Б застряла в экономическом классе, и мужики липнут к ней как мухи

23 декабря

Блэр Уолдорф

Очерк соискателя

Почему мне так импонирует личность Одри Хепберн? Она проста и таинственна одновременно. Она манерна и в то же время так непосредственна.

Напечатав эти строчки на своем маленьком ноутбуке, Блэр нажала кнопку backspace и все стерла. Личность импонирует? Какого черта? Звучит ужасно глупо и напоминает манеру Ванессы Абрамс, этой девчонки с бритой головой и толстыми коленками, которая тоже ходит в класс по истории кино. Ведь, по сути, Блэр должна описать образ Одри Хепберн, создаваемый ею на экране, а не реального человека, потому что Блэр совсем ничего не знала о реальной Одри Хепберн, кроме того, что с годами та перестала одеваться у кутюрье от Гивенчи, остригла коротко волосы и перешла на брюки цвета хаки и черные водолазки. Блэр набрала в библиотеке кучу книг об Одри, но ни одну не осилила дальше первой главы. Блэр совершенно не интересовало, что у Одри, например, был колит или что она активно сотрудничала с ООН ЮНИСЕФ. Гораздо интересней додумывать жизнь актрисы, нежели узнавать какие-то приземленные факты из ее биографии.

— Что ты там пишешь? — спросил Майлз и подлил в стакан Блэр сока из бутылки из-под смирновской водки.

Аарон все-таки пригласил на Сент-Бартс Майлза, Блэр узнала об этом только в аэропорту. Наверное, этот Майлз возомнил, что между ними было нечто значительное. Но Блэр решила: еще до того, как самолет приземлится на Сент-Бартсе, она докажет ему обратное.

— Ничего я не пишу, — ответила Блэр, даже не поворачиваясь к Майлзу.

Сегодня ей пришлось выйти из дома в семь сорок утра. Сейчас час дня, оставался еще один час полета. Аарон дрых или притворялся спящим, чтобы не видеть, как Майлз подъезжает к Блэр. Серена блаженно слушала плеер, счастливая уже оттого, что сбежала от чрезмерного внимания Флоу. Тот просто обрушил на нее бесчисленное количество самых разнообразных подарков. Тайлер играл в шашки на «GameBoy» и дулся на всех. Его друг принц Рольф фон Вуртзель отказался в последний момент лететь с ними, так как его мамочка, обеспокоенная тем, что ее сын все еще писается по ночам, передумала отпускать его. Блэр помешала сок со льдом коричневой соломинкой. Кубики холодно позвякивали.

— Я звонил тебе всю неделю, — продолжал Майлз и откинулся в кресле, пытаясь вытянуть свои непомерно длинные ноги. Ужасно. Они все теснились в экономическом классе, как сардины в банке. — Но, кажется, — продолжал Майлз, — я неправильно записал твой телефон.

Блэр сидела, не отрывая глаз от компьютера. «Нет, мой дорогой, — злорадно подумала она, — это я дала тебе неправильный номер».

Майлз потянул к ней руку и провел пальцами по кончикам ее волос.

— Я скучал по тебе, — прошептал он.

Блэр одарила его пустым взглядом и снова уставилась в компьютер, пытаясь представить себе, как поступила бы на ее месте Одри Хепберн.

Знаете, есть такие типы, повернутые на религии. Они даже прилепливают на машины всякие наклейки с надписями, вроде: «А как бы поступил Иисус?» Блэр задалась аналогичным вопросом: «А как бы поступила Одри Хепберн?»

Блэр ничего не имела против Майлза. Он не был уродом, носил одежду от Армани. Был опрятен и, в конце концов, был другом Аарона. Аарон нормальный парень, хотя лично она могла бы прожить и без сводного брата. Наверное, Блэр и приняла бы ухаживания Майлза, будь у нее другoe настроение. Но откуда ему взяться, когда ты летишь в эконом-классе с ноутбуком на коленях, с немытыми волосами, которые пришлось завязать в хвостик?

— Простите, мисс, не желаете ли последний номер «Вог» на английском? — спросил у Блэр стюард, пришедший из салона первого класса. Стюард был похож на Пирса Броснана в униформе стюарда.

Блэр взяла журнал. Она обратила внимание, что из всех пассажиров в их салоне этот журнал предложили только ей.

— Может, бокал шампанского? — спросил стюард. Кажется, он даже слегка подмигнул.

Блэр положила журнал на пол. Он что, не видит: она занята.

— Спасибо, нет.

Майлз вручил стюарду пустой стакан из-под ромового коктейля:

— Еще один, пожалуйста.

Тот с неохотой принял пустой стакан, явно недовольный тем, что, желая поухаживать за девушкой, пришлось обслуживать ее спутника.

Майлз снова погладил волосы Блэр.

— Почему ты не хочешь почитать журнал? — спросил он.

Блэр так и подмывало сказать Майлзу, чтоб он засунул этот самый журнал в свою задницу от Армани, но спохватилась, потому что была уверена: Одри Хепберн не произнесла бы подобных слов, оставаясь невозмутимой и давая понять человеку, что ей не хочется с ним разговаривать.

Блэр снова попыталась сосредоточиться на очерке. Ей хотелось написать о том, что Одри была наделена всеми качествами истинной леди. Стиль, красота, грация, ум, отвага и этот налет таинственности, который так притягивал мужчин. Но не могла же Блэр написать в своем очерке, что мужчины падали штабелями от Одри. Нет, Блэр не могла такого написать, особенно после того, как поцеловала того несчастного преподавателя.

И мисс Глос говорила, что не нужно залитературивать очерк. Так... Пальчики Блэр замерли над клавиатурой, и она снова начала печатать, полностью отдаваясь мыслям, которые приходили в голову.

«Иногда я воображаю, будто я Одри Хепберн. Чувствую себя такой легкой и воздушной и даже пытаюсь говорить ее голосом. В Одри вообще удивительная легкость во всем. Ей наверняка не приходилось сдавать экзамены по углубленной программе или переписывать дурацкие очерки соискателя на поступление в университет. И ее не заставляли проводить каникулы в компании мамочки и толстого, противного отчима, какого-нибудь там сводного брата и его озабоченного друга. И ее не бросал парень из-за какой-то малявки. Но даже если у Одри и были проблемы, она молчала о них, а не рассказывала по секрету всему свету и не целовала при этом на собеседовании преподавателя. Только когда я чувствую себя Одри, во мне просыпаются душевные силы».

Блэр прочитала написанное и снова все стерла.

— Похоже, Сент-Бартс встретит нас прекрасной погодой, — раздался в динамике низкий голос капитана. — Хочу поблагодарить вас за то, что летели рейсом Юнайтед-авиалинии. Особый поклон прекрасной брюнетке, место 24В. Счастливого отдыха, и ждем вас снова на борту нашего корабля.

Прекрасная брюнетка посмотрела на табличку на стене. Место 24В. Ей просто показалось, что капитан заигрывает с ней, или так оно и есть?

Майлз упорно продолжал гладить ее волосы. Стюард принес Майлзу ромовый коктейль и бокал шампанского для Блэр, хотя она внятно сказала ему «нет».

— Пилоты посылают вам поклон, — сказал стюард и всезнающе улыбнулся.

Тут Блэр почувствовала себя Миа Фэрроу из фильма Вуди Аллена «Алиса». Мистер Бекхем заставил класс смотреть эту картину целых два раза. Героиня фильма Алиса, тусклая женщина с Парк-авеню, отправилась в какой-то дурацкий ресторанчик в Чайна-таун и наелась там каких-то дурацких трав, отчего мужики липли к ней как мухи.

Блэр была слишком воспитана, чтобы отказаться от столь любезно принесенного ей шампанского. Она захлопнула ноутбук, сунула его в огромную сумку от Луи Виттон и затолкала ее ногой под переднее кресло. Самолет начал медленно снижаться, уже сверкало внизу теплое Карибское море. Блэр нетерпеливо крутила на пальчике свое рубиновое колечко: ей так хотелось вырваться отсюда, надеть купальник и завалиться на пляжный песок.

Аарон открыл глаза и сел в кресле, загородив вид из иллюминатора. Он улыбнулся:

— Ну что, закончила свой очерк?

— Отвали, — процедила Блэр.

Д дозрел. Или нет?

— Еще карри! — взревел Руфус Хамфри, колдуя над томатным соусом. — Еще рому! — Была пятница, день его рождения.

— Отец, разве лазанья должна быть такой острой? — запротестовал Дэн.

Руфус шевельнул своими серыми кустистыми бровями и вытер руки о грязно-белую футболку с надписью «СПАСИТЕ КОММУНИСТОВ!».

— С каких пор ты стал таким упрямым? — Руфус помахал в воздухе деревянной ложкой. — Тут не может быть никаких правил, только дело вкуса.

Дэн пожал плечами и подлил в соус немного рому. Неудивительно, почему отцовская лазанья наводит на всех такой ужас. Немного поел — и горишь, как в аду.

— Ну и что за чувака пригласила твоя сестра? — спросил Руфус. Он специально сказал это слово «чувак», чтобы поддеть своих детей за то, что они выражались столь неблагозвучно.

— Его зовут Нейт, — отсутствующим голосом сказал Дэн. — Нормальный парень.

Хотя Дэн был абсолютно уверен, что отцу Нейт не понравится. Нейт носил джемперы и стригся у дорогого парикмахера. Нейт покупал только натуральные кожаные ботинки и натуральные кожаные ремни и был всегда под кайфом и, когда разговаривал, мог ни с того ни с сего идиотски рассмеяться. Но не стоит объяснять это отцу. И потом, ему, Дэну, было не до того: в любую минуту могла прийти Ванесса, и он уже решил про себя, что сегодня заведет разговор о сексе.

— Что ж, будем надеяться, что Нейт любит лазанью, — язвительно заметил Руфус и налил себе кофе в огромную чашку.

В дверь позвонили, и Руфус рванулся в коридор. Пришел его друг Лайл Гросс. Они познакомились в парке двадцать лет назад. Лайл был из тех людей, про которых никогда не скажешь, сколько им лет: таких полно сидит по скамеечкам в парках. Они держат в руках маленькие транзисторы, слушают футбол и читают старые газеты «Дейли ньюз», выуженные из ближайших урн. Лайл говорил, что он писатель, хотя Дэн никогда не видел ни одной его публикации.

— Я купил виноград, — объявил Лайл и пригладил волосы вокруг своей лысины. Он был облачен в свитер горчичного цвета, малиновые шерстяные брюки, на ногах — белые тенниски. На шее виднелись свежие порезы — значит, человек побрился. Без слез смотреть невозможно.

— Привет, Даниэлсон, — сказал Лайл.

— Привет, — ответил Дэн.

Лайл обожал коверкать имена. Наверное, он считал, что это остроумно, но Дэн был другого мнения.

Руфус принял пакет с виноградом и передал его Дэну:

— Положи на тарелку.

Дэн машинально отщипнул несколько виноградинок и кинул их на тарелку. Если бы он сейчас присовокупил туда пару какашек Маркса, никто бы даже не заметил. Маркс был кот, большой и толстый, он возлежал сейчас на кухонном столе между французским багетом и огромным куском пармезанского сыра.

Руфус и Лайл отправились в гостиную, чтобы поставить какую-нибудь виниловую пластинку из старой коллекции. Дэн между тем дрожащей рукой размешивал соус, гадая, каким образом заговорит с Ванессой о сексе. Ведь совсем недавно он сказал ей, что хочет повременить с этим. И что же теперь? Разве ее обманешь? Но как бы хотелось быстро и оперативно разрешить этот вопрос, а потом сразу засесть за стихи, потому что он совсем измучился смотреть пустым взглядом в свой пустой блокнот.

Дэн мешал соус все быстрее и быстрее: красная жижа немного расплескалась и испачкала края тарелки. Да, он просто должен сказать все напрямик. Может, все-таки Ванесса не посмеется над ним...

Поиск по сайту: