Гриненко А.В. Источники уголовно-процессуальных принципов // Журнал российского права, 2001, №5

Учение о принципах является важнейшей составной частью теории уголовного судопроизводства. Уровень его разработанности позволяет судить о состоянии юридической науки в целом, а также о культуре правоприменения.

Давая характеристику источников принципов, нужно прежде всего определиться с терминологией. Ряд ученых под принципами понимают некие абстрактные положения морально-этического плана, не имеющие реального нормативного выражения. Другие юристы требуют обязательного закрепления принципов в действующем законодательстве в виде норм-предписаний. Существует также определение принципов как основных положений, идей, получивших свое закрепление в законе независимо от приемов и форм их закрепления, а также положений, хотя и не получивших непосредственного выражения в законе, но вытекающих из ряда его норм*(1).

Если посмотреть на данную проблему с точки зрения динамики развития государственно-властных институтов, то становится очевидно, что принципы уголовного судопроизводства, являясь продуктом политики государства в области правосудия, первоначально формируются в виде идей, которые постепенно в ходе правотворчества закрепляются как нормы действующего законодательства.

Следовательно, основной вопрос состоит в определении "движущей силы", посредством которой идеи о правосудии неизменно воплощаются в виде правовых норм. Такой силой, на наш взгляд, является стремление к наибольшей эффективности судопроизводства. Отсюда вытекают и основные требования, которые можно предъявить к принципам, - их целесообразность для достижения результатов судопроизводства и наглядность внешнего выражения. При этом максимальная эффективность правоприменения и наглядность принципов будет достигнута при их закреплении в виде норм-предписаний, которые содержатся в отдельных статьях УПК и дают возможность наиболее полно усвоить их смысл. Это, однако, не исключает возможности конкретизировать содержание принципов в более частных логических нормах права.

Следует признать, что в уголовно-процессуальной науке вопрос о необходимости закрепления принципов в виде норм-предписаний относится к сфере долженствования, так как в действительности многие принципы выполняли свое назначение и будучи закрепленными только в логических нормах.

Нужно также проводить четкую грань между представлением о принципе как об идее и как о совокупности логических норм. Если идеи относятся к сфере правосознания, являются научными выводами, замыслом нормы-принципа*(2), то принцип, явленный в виде нормы, даже и логической, имеет ярко выраженную нормативную природу. Иногда отделить одно от другого достаточно трудно. Поэтому в случае неясности следует использовать такой прием, как выведение нормы-принципа из системы более частных норм-предписаний.

Из сказанного можно сделать вывод, что принципы представляют собой основы создания и направленности всей системы соответствующей отрасли права, которые наиболее полно выражают содержание уголовно-процессуального законодательства, тесно связаны с государственной политикой в сфере уголовного судопроизводства, являются общими для всех стадий процесса и, выступая нормативными образованиями высшей юридической силы, оказывают охранительное и регулятивное воздействие по отношению ко всем уголовно-процессуальным нормам.

Таким образом, основное свойство уголовно-процессуальных принципов - нормативность. Поэтому принципы должны иметь и собственные источники. Но, давая их характеристику, уже в самом начале можно столкнуться с отсутствием единообразного понимания сущности и правовой природы источников уголовно-процессуального права в целом.

Одна группа ученых к источникам этой отрасли права категорически относит только закон*(3). Аналогичную позицию еще недавно занимала П. А. Лупинская, поместив в главу II учебника "Уголовный процесс" _2 под названием "Закон - единственный источник уголовно-процессуального права"*(4). В третьем же издании автор этот параграф называет менее категорично - "Источники уголовно-процессуального права", где упоминает решения Конституционного Суда РФ, а также разъяснения Пленума Верховного Суда России по вопросам судебной практики*(5). Ценность данных актов в обеспечении надлежащего применения Конституции РФ очевидна. Однако из текста учебника нельзя сделать однозначный вывод: относит ли П. А. Лупинская к числу этих источников решения Конституционного Суда РФ и руководящие разъяснения Верховного Суда РФ либо упоминает о них как о чрезвычайно важных, но все же не входящих в перечень источников средств оптимизации правоприменения? Н. А. Громов также считает единственным источником уголовно-процессуального права Конституцию РФ и федеральное законодательство*(6). Одновременно в перечне источников он упоминает и Положение о милиции общественной безопасности (местной милиции), утвержденное Указом Президента РФ от 12 февраля 1993 года*(7).

Многие авторы наряду с законом прямо признают возможность существования иных источников уголовно-процессуального права - подзаконных нормативно-правовых актов, следственной и судебной практики, правовых обычаев, традиций, прецедентов и т.п. Так, В. Г. Даев, помимо законов, к разряду источников относит и акты толкования действующего законодательства*(8). Наиболее широкий перечень источников уголовно-процессуального права предлагает К. Ф. Гуценко, причисляя к ним, вместе с действующими законами и международно-правовыми актами, постановления Конституционного Суда РФ, касающиеся уголовного судопроизводства, разъяснения Пленумов Верховного Суда РФ, а также нормативные акты министерств и ведомств*(9).

Все перечисленные точки зрения заслуживают самого пристального внимания, так как они наглядно демонстрируют глубину и неоднозначность проблемы вычленения источников права. На наш взгляд, для ее оптимального разрешения следует выдвинуть тезис о невозможности однозначной оценки права (в том числе и уголовно-процессуального) ввиду его особого социального назначения и детерминации множеством конкретных факторов.

В одном случае право можно представить как статичное явление, которое существует в определенной временной точке в "застывшем" виде. Познавая такое право, его единственным источником можно считать лишь нормативно-правовой акт, поскольку только он выступает носителем содержания права.

С другой стороны, право можно оценивать в динамике, развитии и совершенствовании. Несомненно, любой общественный продукт вместе с развитием общества также существенно меняется. Право постоянно адаптируется к потребностям общества, "впитывает" любые полезные новшества. Поэтому определяя право как динамическую категорию, надо признать, что влияние на его развитие оказывает не только обновленное законодательство, но и те носители информации, которые оказывают побудительное воздействие на законодательную власть.

Данное разделение, конечно же, несколько условно, так как право в режиме "реального времени" одновременно имеет и статическую, и динамическую составляющие. Исходя из этого, источники уголовно-процессуального права и источники принципов как его важнейшей составной части также можно разделить на две тесно взаимосвязанные, но различные по своей правовой природе группы: нормативные источники и источники информационные. К первой группе следует отнести только нормативно-правовые акты, принятые на уровне федерального законодательства, ко второй - все остальные, в том числе и не имеющие документального выражения (например, правовые обычаи)*(10).

К разряду нормативных источников, в которых сосредоточено содержание уголовно-процессуальных принципов, относятся:

1. Международные нормативно-правовые акты, ратифицированные Российской Федерацией на уровне законодательства.

В соответствии с ч.4 ст.15 Конституции РФ общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Приоритет ратифицированных актов обеспечивает использование правил, установленных в международном договоре, над внутренним законодательством. К данному разряду относятся лишь акты, которые были ратифицированы на уровне федеральных законов*(11).

Поэтому не следует придавать значение нормативных источников актам, которые хотя и посвящены международным аспектам государственной деятельности, но были заключены от имени Правительства Российской Федерации (межправительственные договоры) или от имени федеральных органов исполнительной власти (договоры межведомственного характера)*(12).

В отличие от российских законов, международные акты характеризуются обилием наименований (конвенция, пакт, договор, соглашение и др.). Однако эти различия являются чисто внешним признаком документа и продиктованы скорее традициями. На юридическую силу акта его наименование не влияет. Основное требование, предъявляемое к ним как к нормативным источникам, - наличие в их содержании норм права.

Емкое определение такой нормы дал И. И. Лукашук: "Международно-правовая норма - это модель отношения, призванная содействовать ее претворению в жизнь международно-правовыми средствами, устанавливая соответствующие права и обязанности. Норма - результат соглашения субъектов, она выражает их волю, взаимосвязывает конкретное проявление воли субъектов в единое целое, которое ограничено ее рамками"*(13). Однако вряд ли можно согласиться с утверждением автора о том, что большинство таких норм содержит лишь диспозицию, санкция является общей для всей их системы, а конкретные санкции могут быть предусмотрены и отдельными договорами*(14). Представляется, что любая норма должна иметь трехзвенную структуру, в этом ее отличие от положений ненормативного характера. Действительно, специфика юридической техники в международном правотворчестве такова, что элементы нормы могут быть расположены в различных актах, но говорить об "усеченной" структуре норм было бы не вполне верно.

Заметим, что возможны еще более сложные ситуации, когда норма рассредоточена не только в различных актах, но и во времени. Это происходит в случаях, когда вначале принимается положение, содержащее лишь гипотезу и диспозицию, а санкция нормы закрепляется в ином, более позднем акте. Но при этом также нельзя говорить о наличии "двухзвенной" нормы, поскольку до формирования санкции и придания ей юридической силы существует не норма, а декларативное положение.

Уголовно-процессуальные принципы следует отличать от общепризнанных принципов международного права, непосредственно включенных в российскую правовую систему. Будучи закрепленными в важнейших универсальных международных актах, правовые основы отношений и сотрудничества между государствами, несомненно, создают позитивный фон для развития демократических институтов на национальном уровне*(15), однако специальными нормативными источниками принципов уголовного процесса они не являются.

Систему международных нормативно-правовых актов - носителей содержания принципов уголовного процесса - составляют:

1. Всеобщая декларация прав человека от 10 декабря 1948 года; Международный пакт о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 года (вступил в силу 23 марта 1976 года); Конвенция о правах ребенка от 20 ноября 1989 года (вступила в силу 2 сентября 1990 года); Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации от 21 декабря 1965 года (вступила в силу 4 января 1969 года); Конвенция о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года и дополнительные протоколы к ней (N 1-11); Конвенция Содружества Независимых Государств о правах и основных свободах человека от 26 мая 1995 года; Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания от 26 ноября 1987 года; Конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 22 января 1993 года и др.

2. Конституция Российской Федерации.

В этом источнике сосредоточена большая группа норм, закрепляющих права личности в сфере уголовного судопроизводства, а также определяющих оптимальное функционирование соответствующих государственных органов. В Конституции приведены развернутые формулировки большинства принципов, что обеспечивает неизменность их содержания и надежность применения. Так, в ч.2 ст.4 данного акта закреплено положение о верховенстве Конституции РФ и федеральных законов на всей территории страны; ряд положений (ст.2, ч.2 ст.24, ч.1 ст.46, ст.120 и др.) обеспечивают надлежащую процедуру предварительного расследования преступлений и судебного разбирательства по уголовным делам; большой комплекс норм являет собой нормативную базу для обеспечения прав и свобод человека и гражданина в сфере уголовного судопроизводства (ст.18, 19, ч.2 ст.22, ст.23, 25, ч.2 ст.26, ч.3 ст.46, ст.48, 49, 51, ч.3 ст.123, ч.4 ст.125).

3. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР 1960 года по состоянию на 21 февраля 2001 года.

Данный источник - наиболее объемный нормативно-правовой акт, вмещающий в себя формулировки ряда принципов и систему норм, регламентирующих процедуру их реализации. В виде системы норм-предписаний в УПК обозначены такие принципы, как законность (ст.1), неприкосновенность личности (ст.11), неприкосновенность жилища, охрана личной жизни и тайны переписки (ст.12), осуществление правосудия на началах равенства граждан перед законом и судом (ст.14, 245), независимость судей и подчинение их только закону (ст.16), национальный язык уголовного судопроизводства (ст.17), гласность судебного разбирательства (ст.18), обеспечение лицу права на защиту (ст.19), всестороннее, полное и объективное исследование обстоятельств дела (ст.20), право на обжалование действий и решений суда, прокурора, следователя и лица, производящего дознание (ст.22).

Существенный недостаток многих из этих положений состоит в том, что они "тяготеют" к судебным стадиям*(16). Поэтому в их содержании бывает сложно выделить правила, относящиеся к предварительному расследованию преступлений.

4. Иные федеральные законы в части, регламентирующей уголовно-процессуальную деятельность.

Особенность данной группы нормативных источников заключается в том, что они, как правило, не содержат ярко выраженных норм-принципов. УПК и иные законы юридически равнозначны, если иное не закреплено в тексте самих законов. Вместе с тем, если проследить причинно-следственную связь между данной группой и всеми вышеназванными источниками, можно заметить, что ряд актов относится к непосредственным носителям норм-принципов, другие же в большей мере вытекают из содержания принципов или им соответствуют.

Не следует, однако, преуменьшать и роль информационных источников уголовно-процессуальных принципов. Их гибкость, возможность принятия в кратчайшие сроки обеспечивают "подвижность" права, соответствие между содержанием принципов и реально существующими общественными отношениями.

Информационные источники отличаются от законов прежде всего отсутствием явно выраженной иерархии. Это обусловлено следующими причинами: 1) различна правовая природа источников; 2) источники могут использоваться как правоприменителем, так и законодателем; 3) неодинакова степень обязательности исполнения положений, закрепленных в информационных источниках.

Информационные источники по степени их воздействия на процесс формирования содержания принципов также можно подразделить на две группы - основные и неосновные.

К основным следует отнести решения Конституционного Суда РФ по вопросам нормативной регламентации уголовно-процессуальной деятельности, подзаконные нормативные акты, руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда РФ.

Неосновные (вспомогательные) информационные источники представлены великим множеством носителей конструктивной информации. К ним, по сути, можно причислить любое материальное или идеальное явление, побудившее законодателя наряду с другими источниками либо изолированно от них изменить закон.

Остановимся на основных информационных источниках, которые дают наиболее наглядное представление об оптимальном соотношении между принципами как нормативными предписаниями и их реальным воплощением. К ним относятся:

информационные международные источники норм-принципов. Это целый ряд крупных актов: Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций от 24 октября 1970 года; Итоговый документ Венской встречи 1986 г. представителей государств - участников Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 15 января 1989 года; Документ Московского совещания Конференции по человеческому измерению СБСЕ от 3 октября 1991 года; Декларация о правах лиц, принадлежащих к национальным или этническим, религиозным и языковым меньшинствам, от 18 декабря 1992 года; Венская декларация и Программа действий от 25 июня 1993 года; Декларация по случаю пятидесятой годовщины Организации Объединенных Наций от 24 октября 1995 года; Римский статут Международного уголовного суда от 17 июля 1998 года и другие документы. Особую (ненормативную) группу международных информационных источников составляют решения Европейского суда по правам человека, в которых содержатся выводы о соответствии или несоответствии внутреннего законодательства международным стандартам*(17);

внутренние информационные источники принципов.

Последние, в свою очередь, исходя из их правовой природы подразделяются на две группы:

1. Подзаконные нормативно-правовые акты. Как известно, условием юридической состоятельности подобных актов является их соответствие действующему законодательству. В то же время не следует исключать и перспективного значения таких документов в качестве источников норм-принципов. Конкретизируя нормы федерального законодательства, подзаконные акты обеспечивают оптимальные условия для их реализации. В случае несоответствия того или иного закона требованиям принципов они могут более оперативно, чем законодатель, это обнаружить и предложить собственное разрешение существующей проблемы.

2. Иные акты, не имеющие нормативного характера.

К наиболее важным актам данной группы относятся постановления Конституционного Суда Российской Федерации. Решения этого органа, определяющие соответствие уголовно-процессуального законодательства конституционным положениям, хотя и не содержат норм права, но имеют столь властный характер, что немедленно с момента их вынесения приостанавливают применение неконституционной нормы вплоть до ее изменения или отмены в соответствии с установленной процедурой. Признаком, объединяющим все решения Конституционного Суда РФ, является широкое использование содержащихся в Конституции, международных нормативно-правовых актах предписаний, составляющих содержание уголовно-процессуальных принципов. С другой стороны, такие решения не только истолковывают, но и расширяют содержание принципов, приводят их в соответствие с международными стандартами.

Ряд внутренних информационных источников представляет собой акты толкования норм права. Это не означает, что их роль в определении содержания принципов невелика. Такие документы (например, руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда РФ) побуждают законодателя устранять пробелы права, обобщают положительный опыт в этой сфере, дают практические рекомендации по оптимальному применению норм - структурных элементов этой системы.

К разряду информационных источников уголовно-процессуальных принципов относится судебная, прокурорская и следственная практика.

Особенность таких источников состоит в том, что они выявляют результат применения положений принципов в каждом конкретном случае. Исследуя недостатки уголовной процедуры, например, можно внести предложение об изменении действующего законодательства. Кроме того, решения по конкретным делам обобщаются в виде руководящих разъяснений Пленума Верховного Суда РФ и в последующем используются в ходе правотворчества. Так, Судебная коллегия Верховного Суда РФ в решении по конкретному уголовному делу сформулировала правило: суд не вправе отменить оправдательный приговор по мотиву нарушения прав оправданного подсудимого*(18). Соблюдение этого требования является условием позитивной реализации принципа обеспечения судебной защиты прав и свобод человека и гражданина. Принцип состязательности и равноправия сторон в уголовном процессе обусловил вывод о том, что рассмотрение дела в отсутствие гражданского ответчика, причины неявки которого судом не выяснялись, признается существенным нарушением его прав и влечет отмену приговора в части гражданского иска*(19).

Однако судебную, прокурорскую и следственную практику не следует смешивать с понятием "судебный прецедент". В англосаксонской системе права прецедент действительно является основным источником. Но прецедент отличается от обычного судебного решения тем, что ему придается нормативная сила, он принимается за правило при разрешении других аналогичных дел*(20). В последующем правоприменитель, обосновывая свое решение, при наличии прецедента вправе и обязан на него ссылаться. В континентальной же системе права в решениях (например, в приговоре) ссылка на аналогичные случаи недопустима.

Проведенный анализ подводит к следующему выводу: уголовно-процессуальные принципы, являясь фундаментом соответствующей отрасли права, содержатся в целом комплексе актов, имеющих различную правовую природу. Часть из них закрепляет нормативное содержание принципов, другие создают условия для наиболее полной их реализации.

А.В. Гриненко,

доцент кафедры предварительного

следствия и организации следственной работы

Курского филиала Орловского

юридического института МВД России,

кандидат юридических наук.

"Журнал российского права", 2001, N 5

—————————————————————————————————————————————————————————————————————————

*(1) См.: Добровольская Т. Н. Принципы советского уголовного процесса. М., 1971. С.24-26.

*(2) См.: Громов Н. А., Николайченко В. В. Принципы уголовного процесса, их понятие и система // Государство и право. 1997. N 7. С.33.

*(3) См.: Уголовный процесс: Учебник / Под ред. проф. В. П. Божьева. М., 1998. С.28-45.

*(4) См.: Уголовный процесс: Учебник для вузов / Под ред. проф. П. А. Лупинской. М., 1995. С.15-19.

*(5) См.: Уголовный процесс: Учебник для вузов / Под ред. проф. П. А. Лупинской. 3-е изд. М., 1999. С.25-26.

*(6) См.: Громов Н. А. Уголовный процесс в России: Учебное пособие. М., 1998. С.36-43.

*(7) См.: Там же. С.38.

*(8) См.: Советский уголовный процесс / Под ред. Н. С. Алексеева и В. З. Лукашевича. Л., 1989. С.14.

*(9)См.: Уголовный процесс: Учебник / Под ред. К. Ф. Гуценко. М., 1998. С.26-57.

*(10) Именно к разряду нормативных источников можно отнести понятие "форма права". Заметим, что данный термин давал бы более полное представление о сущности права, если бы он был обозначен как "форма существования права".

*(11) О процедуре ратификации см.: Федеральный закон РФ от 15 июля 1995 года "О международных договорах Российской Федерации" // СЗ РФ. 1995. N 29. Ст.2757.

*(12) См.: Там же. Ст.3.

*(13) Лукашук И. И. Нормы международного права в международной нормативной системе. М., 1997. С.115.

*(14) См.: Там же. С.116.

*(15) См.: глава 1 Устава Организации Объединенных Наций от 26 июня 1945 года; Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций от 24 октября 1970 года.

*(16) См.: статьи 14, 16, 18 УПК РСФСР.

*(17) См.: Европейский суд по правам человека. Избранные решения: В 2-х т. М., 2000. Т.1. С.856; Т.2. С.808.

*(18) См.: Определение Судебной коллегии Верховного Суда РФ от 10 ноября 1999 года // БВС РФ. 2000. N 11. С.16.

*(19) См.: Определение Судебной коллегии Верховного Суда РФ от 3 марта 1999 года // БВС РФ. 1999. N 11. С.11.

*(20) См.: Теория государства и права: Учебник. М., 1968. С.66-67.

Поиск по сайту: