Что-то столь же нехорошее грядёт 7 страница

Он ушел…

У нее больше не перехватит дыхание перед его поцелуем…

Сердце больше не пустится вскачь от одного только взгляда…

Кожу не будет покалывать в предвкушении прикосновения…

Его… больше нет.

Дышать…

Глава 19

Дыши

Дышать…

– Эмили.

Дышать…

Его больше нет…

– Эмили, – громче позвал голос.

Со вздохом, разрывающим горло, Эмили распахнула глаза и попыталась привыкнуть к яркому свету над ней. Кашляя, Эмили села, влажная от пота, и сбросила простыни. Звук быстрых шагов приближался.

– Боже, малышка. Ты в порядке?

Глаза Эмили устремились на звук голоса, и сердце ухнуло, когда взгляд натолкнулся на Гэвина. Она закрыла рот рукой, впадая в истерику. Трясясь как лист, со слезами, градом бегущими из глаз, Эмили спрыгнула с кровати и бросилась в теплые объятия Гэвина.

– Ты был мертв, – плакала она, гладя руками его смущенное лицо. Ей нужно было удостовериться, что он реальный, удостовериться, что он жив и дышит. Кончики пальцев плавились от ощущения его легкой небритости, а потом она ощутила схватку, болезненную настолько, что та практически выбила из легких весь воздух. Она провела трясущимися руками по его обнаженной груди, лихорадочно целуя в губы, слова срывались с губ между паническими вдохами. – Господи, Гэвин. Ты умер. Ты ушел за молоком. Мотоцикл.

Гэвин накрыл ладонями пылающие щеки Эмили, большими пальцами стирая слезы. Смотрел в её глаза, легко улыбаясь.

– Я здесь, сладкая. Ничего не случилось. Это был просто сон.

– Это не был сон, – простонала Эмили, согнувшись пополам. Схватилась за талию, новая схватка прорезала живот. – Боже. – Она выпрямилась, вцепившись в плечи Гэвина, и снова целуя. Не желая закрывать глаза, она смотрела на него, ртом накрывая его мягкие губы. – Это был кошмар. Ты был мертв. – за поцелуем последовала ещё одна схватка. – Они реанимировали тебя. Ты не дышал. Я молилась, чтоб ты боролся, а ты не мог. Твое тело сдалось. Лицо твоей мамы. Твоего отца. Брата. Все были безутешны.

Гэвин еще сильнее прижал её к своей груди. Баюкая, он перебирал пальцами её влажные волосы.

– Эмили, успокойся. Я здесь, малышка. Я здесь.

По-прежнему охваченная ужасом, она никак не могла расслабиться. Было ли это наваждением? Невозможно. Образ его бездыханного тела в её голове был таким же ясным, как безоблачное небо. Она притянула Гэвина к своим губам, продолжая плакать.

– Я люблю тебя. Боже, я так сильно люблю тебя, Гэвин. Я недостаточно тебе это говорила. – Ещё один поцелуй. Снова схватка. Мгновение. И живот прорезала еще более глубокая, стреляющая боль. Это не схватки Брекстона Хикса. Не-а. Медленно отодвинувшись, Эмили посмотрела на Гэвина, и ее голос превратился в шепот. – Я люблю тебя, Гэвин Блейк. – Она остановилась, убирая волосы со лба. – И ты очень скоро получишь этого малыша.

Гэвин сглотнул, распахивая глаза:

– Ты рожаешь? – спросил он, не в силах удержать свой голос от надлома, как будто он тинэйджер в стадии полового созревания. – Ты ведь не должна ещё три недели.

Единственным, кто рожал, была Эмили, но она могла сказать, что Гэвин выглядел так, будто вот-вот сорвётся. Делая медленные, очищающие вдохи, Эмили кивнула:

– Да, но мне нужно, чтобы ты успокоился, хорошо?

Гэвин запрокинул голову, уверенный в том, что она в самом деле сошла с ума. Две секунды назад она беспрестанно повторяла что-то о его смерти, а теперь она собиралась привести их ребёнка на этот свет, став пугающе расслабленной.

– Сумка! – выкрикнул он, поворачиваясь к шкафу. Распахнул дверцу и замер. Он развернулся с ещё больше выпученными глазами. – Твою мать, мы не взяли сумку. Как мы сделаем это без сумки?

Несмотря на физический дискомфорт, эмоционально Эмили была восхищена. Она смотрела на испуганное лицо Гэвина, желая утонуть в его глазах. Ей казалось таким нереальным, что он стоял в этой комнате с ней. Она подошла к нему и коснулась его щеки, накрыв своей рукой.

– Ребёнок родится независимо от того, взяли мы сумку или нет.

– Верно, – прохрипел Гэвин, хватая тренировочные брюки и футболку. Натянул их, изо всех сил пытаясь расслабиться, но её спокойствие заставляло его нервничать.

В дверь тихонько постучали, после чего в комнате появилась Оливия. Одетая в шелковый пижамный костюм и пару меховых тапочек-зайцев, она сощурилась от света.

– Вы, психи, понимаете, что сейчас почти три часа утра, так ведь? – выкрикнула она и устало потерла лицо. – Ведь мы с Джудом прямо за следующей дверью, вы могли бы, я не знаю, немного убавить громкость? Знаете ведь, я чутко сплю.

– Эмили рожает, – ответил Гэвин, хватая с комода ключи.

Глаза Оливии распахнулись как раз в тот момент, когда новая неожиданная схватка начала выделывать все эти штуки с животом Эмили. Согнувшись пополам, та старалась дышать через боль.

Оливия с Гэвином бросились к ней, хватая её под руки. Челюсть у Оливии отвисла:

– Твою ж мать, Эм. Мы же далеко в Хэмптонсе. Что вы будете делать? Поедете обратно в город? Я имею в виду, ваш врач там, не здесь.

Эмили покачала головой, переводя взгляд с Оливии на Гэвина и обратно:

– Я могу ошибаться, но женщины ведь постоянно рожают без этих материнских сумок и наблюдающих их врачей, верно?

– Верно, – ответили оба одновременно.

– Спасибо, – сказала Эмили, опускаясь на кровать и начиная снова плакать. Она совсем запуталась между этой болью и своим кошмаром.

Гэвин посмотрел на Оливию, стараясь заставить свой голос звучать спокойно:

– Можешь дать ей что-то из одежды?

Оливия кивнула, а Гэвин опустился на колени прямо перед Эмили. Положив руки на её колени, он заглянул в её глаза, благодарный за всё то, что она уже подарила и подарит ему.

– Я люблю тебя, – прошептал он. Эмили пробежала пальчиками по его волосам, слабая улыбка коснулась её губ. – Боимся вместе, сладкая. Помни это. Я здесь.

– Боимся вместе, – тихо повторила она, принимая от Оливии тунику и лосины для беременных.

– Разбужу всех, – сказала Оливия, чмокнув Эмили в щеку и Гэвина в макушку. – Они должны знать, что маленький Ноа Оливия Александр Блейк скоро будет здесь. Ура! – С этими словами она исчезла в темноте коридора.

Снова постаравшись сыграть в эту «Невозмутим, как кот» игру, когда на самом деле, блять, он был на грани нервного срыва, Гэвин помог Эмили сменить пижаму на приготовленную одежду. К тому времени как они спустились вниз, все собравшиеся на кухне - и друзья, и челны семьи, – были взволнованны. У Эмили перехватило дыхание при виде их улыбающихся лиц, с новой силой эхом вспомнился ночной кошмар. Она не смогла удержаться; сломалась, и из глаз брызнули слезы.

Гэвин обнял плечи Эмили, достаточно хорошо представляя причину ее слез.

Нахмурившись, Лилиан притянула Эмили в свои объятия.

– Милая, в больнице тебе смогут дать обезболивающее. – Она закутала её в свой мягкий, черный плед.

Поддавшись сосредоточенной, но счастливой от предвкушения встречи с третьим внуком выдержке Лилиан, Эмили вынырнула из кошмара и перестала плакать.

– Насколько частые схватки? – спросила Лилиан, – вы ведь считали, правильно?

Гэвин покачал головой, в горле вдруг пересохло. Дьявол. Он всё изгадил. Не считал, дерьмо. Такое чувство, что всё, чему они с Эмили учились на многочисленных курсах для будущих родителей, просто вылетело в окно.

– Просто начните считать сейчас, – предложила Феллон, выдвинув из-за стола стул . Она заплела в пучок свои серебристые с зелеными прядями волосы и сделала глоток кофе. – Я читала, если промежуток между схватками меньше пяти минут, ребёнок скоро появится.

Оливия прострелила взглядом их с Тревором:

– Вы двое уже собираетесь завести мелкого, да?

Тревор усмехнулся:

– Сестренка, как была, так навсегда и останешься чудачкой, – Оливия закатила глаза, а Тревор подошел к Гэвину и пожал тому руку. – Дай нам немного времени проснуться, и встретимся в больнице. Надо же, родиться четвертого июля! Классный день рождения. Поздравляю, братишка.

– Спасибо, – улыбнулся Гэвин и повел Эмили к двери. Обнявшись со всеми на прощание, она вышла на свежий ночной воздух, направляясь к машине Гэвина.

Когда Гэвин собирался догнать её, Колтон поймал его за руку:

– Просто запомни, парень: делай всё, о чем она попросит. Не принимай близко к сердцу её угрозы и ругательства. Она по-прежнему любит тебя. Просто ты перестанешь ей нравиться на следующие несколько часов. Совсем.

Чэд усмехнулся, хлопнув Гэвина по спине:

– Не могу сказать, что не согласен с твоим братом. В голову приходит Линда Блэр в Экзорцисте, но она успокоится.

Лилиан стукнула Чэда по руке и обняла Гэвина.

– Не обращай внимания на отца и брата. Всё будет хорошо. Люблю тебя, мой мальчик. Мы скоро подъедем.

Гэвин поцеловал мать на прощание и вышел из дома. Ожидая увидеть разъяренную дьяволицу, Гэвин был удивлен, обнаружив Эмили вальяжно прислонившейся к его машине. Она по-прежнему казалась напряженной, но он ожидал худшего. Он словно удостоверился в существовании этого демона, наблюдая, как выражение её лица сменились от расслабленного и любящего к раздраженного абсолютно всем, когда она согнулась, схватившись за живот.

– Господи, Гэвин, может, ты уже откроешь эту дверь? – прошипела она, пальцами обхватив боковое зеркало его БМВ.

Гэвин, нервничая, неуклюже отпер дверцу. Помог Эмили сесть, захлопнул дверцу и обежал машину. И снова при виде неё сердце затопило.

– Дыши, малышка. Помни про технику дыхания, которой тебя учили. – Он видел, как она запрокинула назад голову, слышал мычание, рвущее её горло.

Она повернула голову, пронзая его взглядом:

– Я знаю, как дышать, Гэвин. Просто побеспокойся о том, чтобы доставить меня в чертову больницу так быстро, чтобы я не родила твоего сына на этих кожаных сиденьях. Ясно?

Да, она пугала Гэвина. Заводя машину, он полагал, что заговорит только когда закончится остаток пути.

Огни вдоль ночной дороги появлялись и исчезали так же, как и схватки, атаковавшие тело Эмили. И это заставляло Эмили чувствовать себя ужасно. Сидя на коленях, она перегнулась через приборную панель. Обхватив лицо Гэвина, пока тот смотрел на дорогу, она начала покрывать поцелуями его висок, волосы и скулу. Целовала всё, до чего могла дотянуться.

– Мне так жаль. – Она поцеловала его нос, шею, щеки и губы и опять заплакала. – Ты был мертв. Тебя не было. Я люблю тебя, Гэвин. Ты мой одержимый Янки, дарящий бутылочные крышки всезнайка. Мне так жаль. Я так сильно люблю тебя.

Губы Гэвина растянулись в нервной улыбке:

– Этот дарящий бутылочные крышки всезнайка тоже тебя любит. – Он остановился и стер слезу с её щеки, не будучи уверенным, должен ли был говорить то, что собирался. Её ручки были крошечными, но он знал, его девочка может чертовски сильно врезать. – М-м, сладенькая, тебе нужно сесть обратно, хорошо? Пристегни свой ремень безопасности ради меня.

Эмили кивнула. Как только она потянулась за ремнем, живот начало скручивать от боли. По мере того, как она закипала, отдаваясь в каждой мышце, Эмили почувствовала маленький треск. Всё ещё сидя на коленях, теплая жидкость потекла по ноге. Эмили резко вдохнула.

– О… Господи, – прокричала она, в панике распахнув глаза. – У меня отошли воды. Тебе придется ехать быстрее, Гэвин. Сейчас же. – Она повернулась к нему, лицо исказилось болью, когда она схватилась за живот. – Я не шучу. Знаю, ты понимаешь, что значит не ехать, как дедуля. Дави сильнее своей ножищей на газ. Я. Не. Шучу.

Гэвин моргнул, сглотнул и снова посмотрел на дорогу. С «Линдой Блэр» на соседнем сиденье он не сказал больше ни слова, нажимая на газ. И хотя любовь всей его жизни была немного напугана, Гэвин никогда не обвинит её в своих рассказах об этой ночи своим внукам, ведь ему нравилось, что Эмили дала ему разрешение вести машину, как гонщик из ада.

Спустя считанные минуты они с визгом остановились прямо перед больницей. Выпрыгнув из машины, он прокричал, – ну, он точно не знал, что именно. Но прокричал. Распахнув дверцу, помог Эмили выбраться из машины. К этому времени она успокоилась, вокруг мигали раздражающие двухцветные сигналы, и она быстро поцеловала его. Тяжело дыша, Эмили простонала извинения и вцепилась в руку Гэвина, пока они шли к отделению экстренной медицинской помощи. Он ничего не мог с собой поделать, именно в тот момент задаваясь вопросом, где она была всю его жизнь. Он любил эту девушку, и она собиралась подарить ему самый величайший подарок, с сигналами или без.

После спешного разговора с медсестрой Эмили посадили в кресло-каталку и увезли к лифту. Цель: родильное отделение. Эмили задрожала, подумав о ночном кошмаре, отравившем её сон. Взяв Гэвина за руку, она посмотрела на него наполнившимися слезами глазами.

– Я даже не хочу, чтобы ты был здесь со мной прямо сейчас, – прошептала, содрогаясь всем телом, – То есть хочу. Конечно, хочу, но боюсь, что с тобой что-то случится.

Гэвин вздернул бровь, губы расползлись в улыбке:

– Ты ведь в курсе, что это ты будешь рожать нашего малыша, правда? – Эмили кивнула, а Гэвин склонился, целуя её в лоб. – Эмили Купер, позволь мне сейчас побеспокоиться о тебе. Со мной ничего не случится, хорошо?

Она кивнула, сильнее сжав его руку, в то время как начала набирать обороты новая схватка. Предыдущие – ничто по сравнению с этой. Задышав быстрее, она пальчиками обхватила ручку кресла-каталки. Она могла поклясться, ногти царапали по коже на ней.

– Сколько ещё этажей? – рявкнула она, взглядом пригвоздив к полу медсестру. А посмотрев на лицо Гэвина, она могла поклясться, что перекрыла циркуляцию крови на его руке. – Я не смогу пройти через это. Знаю, что не смогу.

Медсестра похлопала её по спине, глаза светились пониманием:

– Я говорила то же самое с моим первым, вторым и третьим. Ты будешь в порядке.

Дьявол, нет. Эмили со свистом выдохнула: абсолютно точно, безоговорочно, стопроцентно она никогда больше не позволит Гэвину к себе прикоснуться. Когда двери лифта открылись, её привезли в отдельную палату, схватка ослабла к моменту, когда Эмили встала. Медсестра протянула ей больничный халат, и Эмили прошла в ванную, чтобы переодеться. Переодевшись и умывшись, она посмотрела на свое отражение и свой живот.

Вздохнув, начала расслабляться. Гэвин в порядке. Это просто ночной кошмар. И хотя ей предстояло пройти через муки, никак не меньше, в конце концов, у неё не только будет Ноа, – у Ноа будет папа. Ее накрыла буря эмоций при звуках мучительных рыданий женщины за соседней дверью. Она сглотнула, посмотрев на свое отражение некоторое время, а потом вышла из ванной, моля о силах, чтобы выдержать все это.

– Эй, – сказал Гэвин, помогая ей добраться до кровати. – Ты в порядке?

Она заглянула в его по-мальчишески голубые глаза: в их глубине его любовь так очевидна.

– Прямо сейчас да. – Она встала на носочки, целуя его мягкие губы. Он держал её в теплых объятиях. – Я прошу прощения сейчас за то, как я, возможно, буду вести себя во время… – ее голос оборвался, когда стала нарастать новая схватка. Отойдя, Эмили обхватила свой живот и села на кровать. Глаза сощурены, дыхание резкое. Она взглянула на Гэвина. – О Боже. Скажи мне что-нибудь, чтобы отвлечь от боли.

Сердце Гэвина словно плавилось. Боясь дотронуться до неё, он осторожно провел рукой по животу Эмили, молясь, чтобы она не набросилась на него.

– Надеюсь, он выглядит, как его мамочка, – поцеловал её в лоб, убирая волосы ей за плечи. – Надеюсь, у него твои прекрасные зеленые глаза, – он усмехнулся и поцеловал каждое веко. – Если так, все девушки будут у его ног.

Пока медсестра регулировала родильный пояс на животе Эмили, она делала дыхательные упражнения, чувствуя, как спина словно разламывается.

– Мои глаза? Я надеялась, у него будут твои. – Откинувшись головой на подушку, она повернулась в его сторону. – Продолжай говорить. Боже, продолжай говорить, Гэвин, – простонала она. – Двадцать вопросов, и не дай бог тебе осмелиться сказать что-то сексуальное.

Гэвин прочистил горло, сжимая её руку:

– С обезболивающими или без?

– Определенно с, – прорычала она, посмотрев на медсестру.

С сочувственной улыбкой медсестра кивнула:

– Я принесу вам что-нибудь, как только подключу эту капельницу.

Эмили не заметила крошечный укол иглы из-за набирающей силу схватки. Продолжая делать дыхательные упражнения, которые, Эмили была уверена, никоим образом ей не помогали, она старалась сосредоточиться на свистящем в воздухе сердцебиении малыша.

– Ещё вопрос. Что-нибудь. Пожалуйста, Гэвин. Что-нибудь.

Гэвин сильнее сжал её ручку, желая забрать у неё каждый дюйм боли:

– С потолочным плинтусом или без?

– С потолочным плинтусом, – выдохнула Эмили, напряженно наклоняясь к краю кровати.

– Пирожное или мороженое?

– И то, и другое. Господи, и то, и другое! – она выгнулась в спине; схватка была настолько сильной, что Эмили думала, вот-вот потеряет рассудок.

– Ну всё, милая, – заметила медсестра, указывая на уродливую зеленую линию на экране. – Смотри. Она начнет снижаться.

И действительно, она медленно опускалась, позволяя Эмили облегченно вздохнуть. Напряжение, скопившееся в плечах, ослабло, и она упала на кровать, ослабив смертельную хватку на руке Гэвина.

– Я скоро вернусь, – сказала медсестра, направляясь к двери. – Доктор Бек сегодня на дежурстве. Он подойдет поговорить с вами и проверит раскрытие.

Эмили слабо кивнула и провела рукой по волосам, переводя взгляд на Гэвина. Она могла сказать, что он чувствовал себя беспомощным. Эмили натянула легкую улыбку:

– Полежи рядом со мной. Обещаю честно предупредить, когда начнется следующая.

– Думаешь, я боюсь тебя? – усмехнулся он, устраиваясь так близко, как они привыкли. Он боялся её. Дьявол, она была чертовски ужасающей, и это было только начало, но он никогда не даст ей этого понять. Он вытянулся на кровати, притягивая её в свои объятия, и посмотрел в глаза.

– Могу утверждать, что пугаю тебя, – Эмили сделала глубокий вдох, теряясь в его руках.

– Никогда, – прошептал, – ты не смогла бы напугать меня, даже если бы постаралась.

Эмили прижалась лбом к его подбородку и попыталась расслабиться. У неё было несколько секунд передышки, пока Гэвин легкими касаниями поглаживал её позвоночник, прежде чем живот жёстко скрутило. Напрягшись, Эмили с трудом могла подготовиться к охватившим её незнакомым ощущениям.

– Дыши, малышка, – прошептал Гэвин. – Смотри на меня и дыши через боль.

Глаза Эмили наполнились слезами, когда обрушился медленный, закипающий спазм. Ощущение было, будто по спине проехал автобус. Она вцепилась в плечи Гэвина, ногтями впиваясь в его футболку, и посмотрела на него.

– Боже. Больно, – плакала она, нахмурив брови. – Скажи что-нибудь. Давай же, Гэвин. Снова двадцать вопросов.

– Мегаполис или пригород?

– Пригород, – ответила она, взглядом отрываясь от него и глядя через его плечо на монитор. Черт подери эту линию. Мучительная линия ещё не приближалась к горизонтальной. Даже близко.

– Деревянный пол или плитка?

Сильнее сжав плечи Гэвина, снова перевела на него сердитый взгляд, вздох сорвался с губ:

– Деревянный. Господи Боже, деревянный.

Сердце Гэвина сжалось при виде страданий девушки, которую он любил и которая готовилась произвести на свет его сына:

– Пицца или паста?

– Ни то, ни другое, – прошипела она, запрокинув голову. – Позови чертову медсестру, Гэвин. Не надо больше вопросов. Мне нужно что-нибудь от этой боли прямо сейчас!

Гэвин вскочил, чуть не налетев на прикроватный столик. Прежде чем он смог добраться до двери, она открылась. В комнату с непринужденной улыбкой вошел молодой человек в белом докторском халате, который казался недостаточно взрослым даже для вождения автомобиля. Следом за ним шла та же медсестра, что и раньше, неся в руках ампулу, в которой, как полагал Гэвин, было обезболивающее. От крика Эмили Гэвин не мог справиться с мыслей, роящимися в голове.

Первое: он не хотел, чтобы этот пижон касался Эмили. Второе: да, он всё ещё не хотел, чтобы этот пижон касался Эмили.

– Ты студент? – грубо спросил Гэвин, распахнув глаза.

Молодой человек усмехнулся, концентрируя взгляд на блокноте. Он что-то записал и посмотрел на Гэвина:

– Нет, я не студент. Я Доктор Мартин Бэк.

Гэвин не пожал протянутую доктором руку.

– Ты будешь принимать моего сына?

– Если ваша жена…

– Девушка, – поправил Гэвин, его желудок скрутило от отсутствия растительности на лице доктора. Гэвин был чертовски уверен, что доктор до сих пор девственник.

– Мои извинения. Если ваша девушка родит в течение следующих двадцати часов, то да, я приму вашего сына.

Лишившись дара речи, Гэвин смотрел, как тот подходит к Эмили. Её полное боли лицо говорило, что ей было бы наплевать, даже если бы их ребёнка принимали инопланетяне. Доктор подкатил к ней кресло и попросил Эмили спуститься на край кровати. Ещё он попросил Эмили раздвинуть ноги. Господи Боже. Гэвина затошнило. Ему казалось вполне достаточным быть свидетелем того, как старый, как его дед, мужчина тычет и ковыряется в теле Эмили, но это? Это уже за гранью. Гэвина охватила паника, но прежде чем он успел сказать хоть слово, Эмили, которая сейчас, кажется, пребывала в блаженной эйфории от полученных наркотиков, сделала, как сказал доктор, раздвинув колени в стороны. При виде своей девушки, широко раскрытой для этого Дуги Хаузера, Гэвин нервно сглотнул, провел рукой по волосам и просто прошел по палате. Присев рядом с Эмили на кровать, он посмотрел в её остекленевшие глаза, пытаясь сосредоточиться на том, что сейчас её уже не больно.

– Раскрытие четыре сантиметра, – произнес молодой самец, откатываясь назад в кресле. Сняв перчатки, улыбнулся ей. – Поскольку это ваш первый ребёнок, на сантиметр обычно уходит один-два часа.

Гэвин посмотрел на настенные часы. Сейчас пятнадцать минут пятого утра.

– Вы продолжите давать мне то, что только что дали? – ленивая улыбка Эмили ясно давала понять, ей уже не больно. – Мне нравится то, как я сейчас себя чувствую.

Доктор усмехнулся:

– Это снимет острую боль, но вы по-прежнему будете чувствовать схватки, – проверил монитор и записал что-то в блокноте. – Если вы хотите более сильного ослабления, мы можем провести эпидуральную анестезию.

Закрыв глаза, Эмили покачала головой и зевнула:

– Нет. Не надо. Думаю, напугала сама себя уже от одного… Я читала… – ее голос оборвался, когда она начала проваливаться в сон. Калачиком свернулась на боку, головой зарывшись в подушку.

Доктор посмотрел на Гэвина всё с той же улыбкой:

– Как я уже сказал, демерол снимет боль. Она, возможно, будет просыпаться при каждой схватке, но больше это не будет таким трудным для неё. За это время вам тоже лучше постараться поспать. Вас обоих ждут несколько долгих часов. – На этом доктор покинул палату.

По пути к двери медсестра улыбнулась Гэвину:

– Она в хороших руках. Не волнуйтесь.

Гэвин задумчиво кивнул, пытаясь отговорить себя от того, чтобы поднять спящую Эмили в кровати и отвезти в родильное отделение другой больницы. С этими мыслями он наблюдал, как уходила медсестра. Вздохнув, он снова облокотился на подушку и посмотрел на Эмили, слыша её мирное, спокойное дыхание. Несмотря на измотанность, сон, казалось, как рукой сняло. Вместо этого он аккуратно положил голову Эмили к себе на грудь, и мысли закрутились вокруг факта: через несколько часов они станут родителями. Ещё год назад девушка в его руках была недосягаемой, а здесь и сейчас она вот-вот подарит ему сына. Вот-вот сделает его отцом. Чувствуя себя больше, чем просто благодарным, Гэвин понял, что согласился бы пережить снова каждую секунду той боли, если бы пришлось. Не раздумывая дважды.

Эмили пошевелилась, тихонько захныкав. Гэвин посмотрел на монитор, сердце сжалось при виде медленно растущей линии. Он устало погладил волосы Эмили. Есть надежда, что обезболивающее поможет. Должно быть, так и было, потому что она так и не проснулась полностью. В течение двух последующих часов Эмили шевелилась во время схваток, но каким-то образом ей успешно удавалось просыпаться и засыпать. Это всё, что волновало Гэвина. Когда горизонт с восходом солнца окрасился в грязно-оранжевый цвет, от писка монитора Гэвин подпрыгнул с кровати. Через несколько секунд в палату вошла медсестра.

С сосредоточенным лицом она изучала полученный от монитора длинный лист бумаги. Повернувшись к Гэвину, она прошептала:

– Нужно, чтобы она поменяла положение. Сердечный ритм малыша падает.

Гэвин посмотрел на монитор, потом снова на медсестру и почувствовал, как в крови подскочил адреналин.

– Он в порядке?

– Должен быть, – спокойно ответила она, но в ее голосе Гэвин услышал беспокойство. Она обошла кровать с другой стороны. – Обычно помогает, если мамочка немножко подвигается.

Гэвин вытащил руку из-под Эмили. Она застонала, явно чувствуя боль. Гэвин погладил её по волосам и заглянул в сонные глаза.

– Эмили, – прошептал он, погладив по щеке. – Медсестре нужно, чтобы ты подвигалась.

Кивнув, Эмили села. Действие обезболивающих уже закончилось, потому как схватка начала прорезать живот. Она сморгнула слезы, чувствуя, как напряглись мышцы.

– Думаю, мне снова нужно что-то от боли, – она перекатилась на правый бок, хватаясь за поясницу. – Пожалуйста. Мне нужно хоть что-нибудь. Становится хуже.

Медсестра по-прежнему смотрела на монитор с озабоченным выражением лица:

– Милая, нужно, чтобы ты легла на спину и немного выгнулась для меня.

Сердце подпрыгнуло к горлу, когда Гэвин увидел взгляд на лице женщины. Эмили опять всхлипнула, в то время как Гэвин помогал ей делать так, как велела медсестра. Стараясь оставаться спокойным, Гэвин растирал спину Эмили и наблюдал, как медсестра снова переводит взгляд на монитор.

– Хорошо, Эмили. Продолжай, а потом ложись на спину, пока я не позову врача. – Медсестра бросилась к двери.

– Что происходит? – спросил Гэвин, помогая Эмили опуститься на спину. – Вы не можете просто уйти отсюда и не сказать, в порядке ли наш сын.

Медсестра обернулась:

– Доктор всё объяснит. – Она не дала Гэвину шанс сказать хоть слово, вылетев из палаты.

– Почему она ничего нам не сказала? – спросила Эмили, ее сердцебиение ускорилось от страха, когда сокращения схватки ослабли.

Гэвин покачал головой, стараясь ради неё успокоиться. Взял в ладони её лицо и поцеловал в лоб.

– Уверен, ничего страшного, – глядя ей в глаза, прошептал он. И мог с уверенностью сказать: она не поверила. От этого сердце обливалось кровью. – Послушай меня, хорошо?

Она устало кивнула.

– Хорошо.

– Эмили Купер, очень скоро ты родишь самого здорового и потрясающего малыша, неуемного, никудышного игрока в бутылочные крышки. – Поглаживая её щеки, он осторожно поцеловал в дрожащие губы. – И он будет безумно любить свою удивительную мамочку, заставляя меня ревновать вас обоих. Пожалуйста, не волнуйся. Поняла?

– Да, – прошептала Эмили, желая поверить ему. Накрыв его руки своими, она сделала глубокий вдох. – Здоровый малыш.

Губы Гэвина расползлись в медленной улыбке:

– Не забудь часть про никудышного игрока в бутылочные крышки.

Эмили слабо улыбнулась. Когда она попыталась поправить подушку под спиной, появилась медсестра с врачом. Доктор Бэк какое-то время смотрел на монитор, а потом обратился к Эмили.

– У малыша патологическое состояние. Нам придется сделать экстренное кесарево. – Гэвин отступил, когда медсестра подошла к кровати, поднимая боковые перила. – Увидимся в операционной. – Уходя, добавил доктор.

Эмили сглотнула, в горло как будто насыпали песка.

– Малыш будет в порядке? – прорыдала она, смотря попеременно на двух медсестер. Они не ответили, покатив её кровать к выходу. Ее сердце подпрыгнуло. – Подождите, а что насчет моего парня? Ему ведь можно быть в операционной, верно?

– Им придется убить меня, чтобы удержать. – Гэвин пошел за ней, нервничая и чувствуя страх.

Медсестра повернулась, положив руку на плечо Гэвина:

– Прямо сейчас вы не можете пойти с ней. Вам нужно переодеться для операционной. Дайте мне пару минут, и я вернусь со всем для вас необходимым.

Для Гэвина слова женщины показались размытой кляксой. Он едва мог соображать. Эмили – воздух, за который он мог убить, точная копия его существования, и теперь ему казалось, будто он задыхается. Сердце подступило к горлу, и Гэвин склонился над кроватью, сосредоточившись на окаменевшем от ужаса лице Эмили. Погладив её по волосам, он наклонился и ласково поцеловал в губы. Она вцепилась в его плечи и заплакала, целуя его в ответ. Гэвин медленно отстранился, разум подсказывал ему оставаться сильным.

– Помни, что я сказал тебе, – прошептал. – Потрясающий здоровый малыш.

Шмыгнув носиком, Эмили кивнула, после чего медсестры выкатили кровать из палаты.

Стоя в холле, он смотрел, как Эмили везут к лифту. Сглотнул, когда двери закрылись. Мир, его сердце, время, – всё резко остановилось. С опущенными от страха плечами Гэвин пытался сдержать эмоции, затопившие его мышцы. Когда он повернулся, чтобы вернуться в палату и дождаться медсестру, его взгляд поймал спешащих к нему родителей. Когда они шли к нему, на их лицах было написано волнение.

– Что случилось? – спросила Лилиан с угасшей улыбкой.

Поиск по сайту: