Неврозы возникают в результате научения

Доллард и Миллер разделяют внимание психоанализа к невротическому индивиду. Соответственно, они существенную часть теории уделяют условиям, приводящим к развитию неврозов, и психотерапевтическим процедурам, пригодным для их преодоления.

Сердце каждого невроза – сильный бессознательный конфликт, почти всегда обнаруживаемый в детстве индивида. "Невротическим конфликтам – утверждают Доллард и Миллер, – учат родители и научаются дети" (1950, с. 127). Мы уже описывали четыре критические ситуации обучения, которые так легко приводят к ошибкам в обращении со стороны родителей и образуют почву для будущих проблем: ситуация кормления, обучение туалету или гигиеническим навыкам, половое обучение и обучение контролю над агрессией. У ребенка часто возникает тревога или вина относительно выражения его базовых потребностей в этих областях, и возникает конфликт, который, скорее всего, продолжится в какой-то форме и во взрослой жизни.

Точно так же, как экспериментальное животное в нашем лабораторном исследовании научается любой доступной ему инструментальной реакции, позволяющей спастись от стимула, провоцирующего тревогу, человек в конфликтах реальной жизни старается спастись или избежать чувства тревоги или вины всевозможными "диструментальными реакциями". Одна очень удобная и потому часто используемая разновидность реакции – "не-думанье". Индивид вытесняет воспоминания и мысли, способные вызвать у него тревогу или вину, и отказывается пытаться понять конфликт и обстоятельства, его вызвавшие. Человек знает, что что-то не так и часто несчастен, но не понимает (потому что не хочет), почему.

Поскольку невротический конфликт бессознателен, индивид не может использовать свои способности решения проблем или распознать, что условия, которые привели его к конфликту, больше не существуют. Например, взрослый человек, родители которого в детстве постоянно угрожали ему потерей любви и одобрения при любом признаке гнева в свой адрес, может настолько запрещать себе любое выражение агрессии, что никогда не обнаружит, что другие не разделяют этого родительского отношения. Пока конфликты остаются неосознанными, они не только скорее всего продолжат свое существование, но приведут к развитию дальнейших реакций или симптомов. Эти симптомы могут быть прямым следствием эмоциональных нарушений, вызванных конфликтом, но часто это формы поведения, позволяющие индивидам временно спастись от своих страхов и тревог. Доллард и Миллер описывают их так:

"Хотя они во многих отношения поверхностны, симптомы невротика наиболее очевидные аспекты его проблем. Это то, с чем знаком пациент и от чего, как он чувствует, ему следует избавиться. Фобии, сдерживания, избегания, навязчивости и психосоматические симптомы невротика переживаются им как неприятность – а также всеми, кто вынужден иметь с ним дело... [Он] верит, что симптомы и есть его нарушение. Это то, от чего он хочет избавиться, не зная, насколько серьезный конфликт за ними стоит, он предпочтет ограничить любую терапевтическую дискуссию тем, как избавиться от симптомов.

Симптомы не разрешают базовый конфликт невротика, но смягчают его. Это – реакции, стремящиеся редуцировать конфликт, и они частично успешны. Когда появляется успешный симптом, он подкрепляется, поскольку уменьшается невротическое страдание. Таким образом, происходит научение симптому, как "навыку"" (1950, с. 15).

В качестве иллюстрации отношений между конфликтом, вытеснением, симптомами и подкреплением, Доллард и Миллер представили в некоторых подробностях "Случай миссис А". Ниже приводим очень сокращенную версию.

Миссис А. была молодой женщиной, обратившейся за психиатрической помощью по поводу ряда страхов, которые превысили меру терпения ее мужа, вследствие этого грозившего подать на развод. Самый сильный ее страх заключался в том, что если она не будет считать свои сердцебиения, сердце остановится. Кроме того, во многих публичных местах она чувствовала тревогу и расстройство, рос ее страх по поводу того, что оставлена квартира. После курса терапевтических сессий прояснилась природа проблем миссис А. Ее самый жесткий конфликт был связан с сексом. Несмотря на сильные сексуальные запросы, обучение в детстве привело ее к таким чувствам вины и тревоги по этому поводу, что она отрицала любые сексуальные чувства. Хотя она сознательно старалась быть примерной женой, ее половые потребности проявлялись косвенно, в безответственном поведении, например, в хождении в бар на гулянки с другими женщинами, и там она почти искала соблазнов. Она не сознавала мотивов своего поведения и постоянно удивлялась последствиям.

Анализ ее фобических реакций относительно пребывания в публичных местах показал, что, будучи одна, она бессознательно начинала бояться и чувствовать вину по поводу того, что не устоит перед сексуальным искушением. Ее страх и вина по поводу сексуальных соблазнов могли быть уменьшены возвращением домой и их частично можно было избежать, не выходя из дома самой. Навязчивый счет сердцебиений также служил тому, чтобы сексуальные тревоги были сведены к минимуму. Каждый символ с сексуальным значением, включая ее собственные мысли, повышал тревогу. Но эти мысли могли быть изгнаны или предотвращены тем, что внимание обращено на сердцебиения. Начав считать, она "почувствовала себя лучше", так что навык был подкреплен снижением тревоги.

Типы симптомов миссис А. – примеры приобретенных (заученных) реакций на аффективно неприятные состояния. Доллард и Миллер полагают, что, помимо этого типа усвоенного поведения, существуют врожденные психосоматические симптомы. Физиологические симптомы, опосредованные в первую очередь так называемой автономной нервной системой, побуждаются автоматически рядом сильных драйвовых состояний без необходимости научения. Эти врожденные автономные реакции часто вызываются первичными влечениями, но могут вызываться также вторичными или усвоенными влечениями. Влажные кисти рук, тошнота, сильно бьющееся сердце тревожного студента накануне важного экзамена, – пример хорошо всем знакомый.

Долгое время полагали, что в отличие от реакций, подобных движениям рук и ног, физиологические реакции, связанные с автономной нервной системой, не подвластны произвольному контролю индивида. Данные Долларда и Миллера также подтверждают, что, хотя висцеральные и секреторные реакции, контролируемые автономной нервной системой, могут быть классически обусловлены, они не могут быть обусловлены инструментально. Инструментальное или оперантное обусловливание, как мы отмечали в предшествующем обсуждении, – это форма научения, в которой подкрепление возникает одновременно с определенной реакцией, и отсутствие награды ведет к ее угасанию. Автономные реакции, в соответствии с традиционным взглядом, разделяемым Доллардом и Миллером, не подвержены влиянию своих последствий, они не усиливаются при наличии подкрепления и не ослабляются при его отсутствии.

Миллер впоследствии поставил серию тщательно контролируемых экспериментов над животными, и их результаты, как представлялось, опровергали этот взгляд. Показательным является эксперимент по изучению висцеральных реакций крыс (Miller & Banuazizi, 1968). Регистрировались два типа внутренних реакций: частота сердцебиений и сокращения кишечника. Половине из них награда давалась каждый раз, когда спонтанное сокращение кишечника превышало определенную амплитуду. Другая половина получала награду за сокращения ниже определенной величины. Сокращения систематически усиливались в процессе обучения животных, получавших награду за "большие" реакции, и ослабевала у тех, что получали подкрепления за "малые". Ни в одной группе не было обнаружено систематических изменений сердцебиений. В другой группе животных наблюдалось спонтанное появление быстрых или медленных сердцебиений (частых или редких) в нужном направлении, но не сокращения кишечника. Ограничение эффекта обусловливания специфическим типом подкрепляемых реакций выглядело впечатляющим свидетельством того, что автономные реакции могут быть инструментально обусловлены.

Эти революционные открытия, предполагающие возможность инструментального обусловливания автономных реакций, породили ряд заманчивых перспектив. Как указал Миллер, психологические симптомы у человека могут возникнуть в результате научения, так же как и все остальные. И еще более завораживающая возможность заключается в том, что приемы инструментального обусловливания можно использовать психотерапевтически для смягчения соматических симптомов (например, высокого кровяного давления), вызванных органическими ли, психологическими ли факторами. Однако Миллер сообщил о приводящем в замешательство открытии, что последние его эксперименты были не столь успешны в демонстрации инструментального обусловливания, из чего следует, что существование этого феномена установлено не столь твердо, как предполагалось.

Психотерапия

Долларда и Миллера интересует не только развитие неврозов, но и их лечение. Сущность их подхода к психотерапии вполне откровенна.

"Если невротическое поведение – результат научения, то разучивание должно осуществляться посредством некоторой комбинации принципов, по которым проходило обучение. Мы полагаем, что дело в этом. Психотерапия устанавливает систему условий, в которых невротическим навыкам можно разучиться, а не невротическим – научиться... при этом терапевт [действует] как обучающий, а пациент – как научающийся" (1950).

Реальные терапевтические процедуры, отстаиваемые Доллардом и Миллером, вполне традиционны. Терапевт должен быть сочувствующим, терпимым слушателем, вдохновляющим пациента на то, чтобы тот проявлял свои чувства и свободно ассоциировал. Каковы бы ни были мысли пациента, терапевт занимает безобвинительную позицию и старается помочь пациенту понять эти чувства и то, как они появились.

Вклад Долларда и Миллера – в анализе с точки зрения теории научения того, что происходит при успешной психотерапии. Нереалистические страхи и вина не угасают, поскольку человек слишком успешно развил методы ухода или избегания мыслей и ситуаций, пробуждающих эти неприятные эмоции. В терапевтической ситуации осуществляется попытка создать условия, которые приведут к угасанию. Индивида вдохновляют на выражение запретных мыслей и эмоций и проживание страха и вины, ими пробуждаемых. Поскольку за этим выражением не следует неприятных последствий, можно ожидать угасания невротического страха. На начальных стадиях терапии пациенты скорее всего будут обсуждать лишь умеренно болезненные проблемы, которые они позволяют себе сознавать. Но нереалистические страх и вина ассоциированы с этими проблемами, эффект угасания генерализует в направлении схожих, но более болезненных проблем и тем ослабляет мотивацию вытеснения или иного рода избегания встречи с ними. Постепенно пациенты все более становятся способны встретиться с главными конфликтами и значением симптоматического поведения. Терапевт постоянно помогает в этом пациенту, поощряя использование вербальных ярлыков, которые помогут им различать мысль и действие, внутренние страхи и внешнюю реальность, условия, в которых они в детстве научились страхам и конфликтам, и условия взрослой жизни.

С уходом вытеснений и развитием различений пациенты обретают способность использовать высшие психические процессы для конструктивного разрешения своих проблем. С открытием более успешных способов поведения страхи угасают все больше, и симптомы исчезают. Весь процесс разучивания и переучивания, происходящий в психотерапии, скорее всего будет медленным и часто мучительным, но еще более мучительным было то научение, которое привело пациента к терапевту.

Теоретические представления Долларда и Миллера о терапевтическом процессе включают много проверяемых положений, значительное число которых получили поддержку в исследованиях терапевтических протоколов конкретных случаев. Одно из таких исследований, связанное со смещением, сложным типом конфликтных феноменов, описано в следующем разделе.

14.

Поиск по сайту: