Святые подвижницы Восточной Церкви.

Преосвященный Филарет (Гумилевский), Архиепископ Черниговский.

Сияет преподобных жен сословие, яже уязвившеся любовию и добротою Христа—Жениха своего, во след Его текоша, последующе стопам Его Божественным. Сего ради возмездие трудов своих на небесах восприемше, с лики ангельскими и преподобных веселятся, моляшеся непрестанно Христу Богу нашему, еже спастися всем нам.

Кондак преподобным женам

Оглавление

Предисловие 1

I. ПОДВИЖНИЦЫ ОКРЕСТНОСТЕЙ АЛЕКСАНДРИИ 3

Преп. Синклитикия 3

Святая Сарра 6

Св. Феодора 7

Св. Александра и св. Пиамука 9

Св. Евфросиния 11

Св. Фомаида 13

Св. Таисия младшая 14

Св. Феодора 15

Св. Аполлинария 17

Св. Марина 19

Св. Анастасия 20

II. ПОДВИЖНИЦЫ ВЕРХНЕГО ЕГИПТА 22

Св. Таисия 22

Св. Пахомий и Исидора 24

Св. Талида, Таора и две безымянные подвижницы 26

Преподобные Евпраксии, мать и дщерь, игуменья Феодула и преподобная Юлия 29

III. ПАЛЕСТИНСКИЕ ПОДВИЖНИЦЫ 35

Св. Клеопатра 35

Св. Павла 36

Св. Евстохия 39

Св. Мелания 42

Св. Пелагия 45

Св. Мария-египтянка 50

Св. Мария Мастридия и две неизвестные по имени подвижницы 53

IV. СИРСКИЕ ПОДВИЖНИЦЫ 56

Свв. Платонида, Вриенна, Феврония, Иерия и Фомаида 56

Св. Публия 61

Блаж. Пансемния и Пелагия 63

Блаж. Яздундокта (Снандулия) 64

Свв. Марана и Кира 66

Св. Домнина 67

Св. Марфа 67

V. ПОДВИЖНИЦЫ МАЛОЙ АЗИИ 69

Св. Нонна 69

Свв. Эмилия, Макрина и Феозевия 72

Блаж. Магна 79

Св. Евсевия-Ксения 81

Жена-девственница и супруг-девственник 83

Св. Мария Егисская 85

Св. Феодора Кесарийская 85

Св. Анна Вифинская 87

Св. Феоклета 88

VI. ПОДВИЖНИЦЫ КОНСТАНТИНОПОЛЯ И ЭЛЛАДЫ 89

Свв. Олимпиада, Кандида и Геласия 89

Св. Пульхерия-царевна 92

Свв. Домника и Мавра 96

Преп. Матрона 97

Св. Елисавета 99

Свв. Евстолия и Сопатра 100

Св. Феврония-царевна 102

Свв. Анфуса, старшая и младшая 103

Св. Афанасия Эгинская 105

Св. Феодора-царица 107

Св. Феодора Солунская 108

Св. Феоктиста Паросская 109

Св. Мария-младшая 110

Блаженная Феофания-царица 110

Св. Каллия и терпеливая вдова 111

Св. Феодора Цареградская 112

Св. Марфа Моновассийская и три неизвестные подвижницы 112

Предисловие

«В царстве льдов, — говорит восторжен­ный почитатель смелого путешественника по Альпам, — все изменчиво: где вчера вы шли по снежной арке, перекинувшейся через про­пасть, сегодня не можете пройти: арка рухну­ла и перед вами бездна... Идете далее: от од­ного неверного глаза зависит ваша жизнь... Здесь все зависит от крепости ваших муску­лов, от силы вашей воли, от ловкости, от уме­ния невозможное сделать возможным, от соз­нательного мужества... Вот перед вами отвес­ная стена в несколько сот футов, на которую надобно взобраться... И вы начинаете влезать, заметив углубление в стене, за которое можно уцепиться пальцами; с невероятными усилия­ми, при помощи подкованных башмаков и под­саживаний, вы взобрались высоко и висите над бездною... Вот небольшой выступ. Вы ук­репляете на нем веревку, поднимаетесь на ноги, упираетесь ногою о выступ... Малейшее дрожание ваших мышц и — не только вы по­гибли, но погибли и те, которым вы помогаете взобраться по веревке» и пр. и пр.

Воля в путешественнике энергетическая! Но тут только физическая гимнастика душев­ных сил, известная и язычнику.

То ли дело — борцы с духовной природой! Дух крепче скал каменных и изменчивее снеж­ных гор. Там борьба из-за чего?.. Здесь — за вечную долю, за славу Того, Кто выше всего!.. В постепенном приближении всего человека к Богу, в поступательном возрастании «от силы в силу» на пути нравственном — вот в чем за­ключается преимущество, отличающее челове­ка от животного и необходимое для человека, как созданного по образу Божию. Без успехов в нравственности успех в науках — не успех желаемый, и лоск наружного образования (ци­вилизация) — не просвещение истинное. Это видно в опыте. По милости непризванных бла­годетелей человечества народная нравствен­ность падает, нищенство увеличивается, воров­ство, разбой, душегубство, разврат, кощунст­во, святотатство растут, и — того гляди — об­щественная жизнь разразится страшной катастрофой...

Борьба нравственная — борьба столько же живительная, сколько и высокая!

И вот: кто борется и побеждает? Организа­ция слабая, женская!

Во Христе Иисусе нет разницы между муж­чиной и женщиной в том отношении, что для всех готова небесная помощь. Но — благодать Божия при спасении человека не уничтожает сил его, а только исцеляет и укрепляет. Пото­му остается и разница между мужской и жен­ской организацией спасаемых — разница, тре­бующая неодинаковых приемов для спасения.

Жития святых, чудных подвижниц Божиих, особенно могут быть полезны для дев и жен, ищущих спасения. Это - образцы, по которым они должны поверять жизнь свою и с которых должны брать уроки для частных своих состояний.

Да и для мужчин, которые так нередко го­ворят: «Мы слабы», не укор ли, не улика ли во лжи дивные подвиги слабых женских организаций?..

В русских обителях списываема была книга «Святых жен чтение» (Опись книгам степен­ных монастырей № 1826).

Пишущему эти строки давно доставлено было, в русском переводе с французского, описание восточных дев и жен-пустынниц. Но только недавно довелось пересмотреть сочине­ние Мишель-Анж-Мареня. Главная мысль пре­красная! Есть хорошее и в ее выполнении. Ма­рен описывает жизнь отшельниц по местам подвигов их. Описание его полнее, чем сочи­нение предшественника его Виллефора: Les vies de saints solitaires, Amsterdam 1714. И од­нако описание Мареня оказалось очень и очень неудовлетворительным. Не говорим о других недостатках, например о недостатке от­четливости и близости к древнему тексту из­вестий, — Марен не знает весьма многих под­вижниц Восточной Церкви.

Главный указатель на образцы подвижни­чества — церковная служба сырной субботы. Здесь показаны по именам великие подвижни­цы. В той же службе читаем еще: «Да воспоется и аще кая другая просия от жен в пощении». Потому было бы ошибкою ограничивать описание подвижниц именами, показанными в службе.

Лютер имел совесть кричать, что подвиж­ничество девственное началось только с 4 века. Но несомненно, что говорил он неправ­ду, в угоду людским страстям и во вред хри­стианству. Тем не менее, так как подвижницы, окончившие жизнь страдальческой смертью за веру, известны в Церкви с особым именем св. мучениц, при обзоре св. подвижниц не бу­дем мы говорить о житии подвижниц-мучениц.

В укор православию говорили, будто оно только подвиг поста и девства считает подви­гом спасительным. Нет, христианское подвиж­ничество, по разумению православия, не так тесно, как говорили не покидавшие ни Право­славия, ни подвижничества.

В настоящем описании предлагаются вни­манию благочестивому:

1. Подвижницы Александрии и ее окрест­ностей: Синклитикия, Сарра, Феодора, Алек­сандра и Пиамука, Евфросиния, Фомаида, Таисия, Феодора, Аполлинария, Марина, Анастасия.

2. Подвижницы Верхнего Египта: Таисия, Пахомия, Исидора и две неизвестные по име­ни, Талида, Тафра и неизвестная по имени, Евпраксия, Феодула и Юлия.

3. Палестинские подвижницы: Клеопатра, Павла и Зоя, Евстолия, Мелания, Пелагия, Мария-египтянка, Мария, Мастридия.

4. Сирские подвижницы: Платонида, Вриэнна, Феврония, Иерия и Фомаида, Публия, Пансемния, блаж. Явдундонта, Марана и Кира, Домнипа, Марфа.

5. Подвижницы Малой Азии: Нонна, Эми­лия, Макрина, Фэозевия, Магна, Евсевия, Мария, Феодора, Анна, Феоклета.

6. Подвижницы Константинополя и Элла­ды: Олимпиада, Кандида и Геласия, Пульхерия, Домника и Мавра, Матрона, Евстолия и Сопатра, Феврония, Елисавета, Анфуса, Афа­насия, Феодора-царица, Феодора Солунская, Феоктиста, Мария, Феофания-царица, Каллия и терпеливая Феодора, Марфа.

Обозрение св. подвижниц Востока оканчи­вается 10 веком и потому, что подвиги под­вижниц последующего времени скрываются в недоступных греческих рукописях.

I. ПОДВИЖНИЦЫ ОКРЕСТНОСТЕЙ АЛЕКСАНДРИИ

Преп. Синклитикия

Язычество не любило девства; оно даже на­казывало бездетных, - но первый христиан­ский император «едва не благоговел пред свя­тейшим сонмом девственниц Божиих, будучи убежден, что в душах их живет Сам Бог, Кото­рому посвятили они себя». Если св. апо­стол так одобрял жизнь девственную (1 Кор. 7, 32-34), то естественно, что еще со времен апо­стольских являлись в Церкви Божией чистые девственницы, проводившие жизнь в молитве и воздержании. Ученик апостольский св. Игна­тий Богоносец писал даже предостережение од­ному пастырю: «Не возлагай ни на кого ига девства: ибо небезопасно сие стяжание и нелег­ко сохранить его, когда бывает сие по принуж­дению». В Александрии, по известию св. Кассиана, основателем девственной жизни был св. Евангелист Марк. Чистые Девы, пламенея лю­бовью к Небесному Жениху своему, обыкно­венно бывали первыми мученицами в гонениях за веру, и жизнь девственная в бурные време­на не получала определенного устройства. Как великий Антоний явился основателем пустын­ной отшельнической жизни, так св. Синклити­кия была начальницей пустынного общежития для дев и жен.

Она родилась в Александрии от родителей, вышедших из Македонии, богатых и благочес­тивых. У нее была сестра и два брата, и все дети воспитывались добрыми родителями в христианском благочестии. Младший брат умер рано; другого, когда был он 25 лет, при­готовлялись женить, но молодой человек вы­рвался, как птица из тенет, ушел в пустыню. Дочь богатых родителей и прекрасная лицом, Синклитикия рано увидала женихов, домогав­шихся руки ее; родители желали выдать ее за­муж. Но она отклоняла от себя предложения о супружестве. У нее были желания другой жизни. Не тешили зрения ее ни наряды, ни дорогие каменья, и музыка не увлекала собою души ее. Она молилась и в молитве находила для себя лучшие утешения. Убежденная в том, что самый опасный враг для нее — молодое тело ее, она любила поститься и смиряла плоть воздержанием и трудами. Она так при­учила себя к жизни умеренной, что, если слу­чалось ей принимать пищу не в определенное время, это томило ее, лицо становилось блед­ным и тело слабело.

Смерть родителей доставила ей свободу вполне предаться той жизни, которую давно избрала она душой. Она продала имущество, раздала деньги бедным, взяла с собой слепую сестру свою, полюбившую уединение, и удалилась в одну из близких к городу гробниц, при­надлежавшую родственнику ее. Тамошние гробницы были довольно обширны, чтобы быть жилищем для двух, хотя и не просторны. За этим шагом великой девственницы следо­вал другой на пути отречения ее от мира. Женщины того времени считали волосы свои лучшим украшением своего пола. Синклити­кия пригласила пресвитера, и он, по ее желанию, обрезал волосы ее. Это значило, что она совершила полное отречение от мира и его ра­достей. Современный св. архипастырь Алек­сандр писал деве: «Одежды твои не должны быть из дорогой материи. Верхняя одежда должна быть черной, некрашеной; головное покрывало такого же цвета, без бахромы; ру­кава должны быть шерстяные, покрывающие руки до перстов; волосы на голове подрезаны кругом; головная повязка шерстяная; кукуль и наплечник — без бахромы. Если встретишь­ся с мужчиной, покрой лице твое и не смотри на человека, а только на Бога».

Благочестивая жизнь дома родительского приготовила Синклитикию к строгой жизни, какую стала она вести в новом жилье своем. Впрочем, она соразмеряла строгость подвиж­ничества с состояниями души и тела своего. Когда чувствовала она сильное восстание плотской брани, она ела только хлеб из отру­бей, не пила воды, ложилась на голой земле. Когда ослабевало искушение, смягчалась и строгость ее к себе. Она вела жизнь с духов­ным рассуждением, опасалась доводить тело до расстройства. Мы видели, говорит биограф ее, таких, которые неумеренным и безрассуд­ным пощением нанесли себе вреда более, чем мог бы нанести дух злобы.

В духовной брани Синклитикия поступала так, как поступают на море. Во время жесто­кой бури не думают ни о пище, ни о питье, а обращают все внимание на спасение корабля от гибели. Когда пройдет буря, напряжение сил ослабляется и люди принимают пищу и покой. На корабле знают и то, что находятся на изменчивой и коварной стихии. Потому не предаются беззаботной лени и неге, а содер­жат в готовности снасти на случай новой бури. Так должно быть и в духовной жизни. Так вела жизнь свою Синклитикия!

Великая подвижница желала быть безвест­ной для всех в своем уединении. Но Господь восхотел употребить ее на освящение многих других дев и жен. К ней стали приходить для выслушания советов ее; другие желали жить с ней, чтобы пользоваться если не словесными наставлениями, то примером жизни ее. Синк­литикия долго отказывалась предлагать сове­ты и отвечала на просьбы одними вздохами. Но, наконец, уступила настойчивым желаниям ревнующих о душевном спасении. Так образо­валось при ней общежитие девственниц, и она была матерью-наставницей многих.

Образ жизни девственниц предписан был тогда св. Афанасием. «Да будет, — писал он деве, — всегдашним занятием твоим упражне­ние в Священном Писании. Имей Псалтырь и учи псалмы. Восходящее солнце да видит в руках твоих книгу, и по третьему часу посещай церковное собрание, в шестом часу совер­шай молитву с псалмами, плачем и прошени­ем, ибо в сей час Сын Божий был повешен на кресте; в девятом часу в пениях и славословии умоляй Бога, ибо в сей час Господь, вися на кресте, предал дух свой Богу. Вставай в пол­ночь и воспевай Господа Бога твоего, ибо в оный час Господь наш восстал из мертвых и воспел Отца. Вставши, сначала прочти стих: полунощи востах исповедатися Тебе о судь­бах правды Твоея (Пс. 118, 69). Потом молись и читай 50-й псалом. Поутру читайте сей пса­лом: Боже, Боже мой, к Тебе утренюю (Пс. 62). Также: Слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение, благословим Тя и проч. Если будут с тобой девы, то и они должны петь псалмы, и одна после другой со­вершайте молитву; пред трапезой так благода­ри Господа: "Благословен Бог, милующий и питающий нас от нашей юности и дающий пищу всякой плоти, исполни радостию и весе­лием сердца наши, дабы мы, имея всякое до­вольство, богаты были для всякого дела благо­го, во Иисусе Христе Господе нашем, с Кото­рым Тебе подобает слава, честь и поклонение, со Святым Духом, во веки веком, аминь". Ко­гда, раздробив хлеб, положишь его на стол, прочти молитву всю "Отче наш". Когда вста­ешь из-за стола, опять читай "Благословен Бог" и трижды повтори: "Щедр и милостив Господь, пищу даде боящимся Его; слава Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков". Если сидишь за трапезой с дева­ми, то вкушай с ними все предложенное. Ибо когда ты не будешь есть, то будут думать, что ты осуждаешь их».

Когда св. Синклитикия, уступив желаниям других, стала преподавать советы искавшим их, то опытная мудрость советов ее оказалась такой, что не только руководимые ею девст­венницы глубоко запечатлевали советы се в сердце своем, но их записывали для буду­щих времен, и они потом изучаемы были наря­ду с советами великих духовных наставников.

«Мы все знаем, — говорила она, — как спастись, но не спасаемся по нерадению. Пре­жде всего нужно сохранять сию заповедь: возлюбиши Господа Бога твоего всею душею твоею и ближнего твоего, как самого себя (Мф. 22, 37, 39).

Много трудов и подвигов предстоит прихо­дящим к Богу, но потом ожидает их радость. Желающие развести огонь сперва задыхаются от дыма и плачут, а потом достигают, чего ищут; так и мы должны воспламенять в себе божественный огонь со слезами и трудами. Наше звание есть не что иное, как отречение от жизни и помышление о смерти. Как мир­ские вельможи поручают слугам различные должности: иных отсылают в деревни для возделывания земли, и те там плодятся, а де­тей, если найдут хорошими, берут в дома свои для услуг, так и Господь лучших детей поставляет на служение себе. Они свободны от всех мирских занятий и питаются от стола Господня. Если мирские жены, сочетаясь с мужем, много заботятся об умовениях, о бла­говонных мазях и различном убранстве, что­ бы быть прелестными, то тем более мы, обре­ченные Небесному Жениху, должны превос­ходить их в старании, должны омыть скверны грехов подвижничеством».

«Если ты живешь в общежитии (киновии), то не переменяй места, иначе выйдет из того большой вред для тебя. Если птица слетает с яиц, они делаются болтнями и бесплодными; так и монах или дева, если переходит с места на место, охладевает и умирает для веры».

«Живя в киновии, мы должны предпочи­тать послушание подвижничеству. Последнее располагает к высокомерию, а первое к смире­нию. Мы должны с рассуждением управлять своей душой. Так как живем мы в киновии, то не надобно нам приобретать собственность и не надобно служить своей воле; мы, как бы ссылая себя, предали все по вере духовному отцу, отреклись от всего мирского, не должны искать того, откуда вышли».

«В чувства наши, - говорила она, — хоть бы мы и не хотели, влезают воры. Как может не зачерниться внутренность дома, когда окру­жен он дымом, а окна отворены? Не предосу­дительно ли смотреть на улице обнаженных до непристойности и произносящих слова не­скромные? От сего рождаются мысли тревож­ные и вредные».

«Если ты победила любодеяние грубое, ста­райся, чтобы враг не вложил любодеяния в ощущения твои. Он часто воздвигает внут­реннюю брань, припоминает отшельницам кра­сивые лица, нескромные разговоры. Не долж­но сдружаться с такими представлениями: они полагают путь ко греху. Если явится в твоей мысли образ красивого лица, гони его вон, — представь все тело любимого предмета в смер­дящих ранах и гное, представь мертвым тру­пом, — и порочное желание оставит душу. Мы, принявшие на себя обет чистоты, должны сохранять целомудрие совершеннейшее. И у мирян, по-видимому, есть целомудрие, но у них много неразумия, потому что они грешат всеми чувствами: они и смотрят нескромно, и смеются бесчинно».

«В этом веке нет для нас безопасности. Кто стоит, говорит апостол, пусть остерегается, чтобы не пасть. Плывем мы в неизвестной стороне».

«В море есть более опасные места, есть и покойные. Мы плывем в покойной стороне моря, а мирские — в местах опасных. Мы плывем при свете Солнца Правды, а они не­сутся в ночи неведения. Впрочем, бывает, что мирские, плывя в темноте и опасности, от страха крепко кричат пред Богом, бодрствуют и так спасают корабль; а мы по нерадению то­нем, оставляя управление правды».

«Хорошо не гневаться. Но если случится предаться гневу, то не позволено тебе и дня оставаться в этой болезни. Солнце да не захо­дит в гневе вашем (Еф. 4, 26). Зачем ты нена­видишь оскорбляющего тебя человека? Гне­вайся на болезнь его, если можешь, а не на больного. Гнев еще меньшее зло; самое тяжкое зло — злостное памятование о зле. Гнев, на короткое время встревожив душу, проходит, а злопомнение делает ее лютее зверя».

«Не слушай речей злословия, чтобы не быть вместилищем чужих пороков. Если при­мешь в себя нечистые речи, положишь пятно на твою молитву. Наслушавшись худых отзы­вов, на всех будешь смотреть косо и ненави­деть без всякой причины. Люби врагов, не презирай беспечных и нерадивых. Истинно добродетельные, подражая Господу, евшему с мытарями и грешниками, заботятся о спасе­нии грешников и употребляют все средства на­ставлять их на путь спасения. Впрочем, тому, кто сам не испытал деятельной жизни, опасно приниматься за научение».

«Враг нападает сперва объядением, негою и любодеянием. Эти ветры дуют особенно на возраст молодой. Когда душа воздержала чре­во, победила чистотой чувственные удовольст­вия, является гордость или сребролюбие; в уме являются мысли о первенстве, учении, дарованиях, заслугах. Отшельница, если при­дут к ней такие помыслы, пусть идет в киновию. Пусть она принудит себя есть два раза в день, — она должна выполнять все службы и выслушивать укоры».

«Сокровище открытое похищается легко: так и добродетель, когда о ней публикуется, может пропасть. Воск тает от огня, так душа ослабляется похвалами и теряет твердость добродетели».

«Когда болезнь тяготит нас, не надобно нам скорбеть о том, что от боли и ран не можем петь псалмы устами. Болезнь и раны служат к истреблению похотений; а пост и земные по­клоны предписаны нам также для укрощения страстей. Если же болезнями исторгаются страсти, то не о чем заботиться. Великий под­виг — терпеливо переносить болезни и среди них благодарить Господа».

Заботы Синклитикии о вверившихся ей ду­шах не слабели никогда. Она возбуждала од­них, ободряла других; забывчивых обращала к добру строгостью, слабых и малодушных поддерживала материнской любовью.

В себе самой Синклитикия показала при­мер терпения, подобного терпению Иова. Ей было 80 лет, когда посетила ее изнурительная лихорадка; она томила ее более трех лет, огонь пожирал ее, не давая отдыха. Потом от загнившего зуба начали гнить у нее десны; гниение перешло на всю щеку; через 40 дней обнажились кости, едкая материя заразила все тело. Гниение и зловоние так были сильны, что и те, которые прислуживали ей с любо­вью, страдали сильно. В этом мучительном по­ложении святая не искала себе облегчения, пе­реносила все терпеливо. Когда явился медик, приглашенный сестрами, она говорила: «Для чего вы хотите остановить полезную для меня борьбу?» — «Мы вовсе не думаем, — сказал ей медик, — ни облегчить, ни исцелить вас, хотим только умастить умершие члены тела вашего, чтобы остановить в них заразу, опас­ную для прислуживающих вам». «Если это не для меня, то пусть будет по-вашему», — сказала страдалица. Еще более трех месяцев страдала она, и жизнь ее держалась только во­лей Божией. Никакой пищи в это время не могла она принимать, сон ее был на минуты. «Через три дня я буду разлучена с моим ничтожным телом», — сказала она наконец. И в назначенный день душа ее отлетела ко Господу, Которого она так крепко возлюбила на земле.

Блаженная кончина ее последовала около 350 г.

Святая Сарра

По древнему известию, блаженная девствен­ница Сарра была настоятельницей девичьей об­щины. Она шестьдесят лет прожила в тесной келье своей на берегу Нила и ни разу не взгля­нула на реку. Духовная твердость ее была изу­мительная. Много случалось с ней разных ис­кушений, то болезни, то обиды: она терпела и молилась, оставаясь верной обету. Докучливые образы суеты мирской, иногда прелестные и ча­рующие, прогоняла страхом Божиим.

Со страстью блуда боролась она 13 лет и никогда не просила о прекращении борьбы, а только молилась: «Дай мне, Господи, кре­пость». Раз, когда искушение было сильнее и настойчивее, она, в глубоком сокрушении и трепете пред геенною, взошла на крышу кельи и предалась усиленной, горячей молитве. Де­мон, явясь ей в человеческом образе, покло­нился ей и сказал: «Ты победила меня, Сар­ра». Она, понимая значение хвалы его, отвеча­ла: «Тебя победил Господь Иисус, а не я, грешная».

Слава о ее высоком подвижничестве призы­вала к ней посетителей. Два известные под­вижника пришли из Пелузийской пустыни ви­деть Сарру. Побеседовав с нею о пользе ду­шевной, они, на прощанье, положили: поучим старицу смирению. «Смотри, — сказали они ей, — не превозносись умом твоим, не говори: вот и отшельники ходят ко мне, женщине». Сарра отвечала: «Да, я точно слабая и бедная женщина; но стараюсь, сколько могу, держать душу при бодрости и мужестве». Она говорила это в тех мыслях, что слабость пола не уволь­няет никого от долга борьбы христианской и что звание рабы Христовой обязывает к рев­ности духовной и жену, как и мужчину.

Она говорила: «Если я буду желать, чтобы все люди были довольны мною, то должна буду стоять с поклонами у дверей каждого. Но лучше буду молиться, чтобы сердце мое было чисто пред всеми».

Она особенно часто помышляла о смерти и побуждала себя к готовности стать на Суде Божием не со стыдом и бесполезной тугой. «Когда поднимаю ногу свою, — говорила она, — чтобы взойти на лестницу, то представ­ляю себе смерть и потом всхожу на лестницу».

В числе наставлений, слышанных от нее, чаще других встречали настояние ее быть ми­лостивыми к бедным. «Хорошо, — говорила она, — подавать милостыню и для людей; пусть она подается и по человекоугодию, но, повторяемая, она обратится в дело чистой любви к Богу».

Память о св. Сарре совершается в сырную субботу, когда воспоминаются все великие подвижники.

Св. Феодора

Святая девственница Феодора подвизалась в Александрии: по памятникам называется она Александрийской. По наставлениям ее более чем вероятно, что она была настоятельницей общины дев. По ее же словам видно, что она жила в то время, когда Александрийской Цер­ковью управлял архиепископ Феофил. Между письмами св. Исидора Пелусиотского, жившего во время Феофила и Кирилла Александрий­ских, есть послание к александрийским инокиням-сандальницам. Это название значит, что инокини блаж. Феодоры носили на ногах сан­далии, тогда как фиваидские пустынницы хо­дили босыми. «Женский пол, — писал препо­добный, — не имеет права на снисхождение: он может мужественно противостоять обольщению и отражать нападения пожеланий. Учат этому славная Сусанна, дочь Иефая, и достойная удивления Иудифь... А глава женских побед и трофеев всехвальная Фекла, стоявшая неиз­менным столпом девства, как огонь, возгорев­шись среди волн страстей, приплыла в безопас­ную пристань. Если желаете быть таковыми, сохраняйте неугасимыми лампады: скоро при­дет Жених. Да не усыпит вас какой-либо сон сладострастия, который сонливых и нерадивых оставляет за дверями брачного чертога». Бла­женная Феодора бодро ожидала Небесного Жениха, зорко смотрела за состоянием души своей, не допуская власти греха над собой. По памятникам остается за нею название св. Фео­доры щедролюбивой. Это значит, что она отли­чалась в жизни своей особенной любовью к подвигам милосердия. Подвигами многих лет достигла она высокой духовной опытности, так что наставления ее записывались и перешли в книгу духовных советов.

Она приглашала избирать тесный путь, указанный Спасителем, как путь, необходи­мый для духовного совершенствования. «Ста­райтесь, — говорила она, — входить тесными вратами. Если бы деревья не подвергались в холодное время напору ветров, дождю и сту­же, то летом не приносили бы плодов. Жизнь земная с ее невзгодами — наша зима. Если не станем переносить скорби и испытания — не ожидайте себе покоя за гробом».

«Неоценимы выгоды уединенной жизни, особенно для дев и отшельников молодого воз­раста. Но надобно строго наблюдать за собой, чтобы не утонуть в лени или унынии. Под предлогом желаемого душевного мира преда­ются покою телесному и доходят до бед ду­шевных; появляется чувство усталости, рас­слабление колен, появляется то та, то другая болезнь. "Болен я, — говорят, — не могу про­читывать положенных молитв". Но дело в том, что не возбуждают себя к твердости. Один мо­нах при наступлении часа молитвы ощущал лихорадку и боль в голове. Раз он говорит себе: "Да, я чувствую себя дурно; пожалуй, я умру: пусть же встану и помолюсь Богу при­лежнее обыкновенного". Так он вынудил себя стать на молитву и читал положенные молит­вы. Оказалось, что еще не окончил он молитв, как чувствовал легкость, и когда прочел, то пропала вся болезнь. После того он стал бо­роться с лукавой ленью точно так же и каж­дый раз чувствовал себя после молитвы све­жим и здоровым».

«Христианин, разговаривая с манихеем, на­стаивавшим, что тело - источник зла и дело демона, отвечал ему умно: "Подчините тело ваше христианскому умерщвлению и убеди­тесь, что тело создано Богом"».

«Один уважаемый человек, — говорила она еще, был осыпаем жестокой бранью. Вы­слушав брань, отвечал он покойно: "Я мог бы отвечать вам такой же бранью, но Христов за­кон заграждает мне уста"».

«Ни бдения, ни телесные труды не доведут нас до спасения, если нет в душе смирения. Был святой пустынник и изгонял духов из бес­новатых. Раз спросил он демона, что прогоня­ет его, не пост ли? "Нет, отвечал тот, -и мы постимся". - "Не бдение ли?" - "Нет, ты знаешь, что и мы не спим и бываем очень деятельны". - "Не пустынная ли жизнь?" -"Нет, и мы ходим по пустыням". - "Какая же добродетель изгоняет вас? " — "Смирение побеждает нас, смирения не терпим мы", — отвечал тот. Видите, — продолжала Феодо-ра, - смирение есть та добродетель, которая дарует нам победу над злыми духами».

Она не дозволяла никому оставлять своей кельи по причине искушений. «Искушения, — говорила она, - пойдут за нами везде. Пус­тынник, мучимый искушением, собирался со­всем в дорогу, чтобы оставить свою келыо. Но неожиданно видит, что кто-то в человеческом образе надевает сандалии и говорит ему: "Ты, может быть, ради меня удаляешься отсюда; но уверяю тебя, что я хожу скорее тебя и, куда бы ты ни пошел, везде найдешь меня". Видите, он еще насмеялся над неопытным отшельником».

Вот прекрасный урок, данный святой для начальствующих! «Кто не умеет, - говорила она, — вести другие души ко спасению, пусть откажется и от мысли о начальствовании. На­чальник не должен питать в себе ни гордости, ни желания власти. Он не должен быть игруш­кой лести и не должен ослепляться подарками. Начальник должен быть кроток, исполнен сми­рения, терпелив; он должен быть строго честен и прямодушен; должен быть кстати снисходи­тельным и в свое время строгим. Любовь его должна заботиться о других, как о самом себе». Св. Феодора почила около 415 г.

Св. Александра и св. Пиамука

В окрестностях Александрии, при св. Зла­тоусте, было много спасавшихся девственниц. Иные жили в отдельных кельях, другие в киновиях. «В стране Египетской, — говорит ве­ликий проповедник, — в Антиохии, можно ви­деть Христово воинство, чудное общество, образ жизни, свойственный небесным силам. И это не только между мужчинами, но и меж­ду женщинами... И жены часто превосходят подвигами своих мужей и воздвигают знаме­ния блистательной победы».

Близ Александрии спасалась и спаслась в могильной пещере великая девственница Александра. «Не могла я, — говорит усердная посетительница восточных отшельников Мелания-старшая, - видеть сию блаженную в лице, но, став у отверстия, просила ее открыть причину, по которой оставила она город и за­ключила себя в могильной пещере. Она отве­чала мне через отверстие: "Один человек схо­дил с ума по мне; чтобы не огорчать и не бес­честить его, я решилась лучше заключить себя живой в этой гробнице, чем портить душу, созданную по образу Божию". Когда сказала я ей: "Как же ты, раба Христова, выносишь это, что совсем никого не видишь и одна борешься со скорбью и помыслами", — она отвечала: "С самого утра часа до девятого я молюсь; с часа пряду лен; в остальные часы дня припо­минаю себе сказания о вере святых отцов и Патриархов о подвигах блаженных апосто­лов, пророков и мучеников; когда наступает вечер, я, принесши славословие Господу мо­ему, ем свою долю хлеба, а ночь всю провожу в молитве, ожидая конца своего, когда разре­шусь отселе с благою надеждою и явлюсь лицу Христову". Пищу приносила ей одна добрая женщина и передавала через отверстие пеще­ры. Иначе затворница не показывалась на гла­за ни мужчине, ни женщине. Так подвизалась она до двенадцати лет! Чувствуя близость кон­чины, приготовила она сама себя к погребе­нию. Раз женщина, принеся пищу, не получа­ет никакого ответа затворницы. Поняв, что она почила, дала знать о том в городе. Целые толпы поспешили из города к пещере великой подвижницы, открыли вход в пещеру и увиде­ли, что Господь, по ожиданию подвижницы, принял ее к себе в селение праведных».

Так как Мелания беседовала с затворницей не раньше 373 г., а Палладий, путешествовав­ший по пустыням Египта с 388 г., уже не за­стал ее в живых, то кончину Святой надобно относить к 376 году.

Святая девственница Пиамука (Пиама) взошла на дивную степень духовного совер­шенства в доме матери. Она жила и здесь как в затворе, уединенно, не видалась с людьми пустыми, принимала пищу через день, после молитвы пряла лень. Так говорит о жизни ее Палладий. При такой простоте жизни, но и при зорком наблюдении за своей душой, она так преобразовала свою душу, что Господь удостоил ее дара прозрения. Последнее откры­лось по особенному случаю. Так как Нил раз­ливом вод своих оплодотворяет поля, то посе­ления, дорожа благодетельной влагой, задер­живают ее на полях искусственными загородя-ми; при этом немощи людские поднимают спор и ссоры, нередко сопровождаемые драками. Община, более многолюдная, чем та, где жила Пиамука, поклялась истребить за воду слабое поселение. По молитвам Аммы Шиамы Бог спас от преступления и смерти. Ангел открыл Пиамуке о злодейском замысле соседей. Она, созвав старшин села своего, объявила им о за­мысле. «Ступайте, — говорила она, — встре­чайте тех, которые идут на вас, упрашивайте их, чтобы удержались от боя». Старшины в страхе пали ей в ноги и говорили: «Мы не сме­ем идти навстречу им; мы знаем пьяную жизнь их и их буйство; сотвори новую милость с на­ми, иди сама к ним и уговори их оставить нас в покое». Она не поступила по их просьбе, не пошла иметь дело с людьми, от сношения с ко­торыми давно отказалась, а обратилась к Гос­поду; удалясь в свой домик, провела всю ночь в молитве. «Господи! — так молилась она. — Ты Судия земли и не любишь неправды, при­ми молитву мою, пошли силу Твою, чтобы уст­ремившиеся на погибель нашу стояли как столпы на месте, где встретит их сила Твоя!» И молитва ее была услышана. Неприятели на третьем камне от села остановились и не могли сдвинуться с места. Им также было дано знать, что задерживает их молитва праведни­цы. Они прислали послов своих в село и про­сили мира. «Благодарите, — говорили, — Бога, Который по молитвам девы Пиамуки из­бавил вашу собственность от истребления».

Память о св. Пиамуке (Пиаме) чтится мар­та 3-го дня и в субботу сыропустную.

Тот род подвижнической жизни, какой про­ходили блаженные девы Александра и Пиаму­ка, много имеет своих преимуществ: но он со­единен и со многими опасностями. По наблю­дениям духовного опыта, жизнь наедине сбли­жает с гордостью или отчаянием, а иногда со страстью к корысти, тогда как общежитие от­нимает пищу у этой последней страсти и обла­мывает угловатую гордость. Вот и пример, вы­ставленный Палладием из жизни, современной свв.. Александре и Пиамуке.

В Александрии была девственница. По виду она была смиренна, но в душе горда и любила более деньги, чем Христа. Она была богата, но не подавала пособия ни страннику, ни деве, ни монаху, ни обиженному, ни бедняку, ни в цер­ковь. Она взяла себе на воспитание дочь сест­ры своей. Ей-то день и ночь обещала она свое имущество, расставшись с любовью к Небу. Бедная обманывала сама себя. Сперва зарази­лась она страстью к деньгам; потом и любовь свою к племяннице довела до страсти, под влиянием тщеславия. Кто поработил душу свою заботе о родных, тот подлежит суду зако­на за то, что мало ценил свою душу. Больную девственницу решился излечить пресвитер Макарий, надзиратель богадельни увечных. В мо­лодости своей он был ювелиром, о чем знала и дева. Придя к ней, говорит он: «Попались мне дорогие камни — изумруды и яхонты; краде­ные они или некраденые, не умею сказать, только камни высокой цены; владелец продает их за 500 червонцев; это чудный наряд для тво­ей племянницы». Дева, привязанная к племян­нице-невесте, говорит: «Сделай милость, не ус­тупай их никому, вот тебе деньги». И выдала 500 червонцев. Святой Макарий употребил деньги на нужды богадельни. Прошло много времени, а девственница стыдилась напомнить ему о камнях. «Он пользовался высоким ува­жением, как старец весьма благочестивый и ми­лостивый; он жил около ста лет, и я еще застал его в живых», — замечает Палладий. Наконец, встретившись с ним в церкви, дева говорит: «Что ж камни, за которые дано 500 червон­цев?» Он отвечал: «В тот же день, как ты дала мне деньги, я и заплатил их за камни; пойдем в странноприимный дом, они там у меня; если не понравятся тебе эти камни, возьмешь свои деньги назад». Когда пришли они к дому, ста­рец говорит: «Что угодно тебе видеть сперва: яхонты или изумруды?» — «Что хочешь», — отвечала она. Макарий повел ее наверх и, ука­зывая на женщин увечных, слепых, сказал: «Это вот яхонты!» Потом, сойдя вниз, указал на таких же мужчин со словами: «А это — изумруды! По-моему, драгоценнее этих камней нигде не найти! Впрочем, — прибавил он, — если они не нравятся тебе — возьми свои день­ги назад». Пристыженная девственница вышла и, придя в себя, занемогла от скорби. Но после она благодарила старца, когда племянница ее, выйдя замуж, умерла бездетной. Она и сама стала употреблять свое имущество как должно.

В наших штатных обителях, где деньги де­лятся по рукам, нередко попадаются подобные больные!

Св. Евфросиния

«Есть разные пути ко спасению», — так на­чинается сказание древнего Менолога о св. Евфросинии.

При Феодосии-младшем в Александрии жил добрый христианин Пафнутий, человек очень богатый и уважаемый. Жена его была также добрая христианка и долго не рождала детей. Пафнутий много делал благодеяний для обителей и бедных. Наконец родилась ему дочь Евфросиния. Ей дано было образование по состоянию. На 12 году, лишась матери, дочь была предметом самых нежных забот отца. Умная и красавица собою, она пленяла молодых людей. Нежный отец сделал выбор между женихами, обещал руку дочери молодо­му человеку, отличному по уму, по сердцу и по благородному происхождению. Но бла­женная Евфросиния, воспитанная с юности в благочестии, желала пламенно жить для од­ного Господа. Она теперь скорбела о том, вы­полнится ли желание ее.

Один из братий обители, которой особенно благотворил Пафнутий, послан был игуменом пригласить благотворителя на храмовый праздник обители. Не застав в доме отца, он увиделся с дочерью. Евфросиния, расспросив его подробно о жизни монастырской, откры­лась перед ним, что очень желает она посвя­тить себя на служение Богу, но что отец, кото­рый страстно любит ее, уже отдал руку ее же­ниху и никак не согласится отпустить ее в мо­настырь. Инок объяснил ей преимущества дев­ства и дал совет пригласить к себе старца, ие­ромонаха их, когда отец будет на празднике в обители. Евфросиния так и поступила и про­вела всю ночь в молитве о исполнении над нею воли Божией. Пришедший старец, после беседы о значении самоотречения христианского, остриг волосы ее и одел ее в иноческую одеж­ду. Оставалось скрыться в обитель, но в ка­кую? В девичьей обители страстный отец мог отыскать ее. Евфросиния оделась в одежду инока и явилась с именем евнуха Смарагда в обитель Феодосиеву, где было до 350 братий,

Феодосии, которому Евфросиния назвала себя евнухом, служившим при царском дворе, но наскучившим мирской суетой, поручил Смарагда опытному иноку Агапиту. Евфросинии было тогда 18 лет.

Красота Смарагда, похожая на красоту женскую, стала предметом смущения для не­которых, которые еще не победили своих не­мощей, и они жаловались на то настоятелю. Игумен призвал Смарагда и предложил ему жить в уединенной келье. Евфросиния с радо­стью приняла совет. В строгом затворе прожи­ла она 18 лет. В продолжение этого времени отец много раз бывал в монастыре со скорбью о пропавшей дочери и просил братию молить­ся об отыскании следов ее. Раз, когда он осо­бенно сильно скорбел пред настоятелем о до­чери, настоятель говорит ему, не хочет ли он побеседовать с благочестивым братом, служив­шим при царском дворе имп. Феодосия? Пафнутий изъявил желание. Настоятель приказал Агапиту отвести Пахомия к затворнику Смара­гду. Евфросиния, увидев любящего отца, за­плакала. Но Пафнутий не узнал дочери: кра­сота ее от бдений и слез поблекла, да и она же закрыла лицо свое головным покрывалом. Она говорила отцу о вечности и славе небесной, о смирении и чистоте, о любви и милосердии, приближающих к Богу, — благости бесконеч­ной; говорила о том, что любовь к детям не должна превышать любви к Господу и что скорби времени, если переносятся терпеливо, усовершают душу для неба; уверяла благостью Божией, что дочь его при стольких молитвах непременно была бы найдена, если бы она была на пути недобром, и что, во всяком слу­чае, Господь утешит его в свое время. Беседа дочери оживила оскорбленную душу отца. «Я так много получил пользы от брата, как бы нашел дочь мою», — говорил он настоятелю.

Не будем думать, что деве чистой жить в об­ществе мужчин было легко или при свидании с нежным отцом не тяжко было смотреть на ду­шевные страдания его. Она боролась с приро­дой, от поста и борьбы харкала кровью, но при помощи благодати побеждала природу. Св. пе­вец поет: «Странное зрелище, не легко понят­ное для естества человеческого... Как ты про­шла сквозь огонь, не обжегшись? Ты испепели­ла сласти похоти огнем воздержания, молитвой и слезами доискивалась Бога. Разжегшись ог­нем святой любви, ты сожгла хворость слабо­стей, и, разгоревшись огнем любви к Господу, ты, чудная, засияла лучами чудес!»

После блестящих побед над природой св. Евфросиния приблизилась к кончине сво­ей, лежала тяжко больной. На то время отец се прибыл в монастырь. Узнав о смертной бо­лезни Смарагда, он говорил с глубокой скор­бью: смерть Смарагда будет для него тяжелой потерей; ему одному обязан он той покорностью Промыслу, с какой переносит потерю до­чери. Он выпросил у настоятеля дозволение видеться с затворником в последний раз. Больной затворник, при свидании с Пафнутием, просил его остаться на три дня в монасты­ре и обещал открыть ему нечто неожиданное. Пафнутий полагал, что затворник имел виде­ние о его дочери и остался ждать. Спустя три дня пришел он к Смарагду. Тогда святая от­крыла ему, что он в келье дочери своей, оста­вившей жениха и отца для Господа; она проси­ла отца не дозволять никому прикасаться к те­лу ее, но пусть он, отец, обмоет тело грешной дочери своей; наконец, просила и о том, чтобы отец отдал монастырю имущество, которое могло принадлежать ей. И вслед затем испус­тила дух свой иа руках отца своего (около 445 года).

Открывшаяся тайна, смерть так долго оты­скиваемой дочери, произвела на отца потря­сающее, но понятное действие. С громким во­плем упал он без чувств на пол. Агапит, услы­шав крик его, поспешил дать ему пособие и дал знать настоятелю; скоро собралась вся братия. Тайна стала известной всем, и все воз­дали хвалу Богу, подавшему крепость для по­беды в борьбе столько трудной. Пафнутий от­дал значительную часть имения своего мона­стырю, остальное раздал бедным и решился провести остаток жизни в келье дочери. Спус­тя 10 лет умер он на той самой рогожке, на ко­торой умерла дочь его.

Благодать Божия открылась в теле Евфросинии чудом, спустя несколько часов после ее смерти. Один из братий, слепой на один глаз, припав к умершей, со слезами молился и вдруг поднялся с лицом веселым: он внезап­но прозрел.

Церковь празднует память о святой Евфросинии сентября 25 дня.

Тем же путем, по которому шла прп. Ев­фросиния, лет за 50 до нее шла и достигла Не­бесного Царствия подвижница Ликопольской пустыни. Преступно, оскорбительно для совес­ти чистой, если жена является в одежде муж­чины по легкомыслию, по движениям греха, особенно женщина, предъявляющая права на деятельность мужчины в кругу обществен­ном, — великое, уродливое явление. Это не женщина и не мужчина, а погибший член люд­ской. В отношении к обществу природа указа­ла место женщине — семью, тут она полезный деятель. Другое дело, когда хотят жить только для себя и Господа, ищут спасения своего. Одежда мужчины может оказаться необходи­мой жене, даже для спасения жизни телесной. По отношению к душевному спасению, если одежда мужчины оберегает женщину и от од­ного праздного любопытства жен, самого до­кучливого и самого бесплодного, — и это уже великая выгода для души; но она не может спасать жену и от похотливых очей мужчины. Если же с одеждой мужчины жена соединяет глубокое молчание, то она совершает самый тяжелый подвиг, так как говорливость — до­садная слабость женской организации.

Скитский авва Виссарион, который скон­чался не позже 390 г., странствуя с учеником своим Дулою по пустыне около Ликополя, за­шел в пещеру. Наставник и ученик нашли здесь пустынника-старца, который вьет верев­ки из пальмовых листьев; по входе их пустын­ник не обратил на них никакого внимания, не приветствовал их, не обратился к ним с вопро­сом или просьбой, а продолжал в молчании свое дело — работу и молитву. «Пойдем отсю­да, — сказал авва ученику, — старец не полу­чил извещения, чтобы говорить с нами». Спус­тя несколько времени, возвращаясь назад, шли они опять мимо пещеры. Авва Виссарион сказал ученику своему: «Зайдем опять сюда, может быть, Бог даст, что сей старец погово­рит с нами». Входят в пещеру и видят, что пустынник умер. Наставник сказал ученику: «Похороним почившего, на это и послал нас Бог сюда». Когда стали совершать обряд по­гребения, увидали, что это — жена. И учитель и ученик поражены были изумлением. «Смот­ри, чадо, - сказал авва, — вот и жены в пус­тыне успешно ведут брань с духом злобы и одолевают его, а мы не бодрствуем». Учи­тель и ученик прославили Господа.

Св. Фомаида

Авва Даниил, который 40 лет прожил в об­щежитии, потом с 420 г. жил отшельником в Скитской пустыне, пришел с учеником сво­им в Александрию, и при них случилось сле­дующее: сын инока октодекадского имел моло­дую жену Фомаиду. Отец, бывая у сына, раз­жигался похотью на сноху, обнимал и целовал ее, та принимала эти ласки, в простоте чистой души, за выражение любви родительской. В одну ночь товарищи рыбаки вызвали сы­на-рыбака на рыбную ловлю. Отец стал при­ставать к снохе с явным грешным требовани­ем. «Что с тобою, отеп? Оградись знамением креста Господня и отойди», — сказала Фомаи­да. Тот, распалившись похотью, не отходил, а приставал. Фомаида сопротивлялась твердо. Над кроватью сына висел меч. Схватив меч, отец стал грозить Фомаиде, что убьет ее, если не послушается его. Фомаида отвечала твердо: «Хотя бы рассекали меня на части, никогда не соглашусь я на беззаконие».

Распаленный гневом, несчастный преступ­ник ударил Фомаиду мечом и убил. Приходят другие рыбаки звать сына и видят убийство. Отец говорит им: «Ведите меня к князю, я — убийца». Авва Даниил, узнав об том, говорит ученику: «Надобно с честью похоронить тело страдалицы». Он идет в Октодекадский мона­стырь александрийский; его встретил настоя­тель с братией. Старец сказал инокам: «Тело Фомаиды должно быть положено не иначе, как с отцами». Иные с ропотом отозвались: «Вот велит положить тело вместе с отцами». Старец сказал: «Это отроковица — амма (мать) мне и вам, она умерла за чистоту». То­гда никто более не возражал старцу и она по­гребена была с отцами.

В одно время в скиту восстала блудная брань на брата, и он объявил о том авве Да­ниилу. «Иди, — сказал ему старец, — в Окто­декадский монастырь, в гробницу отцов и мо­лись там так: "Боже, для молитв святой Фомаиды, помоги мне"». Брат поступил так, как велел старец, и, возвратясь из Октодекадского монастыря, пал к ногам старца. «Бог по мо­литвам твоим избавил меня от блудной бра­ни», - говорил брат. «Не то говоришь ты, го­вори, как освободился ты?» — сказал старец. Брат отвечал: «Я сотворил только 12 поклонов и, наклонившись на гробницу, заснул. Прихо­дит отроковица и говорит мне: "Прими сие благословение и иди с миром в келью свою". И я почувствовал, что брань перестала. Но что значит то благословение, не понимаю». Старец сказал: «Благословение — дар мученицы це­ломудрия; такое дерзновение имеют перед Бо­гом подвижники чистоты».

Русский поклонник святынь инок Зосима в 1420 г. писал о Царьграде: «Монастырь жен­ский, идеже лежат мученики Козьма и Дамиан, и тут лежит Фомаида блаженная, яже по­сечена бысть от свекра... И даде ей Бог исце­ления, иже кому брань плотская приходит. И прилегают, и поклоняются гробу ея, и абие отходит брань молитвами ея».

Верность дому супружества награждается Господом и в этой жизни. «Пришли мы в Аскалон, — пишет блаженный Иоанн Мосх, — и авва Евгений, пресвитер, рассказывал нам. Один купец из нашего города, пустившись в море, лишился всего собственного и чужого, только сам спасся. Когда он прибыл сюда, то был взят заимодавцами своими, посажен в темницу и лишен всего, что было у него в доме, так что не осталось у него ничего, кро­ме того, что сам носил и жена его. Жена его от тяжелой скорби и заботы едва могла кормить мужа хлебом. В один день, когда она сидела и ела с мужем своим в темнице, пришел какой-то важный человек подать милостыню узникам, и, увидев жену, сидевшую вместе с мужем своим, уязвился любовью к ней (она была весьма хороша собой), и сказал ей через тюремного сторожа, чтобы она пришла к нему. Она охотно пошла, думая получить милосты­ню. Отведя ее в сторону, тот человек спросил ее: "Кто ты и зачем здесь?" Она рассказала ему все. Он сказал ей: "Если я заплачу за тебя долг, проспишь ли ты со мною эту ночь?" Прекрасная и вместе целомудренная жена от­вечала ему: "Я слышала, господин мой, слова апостола, что жена не владеет своим телом, но муж; итак, позволь мне, господин, спросить об этом мужа моего, что он прикажет, то и сде­лаю". Она пошла и сказала обо всем мужу. Благоразумный муж, по любви к жене своей, не захотел таким средством освободиться из темницы. Но, тяжко вздохнув, со слезами ска­зал жене своей: "Пойди, сестра, откажи этому человеку и скажи: я говорила мужу своему, но он не согласился; нас Бог не оставит". В то же время заключен был в темнице один разбой­ник, который слышал весь разговор мужа с женой и, вздохнув, сказал сам себе: "В ка­кой крайности они находятся и, однако ж, не захотели купить свободы своей за деньги; они предпочли целомудрие всякому богатству, пре­небрегли всем в этой жизни! А я, несчастный, что делаю? Никогда не подумал даже о том, что есть Бог, и вот почему я виновен в столь­ких злодеяниях". Подозвав их в окно к тому месту, где заключен был, разбойник сказал им: "Я был разбойником и делал много зла, и многих умертвил, и знаю, что когда придет начальник, меня казнят, как убийцу. Увидав целомудрие ваше, я сокрушился за вас. Пой­дите вот на это место городской стены, раско­пайте и возьмите деньги, которые там найдете, и помолитесь за меня, чтобы я обрел милость". Спустя несколько дней начальник, прибывший в город, приказал вывести разбойника и обез­главить. Спустя день жена сказала мужу сво­ему: "Позволь, господин мой, сходить на то место, о котором толковал нам разбойник, я посмотрю, правду ли он говорил?" Муж от­вечал: "Если тебе угодно, ступай". Жена взя­ла бороздник, пошла вечером на то место и, покопав, нашла горшок с золотом. Она посту­пила осмотрительно: отдавала деньги заимо­давцам понемногу, чтобы они подумали, будто она у других занимает деньги; наконец выпла­тила всем.

Так она освободила мужа своего. Тот, кто рассказывал нам это, присовокупил: "Вот они сохранили заповедь Божию, и Господь Бог наш возвеличил милость свою над ними"».

Св. Таисия младшая

Скитские отцы Иоанн Колов и брат его Даниил ревновали не только о своем спасе­нии, но и о спасении других. Авва Иоанн Ко­лов говорил: «Нельзя строить дома с верха, а начинают с основания». Что же за основание? «Основание — любовь к ближнему, заботли­вая о его спасении», — говорит авва. По этой-то любви авва любил говорить и делать полезное для других. Этою-то любовью воз­вращена была к Господу сбившаяся с доброго пути Таисия.

Таисия была дочь богатых и добрых роди­телей; они учили ее добру, и их уроки не были бесплодными в душе дочери. Оставшись сиро­тою, она обратила свой дом в приют для странников. Особенно находили у нее покой иноки скитские, посылавшиеся старцами по разным нуждам в город. Так, немалое время принимала она с щедрой любовью пустынных отцов. Наконец средства ее очень уменьши­лись. Пришлось самой знакомиться с нуждами и горечью нищеты. Явились к молодой девуш­ке дурные люди, и она, потеряв невинность, стала промышлять блудом в Александрии. Скитские старцы, услышав о том, сильно горе­вали о порче бедной девушки. В общем собра­нии сказано было Иоанну Колову: «Тебе Бог дал мудрость; сестра Таисия, столько благо­творившая нам и которой должны мы оказать любовь за ее добро, слышно, живет худо; по­судись, авва, побывать у нее'и поговорить с ней, не придет ли она в себя». Авва отпра­вился. Прибыв в дом Таисии, просил он при­служницу сказать о нем госпоже Таисии. «Вы, иноки, объели и обобрали ее», — отвечала с гневом старая прислужница. Авва перенес брань с кротостью. «Доложи госпоже, — ска­зал он ласково, — что могу я доставить ей хо­рошие вещи». Та доложила. «Да, очень может быть, — сказала Таисия, — иноки ходят по берегу моря, и им попадаются дорогие вещи, жемчуг, каменья; пусть войдет». Авва, войдя, сел около Таисии и, взглянув на нее, залился слезами. «О чем ты плачешь, авва?» — тре­вожно спросила Таисия. «Вижу, — отвечал авва, — сатана играет на щеках и в очах тво­их, как не плакать мне?». Услышав это, Таи­сия, так много любившая прежде добро, по­чувствовала мерзость новой жизни своей. «Есть ли покаяние для подобных мне, авва?» — спросила она. «Есть», — отвечал авва. «Веди же меня, куда хочешь», — сказа­ла кающаяся грешница. И, встав, пошла за аввой. Тот, идя впереди, изумлялся и говорил себе: «Вот как бросила все за один раз, не сде­лав и распоряжения о доме». Прибыв вечером в пустынное место, старец устроил для Таисии из песка ложе и, осенив ее знамением креста, сказал: «Спи спокойно». Потом, приготовив невдалеке и для себя такую же постель, помо­лился и уснул. Пробудясь в полночь, видит -какой-то светлый путь идет от ложа Таисии к небу и Ангелы возносят душу. Он встал и, подойдя, толкнул Таисию. Оказалось, что она умерла. Смущенный всем тем, что случилось, он пал на землю и горячо молил Господа от­крыть Свою волю. И вот слышит голос: «И один час покаяния Таисии принят Госпо­дом, и принят лучше, чем долгое, но неискрен­нее покаяние других».

Св. Феодора

Дочь богатых родителей, прекрасная со­бою, выбрана была в замужество за доброго молодого человека. Молодой муж любил моло­дую жену, и жизнь их была примером счаст­ливой супружеской жизни. На несчастье, мо­лодой богатый человек страстно влюбился в Феодору. Он сыпал подарки и деньги, уве­рения и ласки, чтобы совратить Феодору с пу­ти долга. Та не поддавалась греху. Он обра­тился за помощью к ловкой женщине, зани­мавшейся обманами разного рода; продажная душа взялась за молодую, неопытную женщи­ну; после многих сатанинских обольщений она успела внушить Феодоре ту мысль, что Бог не видит грехов ночных, и преступление совер­шилось ночью. Но едва совершен был гнусный грех, Феодора почувствовала жгучее раская­ние. Терзаемая совестью, она не могла перено­сить присутствия своего мужа, своих родных и знакомых. Напрасно говорила она себе, что грех ее не известен добрым людям и Богу. Со­весть ее обличала в неверности мужу и не да­вала ей покоя. Наконец приняла она твердое намерение бежать из дома и в пустынном мес­те загладить преступление строгим покаянием.

Сперва явилась она в женский монастырь, где приняли ее с любовью. Игуменья, заметив тоску ее, дала ей читать Евангелие. Когда про­чла она здесь: ничто же покровено, еже не открыется; она обомлела от ужаса. Терзая на себе волосы, призналась она теперь настоя­тельнице в своем преступлении. «Если есть для меня покаяние, — говорила она, — то раз­рываю связи с миром и стану молить Бога о помиловании». Боясь того, что муж найдет ее в женском монастыре и не допустит ее вы­полнить подвигов раскаяния, она положила скрыться в мужском монастыре. В мужской одежде пришла она в Октодекадский мона­стырь. Настоятель на первый раз не велел да­вать ответа до утра. Она осталась ночью за мо­настырем. Потом сказано: «Ты евнух молодой и изнеженный, а устав монастыря строг, су­ров, нельзя принять тебя». — «Умру с голода, но не уйду от монастыря», — отвечал евнух. Настоятель уступил. Феодора теперь в том са­мом монастыре, где лежали мощи св. Фомаиды, отдавшей жизнь свою за сохранение вер­ности супружеской. Понятно, как решимость ее на подвиги должна была усилиться. Понят­но, почему хотела она умереть, но не отойти от стен Октодекада. Прием в Октодекад считала она знаком, что желания ее — каяться — не отвергнутся небом. На нее возложена была ра­бота в монастырском саду, разноска воды, где она требовалась, наконец, очистка всего двора; вместе с тем не освобождала она себя от поста, бдений, молитв келейных и общих.

Феодора со смирением говорила себе, что, судя по важности ее преступления, послуша­ния, возложенные на нее, слишком легки и снисходительны. Она сама хотела усилить свои труды и довела ревность свою до того, что принимала пищу только один раз в неде­лю. Успехи ее в духовных подвигах привлека­ли на нее милосердие Спасителя, и она приводила в изумление игумена и братию своими подвигами, до того распялась она на кресте умерщвления, беспрестанно припадая, как но­вая блудница, к ногам Христа, день и ночь омывая их слезами покаяния, что не только грех ее прощен был, но она стала на высокой степени духовного совершенства.

Божественная благодать стала обнаружи­ваться в ней видимо. Так, раз крокодил, пожи­равший людей, издох по ее слову. И, однако, Господь допустил подвижнице быть под страшным испытанием. Настоятель послал ее в город с верблюдами, на которых она должна была нагрузить елей и хлеб и возвратиться в монастырь. Ей было приказано, если в пути застанет ночь, остановиться в девятом мона­стыре (он находился в девяти милях от Алек­сандрии). Здесь девушка, принимая Феодору за мужчину, хотела склонить ее ко греху, но была со смиренным негодованием отвергнута, бросилась в постыдном своем исступлении в объятия какого-то прохожего. Сделавшись беременною, она на настояния родителей, хо­тевших узнать, кто обольститель ее, отвечала, что виновник ее преступления — монах девя­того монастыря, и определила день, час и ме­сто, где с ним встретилась. По принесении жа­лоб и произведении розыска в этом монастыре выяснилось, что виновный — Феодор.

Монахи девятого монастыря обратились с громкими жалобами к настоятелю того мона­стыря, в котором жила подвижница, требуя строгого наказания за оскорбление всего мона­шества. Смиренная Феодора, конечно, могла бы оправдаться немедленно, но она, глубоко чувствуя свои недостатки пред святостию Божией, решилась добровольными скорбями усовершать душу свою.

Ее выгнали из монастыря; она должна была скрыться в нищенский шалаш, который сама поставила вблизи обители.

Когда обвинившая Феодору девушка роди­ла, Феодоре принесли ребенка, как отцу, дол­женствовавшему питать его; она кормила этого приемыша молоком, которое соседние пастухи давали ей из сострадания. Сама же довольст­вовалась дикими травами пустыни, а в утоле­ние жажды пила морскую воду. Сколько скорбей вытерпела эта нежная женская душа под градом насмешек дерзкой праведности! Чего стоило переносить и зной жаркого климата, и холод зимнего сырого воздуха! Лишенная права жить с людьми, жила она со зверями пустынными. И все это переносила с любовью молчаливою целые семь лет.

Спустя семь лет после изгнания монахи де­вятого монастыря, требовавшие наказания Феодоры, явились к изгнавшему ее настояте­лю и просили принять покаявшегося евнуха. Ее приняли, но с условием, что она запрется со своим ребенком в уединенной келье и не бу­дет выходить из нее.

Затворничество это продолжалось два года. Незадолго до смерти ее монастырь терпел ве­ликое бедствие: от засухи не было воды в ко­лодцах и даже в самом озере. Игумен, созвав братию, сказал: «Только отец Феодор почи­вающей на нем благодатью Божией может спа­сти нас». Вызвав Феодору из уединенной ке­льи, он велел ей взять сосуд и принести воды из колодца, который был совершенно сух. Она со словом «Благослови, отче» пошла и почерп­нула воду из колодца, который мгновенно на­полнился водой и не был без воды во все ос­тальное время засухи.

Перед смертью своей Феодора предложила ребенку, считавшему ее своим отцом, самые назидательные советы. Она увещевала его ос­таться в монастыре, быть послушным, терпе­ливым, услужливым. Она умоляла его нико­гда и ни в каком случае не осуждать никого, о согрешающих молиться единому Безгрешно­му, отвечать скромно на вопросы, не осквер­нять уст ни праздным, ни хульным словом, служить инокам с любовью, особенно же уха­живать за больными, прибегать к Богу во всех печалях и искушениях и творить о ней поми­нание перед Господом, Который имеет судить не только грехи, но и правоту людей.

В заключение она сказала мнимому своему сыну, что вручает его Богу Всемогущему, Ко­торый не оставит его, ибо Он отец и матерь всех сирот, наставник и руководитель ко спа­сению. Эти последние советы ее ребенку слы­шали некоторые из иноков. После горячей мо­литвы она почила от трудов своих.

Увидев, что она умерла, ребенок начал громко рыдать; монахи, слышавшие поучения и дивную последнюю молитву ее, пересказали о том настоятелю, но Бог уже открыл ему и о поле, и о духовных заслугах умершей. На­стоятель не хотел обнаружить этого иначе, как в присутствии отшельников девятого монасты­ря, за которыми и послал. Они прибыли все с игуменом. Тайна пола, ангельская чистота, долгое терпение чудное, подвиги самоотрече­ния, невинность Феодоры были торжественно признаны. Провидению было угодно привести и мужа ее в обитель; он узнал только в это время как о причине удаления жены из дому, так и о подвижничестве ее; глубоко поражен­ный примером, он оставил свет, продал свое имущество, принял монашество, поселился в келье Феодоры и был погребен в одной с ней могиле. Ребенок же возрастал в добродетели и впоследствии был настоятелем этого самого монастыря.

Блаженная Феодора подвизалась при импе­раторе Зеноне (474-490 гг.).

Св. Аполлинария

Аполлинария была внучкой благочестивого имп. Маркиана; о родителе ее Анфиме, зяте Маркиана, сперва первом министре, потом им­ператоре Запада (468-471 гг.), св. Феофан го­ворит в своей летописи: «Это был муж самый христианский и управлял царством в Риме благочестиво». Само по себе понятно, что дочь таких родителей получила лучшее образова­ние. Но на земле скучно душе при всякой об­становке, если только душа присматривается к себе и земле. Аполлинария сильно желала скрыться от сует мирских и посвятить жизнь свою на служение Господу. Родители страстно любили ее и желали видеть в замужестве. Она отклоняла предложения о браке и выпросила себе дозволение поклониться святым местам Востока. Благочестивые родители поручили ей раздать богатые дары церквам и обителям Вос­тока. Она отправлена была со множеством слуг и служанок, с запасами серебра и золота. Буря пригнала корабль ее к Аскалону. Совер­шив поклонение св. местам Иерусалима, раз­дав щедрую милостыню храмам, обителям и бедным, она предоставила свободу слугам и служанкам и оставила при себе только стар­ца и евнуха. Из Иерусалима отправилась она в Египет поклониться мощам муч. Мины. От­дохнув в обители св. Мины, сказала, что должна посетить скитских отцов. На дороге ночью у источника, который после назывался источником Аполлинарии, когда слуги засну­ли, она оделась в одежду инока и скрылась в камышах соседнего озера. Здесь она мужест­венно вела начальную борьбу со страстями. Рои комаров скоро превратили мягкое тело ее в сухую кожу; вся внешность ее до того изменилась от насекомых и поста, что и знавшему ее нелегко было узнать ее в одежде отшельни­ка; скудную пищу доставляло ей финиковое дерево. В пустыне встретился с нею авва Евфимий. Она просила у него дозволения оби­тать с братиями и, при вопросе об имени, при­бавила: «Грешный евнух Дорофей желает спа­сти душу свою». Авва дал евнуху келлию и ве­лел плести камышовые веревки. Скитскими отцами тогда уже принято было за правило принимать пищу не вечером, как бывало прежде, а в девятый час дня (в 2 ч. пополудни). «Недавнее принятие пищи не дозволяет быть с легкими и тонкими мыслями на молитве. По­чему признано за полезное принимать отдых в девятый час дня. Когда пища уже переварит­ся в желудке, инок бывает легким не только в ночное бдение, но и при вечернем славосло­вии». Так подвизался и евнух Дорофей. Апол­линария проводила время в подвигах, незнае­мая никем в скиту; знали только евнуха — инока Дор

Поиск по сайту: