Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Исламский мир и политическая модернизация

Шухрат Ёвкович, кандидат политических наук, независимый эксперт (Ташкент, Узбекистан)

До сих пор особенностью многих стран Ближнего и Среднего Востока остается относительно слабая степень дифференциации политических институтов и их функций

Проблема становления и развития политических систем в мусульманских странах начала привлекать повышенное внимание исследователей в связи с появлением на политической карте мира независимых государств Азии, Ближнего Востока и Африки в 1950-1960-х годах. Политические реформы и вопросы демократизации стран Ближнего и Среднего Востока активно обсуждались и в 1980-х годах, как в самих государствах региона, так и в международных экспертных кругах.

Однако на пике актуальности эти вопросы оказались после 2000 года, когда во всем мусульманском мире стали набирать силу процессы изменения партийно-политических структур, формирования демократических институтов, нередко сопровождаемые ломкой консервативных режимов под воздействием внутренних и внешних факторов.

Многие исследователи отмечают, что еще в начале ХХ века большинство стран Ближнего и Среднего Востока представляли собой традиционные общества с рудиментарной политической системой, в которой доминировали феодально-сословные, династические, клановые, родовые отношения, традиционные и религиозные ценности. До сих пор особенностью многих стран Ближнего и Среднего Востока остается относительно слабая степень дифференциации политических институтов и их функций, их тесная взаимосвязь с религией, традиционной моралью и культурой, инертность деятельности политического индивида.

Следует учитывать, что политические системы региона развивались на фундаменте переходных социальных структур с многоукладной экономикой и незавершенной классовой дифференциацией. Причем в одной группе стран, таких как Саудовская Аравия и другие арабские монархии Персидского залива, преобладали традиционные структуры, а формирование классов и национально-этнических общностей находилось в начальной стадии. Фактически они долгое время оставались конфедерациями племен и этнических групп. В других же странах – Египте, Тунисе, Марокко, где доминировали раннекапиталистические структуры и ощущалось сильное влияние политических систем бывших метрополий, наблюдался более высокий уровень развития современных политических и правовых институтов. После обретения независимости бывшими колониями, процесс укрепления суверенитета этих стран и одновременно сохранение политико-культурного влияния мировых держав стимулировали поиск новых форм развития национальных государств и политических систем.

Важными факторами начавшейся политической модернизации этих государств были идеи национального освобождения, защиты культурной идентичности, секуляризации, развития политического сознания. Несмотря на очевидные различия в динамике и направлениях общественно-политического и экономического развития таких стран, как, например, Саудовская Аравия, Иордания, Египет, Марокко, Тунис, Пакистан, в их политической модернизации проявились некоторые общие тенденции. В частности, это появление новых функций политической системы, развитие политического плюрализма и представительства, многопартийности, распространение современных форм и способов политического участия все более широких кругов населения, реформирование национальных правовых систем, расширение и совершенствование политических норм и традиций в соответствии с требованиями современности.

Вместе с тем сохраняются присущие традиционным «незападным» обществам черты. Это нечеткое разделение сфер гражданской и индивидуальной, частной жизни; выражение правящими и другими политическими партиями, в основном, идеологизированного или религиозного мировоззрения, доминирование во внутриполитической жизни определенных кланов, династий или родов, а также выдвижение оппозиционных сил, стремящихся к власти, в качестве революционных движений, действующих под ревайвалистскими национальными или религиозно-политическими лозунгами. Кроме того, в мусульманских странах велика роль харизматичных лидеров и традиции «сакральности власти». Так, на принципе сакральности строится легитимизация власти правящих династий – сейидов Иордании и Марокко. Харизматичными чертами наделяются известные египетские правители, начиная с Мухаммада Али (1805–1849) и хедива Исмаила (1863–1883), и заканчивая нынешним президентом АРЕ Хосни Мубараком, а также ряд других арабских лидеров.

Своеобразное воздействие на политико-государственную жизнь в мусульманских странах оказывает религия. В Ливане, например, места в парламенте и должности в государственном аппарате заранее закреплены за представителями 17 религиозных общин. В Тунисе, вопреки статье Конституции о всеобщем избирательном праве, Избирательный кодекс 1969 года устанавливал, что при выборах президента республики избирательным правом обладают лишь граждане-мусульмане. Более того, религия выступает как постоянно действующий политический фактор. Даже там, где режимы давно придерживались светской идеологии (Сирия, Ирак, Египет и др.), правящие силы, учитывая высокий уровень религиозности масс, прокламировали ислам и шариат в качестве неотъемлемых элементов политической власти.

В этом смысле показателен пример АРЕ. Начиная с реформ Мухаммада Али, Египет шел по «западному светскому пути» политического, военного, социально-экономического и правового развития. Попытки религиозных реформаторов побороть движение к секуляризации и предложить свою альтернативу не раз терпели поражение. Однако и египетские секуляристы, в свою очередь, не смогли разрешить существенного противоречия, возникшего между светскими концепциями и религиозной традицией. Эта изначальная слабость светского движения в Египте посеяла семена многих будущих конфликтов и проблем в обществе. Принятие действующей до настоящего времени конституции АРЕ в качестве «новой политической формулы» организации власти в стране не разрешило основной проблемы – вопроса о легитимности власти. Ни исполнительная, ни законодательная власть, несмотря на все государственные постановления и пропаганду, так и не прервали своей связи с религиозными источниками и санкционированием. Более того, в отличие от первых египетских конституций 1923, 1956 и 1964 годов, конституция 1971 года провозглашает ислам государственной религией, а принципы исламского шариата – «главным источником права».

Такое положение противоречит концепции светского государства, потому что конституция фактически признала незыблемой легитимность власти, основанной на «божественном санкционировании». Поэтому, несмотря на отход религии от государственных дел, фундаментальная проблема отношений между религией и государством в стране осталась нерешенной. Концепция гражданства, основанного на сугубо светской идее, в Египте так и не реализовалась. Это оказало существенное воздействие на дальнейшее формирование политической системы и режима в АРЕ.

Интерес также представляет развитие арабских монархий – Саудовской Аравии, Кувейта, Катара, Бахрейна, Омана, ОАЭ. Хотя в идеологической основе режимов в этих странах лежит ислам, на практике их политические системы восприняли часть западных норм и институтов. Так, в ряде стран были приняты законы, закрепившие принципы организации государственной власти (например, Положение о Совете Министров КСА от 1954 года), либо конституции, где были провозглашены ограниченные права и свободы (Конституция Кувейта 1962 года). Эти страны прошли определенный этап формирования современного аппарата управления, включая создание совещательных органов, формируемых на основе принципа назначения. Консультативные советы, действующие в ряде стран Персидского залива, не являются парламентским институтом по характеру своих полномочий и формирования. Но политические функции и задачи совещательных органов позволяют рассматривать их в качестве «парламентского эмбриона», который способен развиваться в направлении законодательного органа власти». В перспективе возможно появление на их основе полноценных парламентских институтов в арабских монархиях.

Политические партии в указанных странах до сих пор были почти повсеместно запрещены как институт, нарушающий национальное единство. Вопрос преемственности власти, являющийся ключевым для большинства мусульманских стран, решается в монархиях правящими семействами, при участии и поддержке религиозных авторитетов.

Однако среди арабских монархий выделяются страны, находящиеся на более высоком уровне политического развития – Марокко и Иордания. Несмотря на авторитарный характер этих государств, их конституции закрепили существование парламентских институтов, многопартийных систем, провозгласили демократические права и свободы, что является свидетельством их эволюции в сторону демократии.

К другой группе можно отнести те страны, развитие которых шло под лозунгом социализма реформистского толка, а государство выражало интересы, прежде всего, национального среднего класса, выступавшего в союзе с крестьянством, интеллигенцией и другими социальными группами. Структура власти в этих странах характеризовалась переплетением общедемократических, общенациональных и некоторых социалистических элементов. Многие принятые в них правовые документы закрепили «классовый характер» политической власти (Тунис, НДРЙ и др.).

Вместе с тем, из-за социально-экономической отсталости и незрелости политической культуры большинства арабо-мусульманских стран, восприятие демократических институтов в них, как правило, являлось формальным. Недостаточность социальной опоры компенсировалась авторитаризмом, централизацией и персонификацией государственной власти. Глава государства – монарх, президент или революционный совет во главе с председателем – становился стержнем политической структуры. Происходила интеграция правящих партий и общественных организаций с государством, особенно в условиях однопартийных режимов. В таких странах, как Тунис и Египет, демократические элементы – партийная политическая конкуренция и парламент – долгое время оставались лишь прикрытием для реального авторитарного характера политической системы, в которой доминировала пропрезидентская партия.

Во многом из-за слабой социальной опоры государственная власть использовала в целях сплочения общества и его мобилизации для решения актуальных социально-экономических задач такие внеклассовые факторы, как религия и национализм. Конституции ряда арабских государств декларируют принадлежность к арабской нации и необходимость борьбы за ее единство. На практике это проявилось в создании Лиги Арабских Государств (ЛАГ). Характерно, что на последнем саммите ЛАГ, проведенном 28–29 марта 2007 года в Эр-Рияде, лидеры государств-членов вновь акцентировали значение единства «арабской нации». В частности, король Саудовской Аравии Абдулла отметил, что арабские государства «не позволят иностранным силам в регионе решать его будущее, и над арабской землей не будет развеваться иного флага, кроме флага арабизма». Конституции большинства мусульманских стран закрепили государственный характер ислама или объявили его религией главы государства. Местный национализм выступил в боль­шинстве случаев под лозунгом религиозной общности мусульман.

Таким образом, понимание механизмов функционирования политических систем стран Ближнего Востока зависит от специфики типов и форм государства, сложившихся в них к концу прошлого века. В настоящее время демократическим идеалам и механизмам политической власти пытаются соответствовать многие государства мусульманского мира. При этом политическая система ряда стран постепенно реализуется в плюралистической модели, согласно которой, в идеале, государство получает ограниченные возможности контроля над самостоятельными социальными группами, граждане активно и по собственной воле участвуют в политике, лидеры приближаются к социуму, происходит секуляризация политики.

Однако и авторитарное государство может иметь отдельные внешние или формальные демократические признаки, закрепленные в законе, которые на практике не всегда реализуются. В этой связи при политическом плюрализме число и влияние политических партий в таких странах ограничены. Выборы могут проводиться регулярно, но результаты их не всегда имеют большое значение. Права граждан провозглашены в законодательных актах, но на деле слабо гарантированы. Подобного типа авторитарные режимы существуют в Индонезии, Иордании, Египте, Пакистане и некоторых других странах.

Причем в ряде мусульманских стран политическая система и политический режим приближены к так называемой тоталитарно-авторитарной модели. При ней существует единый партийно-государственный аппарат, часто с единственной правящей партией, руководящая роль которой закрепляется конституцией, управляется элитой, возглавляемой главами государств. Тоталитарно-авторитарный характер носили «саддамовское» правление в Ираке, установленный движением «Талибан» режим в Афганистане.

Перестройка общественных отношений в арабских странах предполагает преобразования в политической сфере, изменение принципов построения и функционирования государственного аппарата, места и роли политических партий. В целом политические партии на Ближнем Востоке охватывают широкий круг объединений – от свободно организованных элитарных кругов (нотаблей), панарабских и панисламских организаций до классических подпольных партий, небольших по размерам, но важных в плане организации забастовок и демонстраций. Как представляется, какой-либо общей модели исторической эволюции этих партий нет, за исключением того, что в некоторых случаях партии под руководством элиты (нотаблей) уступили место радикальным националистическим партиям (в Ираке и Сирии в 1960-х годах) или поддерживаемым государством бюрократическим партиям (Арабский социалистический союз в Египте и Суданский социалистический союз). В Иордании и Кувейте правящие семейства позволили партиям или группировкам функционировать, но гарантировали ключевую роль независимым проправительственным представителям племен в народных собраниях. В Ливии при Муаммаре Каддафи партии запрещены на том основании, что народ должен представлять свои интересы прямо и самостоятельно. В Саудовской Аравии партии запрещены, исходя из того, что государство выполняет законы шариата, а это все, что якобы необходимо в исламском государстве.

Независимые от государства партии со своей идеологией, структурой и членством не получили распространения в регионе. Исторический опыт мусульманских стран Ближнего и Среднего Востока показывает, что где бы не возникали такие партии, они должны были либо выступать в альянсе с военными, чтобы прийти к власти, либо подавлялись. В Ираке (1963 и 1968 годы) и Сирии (1963 и 1966 годы) различные фракции партии «Баас», созданной в Дамаске в 1947 году, пришли к власти в результате военных переворотов и имели сложные взаимоотношения с объединениями армейских офицеров.

Одним из главных факторов, влиявших на развитие отношений между партиями и армией, была неспособность партийцев самостоятельно найти опору в электоральной системе, где массами крестьянства управляли помещики и племенные лидеры. В то же время армии обладали необходимой поддержкой граждан и создавали собственные организации наподобие партий. В Египте Свободные офицеры, которые пришли к власти в 1952 году, запретили старые политические партии, но попытались сформировать свои общенациональные организации с целью мобилизации населения и собственной легитимации. В Ливане партии реально встали на ноги только после гражданской войны 1975 года, объединившись с военными. До этого им никогда не удавалось укрепить свои позиции перед местными «политическими боссами».

В период обретения независимости эта модель политической жизни практически не изменилась. Национальные собрания Ирака, Сирии и Ливана контролировались «независимыми политиками» или свободными коалициями, представлявшими интересы различных региональных или локальных групп. Партии того периода были недолговечными избирательными списками, контролировавшими крестьянский электорат, или парламентскими фракциями, объединенными вокруг министров, которые сохраняли над ними патронаж. Социалистические, националистические и коммунистические партии не могли конкурировать с правящими группами. В Ираке и Сирии эти партии, как отмечалось выше, искали союзников в армии. Однако даже переворот 1958 года в Ираке, который смел монархию, не дал «Баас» больших политических преимуществ, потому что армия отказалась передать власть партийцам. В результате партия попыталась привлечь на свою сторону часть военных и внедрить своих сторонников в армию. В 1963 году короткий период правления «Баас» сменился пятилетним периодом власти военных до 1968 года, когда, в результате очередного военного переворота, было создано полноценное баасистское правительство.

 

Несмотря на свою зависимость от воли военных, гражданская партия во главе с Саддамом Хусейном смогла установить определенный контроль над армией. В Сирии баасисты пришли к власти в 1963 году после переворота, осуществленного группой офицеров-сторонников «Баас», объединившихся в Военном комитете, который существовал отдельно от гражданской партии. Как следствие, партийная политика в Сирии в существенной степени была связана с политикой офицерского корпуса.

В Египте, до переворота 1952 года, партийная система была несколько более развитой, чем в других странах. «Вафд» («Делегация») была популярной националистической партией, которая доминировала в египетской политике с 1920-х до 1940-х годов и занимала большинство мест в парламенте. Как и другие партии, до 1952 года «Вафд» была партией среднего и высшего классов, но в отличие от других выступила в роли общенациональной партии, боровшейся за независимость от Британии. Революция 1952 года, осуществленная Свободными офицерами, привела к запрещению политических партий, хотя наибольшую угрозу представляла хорошо организованная Ассоциация «Братья-мусульмане». Впоследствии режим основал целый ряд партийных организаций (в 1970-х годах Анвар Садат либерализовал политическую систему, в соответствии с удобной для правящей партии линией), но «Братья-мусульмане» и «Вафд» вновь возникли на авансцене политической жизни, что показало их укоренившуюся популярность в Египте.

Развитие политических систем на Ближнем Востоке отражало социально-политические изменения в странах региона. Коалиции помещиков, городской знати и племенных лидеров уступали место партиям или государственным организациям, сердцевину которых составлял образованный средний класс. Но роль и функции политических партий не изменились кардинально в результате экономического развития и усиления социального расслоения в ближневосточных государствах. В двух самых развитых странах (Египет и Иран) политические партии прошли различную эволюцию. В Египте развивалась ограниченная конкуренция между партиями, а в Иране мусульманская фундаменталистская партия получила контроль над всей политической системой. «Баас» добилась успеха в Ираке и Сирии, но приняла форму партии, контролируемой государством.

В Ираке, который имеет самый богатый опыт экспериментирования в плане становления политической системы, партия «Баас» прошла сложный путь развития. Как и в Сирии, иракская «Баас» апеллировала к молодым образованным сторонникам панарабизма. Партия была небольшой и слабой в 1958 году, когда военные свергли монархию, но она пришла к власти в 1963 году на девять месяцев, после заговора с группой армейских офицеров. Одним из факторов, повлиявших на свержение этого баасистского режима, была попытка основать Национальную гвардию в качестве противовеса армии, что вызвало недовольство офицерского корпуса.

«Баас» вновь пришла к власти в 1968 году, и хотя в этот процесс были вовлечены офицеры-баасисты, в партии доминировало гражданское крыло. Первым президентом после переворота 1968 года стал отставной офицер-баасист Ахмад Хасан ал-Бакр, но власть перешла в руки Саддама Хусейна, гражданского регионального секретаря партии с 1963 года. Организовав в рядах партии продвижение офицеров из своего родного города Тикрита, Саддам Хусейн установил контроль партии над армией. Несмотря на то, что в партии насчитывалось только около 40 тысяч полноправных членов, а партия и государство оставались разделенными, «Баас» поставила своих членов на ключевые позиции в государственной структуре. Партийные комитеты играли определяющую роль в формулировании государственной политики. При этом «Баас» в Ираке, даже находясь у власти, сохраняла конспиративный характер, а ее привилегированные члены действовали как «глаза и уши» режима. С того времени началась продлившаяся более четверти века диктатура С. Хусейна.

Анализ становления и развития политических систем в мусульманском мире позволяет говорить о том, что, прежде всего, во многих странах мусульманского мира, не достигших уровня индустриального развития, еще далеко не завершен процесс укрепления государственности, продолжается обновление и модернизация политических систем. В то же время эти страны продолжают испытывать на себе давление мировых держав и центров политического влияния. В самих государствах Ближнего Востока проявляется, в целом, тенденция к демократическим преобразованиям режимов, в недавнем прошлом являвшихся весьма консервативными и авторитарными.

Однако такие изменения, как показывают ближневосточные события последних десятилетий, носят позитивный потенциал только в тех случаях, когда за ними стоят внутренние силы, заинтересованные в сохранении политической и социальной стабильности, национального единства и целостности страны. Изменения политической системы государства извне, при помощи инструментов давления и поддержки антиправительственных сил, как правило, оборачиваются выходом на политическую сцену дестабилизирующих структур и движений, но никак не «ответственных правительств».

Весьма яркий пример представляет Ирак, политическое развитие которого прошло сложный путь от монархического режима с многопартийной системой до череды авторитарных военно-политических и идеологических режимов. Особенностями иракской политической системы до свержения режима Саддама Хусейна были ключевая роль правителя в управлении общественно-политическими процессами, доминирование одной партии, неразрывно связанной с личностью «вождя», сильная структура органов госбезопасности, осуществлявших тотальный контроль над партией и армией, обществом и жизнью отдельных граждан. Вместе с тем разрушение этой системы и падение саддамовского режима не были связаны с внутренними факторами, а произошли в процессе насильственного «демонтажа иракской диктатуры» вследствие американского вторжения и оккупации Ирака. Строительство демократии «на руинах» прежней политической системы Ирака к настоящему времени оборачивается гражданским хаосом и фактическим развалом государства.

Несмотря на политико-идеологические различия, многие арабские режимы имеют общую тенденцию к авторитаризму, в основе которой лежит стремление сохранить патриархальные принципы власти. Это находит выражение в усиленном контроле над политическими партиями и патронаже над общественными организациями. Даже в относительно продвинутых в плане демократизации арабских государствах, где функционируют политические институты, связанные с представительной демократией (национальные ассамблеи, парламенты, политические партии и др.), доминирующие позиции продолжают занимать авторитарные институты и механизмы государственного управления.

Сильная централизация власти, например, в Египте и Тунисе, фактически не дает оппозиционным силам широких возможностей для политической конкуренции. Вместе с тем попытки «либерализации» политических режимов в таких странах путем включения в политический процесс антиправительственных сил и движений, как правило, приводят к возникновению прямых рисков как правящим элитам, так и общественному согласию и единству. В Египте привлечение исламистской оппозиции в легальную политическую сферу уже не раз приводило к опасным последствиям, в частности – к покушению на жизнь президента Г.А. Насера и убийству президента А. Садата.

Изменение политических систем и режимов в странах мусульманского мира в сторону модернизации и либерализации является одним из императивов их современного развития. Процессы политических реформ в настоящее время наблюдаются в большинстве стран Ближнего Востока, где происходит постепенное расширение пространства для политической конкуренции между различными силами. Однако вследствие этого, наряду с либеральными, светскими и другими национальными партиями и движениями в политическую жизнь вовлекаются и радикальные силы, что создает почву для «раскачивания» внутриполитической ситуации в этих странах, с самыми негативными последствиями для их единства, суверенитета и целостности.

Государства Ближнего Востока и мусульманские страны в целом имеют достаточно богатый и сложный опыт развития и модернизации политических систем, включая попытки развития элементов социалистического реформирования, арабского национализма, представительной демократии. Таким образом, процессы трансформации политических систем в мусульманском мире продолжаются уже значительное время, хотя и с более медленной динамикой, чем это происходило в западных странах. Процессы политического и социального реформирования в мусульманском мире сталкиваются со значительными трудностями как ввиду более сильных «охранительных» механизмов, направленных на обеспечение стабильности существующих режимов, так и в силу уязвимости большинства стран перед воздействием внешних факторов – деструктивных транснациональных радикальных движений, амбиций региональных сил и политики мировых держав.

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.