Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Региональная историография (краеведение)



1920-е гг. характеризуются зарождением и развитием массового краеведения, которое можно рассматривать как своеобразную, специфическую форму региональной историографии. Познание края, осуществляемое на базе мелкого (город, село) и среднего (губерния) регионов, выступало как средство овладения культурным наследием прошлого, С 1917 по 1929 г. число краеведческих организаций увеличилось с 246 до 2000. У 240 из них были свои периодические и непериодические издания (Шмидт С. О. «Золотое десятилетие» советского краеведения // Отечество: Краеведческий альманах. М., 1990. Т. 1). Причем в них достаточно отчетливо стала проявляться черта взаимопроникновения местной (региональной) и более широкой проблематики. Примером могут служить «Очерки по истории Пензенского края» А. Хвощева (1922), который исследовал историю региона через призму одной из наиболее интересных общероссийских проблем — вопроса о колонизации. А. Хвощев писал: «Автору хотелось пересмотреть и обработать существующий печатный материал, составляющийся из разбросанных заметок, очерков, как изданных отдельно, так и разбросанных в разных изданиях, чтобы пензенский читатель мог иметь некоторое представление об исторических судьбах родного края. Из разнообразных исторических вопросов выбран вопрос о колонизации края потому, что этот вопрос, как и везде, имеет и имел самое существенное влияние на указанные судьбы» (Хвощев А. Очерки по истории Пензенского края. Пенза, 1922).

В конце 20-х гг. в условиях начавшейся унификации исторической науки в региональной историографии исследователи продолжали говорить о своеобразии местной истории, что, в конечном счете, привело к репрессиям властей против краеведов. Многих обвинили в связях с академиками - историками С. Ф. Платоновым, Е. В. Тарле, М. К. Любавским, экономистами А. В. Чаяновым, Н. Ф. Кондратьевым. Появились термины «кулацкое, меньшевистско-эсеровское краеведение», «архивно-археологическое краеведение, проникнутое идеологией русской великодержавности» и т. п. Региональная историография в форме краеведения была фактически разгромлена. Ей удалось сохраниться лишь в некоторых регионах, преимущественно на территориях, где шло национально-государственное строительство, да и то отчасти.

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА

Алаторцева А. И. Советская историческая периодика, 1917-середина 1930-х годов. М.: Наука, 1989.

Алексеева Г. Д. Октябрьская революция и историческая наука в России (1917-1923 гг.). М.: Наука, 1968.

Брачев В. С. Сергей Федорович Платонов // Отечественная история 1993 № 1. С. 111 - 128.

Вокруг статьи Л. Д. Троцкого «Уроки Октября» (октябрь 1924 г. - апрель-1925 г.) / Публ. подгот. Ю. Мурин, А. Степанов, А. Чернов // Известия ЦК КПСС. 1991. № 7. С. 158-177.

Геллер М. С. «Первое предостережение» - удар хлыстом: (К истории высылки из Советского Союза деятелей культуры в 1922 г.) // Вопросы философии. 1990. № 9. С. 37-66.

Готье Ю. В. Мои заметки // Вопросы истории. 1991. № 6; № 7/8; № 9/10; № 11; № 12; 1992 № 1; № 2/3; № 4/5; № 11/12.

Дойчер И. Троцкий в изгнании. М.: Политиздат, 1991.

Историческая наука в 20 - 30-е годы // История и историки. М., 1990.

Соколов В. Ю. История и политика: (К вопросу о содержании и характере дискуссий советских историков 1920-х - начала 1930-х гг.). Томск: Изд-во Том. ун-та, 1990.

Соколов О. Д. М. Н. Покровский и советская историческая пауза. М.: Мысль, 1970.

Соловей В. Д. Институт Красной профессуры: подготовка кадров историков партии в 20-30-е годы //Вопросы истории КПСС. 1990. № 12. С. 87-98.

Тарасова Н. Н. О философских и теоретико-методологических взглядах Н. А. Рожкова // История и историки. М., 1990.

Чернобаев А. А. М. Н. Покровский - ученый и революционер // Вопросы истории. 1988. № 8. С. 3-13.

Энтин Д. Спор о М. Н. Покровском продолжается // Вопросы истории. 1989. № 5. С. 154-159.

Глава 2

ИЗУЧЕНИЕ ОТДЕЛЬНЫХ ПРОБЛЕМ

ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИИ В 1917 - НАЧАЛЕ 30-х гг.

Вопросы методологии в работах отечественных историков

Вопросы методологии исторического исследования оказались в центре полемики между традиционными направлениями российской исторической мысли и вновь возникающими школами марксистского, направления. Одним из первых по данным проблемам высказались ученые старой школы - Н. И. Кареев, А. С. Лаппо-Данилевский, Р. Ю. Виппер. Они заявили о надклассовом характере объективной науки. Так, Н. И. Кареев писал: «Социология подобно всякой положительной науке о том, что есть, как оно есть, должна быть беспартийной и надклассовой» (Кареев Н. И. Общие основы социологии. Пг., 1919). Буржуазные историки признали марксизм, но только как одну из школ, одно из направлений современной социологии, хотя и ограниченное, но имеющее право на существование в виде «рабочей, гипотезы».

Буржуазные историки подвергали марксизм критике по целому ряду положений. Например, иной была трактовка понятия «государство». Н. И. Кареев писал: «Государство относится к разряду индивидуальных коллективностей, состоя из отдельных людей, подобно планетной системе, подобно рою пчел, стаду, а в человеческих обществах - семье и роду, дружине и нации и т. п.». Отвергалось марксистское учение о базисе и надстройке. Рассуждая по этому поводу, Р. Ю. Виппер отмечал: «Пытаться замкнуть эти разнообразные отношения в формулы вроде того, что "религия составляет надстройку над фундаментом социально-экономического порядка", - значит тешить себя набором условных терминов» (Виппер Р. Ю. Возникновение христианства. М., 1918).

Буржуазные историки не принимали абсолютизацию классовой борьбы и революций как двигателей истории. Развитие общества в их трактовке идет эволюционно и лишь иногда нарушается толчками и потрясениями. «Такие сдвиги, - указывал Ю. В. Готье, - являющиеся последствиями исторических болезней страны и вместе с тем средством исцелиться от них, носят в жизни народа название революции» (Готье Ю. В. Смутное время: Очерк истории революционных движений начала XVII столетия. М., 1921). Таким образом, революции рассматривались как события случайные. Против распространения идеи классовой борьбы на все факты исторического процесса выступил и Н. И. Кареев: «Один из видов этой борьбы, именно - классовую, как известно, экономический материализм в соответствии с основным своим взглядом на природу общества положил во главу угла всего своего социологического построения, но можно указать на целые ряды случаев борьбы на почве чисто духовной культуры, каковы случаи вражды национальной или религиозной, а также менее важных в социальном отношении споров и раздоров между философскими, научными, литературными и художественными школами и направлениями».

В 1928 г. вышла в свет книги Д. М. Петрушевского «Очерки по экономической истории средневековой Европы», которая долгое время трактовалась как «открытое выступление в духе неокантианства против исторического материализма». Автор ставил под сомнение основные категории марксизма, назвав их субъективными конструкциями. Книга Д.М. Петрушевского была, по сути, последней попыткой открытого противостояния буржуазной методологии истории марксизму. Она была пресечена резкой, а в ряде случаев грубой критикой.

Здесь стоит отметить, что даже репрессии со стороны властей фактически не повлияли на философские воззрения ученых «старой» школы. В этом плане показательно заявление академика С. Ф. Платонова, сделанное в октябре 1930 г. в ОГПУ: «Миросозерцание мое, сложившееся к исходу XIX века, имело базой христианскую мораль, позитивистскую философию и научную эволюционную теорию... В сущности, я остаюсь таким и в настоящую минуту. Атеизм чужд мне столько же, сколько и церковная догма. Позитивизм, мною рано усвоенный, освободил меня от тех условностей и метафизики, которые владели умами историков — моих учителей (Соловьев, Чичерин, Кавелин и др.), привил мне методы исследовательской ученой работы, далекие от априорных умозрений. Наконец, эволюционная теория легла в основу моих представлений о сущности исторического процесса и обусловила весь строй моих университетских курсов. Так определившаяся смолоду моя личность не изменилась ни от появившейся в нашей литературе теории марксизма, ни от политического торжества этой теории в коммунистическом государстве СССР».

Марксистскому направлению отечественной историографии пришлось вести ожесточенную полемику с представителями традиционной исторической науки. Ее суть определил В. И. Ленин, выступая в 1920 г. на Всероссийском совещании политпросветов губернских и уездных отделов народного образования: «Наша задача - побороть все сопротивления капиталистов, не только военное и политическое, но и идейное, самое глубокое и самое мощное». С критикой буржуазной методологии истории в первые годы советской власти выступали М. Н. Покровский, В. И. Невский, В. В. Адоратский, Г. С. Фридлянд и др. Примером критики могут служить размышления В. В. Адоратского по поводу книги С. Л. Франка «Очерк методологии общественных наук» (1923). «Им (т. е. буржуазным ученым - авт.) выгодно увековечить путаницу, не допустить правильного понимания. Если в обществе решающую роль играет сознание, тогда для того, чтобы переделать общество, не надо производить материальных революций, надо лишь переделывать идеи. Если все зависит от идей, то обеспечено господство за всеми, кто утвердил за собой монополию в области идей».

Особую роль в полемике с историками-немарксистами сыграл М. Н. Покровский, который «разоблачал» работы авторов различных, порой противоположных взглядов. Среди критикуемых им историков и обществоведов можно назвать С. Ф. Платонова и А. С. Лаппо-Данилевского, П. Н. Милюкова и Г. В. Плеханова, Л. Мартова и Л. Д. Троцкого. За постоянные нападки на буржуазную и иную историографию в узком кругу историков М. Н. Покровского презрительно именовали не иначе, как «гнусом» (Брачев В. С. Указ. соч. С 123). Однако со временем сам «красный профессор» со своей идеей существования особой формации - «торгового капитализма» - был подвергнут обструкции.

Своеобразным логическим завершением полемики по проблемам методологии истории стала широкая дискуссия об общественно-экономических формациях. Начало ей положила вышедшая в 1920 г. книга С. М. Дубровского «К вопросу о сущности "азиатского" способа производства, феодализма, крепостничества и торгового капитала». Автор подверг критике мысль М. Н. Покровского о необходимости выделения «торгового капитализма» в особую формацию, но сам впал в аналогичную ошибку, выделив в две различные формации феодализм и крепостничество. Основными итогами дискуссии были:

1) признание марксистского учения об общественно-экономических формациях незыблемой методологической основой развития исторической науки в стране;

2) завершение полемики с учеными-немарксистами по вопросам философии истории и признание многими из них, чаще всего словесное, своих ошибок;

3) унификация методологии марксистского направления отечественной историографии, проявившаяся в отказе от мнения М. Н. Покровского о «торговом капитализме» как особой формации и признаний «азиатского» способа производства, упоминаемого К. Марксом, неотличимым от рабовладельческой и феодальной формаций;

4) постановка задачи конкретизации учения о формациях на историческом материале России.

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.