Й: Разве Смерть ведет его к чему-то, кроме Смерти?
Й: Смерть его страданий вечных настолько будет для него желанна, что в лагерь Жизни приведет его.
Й: Смерть — предатель Смерти?
Й: Жизни Жизнь верна.
Й: Его уста мы раздразним плодами редкими.
Й: Но плод иной захочет он отведать, что не на этом полюсе взращен.
Й: Мы соблазним его глаза и обонянье цветов прекрасных нежным ароматом.
Й: Но будет взгляд его искать цветов других, а обонянье — запаха другого.
Й: Мы музыкой далекою и сладкой станем слух его ласкать.
Й: Но повернется к хору он другому.
Й: Страх сделает его рабом для нас.
Й: Надежда защитит его от страха.
Й: Боль покорит его.
Й: А Вера освободит от боли.
Й: Мы сон его наполним кошмарами, сбивающими с толку, а бдения часы затмим тенями.
Й: Разгадает загадки те его воображенье, растают тени.
Й: Но можем мы считать его одним из нас.
Й: Считай его одним из нас, коль хочешь, но и противником его считать ты должен.
Й: Но может ли он быть одновременно за нас и против нас?
Й: Он — одинокий воин. А враг его единственный — его же тень. Как ляжет тень, так битва повернется. Когда тень впереди его — он с нами. Когда же позади — он против нас.
Й: Так что ж, держать его спиною к солнцу?
Й: Но кто удержит солнце за спиной?
Й: Загадочен тот воин.
Й: Загадочна и тень его.
Й: Сколь славен ты, о одинокий рыцарь.
Й: И одинокая сколь славна тень.
Й: Хвала ему, когда он с нами.
Й: Хвала ему, когда он против нас.
Й: Сейчас и вечно.
Й: Здесь и везде.
Так говорили два архидемона на нижнем полюсе Вселенной в момент рожденья Человека неизвестный.
Глава 15
Шамадам пытается выслать
Мирдада из Ковчега.
Мастер говорит об оскорблении и о том,
Что значит оскорбленным быть.
О том, как сохранить
Священное Понимание в мире.
Мастер произнес последнее слово, и в ту же минуту чья-то тень появилась у входа в пещеру. Мы увидели грузную фигуру Старейшины, он затмил собою свет и перекрыл нам воздух. В голове моей пронеслась мысль о том, что фигура у входа — это те два архидемона, о которых нам только что рассказывал Мастер.
Глаза Старейшины пылали, борода развевалась на ветру. В ярости бросился он к Мастеру и схватил его за руку, пытаясь вытолкать из пещеры.
Шамадам. Я слышал все, все, что породил твой подлый разум! Через твой рот изливается яд. Твое присутствие поражает тяжким недугом. Как Старейшина Ковчега, я приказываю тебе: убирайся немедленно вон!
Но Мастер, хоть и был хрупкого телосложения, не шелохнулся, как если б он был великаном, а Шамадам — ребенком. Он взглянул на Шамадама и спокойно произнес:
— Лишь тот имеет право высылать другого, кто обладает властью принимать. Разве ты, Шамадам, принял меня в братство?
Шамадам: Твой жалкий вид тронул мое сердце, потому я тебя и впустил.
МИРДАД: Мою любовь своей ты тронул жалостью. И вот я здесь, со мной моя любовь. Но ты, увы, ни здесь, ни там. И тень твоя лишь носится повсюду. А я пришел собрать все тени и спалить их в свете Солнца.
Шамадам: Я был Старейшиной Ковчега задолго j\o того, как твое дыхание стало отравлять здешний воздух. Как только твой мерзкий язык повернулся сказать такое: «Я не здесь»?
МИРДАД: Я был и до того, как эти горы появились, и долго после я еще пребуду того, когда они сотрутся в пыль.
Я — Ковчег, алтарь я и огонь. И если не укроешься во мне, то станешь ты добычею штормов. И если не смиришься предо мной, то не познаешь ты освобожденья от острых ножей Смерти. И если не поглотит тебя мой ласковый огонь, то станешь топливом для Адского огня.
Шамадам: Нет! Вы слышали? Вы слышали? Братья, ко мне! Сбросим этого нечестивого самозванца в пропасть!
И вновь Шамадам бросился к Мастеру и схватил его за руку, желая вытащить из пещеры. Но Мастер стоял, как вкопанный. И никто из братьев не двинулся с места. Видя это, Шамадам опустил голову и вышел из пещеры, бормоча себе под нос: «Я — Старейшина Ковчега. Вы еще узнаете, кто здесь главный».
Мастер долго, задумчиво смотрел ему вслед. Цамо-ра не выдержал и нарушил молчание.
Цамора: Шамадам оскорбил нашего Мастера. Что ты хочешь, чтобы мы сделали с ним? Только прикажи.
МИРДАД: Молитесь за Шамадама, друзья мои. Больше ничего. Молитесь, чтобы спала пелена с очей его, и чтобы тень растаяла.