ЗВУКИ ГРЯДУЩЕГО ПРОШЛОГО

Позавчера я утратил себя, вчера – бога, сегодня – вас.[1]

Я не смогу вам помочь, пока вы такой. Вам нужно очнуться…

…и вновь погрузиться в мечту.

Белая королева – мужчине в инвалидной коляске.

-Что ты будешь делать, если я скажу, что ненавижу тебя?

Джордан поднял взгляд и посмотрел ей в глаза. Глубокие карие глаза – и никаких очков. Ее лицо было приятным, так же как и спадающие на плечи светлые волосы. Хотелось протянуть руку и коснуться этой гладкой кожи, этих волос.

-Ничего, наверно, – ответил он.

-Я тебя ненавижу.

Джордан достал из нагрудного кармана пачку красного Пэлл Мэлл, вытянул сигарету, вставил в рот и прикурил. Не сводя с нее глаз. Она смотрела серьезно, не меняясь в лице и не шевелясь. Он тоже молчал, лишь курил и продолжал смотреть.

-Я тебя презираю. Я хочу тебя уничтожить, – продолжала она. – Я хочу разрушить твою жизнь. Хочу, чтобы ты страдал. Всеми брошенный и покинутый, в одиночестве молил о спасении и смерти, но их не было. И ты так и умер, в ужасных муках и отправился прямиком в ад.

Он не отрывал взгляда. Она тоже молчала. Он повел рукой, словно приглашая к действиям. Она схватила стакан с водой и плеснула ему в лицо. Подхватив со спинки стула свою сумочку, встала и быстро ушла.

Он затянулся и выпустил долгую струю дыма. Подошел официант.

-Все в порядке, мистер?

-Да.

-Вам что-нибудь нужно?

-Да. Джаз.

-Простите, что?

-Джаз.

-Мистер…

-Два пива.

Официант ушел.

Джордан погасил губами сигарету и спрятал в карман. Через пару столиков сидела молоденькая черноволосая девушка, и он начал смотреть на нее, чтобы хоть что-то почувствовать. Она была молоденькой, возраст не определяется – может, двадцать, а может и четырнадцать. У нее были маленькие груди и тонкие руки, она вся была тонкой, хоть и сполна наполненной жизнью. Желтый топик, фиолетовая курточка, короткие шортики, она ела какой-то салат и пила кока-колу. Нет девственности. Не во что поверить. Принесли пиво.

Что она делала здесь? Зашла перекусить? Ждет кого-то? Курит ли она?

Джордан хлебнул пива, продолжая смотреть на нее. Изредка девушка поднимала голову от тарелки и оглядывала зал. Она ела очень медленно, словно не ведала голода – только изящество. Встретила взгляд Джордана, на секунду-другую задержалась и скользнула дальше. Вернулась к салату. Некоторое время спустя украдкой глянула, словно убедиться, что он по-прежнему смотрит. А затем убедить себя, что все равно, смотрит кто-нибудь или нет.

Джордан смотрел. Прикончил одну бутылку, принялся за вторую. Казалось, все время мира стало лишь тем, как медленно черноволосая девушка поедает салат. А он тушил губами уже третью сигарету.

Хлопнула дверь, раздались быстрые шаги и сбоку грянуло:

-ТЫ ХРЕНОВ УБЛЮДОК!

Джордан попытался повернуться, но что-то сбило его со стула. В голове все смешалось. Приподнявшись, он увидел, как она убегает прочь. Приложив руку к голове, он почувствовал что-то липкое. Кровь. Рядом лежал красный кирпич.

Шатаясь, Джордан сумел поставить стул и сел. Черноволосая смотрела на него. Он смотрел на нее. Подошел официант.

-Я вынужден попросить вас уйти отсюда, мистер.

Не отрывая взгляд, Джордан большими глотками допил пиво. Положил деньги на стол и вышел. В голове все перемешалось, голова раскалывалась. Похоже, треснул череп.

Пройдя с сотню шагов, он опустился на газон и привалился к дереву. Рубашка была мокрой, а теперь ее заливала еще и кровь. Заливала лицо. Вся рука была в крови. Достав сигареты, Джордан закурил. Он ненавидел сигареты, ненавидел алкоголь, но все остальное ненавидел сильнее. Люди шли мимо. Все под этим солнцем было только так, как должно было.

Он подумал, что, возможно, она не шутила, и сейчас эта сука на полпути к тому, чтобы разгромить его квартиру и сжечь там все дотла. Гудящая голова говорила, что она не шутила. Что сейчас именно туда она и направляется. И надо бы остановить все это. Но двигаться не хотелось.

Джордан попытался затушить сигарету губами, как привык, но было слишком горячо, и он закричал и с яростью отбросил окурок. Язык и губы теперь тоже жгло. Мест не осталось, и Ноев ковчег отчалил.

Что-то заслонило солнце. Над ним стояла черноволосая девушка из кафе. Он стал смотреть на нее.

-Почему вы так смотрите на меня? – спросила черноволосая.

-Как – так? – спросил он.

-Вы знаете.

-Это не запрещено.

Она задумалась.

-Я могу закричать, что маньяк, и пытаетесь ко мне приставать.

-Очевидно, можешь.

-Могу я присесть рядом?

-Это тоже не запрещено.

Пару секунд постояв, черноволосая уселась справа от него. Теперь Джордану слегка повернуться, чтобы смотреть на нее.

-Вам плохо?

-Бывало и лучше.

-Может, вам стоит обратиться в больницу?

-Нет.

-Почему вы так пристально смотрите на меня?

-Тебе уже есть восемнадцать?

-Вы хотите со мной переспать?

-Так вот что, значит, тебя волнует?

Джордан достал сигарету и закурил.

-А вас волнует мой возраст для этого? Мне четырнадцать, если хотите знать.

-Нет, меня это не волнует, – сказал он.

-Значит, вы переспали бы со мной, даже зная, что мне четырнадцать? – спросила черноволосая.

-Но я же не знаю, что тебе четырнадцать. Я не прошу паспорт и свидетельство о страховании у людей, прежде чем с ними переспать.

-Вы знаете. Я сказала вам. И что же?

-Мне все равно. Почему мы вообще говорим о том, хочу ли я переспать с тобой или нет?

-Пойдем.

Она встала и потянула его за руку. Джордан затушил сигарету губами, чтобы снова почувствовать хоть что-нибудь.

Они пробирались через толпу, как ледокол сквозь Северно-Ледовитый Океан. Нещадное солнце хотело его убить, Джордан едва переставлял ноги, но черноволосая продолжала тянуть его вперед. Она тоже собиралась его убить. Весь мир хотел его прикончить. Ему было все равно, но следовало избегать полицейских, следовало избегать ненужных вопросов, очень многое было ненужным.

Постепенно поток людей и транспорта становился все меньше, в воздухе запахло солью и гнилой рыбой – она вела его к пирсам. Джордан попытался снова закурить, но не справился со спичками одной рукой и спрятал сигарету. Вторую руку она так и не отпускала.

-Кто ты? – спросил он.

-Это имеет какое-то значение? – спросила черноволосая.

-Пожалуй, что нет.

-Вот и славно. Или ты хочешь просто поболтать о чем-нибудь?

-Нет.

Наконец они свернули в один из домов. Она повела его лестнице, все так же не отпуская руку, остановилась перед одной из дверей. Свободной рукой нашарила в кармане ключ, пропустила его вперед, закрыла дверь и только потом, наконец, отпустила.

Джордан закурил и огляделся. Крохотная квартирка, пропитанная бедностью и какой-то заброшенностью. Ни звука. Старый диван, разбросанные вещи, выцветшие обои, пыльные окна, пыльная люстра, пыльные книги в шкафу. Джордан сел на диван и заложил ногу за ногу. Черноволосая стала перед ним, расставив ноги и уперев руки в бока.

Он еще раз оглядел ее личико, черные волосы, груди под топом и затянутые в шортики ноги. Он не знал, что она делает здесь. Не знал, что он делает здесь. Но знал, что они будут делить здесь. Словно проворачивающиеся шестеренки судьбы. Он почувствовал легкую тошноту.

-Как твое имя?

-О, заткнись! – сказала она. – Хочешь чаю? Или кофе?

-Пиво.

-Нет. Иди в душ.

Он молчал и не двигался. Она смотрела на него.

-Мне отвести тебя за руку?

Джордан затушил окурок пальцами и направился в душ. Бумажник с ключами и штаны взял с собой. Душ был такой же старый и бедный, как и сам дом. Вода шла с перебоями: то ледяная, то кипяток. Из угла на него пялился огромный паук.

Какого черта ты тут делаешь? – спросил его Джордан. – А я?

Было похоже, словно его хотят наколоть или подставить. Или и то и другое, и даже третье. Нельзя быть таким беспечным. Закончив мыться, он влез в джинсы и вышел. Диван уже был разложен, и даже застелен белой наволочкой. Вот черт.

Он почувствовал, что застрял в сонате Бетховена, но это было невозможным. Она лежала посередине дивана, заложив руки за голову, и ждала. Черные волосы разметались, на ней были лишь черные кружевные трусики и лифчик. Ее тело было хорошо сложено, получше многих, но кожа слишком бледная, словно бледная нимфа. Теперь он мог поверить, что ей четырнадцать. Из-под края трусиков на лобке выбивались черные волоски.

Джордан взял сигареты и закурил. Присев на край кровати, провел рукой по ее бедру. Красавица и чудовище. Захотелось уйти. Или напиться. Уйти и напиться. Она взяла его руку и завела ее выше, под черную ткань. Пальцы ощутили влагу.

-Почему ты делаешь это? – спросил он.

-Ты ведь говорил, что тебя это совершенно не волнует, – сказала она. – Или это не так?

-Так.

-Тогда почему ты спрашиваешь?

-Не знаю. Просто.

Он подался вперед, схватив ее за щеки, и поднес уголек сигареты к глазу.

-Ты ведь даже не знаешь, что я могу с тобой сделать.

-Ты тоже не знаешь, что я могу с тобой сделать.

Она смотрела на него, зажмурив один глаз от близости жара, но смотрела твердо.

-Это называется: доверие.

-Возможно.

Он убрал сигарету. Она подалась и поцеловала его, обхватив руками. Нежно и неумело, словно откуда-то из недоступной дали. Он попытался вспомнить девушек, с которыми когда-либо целовался, но даже близко не было ничего подобного.

Джордан отстранился. Левой рукой залез в лифчик и сжал ее грудь. Она была полной и одновременной податливой, с твердым камешком соска. Чем больше он сминал ее, тем дольше хотелось продолжать это. Она закусила губу.

-Ты девственница? – спросил он.

-Это имеет какое-то значение?

-Нет.

-Да. Теперь это тебя остановит?

-Нет.

Он затушил окурок о СВОЮ икру и отбросил.

Она взяла у него из пальцев сигарету и сделала затяжку, закашлялась дымом, и вернула, а он до сих пор не знал ее имени. Она прижалась к нему всем телом, на простыне осталась кровь, а он чувствовал, что Бетховен умер.

-Ты ведь все равно не поверишь мне, даже если я тебе расскажу, – сказала она.

-А ты попробуй.

-Не поверишь.

-Проверь.

-Все равно не поверишь.

-Вот как.

-Кто была та женщина в кафе?

Джордан повернулся, чтобы взглянуть на нее.

-Прошлое, – сказал он.

-Меня зовут Карен, – сказала она.

-Ее тоже.

-Я – это она.

-У тебя черные волосы.

-Наверно, потом я их перекрашу.

-Тебе четырнадцать.

-Да.

-Она намного старше.

-Ты не понял. Я – из прошлого. Отправилась в будущее, чтобы найти тебя.

-Вот как.

Джордан отвернулся и стал смотреть на полоток. Она перевернулась и взгромоздилась на него.

-Ты мне не веришь.

-Не знаю.

-Точно не веришь.

-Даже если я верю тебе, это просто бессмысленно.

Он потянулся к пачке и закурил еще одну сигарету. Она возвышалась над ним, ее волосы, открытые груди, он еще чувствовал жар от ее бедер и силу упирающихся в грудь кулачков.

-Зачем? – спросил Джордан.

-Я отправилась из прошлого в будущее, чтобы отдать тебе свою девственность, – сказала она.

-Именно в тот день, когда мы с тобой в будущем разругаемся навсегда?

-Да.

-Это бессмысленно.

-В этом есть смысл.

-Какой же?

-Ты должен увидеть, – сказала она.

-Увидеть что?

-Меня.

-Я вижу.

Она скатилась с него и прислонилась к стене, обхватив колени руками. Джордан приподнялся на подушке. Красное пятно на простынях теперь зияло между ними, словно разрыв в мире.

-Ты мне не веришь, – сказала Карен-из-прошлого.

-Просто не понимаю, – сказал Джордан. – Как ты попала сюда из прошлого?

-Не имеет значения.

-Как ты узнала обо всем этом?

-Не имеет значения.

-А если я решу, что это Карен наняла тебя, чтобы поиздеваться надо мной?

Она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.

-Это не правда.

-И ты добилась чего хотела? – спросил Джордан.

-Не знаю, – сказала она.

-Что теперь? – спросил он.

-Я вернусь в прошлое, – сказала она.

Он курил и смотрел, как она одевается. Натягивает трусики, застегивает лифчик, потом шортики, топик, куртку. В этом было какое-то непонятное таинство, познать которое Джордан не мог. Симфонии Бетховена. Затушив пальцами сигарету, он тоже оделся. Они вышли из квартиры и спустились в день. Она больше не держала его за руку. Он знал, что больше никогда не придет к этому дому. Все исчезнет.

-Ненавижу долгие прощания, – сказала она. – Отвернись.

Он отвернулся. Нещадное солнце уже близилось к горизонту. День заканчивался. Он не слышал ни звука удаляющихся шагов, ни шевеления, ничего – только больше не чувствовал ее присутствия.

Джордан обернулся, но ее уже не было.

Чем она была? Что значило все это? Все исчезло. Он пошел прочь. Вернулась головная боль. Запах соли и рыбы стал неприятным. Завернув в ближайший бар, он взял себе пиво. Симфонии Бетховена была безумием. Карен была безумием. Он закурил.

Напротив него за столик опустился мужчина в шляпе.

-Тебе ведь не надо говорить, кто я? – спросил он и снял шляпу, открыв морщинистое лицо.

-Ну, блядь, – сказал Джордан.

[1] Аллюзия на рассказ Роберта Янга «Девушка-одуванчик», где героиня произносит: «Позавчера я увидела кролика, вчера – оленя, а сегодня – вас». – Прим. переводчика.

Поиск по сайту: