Слово о Полку Игореве»

История открытия и опубликования.«Слово о полку Игореве» было открыто собирателем древнерусских рукописей А. И. МусинымПуш­киным в конце 80х — начале 90х годов XVIII в. Он приобрел у архимандрита Иоиля, настоятеля упраздненного Екатериной II СпасоЯрославского монастыря, рукописный сборник, который, судя по описанию, был написан в XVI в. на северозападе Руси (в районе Пскова или Новгорода). В состав сборника входили произведения светского характера: «Хронограф»; «Временник, еже порицается летопи­сание русских князей и земля Русьскыя»; «Слово о полку Игореве» и «Девгениево деяние».Первое упоминание о находке МусинаПушкина сделал в 1792 г. журналист и драматург П. А. Плавильщиков. В начале 1797 г. М. М. Хе­расков в примечании к 16й песне поэмы «Владимир» известил чита­телей о найденном произведении древней письменности. В октябре 1797 г. в гамбургском журнале « Spectateur du Nord » H . М. Карамзин поместил заметку с сообщением о находке «песни Игоревых воинов, которую можно сравнить с лучшими Оссиановыми поэмами». Для работы над рукописью МусинПушкин привлек ученых А. Ф. Малиновского, Н. Н. БантышКаменского и в качестве консуль­танта Н. М. Карамзина. Благодаря их труду в 1800 г. был опубликован текст «Слова» с переводом на современный русский язык, вступитель­ной статьей и примечаниями. Очевидно, в 1795—1796 гг. была сделана писарская копия с текста рукописи для Екатерины II . Копия эта затем затерялась в архиве и была обнаружена лишь в 1864 г. П. П. Пекарским. В 1812 г. рукописное собрание МусинаПушкина погибло в огне московского пожара. В руках исследователей остались лишь печатный текст и выписки, сделанные из рукописи ее первыми издателями.

19ЖАНР «СЛОВА О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ». Еще до опубликования и особенно после опубликования памятника его жанровую природу определяли по-разному, а именно как песню, поэму, героич. поэму, «трудную», т. е. воинскую, повесть, былину, ораторскую речь («слово») и т. д. В 1797 Н. М. Карамзин, сообщая миру об открытии в России нового лит. памятника, говорил о нем как об «отрывке поэмы». Позже В. Г. Белинский отрицал возможность отнесения «Слова» к жанру героич. поэмы, Ф. И. Буслаев, наоборот, считал «Слово» ист. поэмой с элементами древ. мифологии. М. А. Максимович везде называл «Слово» песней, а С. П. Шевырев подчеркивал, что это произведение представляет собой повествование, «переход от песни к повести». В новейшее время А. И. Никифоров рассматривал «Слово» как былину, И. П. Еремин — как «произведение ораторского искусства», как «памятник светского эпидейктического красноречия Киевской Руси». Неоднозначность мнений указывает на то, что «Слово» — очень своеобразное среди всех других памятников Древней Руси лит. произведение. Д. С. Лихачев отмечает: «„Слово“ очень близко к плачам и славам (песенным прославлениям). И плачи и славы очень часто упоминаются в летописях XII—XIII веков. „Слово“ близко к ним и по своей форме и по своему содержанию, но в целом это, конечно, не плач и не слава. Народная поэзия не допускает смешения жанров. „Слово“ — произведение книжное, но близкое к этим жанрам народной поэзии. Это, по-видимому, особый род книжной поэзии, может быть еще не успевший окончательно сложиться» («Слово о полку Игореве» — героический пролог русской литературы, с. 37). Этой точки зрения придерживается большинство соврем. исследователей памятника, т. к. в нем имеются черты ритмичности, стихового строя и др. признаки поэтич. организации текста.

20КОМПОЗИЦИЯ «СЛОВА О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ». В течение почти двухсотлетнего изучения «Слова» о К. этого памятника высказывались различные точки зрения: одни считали, что «Слово» не представляет собой цельного по построению и содержанию лит. произведения, что оно состоит из каких-то отрывков, внутренне не связанных между собой, не объединенных одной идеей, не имеющих сквозной сюжетной линии, определенной образной системы и т. д.; такой взгляд пытались обосновать представители скептического направления, которые глубоко не вникали в сущность и худож. своеобразие памятника. Другие исследователи, наоборот, утверждают, что не только по внешним чертам организации текста, его деления на определенные части, но и по структуре поэт. образности, по его внутренней основе «Слово» представляет собой стройную, логически последовательную, художественно многообразную и в то же время цельную композиционную систему, являющуюся непревзойденным образцом др.-рус. словесного иск-ва. В обобщенной форме вторая точка зрения изложена Д. С. Лихачевым: «Композиция „Слова о полку Игореве“ при первом взгляде кажется очень сложной, а иногда и непоследовательной. Автор переходит от темы к теме, от одних действующих лиц своего повествования к другим, постоянно меняет место действия, перенося его от Игорева войска в Половецкой степи в Киев, а из Киева в различные русские земли, на некоторое время в Путивль, затем в Половецкую землю, оттуда вновь на Русь — в Киев. Так же быстро меняется и время действия — автор обращается от настоящего к прошлому и от прошлого к настоящему и к предчувствиям грозного будущего. Перед читателем проходит целая гамма ощущений: от тяжелых предчувствий и скорби автор переходит к патетике призыва; эта патетическая часть сменяется лирической и интимной, а все произведение в целом завершается радостным и торжественным финалом. В „Слове“ — своеобразная музыкальная композиция, в которой каждая часть не только самостоятельна по теме, но и окрашена своим особым чувством; все части вместе гармонично слиты в единое и удивительно законченное произведение. В сущности, все темы в „Слове“ подчинены одной общей теме и все чувства — одному главному чувству, но и те и другие искусно развернуты во времени, представлены в сложном развитии. Эта главная тема — тема родины, и это главное чувство — чувство любви к родине. Тема родины и чувство любви к ней последовательно раскрываются автором в связи с главным сюжетным стержнем всего произведения — походом Игоря Святославича 1185 г.». По идейному содержанию и худож. форме в композиционной системе «Слова о полку Игореве» наиболее четко выделяются три части: Сон Святослава, Золотое слово Святослава и Плач Ярославны. Они являются своеобразным поэтич. фокусом, способствующим полному раскрытию авторского замысла.

21ФОЛЬКЛОР ВОСТОЧНОСЛАВЯНСКИЙ И «СЛОВО». Исследование вопроса о взаимоотношении С. и Ф. В. получило развитие в двух основных направлениях: «описательном», выразившемся в поисках и анализе фольклорных параллелей к С., и «проблемном», приверженцы которого ставили своей целью выяснить природу памятника — устно-поэтическую или книжно-литературную. В нач. 20-х XIX в. впервые была высказана мысль о «народности» стиля С. (близок стилю «богатырских повестей»). Исследователи определяли яз. памятника как «простонародный» и указывали на наличие в нем постоянных эпитетов — черту, характерную для произведений фольклора. В последней четверти прошлого столетия в ряде исследований была высказана, а позднее аргументирована точка зрения — о книжно-лит. природе С. «Одно из главных доказательств книжности Слова, — по мнению ученого, — следует видеть в его начале, в обращении автора к читателям, которых он называет „братие“, в воспоминании о певце древности Бояне и в обозначении сюжета, имеющего составить содержание всего произведения». Др. свидетельством книжной природы С. ученые считали назидательный характер памятника, чуждый фольклорным произведениям, так как, по его мнению, «мораль во всех видах, в проповедях, в житиях, в притчах, в изречениях — составляет характерную черту нашей книжной словесности». Д. С. Лихачев отметил, что худ. система С. вся построена на контрастах и что «один из самых острых контрастов, пронизывающих все „Слово“, — это контраст книжных элементов стиля с народно-поэтическими». Нар. стихия в С. выражается в излюбленных нар. поэзией отрицат. метафорах, а также в фольклорных эпитетах, в некоторых гиперболах, сравнениях. Но яснее всего связь С. с произведениями уст. нар. поэзии, по словам Лихачева, «ощущается в пределах двух жанров, чаще всего упоминаемых в Слове: „плачей“ и песенных прославлений — „слав“» . Замечательно, что эмоц. противоположность этих жанров дает возможность автору С. создать «тот обширный диапазон чувств и смен настроений, который так характерен для Слова и который сам по себе отделяет его от произведений устной народной словесности, где каждое произведение подчинено в основном одному жанру и одному настроению» .

22 Литература периода феодальной раздробленности и объединения Северо-восточной Руси (XII-XV вв.). Процесс феодального дробления привёл к распаду Киевской Руси и образованию новых политических и культурных центров: Владимирского, Московского, Новгородского, Тверского княжеств. Литература развивается в каждом из них обособленно. Но в период борьбы с татаро-монголами литература звала к объединению всех сил для борьбы против врагов. В связи с этим возникли новые литературные центры, и в литературу начали проникать местные политические интересы, особенности культуры, быта и языка. Реальные возможности политической централизации государства постепенно уходили в прошлое, но общерусские публицистические тенденции литературы временами еще более усиливались, так как писателей тревожило тяжелое положение, в котором оказалась Русь в результате разраставшихся внутренних столкновений, отсутствия единства в борьбе с натиском половцев и входивших в традицию русско-половецких союзов, которые использовались для междоусобной борьбы князей. Наиболее значительные литературные памятники этого периода – «Моление Даниила заточника», «Повесть о разорении Рязани Батыем», «Задонщина», «Хождение за три моря», «Повесть о Петре и Февронии». С начала XII в. наметились новые тенденции в истории древнерусской литературы, проявившиеся в постепенном ослаблении ее былого идейного единства и господства трех крупных и рано созревших жанровых форм (летопись, житие, проповедь). Торжественная проповедь в новых исторических условиях продолжала развивать традиции византийского и древнерусского витийства. Однако если в Византии XI—XII вв. этот вид хвалебного словесного искусства большей частью приобрел формально-церковный характер, то на Руси он по-прежнему был одухотворен высоким религиозным пафосом и сохранял общелитературное значение.

Поиск по сайту: