного и новейшего технологических укладов уровень производительности труда, образования людей, качества жизни.

Технологические сдвиги в экономике России в 1991-1998 гг. приобрели явно регрессивный характер, что за прошедшие шесть лет привело к быстрой деградации ее технологической структуры. При этом наиболее серьезный регресс охватил самые современные производства и выразился в "откате" страны по уровню их развития на 10-25 лет. Большинство производств готовой продукции, замыкающих воспроизводственный контур пятого технологического уклада, практически свернуто - их сокращение намного превышает спад производства других видов готовой продукции, произошло практически полное их вытеснение с внутреннего рынка импортными аналогами. Стремительное разрушение производств современного технологического уклада означает разрушение технологической основы устойчивого экономического роста и делает весьма затруднительным выход экономики из глубокой депрессии.

Из теории известно, что экономический кризис и депрессия преодолеваются внедрением новых технологий, создающих новые производственные возможности, освоение которых обеспечивает переход к экономическому росту. Как правило, сокращение экономической активности в ходе структурного кризиса не приводит к свертыванию прогрессивных производств нового технологического уклада, имеющих высокий потенциал роста и способных стать локомотивами будущего экономического развития страны. В условиях общего экономического спада обычно наблюдается рост производства принципиально новых товаров, подъем инвестиционной и инновационной активности в перспективных направлениях. Происходит переток капитала из устаревших производств в новые, так как продолжение инвестиций в сложившихся направлениях оказывается более рискованным, чем инвестиции в нововведения [60]. При нормальном течении экономический кризис оживляющим образом влияет на технологическую и производственную структуру народного хозяйства, выбраковывая устаревшие и неэффективные производства, устраняя диспропорции и расчищая почву для экономического роста на современной технологической основе.Нынешнее состояние российской экономики отличается от классической депрессии, которая характеризуется повышенной инновационной активностью и "созидательным разрушением" [61] сложившейся технологической структуры, ее модернизацией на основе расширения нового технологического уклада и за счет этого - повышением эффективности и расширением разнообразия производства, что создает новые возможности для экономического роста.

В России же, наоборот, спад производства в высокотехнологичных отраслях оказался намного больше среднего по промышленности. При этом наблюдается аномальная тенденция: темпы спада производства возрастают с повышением технического уровня отрасли. Более чем в 8 раз сократились расходы на научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки (НИОКР), составляя сегодня всего 0,7% ВВП. Резко снизилась инновационная активность предприятий. Если в конце 80-х годов доля промышленных предприятий, ведущих разработку и внедрение нововведений в СССР, составляла около 70%, то в 1992-1996 гг. она снизилась до 22,4 (в развитых странах эта доля обычно превышает 70%) [62]. Существенно упали показатели общей эффективности экономики: производительность труда снизилась на треть, на эту же величину увеличилась энергоемкость производства.

Современная депрессия российской экономики - явная патология, характеризующаяся хаотическим распадом экономической системы, ее деградацией и упадком. Дезинтеграция российской экономики и распад некогда целостных воспроизводственных контуров на автономные элементы, частично встроившиеся во внешние воспроизводственные контуры, имеют негативные долгосрочные последствия. Утрата воспроизводственной целостности, разрушение основных элементов научно-промышленного потенциала, резкое сокращение масштабов научных исследований и разработок, доминирование в экономике внешних по отношению к ней воспроизводственных контуров означают не только потерю экономической самостоятельности, но и исчезновение внутренних источников устойчивого экономического роста, делают экономику уязвимой от состояния конъюнктуры мирового рынка и накладывают серьезные внешние ограничения на ее развитие.

2.3. Вероятные тенденции долгосрочного развития российской экономики: инерционный сценарий

Как показано выше, с реализуемой макроэкономической политикой связано формирование труднопреодолимых барьеров на пути подъема инвестиционной активности и экономического роста, обусловленных дезинтеграцией экономики, несоответствием структуры экономических оценок структуре производственно-технологической системы. Ее продолжение означает закрепление сложившихся тенденций ухудшения финансового положения производственной сферы, сокращения производства и инвестиций, закритического состояния экономической безопасности страны. Сохранение крайне низкого уровня производственных инвестиций приведет к неизбежному ускорению процессов деградации производственного потенциала страны, дальнейшего старения основных фондов, износ которых в промышленности уже составляет около 50%.

Наиболее тяжелое положение складывается в основных отраслях, определяющих инвестиционный потенциал экономики: в машиностроении (износ более 50%), в химической промышленности (60%) и промышленности стройматериалов, где произошло 10-кратное снижение инвестиций к уровню 1991 г. [63]. Столь серьезное отставание в обновлении производственного потенциала в условиях структурных диспропорций делает невозможным формирование целостных воспроизводственных структур современного технологического уклада.

Относительно устойчиво будут развиваться те производственно-технологические структуры, которые окажутся встроенными во внешние воспроизводственные контуры либо в качестве источников сырья, материало- и энергоемких полуфабрикатов, либо в качестве конечных элементов глобальных воспроизводственных контуров, обслуживающих потребление импортируемой готовой продукции. О вероятной структуре нового состояния равновесия российской экономики можо судить по нынешней структуре капитальных вложений, в которой почти 2/3 всех инвестиций в промышленность приходится на топливно-энергетический комплекс [64]. Существующие тенденции дезинтеграции экономики и поглощения ее остающихся элементов внешними воспроизводственными контурами позволяют предположить следующие структурные характеристики будущей российской экономики.

Наибольший вес будут иметь экспортно-ориентированные отрасли топливно-энергетического и химико-металлургического комплексов (прежде всего, газовая промышленность и цветная металлургия), сфера услуг (прежде всего, торговля импортными товарами, обслуживание валютных операций, финансовых рынков). Из ориентированных на внутренний рынок отраслей обрабатывающей промышленности умеренно развитыми останутся отрасли пищевой, деревообрабатывающей и целлюлозно-бумажной промышленности, резко уменьшится машиностроение, которое в основном локализуется в оборонной промышленности и отдельных отраслях машиностроения, работающих с импортными комплектующими. Наукоемкая промышленность, за исключением отдельных конкурентоспособных сегодня отраслей (атомная промышленность, ракетостроение), в основном, лишится места на рынке и прекратит существование.

Как было показано во второй части книги, такая структура экономики обрекает страну на глубокую внешнюю зависимость и неэквивалентный внешнеэкономический обмен, при котором в оплату интеллектуальной ренты, содержащейся в цене поступающих по импорту готовых изделий, идет экспорт невозобновляемых природных ресурсов. В результате образующаяся в российской экономике природная рента используется для финансирования научно-технического прогресса и экономического роста за рубежом.

Моделирование тенденций эволюции экономики России показывает, что она стремится к состоянию, которое может быть определено как состояние необратимой экономической дезинтеграции, характеризуемое включением элементов сохранившихся производственно-технических систем во внешние воспроизводственные контуры, свертыванием от 1/2 до 2/3 имеющегося научно-производственного потенциала, высвобождением до 1/3 численности занятых, установлением внешнего контроля над наиболее ценными запасами природных ресурсов, утратой основных внутренних факторов современного экономического роста и способности к самостоятельному устойчивому развитию.

Депрессивное состояние экономики создает серьезную угрозу геополитическому положению России. Как уже говорилось, в результате произошедшего спада российская экономика по объему валового продукта в 10 раз уступает США, в 5 раз - Японии и Китаю, почти в 3 раза - Германии, оказавшись отброшенной во вторую десятку государств современного мира [65]. Это касается абсолютных масштабов экономики. По объему производства на душу населения Россия оказалась в одном ряду с Таиландом, Колумбией, слаборазвитыми государствами Южной и Северной Африки. Едва ли при таком уровне экономической активности удастся поддерживать приемлемый уровень государственных расходов, необходимых для обеспечения социальной защиты, национальной безопасности, единого экономического пространства, научно-технического прогресса. Растущее несоответствие между сужающейся доходной базой бюджета и минимально необходимыми государственными расходами ведет к обострению бюджетного кризиса, возможности смягчения которого в рамках проводимой экономической политики исчерпаны.

Выше было показано, что дальнейшее использование государственных займов на внутреннем рынке затруднено уже накопленной пирамидой государственного долга, втянувшей практически все свободные кредитные ресурсы. Дополнительные займы на внешнем рынке затруднены низким доверием инвесторов к платежеспособности российского правительства и рекордной величиной уже накопленного внешнего долга. Крах вышедшей за пределы устойчивости финансовой пирамиды государственных краткосрочных обязательств надолго опустил кредитный рейтинг России до "африканского" уровня. В этой ситуации для привлечения новых займов в целях смягчения бюджетного кризиса потребуются дополнительные гарантии. Пожалуй, единственной оставшейся в распоряжении государства формой их обеспечения являются права на использование месторождений природных ресурсов.

И без того кризисное экономическое и финансовое состояние страны резко ухудшилось после неуклюжих и запоздалых решений правительства и Центрального банка о принудительной реструктуризации государственных обязательств, временном прекращении возврата полученных из-за рубежа ссуд. Недостатком последовавших после коллапса финансовой системы 17 августа 1998 г. антикризисных мероприятий была их бессистемность, что резко снижало действенность вынужденных мер по предотвращению оттока капитала и усилило вероятность дальнейшего углубления кризиса. В частности, остались не перекрытыми такие широко используемые каналы бегства капитала, как тезаврация сбережений в долларах, накопление денег на валютных счетах предприятий, неперечисление валютной выручки от экспорта. Фактически своими действиями по рекламе стабильности валютообменных операций на внутреннем рынке Центральный банк спровоцировал резкое усиление тенденций долларизации экономики, что еще более усиливает давление на рубль и ведет к его дальнейшей девальвации и росту цен. Вследствие роста цен, при отказе правительства и работодателей индексировать зарплату, а также быстрого роста задолженности по зарплате усиливается социальная напряженность, нарастают политические конфликты.

Ситуация будет усугубляться неспособностью ставших неплатежеспособными банков вернуть вклады населению. Обычно в такой ситуации под давлением массовых выступлений протестующего населения власти вынуждены принимать одно из следующих решений: 1) включить печатный станок 2) перейти к репрессиям против доведенного до отчаяния населения, 3) осуществить быстрый поворот к мобилизационной экономике.

Первое решение в условиях саморазрушения финансовой системы вслед за временным облегчением вскоре повлечет за собой быструю раскрутку самоусиливающихся механизмов гиперинфляции, дальнейшее нарастание хаоса и дезорганизации производства, углубление социально-экономического кризиса, переходящего в катастрофу.

Второе решение вследствие низкого авторитета и слабой легитимности федерального правительства натолкнется на сопротивление региональных властей и вызовет резкое обострение сепаратистских тенденций, чреватых разрушением единого государства. И в первом, и во втором случае события будут разворачиваться по "индонезийскому сценарию", и очень скоро страна столкнется с резким обострением социально-экономического кризиса, чреватым очередной общенациональной катастрофой.

Остается только одно приемлемое решение - третье - переход к мобилизационной экономической политике. Ее основные элементы:

- мобилизация всех источников бюджетных доходов неналогового характера (декоммерциализация Центрального банка, перевод его на сметное финансирование и перечисление всей его прибыли в бюджет; введение госмонополии на экспорт природного газа, импорт алкоголя и сигарет; увеличение рентных платежей с использования месторождений природных ресурсов; повышение эффективности управления госсобственностью);

- централизация валютных резервов страны, дедолларизация банковской системы, резкое ужесточение валютного регулирования и контроля;

- ужесточение контроля за ценообразованием и поставками в отраслях естественных монополий вплоть до их ренационализации;

- ориентация денежно-кредитной политики на поддержание производства с соответствующим регулированием ставок процента и денежных потоков;

- решительное подавление организованной преступности, очищение госаппарата от казнокрадов и лихоимцев;

- ренационализация предприятий-банкротов, необходимых для жизнеобеспечения страны;

- твердая защита законноприобретенных прав частной и государственной собственности и развитие конкуренции, жесткое пресечение организационных монополий в торговле, очистка товаропроводящей сети от криминала;

- принятие мер по защите внутреннего рынка и стимулированию конкурентоспособности отечественных товаропроизводителей;

- проведение активной промышленной, структурной и научно-технической политики.

Для осуществления мобилизационного варианта необходима политическая воля. Если же и на этот раз вместо необходимых антикризисных мер продолжится балансирование между интересами международного капитала и внутренней олигархии, то на следующем этапе углубления кризиса и нарастания хаоса правительству придется применять совсем радикальные меры: национализировать банки, естественные монополии и жизнеобеспечивающие предприятия, экономически "закрывать" страну, силой наводить порядок. При продолжении проводившейся экономической политики следует ожидать нарастания присущих ей тенденций сокращения производства, деградации его структуры, роста безработицы и обесценения человеческого капитала, обострения бюджетного и долгового кризиса.

На фоне экономического роста в мире и в странах - внешнеэкономических партнерах России, многие из которых устойчиво развиваются с темпом свыше 5% в год, происходящей интернационализации экономики и роста роли транснациональных корпораций, это приведет к глубокой внешнеэкономической зависимости России, доминированию иностранного капитала в российской экономике. Произойдет необратимая утрата основных внутренних факторов устойчивого экономического роста - интеллектуального и научно-производственного потенциала, адекватного требованиям современного технологического уклада. Неизбежная при сохранении сложившихся тенденций неплатежеспособность российского государства в этой ситуации с высокой вероятностью будет означать фактическую утрату национального суверенитета России как целостного государства, ее дезинтеграцию, установление контроля транснационального капитала над ее экономическим пространством, включая недра, и протектората заинтересованных иностранных держав и их международных организаций над ее регионами. Альтернативой этой политике является ориентация на активизацию конкурентных преимуществ российской экономики, создание необходимых предпосылок ее роста на основе распространения производств современного технологического уклада, характеризуемая ниже как "стратегия экономического роста".

Поиск по сайту: