Из обращения к Уполномоченному по правам человека в Челябинской области Севостьянову А.М. от 10.08.2015 от Курманова Наиля Фаритовича, Одинаева Курбонали Шарифбетовича

Мы, оперативные сотрудники хорошо понимаем, что в отношении нас проводится хорошо спланированная провокация. Проводится УСБ ГУВД по Челябинской области. Который в ситуации с нами ориентирован прежде всего на свои показатели (любой ценой) по выявлению «оборотней в погонах», чем на установление истины. Об этом свидетельствует следующее:

1. С момента написания явки с повинной Лебедева, нас никто из службы УСБ ГУВД по Челябинской области не вызывал и не опрашивал по случившемуся факту. Никто не вызывал нас и на допрос в службу Наркоконтроля. Полагаем, что это сделано умышленно. Поскольку мы бы могли дать исчерпывающие объяснения и показатели. Для нас очевидно, что Службой УСБ ГУВД по Челябинской области, иные версии, кроме как нашей причастности к обнаружению наркотика просто не рассматриваются.

2. Мы понимаем, что 24.07.2015 слова Мотыхляева о наркотических средствах были необходимы для их фиксации на аудиозапись нашего разговора, как якобы подтверждение нашей причастности к передаче наркотического вещества 16.07.2015. Это является бесспорным доказательством провокации в отношении нас.

3. О том, что в отношении нас была проведена провокация, свидетельствуют обстоятельства, при которых в нашем кабинете был обнаружен наркотик. В нашем кабинете подвесной потолок, состоящий из многочисленных плиток. Площадь нашего кабинета 18 м2, соответственно и потолка. От наших коллег по работе нам известно, что обыск был проведен при следующих обстоятельствах: матерчатые жалюзи на окне были закрыты, электрическое освещение не включалось. Освещение было обычное для дневного восприятия глазами. Один из лиц, проводящих обыск со стула, поставленного на стол, расположенный возле окна, отодвинул одну из плиток, заглянул в открытый проем потолка и в этих условиях недостаточного освещения в проеме, без применения электрофонаря «смог» увидеть невероятно, что за 6 метров до расстояния входных дверей, на одной из плиток находится какой-то посторонний предмет. Это свидетельство того, что лицо проводившее обыск заранее было осведомлено о предмете, который необходимо обнаружить и о месте его нахождения.

4. С момента обнаружения 31.07.2015 конверта с наркотиком в нашем кабинете, с нас не были изъяты образцы наших потожировых желез (так называемого «потожира») для производства биологической экспертизы. Которая бы исключила, что «потожир» принадлежит одному из нас: Курманову и Одинаеву. Абсолютно непонятно, что мешает сегодня и мешало ранее провести такое изъятие?

5. От наших коллег, которые присутствовали при обыске в нашем кабинете нам известно, что ни поверхность плитки потолка в месте обнаружения пакета, ни сам конверт на наличие отпечатков пальцев криминалистическими средствами не обрабатывался. Ни с помощью устройства (йодной трубки) для выявления потожировых следов рук парам йода, ни с помощью крим.порошков, которые обычно используются в практике.

6. Кроме того, у лица, которое совершает преступление, обязательно должен присутствовать мотив к его совершению. Абсолютно понятно, что у нас не было никакого мотива передавать этапируемым лицам наркотическое средство! Для каких целей и ради чего? У одного из нас – Курманова трое малолетних детей. У второго – Одинаева жена в состоянии беременности. Ломать свою положительную послужную репутацию – верх легкомыслия. Ни одному из нас она не характерна. Каждого из нас поддерживают коллеги по работе, понимая, что в отношении нас происходит «беспредел».

Мы хорошо осознаем, что сам факт того, что за три недели от факта обнаружения наркотика, с нами никто из сотрудников УСБ ГУВД по Челябинской области, ни следователь Наркокомитета не удосужился поговорить, свидетельство того, что для них все уже ясно. Виноваты однозначно мы, а все иные версии передачи наркотика не рассматриваются. Для нас понятно, что все дальнейшие действия сотрудников УСБ ГУВД по Челябинской области и следователя Наркокомитета подгоняются под один шаблон – нашей виновности.

Ходатайство в СО по Тракторозаводскому р-ну СУ по Челябинской области СК РФ

Согласно п.2 ст.73 УПК РФ одним из обстоятельств, подлежащих доказыванию, является «мотив преступления». У меня не было никакой мотивации: ни корыстной, ни низменной, ни иной личной заинтересованности передать наркотические средства следственно-арестованным: Мотыхляеву, Лебедеву и Кулакову.

До работы в органах полиции я несколько лет проходил службу в ГУФСИН по Челябинской области. Знаю требования инструкций о порядке осуществления досмотра следственно-арестованных при доставлении в следственный изолятор.

Поэтому, в ситуации с Мотыхляевым, Лебедевым, Кулаковым я не мог выступать во вред себе – передавать им запрещенные предметы, достоверно зная, что в ходе досмотра указанные предметы будут обнаружены. Передача указанных предметов, если бы она действительно состоялась по моей инициативе, являлась бы верхом безрассудства. Я не лишен рассудка, чтобы совершать подобные действия, зная, что ответственность и расплата неминуема. Я являюсь человеком, который соизмеряет свои поступки с последствиями.

Этапирование вышеуказанных лиц из следственного изолятора в отдел полиции не являлось инициативой сотрудников отдела уголовного розыска, а проводилась по письменным поручениям следователя.

В отделе полиции отсутствует специальное помещение для временного содержания следственно-арестованных, этапированных из СИЗО для производства следственных действий. Поэтому указанные лица вынуждены были содержаться в кабинетах отдела полиции.

Поскольку этапированные из СИЗО следственно-арестованные в отделе полиции, с нашей стороны в обеденное время не могли быть накормлены, пищу для них доставляли жены, подруги и родственники Мотыхляева, Лебедева, Кулакова. Они же кормили их в наших служебных кабинетах. При этом, зачастую, указанные лица оставлялись между собой наедине.

В связи с этим, я прошу о том, чтобы Вами была досканально проверена версия о передаче наркотических средств вышеуказанным следственно-арестованным их родственниками и знакомыми. Для этого прошу провести следующие процессуальные действия:

1. Провести осмотр кабинета №408, который я занимал вместе с Одиноковым Курбаном и, который находится опечатанным, после проведения в нем обыска 31.07.2015.

В ходе обыска 31.07.2015 изнутри (за одной из пластинок) подвесного потолка кабинета, было обнаружено наркотическое вещество, упакованное в свернутый в несколько слоев конверт из офисной бумаги формата А-4.

Из составленного протокола обыска следует, что в ходе его производства не изымалась сама пластинка подвесного потолка (за которой был обнаружен вышеуказанный конверт), и не принимались меры к обнаружению следов пальцев рук на предметах мебели, которыми должно было воспользоваться лицо, заложившее наркотическое вещество в подвесной потолок.

2. Провести следственный эксперимент в кабинете №408 (с участием меня и моего адвоката) на наличие возможности визуального обнаружения пакета с наркотическим веществом, при обстоятельствах указанных в протоколе обыска от 31.07.2015.

Обстоятельства при которых был обнаружен указанный пакет следующие: площадь потолка – 18 м2. Обыск проводился в обычных условиях для дневного уличного света, при закрытых матерчатых жалюзях на окне. Лицо, проводившее обыск, находилось на стуле, поставленного на стол, расположенный возле окна, отодвинул над собой одну из пластинок подвесного потолка, заглянул в открытый проем от нее и в таких условиях недостаточного освещения в нише основного потолка и подвесного, без применения электрофонаря увидел, что за 6 метров до расстояния входных дверей, на одной из пластинок изнутри находится какой-то посторонний предмет. А именно пакет бумаги с наркотическим веществом.

Данное обстоятельство обнаружения наркотического вещества требует надлежащей проверки в ходе следственного эксперимента. Необходимо установить, возможно ли визуально увидеть пакет аналогичного размера, изъятого 31.07.2015 при обыске.

До проведения следственного эксперимента, прошу путем допросов участвующих и присутствующих при обыске лиц реконструировать обстановку на момент производства обыска.

3. Прошу установить и допросить сотрудника УСБ ГУВД Челябинской области, который через несколько дней после факта изъятия 16 июля 2015 года в ИЗ-74/1 г. Челябинска у Кулакова, Мотыхляева и Лебедева наркотического вещества, обратился ко мне и Одинаеву с просьбой дать ему возможность побеседовать в нашем кабинете наедине с гражданином, который был вместе с ним.

Такая возможность ему была предоставлена, и он в нашем кабинете длительное время находился вне нашего присутствия.

На сегодняшний день возникают вопросы по его появлению у нас в райотделе и непосредственно в нашем кабинете. И не является ли он тем лицом, который мог подложить наркотическое вещество.

Возникают вопросы, о личности гражданина, который был с ним, по каким причинам сотрудник УСБ не стал общаться с ним в своем рабочем кабинете, а счел необходимым это делать в нашем кабинете. И было ли данное общение соответствующим образом оформлено документально в рамках ОРМ.

Прошу также допросить гражданина, который был с сотрудником УСБ в нашем кабинете.

Одновременно, прошу проверить указанных лиц на принадлежность им следов, если такие ранее были обнаружены на объектах, изъятых по делу, а также следов, которые могут быть обнаружены при следственных действиях, о производстве которых я ходотайствую (осмотр нашего кабинета и при следственном эксперименте).

4. Из показаний одного из сотрудников отдела ОУР следует, что жена следственно-арестованного Мотыхляева имела отношение к уголовным делам, связанным с оборотом наркотиков.

В связи с этим, прошу истребовать уголовные дела в отношении Мотыхляева, Лебедева и Кулакова, по которым они осуждены за оборот наркотиков. Полагаю, что изучение уголовных дел позволит получить сведения о характеристике личности вышеуказанных лиц, а также о роли жен Мотыхляева и Кулакова в преступлениях, инкриминируемых их мужьям. Возможно в отношении жен Мотыхляева и Кулакова были приняты процессуальные решения о прекращении в отношении них уголовного дела.

В связи с этим, прошу истребовать для аналогичного изучения уголовные дела, по которым жена Мотыхляева выступала в качестве закупщика наркотических средств.

5. Прошу провести изъятие образцов для биологического исследования в ходе производства экспертизы у вышеуказанных: Мотыхляева, Лебедева, Кулакова и их жен, а равно у указанных мною п п.3 данного ходатайства – сотрудника УСБ и мужчины, с которым он общался в нашем кабинете.

6. Также ходотайствую о разрешении мне присутствовать при проведении экспертиз, назначенных по делу, и связанных с исследованиями: упаковок, изъятых 16.07.2015 у Кулакова, Мотыхляева и Лебедева, конверта, изъятого в кабинете №408 во время обыска 31.07.2015., шприцов, изъятых 31.07.2015 в туалете отдела полиции и других объектов о изъятии которых я ходатайствую в данном обращении.

7. Кроме того, я готов пройти проверку полиграфом, при условии такой же проверки со стороны Мотыхляева, Лебедева, Кулакова и их жен.

В соответствии с ч.2 ст.159 УПК РФ следствием не может быть отказано в выполнении следственных действий, если обстоятельства, об установлении которых заявлено ходатайство имеют значение для уголовного дела.»»

Итак: бесспорные доказательства провокации:

1. С момента написания явки с повинной Лебедева, нас никто из службы УСБ ГУВД по Челябинской области не вызывал и не опрашивал по случившемуся факту.

2. Мы понимаем, что 24.07.2015 слова Мотыхляева о наркотических средствах были необходимы для их фиксации на аудиозапись нашего разговора, как якобы подтверждение нашей причастности к передаче наркотического вещества 16.07.2015.

3. обстоятельства, при которых в кабинете был обнаружен наркотик.

4. не были изъяты образцы потожировых желез (так называемого «потожира») для производства биологической экспертизы.

5. ни поверхность плитки потолка в месте обнаружения пакета, ни сам конверт на наличие отпечатков пальцев криминалистическими средствами не обрабатывался.

6. не было никакого мотива передавать этапируемым лицам наркотическое средство

7. Этапирование вышеуказанных лиц из следственного изолятора в отдел полиции не являлось инициативой сотрудников отдела уголовного розыска, а проводилась по письменным поручениям следователя.

Поиск по сайту: