Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

ТЕМА: ПРАВЛЕНИЕ ИВАНА IV В ЗРЕЛОСТИ 1574-84 ГГ.

ОБРАЗОВАНИЕ И КРУШЕНИЕ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ.

 

Московское войско тем временем взяло Нейгоф и Каркус. Но вскоре случилась неудача. Шведский военачальник Акесон, с 2 тысячами человек, разбил 16-тысячную московскую рать, захватил весь обоз, все пушки и знамёна. Таким образом, начали сказываться результаты репрессии московского царя по отношению к заслуженным воеводам. Это известие не на шутку встревожило Ивана IV и он написал шведскому королю более благожелательное письмо, с предложением о заключении мира. Однако шведский король, ободрённый этим успехом, отказался присылать послов в Москву, полагая, что о перемирии нужно было вести разговор тремя годами ранее, а не тогда, когда шведское войско имеет успехи в поле.

Этот ответ ещё более подействовал на Ивана IV, который не вступился за своего посла, оскорбляемого и унижаемого в Швеции, то есть снёс все насмешки со стороны шведов и выслал своих послов,

князя Сицкого с дьяками, на границу для ведения переговоров с адмиралом К.Флемингом. В результате, заключили перемирие на два года. Москва отказалась вторгаться в Финляндию, а Швеция в Новгородскую область, Карелию и другие места. Эстония оставалась театром вооружённой борьбы.

Боевые действия против Швеции в 1574 году осложнялись тем, что в Казанской области поднялся сильный бунт. Нежелание московского царя воевать с Крымом не спасало его от желания Девлет-Гирея отнять Казань и Астрахань. Подбиваемые им луговые и горные черемисы подняли восстание. Пришлось посылать многочисленную рать в Казанскую область. Одновременно приходилось опасаться похода Девлет-Гирея на Москву и выделять рати на Оку. Не получив поддержки от крымского хана, восставшие, при появлении москов-ского войска, смирились.

Восставшие в Казанской области могли получить помощь и от Кучума, на что указывал разгром московского посольства мурзой Маметкулом. Просчёты прошлых лет вновь грозили перерасти в очередную катастрофу. Чтобы не допустить объединения восставших с отрядами Кучума, Иван IV в конце мая 1574 года жалованной грамотой разрешил детям А.Строганова - Якову и Григорию строить крепости на Тахчее и Тоболе, иметь огнестрельный наряд, нанимать пушкарей, пищальников, других служилых людей для охраны от набегов людей Кучума. Им разрешалось также по обе стороны реки Тобол, рекам в него впадающим и озёрам строить дома и хозяйственные постройки, валить лес, пахать пашни, владеть угодьями. Для этого разрешалось нанимать нетяглых людей, но не беглых, не воров и не разбойников. Поселившиеся на землях Западной Сибири освобождались от всякой службы и всяких повинностей.

Ратные люди, согласившиеся нести службу в этих крепостях, могли ловить рыбу и зверя, не платя налогов. Все эти привилегии были пожалованы на 20 лет. Вместе с тем грамота обязывала Строгановых оберегать инородцев и русских поселенцев от нападений отрядов Кучума, вести с ними войну наступательно, посылать на него ратников, остяков, вогуличей, югров, самоедов и казаков с огнестрельным нарядом, чтобы захватывать в полон людей Кучума в качестве дани, которую он перестал платить. Кроме того, разрешалось искать руду железную, медную, оловянную, свинцовую, серу, плавить из них металл и делать из него разные изделия для продажи и получения прибыли казне.

Строгановы, получив эту жалованную грамоту, развернули бурную деятельность. Они разослали своих людей с письмами на Дон и Волгу, приглашая вольных людей к себе для oxpaны русских поселений и организации походов против Кучума. Строгановы не случайно добивались такой грамоты. Их люди неоднократно, в малом числе, ходили через Урал в Сибирь (Татарию) и знали положение дел там.

Но из Сибири (Татарии) к Строгановым тоже ходили гонцы. Большей частью это были славянские волхвы, рассказывавшие о стране и её богатствах, о походах джунгар и кайсаков, в ходе которых погибло много славян-татар, прежде всего, мужчин, об узурпации власти Кучумом, чтобы заинтересовать Строгановых и подтолкнуть их к организации похода. Именно славянские волхвы показали людям Строгановых золотую статую богини Лады, которую И.Карамзин называет драгоценным идолом, якобы принадлежащим остякам.

Строгановы, в конце концов, проявили интерес к организации похода и стали добиваться у московского царя разрешения. В то же время думали, кто должен возглавить этот поход? Возглавить этот поход должен был такой человек, который бы не только хорошо знал военное дело, но в то же время знал саму Сибирь (Татарию) и имел знатное происхождение, чтобы ему подчинились без особого сопротивления и подданные Кучума, и прочие инородцы, населявшие север Сибири (Татарии). Вот мы и подошли вплотную к моменту появления у Строгановых ЕРМАКА и началу подготовки похода в Сибирь (Татарию). Здесь нам просто необходимо дать комментарий к мнению Н.Карамзина относительно Ермака и его похода, на котором, собственно, базируются все позднейшие сочинения официальных историков.

Вот что он пишет: «Призывая донских атаманов, Строгановы имели в виду не одну защиту городов своих; испытав бодрость, мужество и верность казаков; узнав разум, великую отвагу, решительность их главного вождя, Ермака Тимофеева, родом неизвестного, душою знаменитого, как сказано в летописи...

Он был видом благороден, сановит, росту среднего, крепок мышцами, широк плечами; имел лицо плоское, но приятное, бороду чёрную, волосы тёмные, кудрявые, глаза светлые, быстрые, зерцало души пылкой, сильной, ума проницательного...

Начиная описание Ермаковских подвигов, скажем, что они, как всё необыкновенное, чрезвычайное, сильно действуя на воображение людей, произвели многие басни, которые смешались в преданиях с истинною и под именем летописаний обманывали самих историков. Так, например, сотни Ермаковских воинов, подобно Кортецовым или Пизарровым, обратились в тысячи, месяцы - в годы, плавание трудное - в чудесное. Оставляя баснословие, следуем в важнейших обстоятельствах грамотам и достовернейшему современному повествованию о сём завоевании любопытном, действительно удивительном, если не чудесном».

Во-первых, когда Н.Карамзин, со ссылкой на летописи пишет, что Ермак был «рода неизвестного», это ясно показывает, что сам Н.Карамзин вряд ли так считал. Если он доподлинно не знал, то вполне догадывался по косвенным источникам о знатности рода Ермака, иначе он бы не писал, что Ермак «видом благороден, сановит». Скорее всего, у Н.Карамзина были веские причины, почему он не стал

писать о знатности рода Ермака. И эти причины были связаны с династическими проблемами, как у Ивана IV, так и у Романовых.

Во-вторых, Н.Карамзин указывает, Ермак «имел лицо плоское, но приятное», что выдаёт в нём восточного славянина, который ничего общего не имеет с выходцами из Юрьевца-Нодольского и Суздаля, откуда происходили Аленины, которым официальные историки приписывают родство Ермака. «Крепок мышцами, широк плечами» — это общие признаки ордынских воинов, которые вырабатывались в процессе многолетних специальных тренировок при стрельбе из лука и владели саблей и копьём.

В-третьих, Н.Карамзин, описывая поход Ермака, опирался, в основном, на летопись Строгановых, которая составлялась под влиянием отрицательного отношения Ивана IV к походу, вследствие чего значительно занижалась численность ратных людей, ушедших с Ермаком, а, следовательно, и ответственность за организацию похода. В этом вопросе Карамзин оказался добровольным заложником строгановской летописи. Тем более, что ему очень хотелось поставить Ермака в один ряд с Кортесом и Пизарро, превратив, таким образом, данный поход в не менее чудесный, чем поход конквистадоров в Америку. Ему, гордившемуся победами над Наполеоном, хотелось показать, что у России в прошлом тоже были люди, ничем не уступавшие европейцам.

В-четвёртых, летописи о походе составлялись не в ходе похода, а после него, причём людьми, имевшими прямое отношение к христианству. Уже поэтому они не могли написать правду ни о Ермаке, ни о походе. Даже сподвижник Ермака Савва Есипов, приставший к нему на Дону, оставляя свою летопись потомкам, желал лишь того, чтобы память о походе сохранилась, перекрашивал Ермака и его воинство в христиан, с великими победами покоривших инородцев в Сибири. Хотя на самом деле они христианами не были. И обращение Ермака было не к Богу, а к Богам, как у славян всегда было принято. И в поход с Ермаком шли не христианские попы, а славянские волхвы.

В-пятых, Н.Карамзин и другие официальные историки придают большое значение огнестрельному оружию, якобы, наводившему ужас на сибирских жителей, благодаря которому и состоялось завоевание Сибири. На самом деле сибиряки никакого ужаса не испытывали. Они уже знали о существовании огнестрельного оружия и не боялись вступать в сражение с московскими ратями. Достаточно напомнить о разгроме Маметкулом рати князя А.Лыченицына и захвате его обоза с пушками.

Естественно, придётся разрушить фальсификацию, изобретённую Карамзиным, и шаг за шагом показать, кто такой был Ермак, как шла подготовка к походу, как совершался сам поход и чем он закончился, не отрываясь, естественно, от повествования о правлении Ивана IV. К моменту получения Строгановыми жалованной грамоты московского

царя славянские волхвы нашли превосходного воина, имевшего знатное происхождение. Им стал Ярмен из рода Темучинов, тысячник, прекрасно проявивший себя в сражениях с джунгарами и кайсаками.

Нe раз и не два он бил их отряды, которые вторгались в Барабинскую степь. Находясь в меньшинстве, проявлял воинское мастерство, находчивость, решительность и неустрашимость, благодаря чему и побеждал своих противников. Враги боялись и уважали его. Джунгарские тайши и кайсакские мурзы обещали дорого заплатить за убийство Ярмена Темучина и обладание его доспехами, так как они считались символами победы. Даже в 1650 году тайша калмыков Аблай, хвастался И.Ремезову, что ему удалось заполучить доспехи этого великого воина.

Здесь следует сказать, что Татария (Рассения) до своего поражения в войнах с джунгарами и кайсаками управлялась представителями великих славянских родов. Там никогда не было ни фараонов, ни царей, ни императоров. В число великих входили следующие рода: асов, тархов, демиурков, темучинов, словен, скифов, русов, вендов, кимров, гетов, стинов, гуннов и др. Представители этих родов были более знатными, чем все династии Европы и Азии, царствовавшие в XVI веке. Поэтому выбор на Ярмена Темучина пал не случайно. Только прославленному выходцу из великого рода могли беспрекословно подчиняться князья и князьки подвластных Кучуму народов. Более того, он имел большие права на царский престол, чем Иван IV, рождённый Еленой Глинской неизвестно от кого.

Именно Ярмен Темучин, которого потом казаки будут звать Ярёмой, а потомки - Ермаком, в 1574 году с полусотней отборных храбрецов и воинов появляется у Строгановых. Со Строгановыми он уславливается, что отправится на Волгу и Дон избирать дружину и после возвращения начнёт поход, а также, чтобы Строгановы без него за Каменный пояс (Урал) никого не отправляли и не отпускали. Весной 1575 года он появляется на Волге.

В это время в 1574-76 годах Иван IV вёл интенсивные переговоры с Литвой и Австрией, пытаясь утвердить на польско-литовском троне, если не себя, то своего сына Фёдора. Однако его старания оказались безуспешными. Поляки и литовцы в 1576 году избрали королём семиградского правителя Стефана Батория, сторонника турок, который обязался отвоевать у Москвы все, ранее завоёванные ею земли. Раздоры в Польше и Литве закончились. Московские сторонники умолкли, так как они составляли явное меньшинство. Поляки и литовцы дружно провозглашали: «Да здравствует король Баторий!»

Ведя переговоры, не забывал заниматься расправами. В 1575 году последовала новая череда казней. В этом году лишили жизни старого боярина князя П.Куракина, который в течение тридцати пяти лет успешно воеводствовал. Вместе с ним казнили боярина И.Бутурлина, который пережил многих своих родственников и, в конце концов,

подвергся опале и был предан смерти. В этот и последующие два года казнили окольничих: П.Зайцева, ревностного опричника; Г.Собакина, дядю умершей царицы Марфы; князя Тулупова, дворового воеводу и любимца царя; крайчего К.Собакина, брата царицы Марфы; оружничего князя И.Деветелевича. Умертвили псковского игумена Корнелия и его ученика Вассиана Муромцева, новгородского архиепископа Леонида, алчного корыстолюбца.

Завершая уничтожение представителей знаменитых, древних родов, он уничтожал и тех, кого сам выдвинул и кто не угодил ему чем-либо. Его необузданность и жестокость прямо касалась его жён, родных и близких. Супругу Анну он вскоре отверг, и её заточили в Тихвинский монастырь. В пятый раз Иван IV женился на Анне Васильчиковой в 1575 году, не венчаясь и без благословения епископов. Через некоторое время её схоронили в Суздальском женском монастыре. В шестой раз царь женился на Василисе Мелентьевой, красивой вдове, также без благословения и венчания.

Тем временем война в Эстонии продолжалась. Однако шведы не смогли в Эстонии добиться большего, несмотря на победу Акесона в наём трёх тысяч шотландцев и двух тысяч англичан. Их попытки взять Везенбург провалились. Московское войско, в свою очередь, опустошило все места у Ревеля и взяло Пернау, потеряв во время осады и приступа 7 тысяч человек. Московский воевода Е.Захарьин-Юрьев предложил жителям либо присягнуть царю, либо выехать со всем имуществом. Благодаря этому немцы в 1576 году сдали замки: Гельмет, Эрмис, Руэн, Пургель, Леаль, Лоде и Фиккель без сопротивления. Вскоре сдали и крепость Габзаль, где находилось множество всяких припасов. Но этот успех Иван IV не сумел закрепить, хотя обстоятельства ему благоприятствовали.

В Пруссии началось восстание, и Стефан Баторий вынужден был осадить Данциг. Осада была длительной и кровопролитной. В Швеции также начались раздоры на религиозной почве. Ивану IV казалось, что теперь он сможет решить судьбу Ливонии. Однако угроза из Крыма и угроза восстания на Волге отвлекли большие силы. В 1576 году Девлет-Гирей вновь попытался осуществить поход на Москву, но без успеха. Не решённые на юге и юго-востоке проблемы постоянно давали о себе знать. Так что для завоевания Эстонии московский царь смог выделить лишь около 50 тысяч человек войска. Оно осадило Ревель в январе 1577 года. Оборону города возглавил шведский военачальник Горн.

Московское войско возглавляли князь Ф.Мстиславский и И.Меньший-Шереметев, который дал слово царю взять Ревель или сложить там свою голову. Пушечным нарядом управлял князь Н.Приимков-Ростовский. Шесть недель велась стрельба по городу и крепости из орудий. Церкви и дома загорались, но жители тушили пожары, отвечали стрельбой и делали вылазки, часто успешные. В результате, московское войско несло существенные потери. Не сумев разрушить стены, московские воеводы не решились организовать приступ. В ходе очередного обстрела из крепости пушечным ядром был убит воевода И.Шереметов. Его тело отвезли в Москву.

Тогда московские воеводы распустили слух, что сам царь с дополнительным войском идёт к Ревелю, надеясь, что ревельцы сдадут город. Но слух не помог. Его опроверг мурза Булат, который изменил Москве и ушёл в крепость к шведам. В середине марта московское войско зажгло стан и ушло от стен Ревеля. Эта неудача привела к восстанию эстонцев, которых возглавил талантливый предводитель эстонского народа Ив Шенкенберг. Отряды шведов, немцев и эстонцев везде нападали на московских ратников. Была взята крепость Виттенштайн, сожжён Пернау, ограблен ряд городков и замков в Ервенской и Вирландской областях и вблизи Дерпта. Шведский адмирал Гилленанкер на судах подошёл к Нарве и огнём из пушек сжёг там деревянные укрепления, убил и взял в плен несколько десятков московских ратников.

Эти неудачи привели Ивана IV в ярость. Пользуясь весенней распутицей, он собрал почти всё своё войско в Новгороде, общей численностью около 100 тысяч человек. Во главе войска были поставлены: касимовский царь Саин-Булат, князья И.Шуйский, В.Сицкий, Шейдяков, Ф.Мстиславский и боярин Н.Захарьин-Юрьев. Некоторые думали, что войско двинется к Ревелю. Но царь решил по-другому. 15 июня из Новгорода он уехал в Псков, где пробыл целый месяц. Здесь к нему прибыл Магнус, которому он повелел с немецкой дружиной идти к Вендену. Сам же с главными силами вступил в Южную Ливонию, которая уже подчинялась полякам. Так началась война Ивана IV со Стефаном Баторием.

Гетман Хоткевич не ожидал внезапного нападения и вынужден был бежать. За ним бежали и другие. Московское войско в несколько дней овладело Мариенгаузеном, Луиценом, Розиттеном, Дюнебургом, Крейцбургом, Лаудоном. Только в последнем поляки и немцы оказали сопротивление. Остальные сдались без боя. Лаудон был разрушен до основания- Затем Иван IV направил воеводу Ф.Бутурлина с ратью к городу Зесвегену, где обороняющихся возглавлял брат изменника Таубе. Бутурлину удалось овладеть посадом, но немцы засели в крепости, изъявляя желание сражаться.

Царь сам прибыл к городу с новыми силами и огнестрельным нарядом. Московские ратники расставили пушки, и царь повелел открыть стрельбу. Стены были быстро разрушены, и немцы сдались, но царь не проявил милости. Всех знатных посадили на кол, остальных продали в неволю. Города Берсон и Кальценау покорились без сопротивления. Их жителей Иван IV отпустил в Курляндию. В свою очередь Магнус тоже брал города без сопротивления. Без ведома царя им были взяты Кокенгузен, Ашераден, Ленвард, Роннебург, Венден и Волъмар, где жители выдали ему князя А.Полубенского.

 

Будучи недалёким человеком, Магнус известил об этом Ивана IV и требовал, чтобы московские ратники не беспокоили ливонцев, так как они уже находятся и подчинении своему королю, т.е. Магнусу. В этом извещении в числе городов, ему подвластных, значился и Дерпт (Юрьев). Царь московский пришёл в изумление и негодование. Он немедленно выступил к Кокенгаузсну и захватил его. Затем отправил других воевод занять все города, которые были захвачены отрядами Магнуса. Все они были быстро заняты московскими ратями. Только в Вольмаре немцы оказали сопротивление. Б.Вельский с московскими стрельцами окружил крепость и стал готовиться к приступу.

Г.Вильке, возглавлявший отряд в крепости, видя приготовления к приступу, сдал крепость, желая уйти к Магнусу. Но его с двадцатью немцами отправили к московскому царю. Остальных семьдесят человек убили. Всех жителей заковали в цепи, а строения опечатали. Иван IV наградил Б. Вельского золотой цепью, а бывших с ним дворян золотыми медалями. Магнус в это время находился в Вендене. Не желая ехать к Ивану IV, он отправил к нему князя А.Полубенского с двумя своими людьми. Царь ласково принял князя и от него узнал, что Магнус поддерживает связь с герцогом Курляндии и желает имеете с ливонскими городами отойти к Баторию.

Людей Магнуса высекли и отправили в Вснден с приказом, чтобы Магнус немедленно прибыл к царю, что тот и сделал. По прибытии его вместе со свитой заперли в старом, ветхом доме, где он провёл несколько суток. Московские ратники вступили в Вендсн. Воеводы Голицын и Салтыков не разрешили им трогать жителей, везде поставили крепкую стражу. Всё было тихо и мирно. Однако немцы, преданные Магнусу, боясь мести царя, с жёнами, детьми, драгоценностями заперлись в замке. Московские ратники попытались силой открыть его. Немцы начали стрелять, убили немало ратников и ранили воеводу Салтыкова.

Царь, узнав об этом, приказал посадить на кол Г.Вильке, разрушить замок и перебить всех немцев. Три дня из пушек стреляли по стенам замка. Они стали рушиться. Осаждённые поняли, что наступает гибель и тогда решили себя взорвать. Все собрались в магистровом доме, стащили туда весь порох, какой был, и после молитвы запалили шнуры. Взрыв погубил всех. Затем страшная месть постигла и всех жителей города. Их мучили, казнили, жгли и резали, насиловали женщин и девиц. Эта венденская кара только удвоила ненависть ливонцев к Москве и её царю.

12 сентября 1577 года Иоан IV с войском двинулся к Роннебургу, Трикагпу и Шмилыпену. Эти крепости были заняты литовцами, но они сопротивления не оказали. Литовцы были отпущены в Литву, немцы взяты в плен. Оставалось только взять Ригу. Но царь, опьянённый успехами, вернулся в Вольмар праздновать свои победы. Здесь он устроил пир в честь своих воевод и знатных литовских пленников, одарил их шубами и кубками. Особую честь оказал князю А.Полубенскому. Литовским пленникам советовал склонить Стефана Батория к миру. После пира Иван IV, не закончив войну в Ливонии взятием Риги, видимо, полагая, что всё само по себе образуется, уехал в Дерпт.

Войско он доверил касимовскому царю Саин-Булату, князьям И.Шуйскому и В.Сицкому. Отправил также часть конницы к Ревелю опустошать шведские владения. За царем везли изменника Магнуса, которого он в Дерпте простил и возвратил ему Оберпален и Каркус, прибавив к этим городам Гелъмет, Зигесвалъде, Розенберг и другие замки. Оставил также Магнусу титул короля, но взял с него клятву, что он выплатит Москве 40 тысяч венгерских гульденов. Будучи ещё в Дюнебурге, вновь начал сноситься с Таубе и Крузе, которые вновь обещали способствовать его завоеваниям.

Сомнительным успехом этого похода Иван IV в значительной мере был обязан тому, что Стефан Баторий оказался связанным у Данцига, а Крымское ханство вместе с Турцией втянулось в войну с Персией. С ней Иван IV поддерживал хорошие отношения и подталкивал её к этой войне, посылая туда, кроме обычных посольских даров, ещё и огнестрельное оружие. В этой связи его гнев вызвали своевольные действия донских и волжских казаков, которые после очередного ослабления Ногайской орды в результате гибели многих воинов во время похода Девлет-Гирея на Москву в 1572 году, стали полными хозяевами па Нижней Волге и не стеснялись грабить купцов и царских посланников.

Так в 1576 году волжские казаки во главе с атаманами Иваном Кольцо и Богданом Барабошей ограбили на волжском перевозе, близ Сосновского острова, ногайских послов и боярского сына Василия Перепелицына, чем навлекли на себя царскую опалу. Царь заранее осудил их на смерть «лютую и позорную», распорядился переловить казаков на Нижней Волге, о чём послал грамоты в Казань, Астрахань и все украинные города. Кроме грамот, направил на Нижнюю Волгу сильную рать, во главе со стольником Иваном Мурашки-ным. Атаманов было велено изловить и доставить в Москву.

И.Кольцо, Б.Барабоша и Н.Пан узнали о повелении царя и движении московской рати по Волге. Они собрали большую часть казаков н устремились на р. Яик (Урал). Там они разгромили остатки Ногайской орды, захватили и до основания разрушили её столицу г. Сарайчик. В поисках добычи разрывали даже могилы ногаев. Так перестала существовать Ногайская орда, которая в течение ста лет была то союзником Москвы и врагом Крыма, то наоборот. Небольшая часть казаков, которая не успела уйти, подверглась истреблению московской ратью. Ермака с волжскими казаками ни в период ограбления ими ногайских послов и В.Перепелицына, ни во время их похода на Яик не было.

Дело в том, что в 1575 году, когда Ярмен Темучин (Ермак) появился на Волге и стал призывать волжских казаков к походу в Сибирь, их атаманы не заинтересовались его предложением. На сытной Волге им было вольготно, и в суровую Татарию идти не хотелось. К Ермаку пристала едва сотня казаков, с которыми возвращаться к Строгановым было бессмысленно. Тогда он решил идти на Дон, чтобы продолжить сбор дружины. В конце 1575 года он со своими полутора сотнями казаков уходит на Дон, где продолжает собирать казаков. В 1577 году ему удаётся собрать около тысячи человек, после чего, наряду с атаманами Яновым и А.Шадрои, он входит в число главных предводителей донских казаков. Ему удастся близко сойтись с атаманом Яновым.

Тысяча казаков - это уже было кое-что. Но эта тысяча была ещё плохо вооружена и сплочена. Нужно было испытать её в серьёзных боях, прежде чем идти в Сибирь (Татарию). Сплотить дружину можно было, воюя с тюрками-крымчаками или Ливонией. Огнестрельное оружие можно было получить только у царских воевод, которые для войны с Крымом оружия не давали, так как царю нужен был мирный Крым. Оставалось одно - идти воевать с Ливонией. Но для этого нужно было убедить донских казаков в необходимости похода н Ливонию. Не один круг атаманов и казаков собрался, прежде чем было принято решение о походе в Ливонию. Это решение далось нелегко. Дело дошло до раскола. Низовые казаки с А.Шадрои во главе отказались идти в Ливонию. Верховые казаки во главе с Ермаком и Яновым согласились. Теперь оставалось дождаться удобного момента для совершения ПОХОДА. И он скоро представился. В 1577 году Иван IV организовал свой очередной поход в Ливонию. Около 3 тысяч донских казаков во главе с Ермаком и Яновым приняли в нём участие, получив неплохой опыт в организации осады и взятии городов и замков.

Тем временем война в Эстонии и Ливонии продолжалась, становясь для Москвы всё тяжелее и тяжелее. Литовцы и немцы взяли Дюнебург и Венден, причём московские ратники почти не оказали сопротивления. Видя такое дело, Магнус вновь вступил в переговоры с Баторисм, заключил с ним договор и тайно перебрался из Оберпалена в Курляндию, в городок Пильтпен. Иван IV послал к Вендену войско во главе с князем И.Мстиславским и боярином Морозовым. Войско подступило к Вендену и начало подготовку к приступу. Удачно стреляли из пушек и сделали пролом в стене. Однако вскоре узнали, что против них идут литовские военачальники Дембииский, Бюринг и Хоткевич, сняли осаду и ушли от Вендена.

Как видим, качество московских военачальников резко понизилось. Они уже не надеялись выигрывать сражения в ноле, и только прослышав о приближении неприятеля, поспешно покидали поле боя. В конце лета 1578 года московские воеводы князья И.Голицын, В.Тюменский, Хворостинин и Тюфякин подошли к Оберпалену, покинутому Магнусом и занятому шведами. Им удалось взять эту крепость и захватить двести человек в плен, которых отправили в Москву на казнь, и принялись спорить о старшинстве над аоиском, хотя должны были идти к Вендсну.

Иван IV вынужден был прислать в Дерпт дьяка А.Щелкалова и своего любимого дворянина Д.Салтыкова, с целью сменить воевод, если они будут продолжать выяснять старшинство. Это подействовало, и воеводы с войском выступили. К этому времени шведы соединялись с литовцами. Московское войско осадило Венден, но 21 октября к Вендену подошли литовцы и немцы во главе с гетманом Сапегой, и шведы во главе с генералом Бое. Они атаковали 18-тысячную московскую рать, едва успевшую развернуться вне своих укреплений. Долго мужественно сражались. В решительный момент сражения московская конница, набранная из покоренных инородцев, бежала. Пешие ратники отступили к укреплениям, откуда стрельбой сдержали неприятеля. Наступившая ночь остановила сражение.

С наступлением рассвета Сапега и Бое рассчитывали его возобновить. Однако сражаться не пришлось. Князья И.Голицын, А.Палицкий, окольничий В.Шереметев вместе с дьяком А.Щелкаловым струсили и бежали в Дерпт. За ними бежала большая часть войска. В укреплениях осталась горстка людей во главе с князьями В.Сицким, М.Тюфякиным, начальником огнестрельного наряда окольничим В.Воронцовым и Д.Салтыковым. Утром неприятель ворвался в укрепление и перебил немногочисленных его защитников. В плен попали князья Хворостицын, Тюфякии, окольничий Татев и дьяк Клобуков. Общие потери московского войска составили около 6 тысяч человек. Неприятелю достался обоз и 17 пушек.

Это была первая победа воинства С.Батория, открывшая полосу поражений московских ратей. Узнав о поражении под Венденом, Иван IV, ранее не пожелавший принимать гонца С.Батория, немедленно написал ему письмо и просил прислать послов для заключения мира. Но теперь С.Баторий не желал вести переговоры. Он овладел Данцигом и готов был вести войну с Москвой, тем более, что добился от сейма одобрения войны с нею и повышения налогов на её ведение. Римский папа всячески содействовал усилению С.Батория. Поставкой оружия помогал курфюрст Бранденбурга. Датский король, хотя и выжидал, но тайно способствовал С.Баторию. О Швеции и говорить нечего, с пей немедленно был заключён оборонительный союз. Из Трансильвании прибыла его старая опытная дружина, из немецких земель наёмное войско. Крымский хан, получив дары, также согласился способствовать Баторию.

Отправив послов к С.Баторию, царь московский тоже собирал силы со всех концов страны и стягивал их к Новгороду и Пскову. В этих приготовлениях прошла зима, весна и часть лета. В июле 1579 года царь выехал из Москвы в Новгород, где воеводы ждали дальнейших распоряжений. Баторий принял московских послов, но договор подписать отказался и велел послам ехать обратно. Московские послы убыли, вслед за ними С.Баторий отправил в Москву своего посла Лопатинского с письмом к Ивану IV, а сам с войском выступил к границам московского государства. В Свире он провёл совет, на котором было решено идти к Полоцку и взять его.

Там же был составлен манифест к московскому народу, в котором С.Баторий объявлял, что воюет он с царем московским, но не с его народом, обещал щадить мирных жителей. Обещал и выполнил. Никогда ранее война для простолюдинов не была столь неразорительной. В начале августа войско Батория осадило Полоцк. Там было мало сил, гак как Иван IV не ожидал нападения с этой стороны и собирал свои рати для действий в Ливонии. Полоцк имел две крепости: Стрелецкую и Острог, обтекаемые Двиной и Полотой. Крепости были возведены на крутых высотах и служили защитой городу, который, в свою очередь, был окружён глубокими рвами, деревянными стенами и башнями. Слабостью было то, что все укрепления были деревянными.

В городе начальствовал князь В.Телятевский, в Остроге — П.Волынский, в Стрелецкой крепости - Д.Щербатый и дьяк Ржевский. В городе и крепостях имелось достаточно запасов и снарядов. Когда подошло войско С.Батория, оборонявшиеся сами сожгли город и ушли в крепость, где держались более трёх недель. Этому благоприятствовала погода. Лили дожди, осаждающие не могли эффективно использовать огнестрельный наряд, их обозы тонули в грязи, лошади падали, сами они голодали.

Ситуация складывалась вроде бы не в пользу С.Батория. И если бы Иван IV поспешил направить к Полоцку свои главные силы, то поражение противника было бы неминуемо. Однако он этого не сделал. Желая объять необъятное, московский царь распылил свои силы. Ещё будучи в Пскове, он направил воевод князя Хилкова и Безнина с 20 тысячами всадников в Курляндию для грабежа и захвата пленников. Надо сказать, это была излюбленная метода Ивана IV. В тоже время другое войско отправил защищать Карелию и Ижорскую область от нападения шведов, а также усилил гарнизоны городов в Ливонии.

Встревоженный известиями об осаде Полоцка, он направил к нему рать во главе с князьями Шейным, Лыковым, Палицким, Кривоборским с задачей прорваться к Полоцку силой или хитростью. В случае неудачи занять крепость Сокол и, ожидая подхода главных сил московского войска, внезапными нападениями тревожить неприятеля, перехватывая его сообщения с Литвой. Князь Шеин с выделенной ратью приблизился к стану войска С.Батория, по из-за явного превосходства сил противника не решился вступить в сражение, занял крепость Сокол и распустил слух, будто сам Иван IV идёт с сильным войском к Полоцку.

Но этот слух не устрашил польского короля, подтолкнув его к скорейшему взятию города. Видя слабое действие огнестрельного наряда, он предложил своим венгерским удальцам подойти вплотную к крепости и зажечь её стены, обещая щедро наградить их. В это время установилась сухая, солнечная погода. Венгры с пылающими факелами устремились к стенам крепости. Осаждённые открыли огонь из пушек и пищалей. Многие венгерские смельчаки были убиты либо ранены, по некоторые достигли стен и подожгли их.

Через несколько минут полыхала вся крепость. Видя удачное начало, венгерская рать бросилась на приступ. Поражаемые ядрами, пулями п головнями, венгры сквозь огонь пылающих и падающих стен ворвались в крепость. Осаждённые встретили их организованно, рубились отчаянно и вытеснили неприятеля. По венгры, подкреплённые немцами и поляками, вновь возвратились. Осажденные оказали мужественное сопротивление и вновь отбили неприятеля. Баторий, презирая опасность, сам бросился в сражение, чтобы восстановить порядок и остановить отступающих. Наступала развязка, а помощи не было.

Шеин со своей ратью не мог оказать помощи осажденным по трём причинам. Во-первых, С.Баторий выставил против него сильный заслон. Во-вторых, донские казаки, возглавляемые Ермаком и Яновым, входившие в рать Шеина, в течение прошедших двух лет участвовали во многих делах, насмотрелись на бестолковость московских воевод и свирепость московского царя. И когда появился манифест С.Батория, в их стане начался ропот. Донские казаки, ранее не воевавшие с Литвой, были поставлены перед выбором. С.Баторий оказался для них ближе, чем жестокий московский царь. Ермак и Янов были вынуждены подчиниться требованиям казаков и увести их на Дон. Поэтому донские казаки самовольно оставили Сокол и ушли восвояси. В-третьих, главная же причина, почему осаждённые в Полоцке не получили помощи, состояла в том, что Иван IV, не желая ослаблять своих сил в Ливонии, ничего более не сделал, чтобы помочь осаждённым и воеводе Шеину.

Отбив приступ, осаждённые погасили пожары в крепости. Неприятель построил новые укрепления, приблизился к крепости, подтянул пушки и открыл стрельбу калёными ядрами по стенам и башням. Вновь загорелись башни. Осаждённые ещё несколько дней держались. С трудом стояли на ногах от усталости, дыма и огня, гася пожары, гибли от пушечных ядер. Ждали освобождения, но напрасно. Наконец, утратив надежду, вступили в переговоры. Поначалу воеводы и архиепископ Киприан яростно возражал против переговоров. Они же предложили взорвать крепость. Но воевода П.Волынский и стрельцы не позволили им исполнить это намерение.

Тогда они вступили в переговоры, и С.Баторий, опасаясь продолжения осады, согласился на почётную сдачу крепости. Он согласился отпустить осаждённых защитников острога и крепости в Москву с семействами и имуществом. Желающим поступить к нему на службу обещал большие милости. Однако никто из воевод не пошёл па с луж6у к польскому королю. В свою очередь, С.Баторий не скоро отпустил пленников, опасаясь передавать Москве добрых воинов. После очищения города и крепости от трупов Баторий торжественно въехал в Полоцк, объявив его литовским воеводством. Так легко завоёванный и бесславно утраченный Полоцк, 18 лет бывший областью Москвы, вновь стал территорией Литвы.

Затем С.Баторий, не теряя времени даром, направил главные силы своего войска к крепости Сокол, а лёгкую конницу к Пскову, чтобы извещать его о движениях московского войска. 19 сентября литовцы осадили Сокол. 25 сентября зажгли башни и под звуки труб устремились к стенам крепости. Осаждённые пытались погасить огонь, но напрасно, он перебросился на здания внутри крепости. В результате, в ней не осталось безопасного места для оставшихся в ней 5 тысяч воинов. Осаждённые сделали вылазку и долго рубились с противником, но не выдержали напора превосходящих сил неприятеля и отошли в крепость. За ними туда ворвались немцы.

Сеча ожесточилась. Осаждённым удалось закрыть ворота и опустить железную решётку, не оставив путей спасения ни себе, ни врагам. Рубились в огне, задыхались и горели до того момента, когда литовцы и поляки ворвались в крепость, истребив свыше 4 тысячи защитников. В плен попали Шереметев, да несколько сотен боярских детей, дворян и стрельцов. После взятия Сокола литовцы взяли Красный, Козьян, Ситну, Туроаль, Нещедру, опустошили Северскуго землю до Стародуба, выжгли около 2 тысяч селений в Смоленской области.

В это время московский царь с большим войском стоял в Пскове. Страшась войны с С.Баторием, он пытался вести с ним переговоры о вечном мире и дружбе. Одновременно усиливал оборону городов в Ливонии. Единственное, чего ему удалось добиться, так это то, что в Эстонии был схвачен вождь восставших эстонцев Ив Шенкенберг, позднее казнённый в Москве, да отражены шведы от Нарвы- Их отбили и отогнали до Ревеля. Видя, что Баторий намерен продолжать войну, и не надеясь на силу собранного им войска, Иван IV в конце 1579 года убыл в Москву для принятия мер по увеличению своих воинских сил.

В то время, когда в войне с польско-литовским государством московское государство терпело одно поражение за другим, на Волге вновь появились казаки. После разгрома ногаев и уничтожения их орды малая часть казаков осталась там и слилась с потомками Василия Гугни, дав начало образованию уральского казачества, большая их часть с атаманами И.Кольцо, Б.Барабошей и Н.Паном весной 1579 года вернулась на Волгу. Здесь они узнали, что московский царь распорядился строить на Средней и Нижней Волге остроги, размещать в них стрельцов для спасения от казаков и пресечения восстаний бывших казанских народов.

Узнали они также о письмах Строгановых, которые приглашали вольных люден на Урал (Камень) для охраны русских поселении н организации походов против Кучума. Видя, что на Волге уже не может быть былой вольности, казаки заинтересовались предложениями Строгановых. На Нижний Дон они идти не захотели, так как там уже сложилось казачество, которое быстро христианизировалось, а это могло привести к столкновениям, чреватым трагическими последствиями. Казацкие атаманы Иван Кольцо, Яков Михайлов, Никита Пан и Матвей Мещеряк собрали всех, кого было можно, а эго около 6 тысяч казаков, и двинулись вверх по Волге и Каме на Урал. В середине лета 1579 года они уже были на Урале и предложили свои услуги Строгановым. Последние, соблюдая уговор с Ермаком, предложили атаманам до его прибытия ограничиться охраной русских поселений.

Однако И.Кольцо, не особенно веривший Строгановым и опасавшийся карательных мер московского царя, проявил нетерпение и решил идти со своей дружиной в поход без проводников, которых Строгановы отказались ему дать. 26 сентября 1579 года дружина И.Кольцо поплыла вверх по Чусовой. Не зная пути, свернула в речку Сылву и, когда наступили заморозки, вынуждена была остановиться на зимовку. Весной 1580 года И.Кольцо вернулся назад, чтобы подготовиться к новому походу, тем более ему стало ясно, что собственных сил для похода в Сибирь недостаточно.

Но Строгановы вновь отказались дать - проводников. Тогда И. Кольцо решил совершить разведывательный поход, который начался 12 июня 1580 года. Его дружине удалось подняться вверх по Чусовой, затем в устье речки Серебрянки, где следовало перевалить в речку Жаровлю. По, видя голую и безлюдную пустыню и не имея проводников, казаки построили укрепление у небольшой речки Кокуй, сами же вернулись назад. В укреплении остался небольшой отряд казаков.

Тем временем на Дону разворачивались драматические события. После окончания похода в Ливонию в 1579 году донские казаки вернулись на Дон, где и произошло столкновение Ярмена Темучина (Ермака) с А.Шадрой. Ермак продолжал собирать казаков, доказывая необходимость похода в Сибирь. Л.Шадра всячески этому походу противился. Он был сыном Нижнего Дона и родословную вёл от черкасов, поэтому не понимал, да и не хотел понимать необходимости похода в Татарию (Сибирь). Вскоре распря переросла в столкновение. Лучше организованная и вооружённая дружина Ермака одолела отряд А.Шадры и преследовала его до станицы Ногавской, где Дон делает поворот с западного направления на юго-западное.

После этого А.Шадре ничего не оставалось, как с тремя сотнями казаков уйти с Дона на Терек, где ими были основаны станицы Щедринская, Червлённая и другие. А так как А.Шадра на Дону жил в станице Гребенской, ю его казаки на Тереке положили начало тревенскому казачеству. Ермак же со своей дружиной численностью 540 человек весной 1580 года сел в струги и двинулся по Волге и Каме к Строгановым. 21 июня дружина Ермака у Строгановых соединилась с дружинами Якова Михайлова, Никиты Пана, Матвея Мещеряка и другими отрядами казаков, ранее пришедших на Урал. Вскоре вернулся И.Кольцо со своими казаками.

По прибытии к Строгановым Ермак не терял времени даром. Он немедленно приступил к организации рати. С атаманами И.Кольцо, II.Паном, Я.Михайловым, М.Мещеряком, сотником Иваном Грозой, пятидесятником Богданом Брязгой и четырьмя выборными есаулами, как указывалось выше, прибыло около 6 тысяч казаков. Добавим к этому дружину Ермака в 540 человек, да ещё дружину, созданную Ермаком из выкупленных Строгановыми литовцев и немцев. Всего набралось свыше 7 тысяч человек. В поход отобрали 6,4 тысяч человек, здоровых, способных владеть холодным и огнестрельным оружием. Затем организовали из них дружины, сотни, полусотни и десятки. Поэтому правы те исследователи, включая Е.П.Савельева, которые считают, что с Ермаком пошло в поход от 6 до 7 тысяч человек. К сожалению, эти исследователи не выяснили, куда делась основная масса этих казаков.

Именно эта численность рати соответствует всем успешным походам, которые осуществлялись Москвой ранее. Ни 540, ни 840 человек не могли осуществить успешного похода, при условии столкновения с войском Мамсткула численностью свыше 10 тысяч человек, имевшим опыт сражений с московскими ратями, обладавшими огнестрельным оружием. В этом плане П.Карамзин, считавший, что Ермак имел всего 540 человек, сам стал сказочником, желая поставить Ермака в один ряд с Кортесом и Пизарро.

Возникает, естественно, вопрос, почему казачья вольница, имевшая своих атаманов, ни в грош не ставившая царские указы, подчинилась Ермаку без каких-либо серьёзных дрязг и столкновений. Ма это есть несколько причин. Во-первых, как уже говорилось выше, Ярмеи Тему чин (Ермак) имел знатное, древнее, родовое происхождение и заслуженную славу умелого военачальника. Всё это ценилось тогдашними казаками значительно выше, чем царское назначение, а тем более самозванство. Во-вторых, в силу этого они были уверены, что Ермак не будет узурпировать власть и безоговорочно подчиняться царю, предавая казаков. В-третьих, Ярмен Темучин (Ермак) хорошо знал Сибирь (Татарию), куда предлагал идти казакам. В-четвёртых, он не только хотел свергнуть Кучума, но обещал казакам вывести их из московского государства на вольные территории Татарии, где славянско-татарские скиты (поселения) крайне нуждались в мужчинах. В-пятых, после прибытия Ермака сразу же появились славянские волхвы - проводники, которые дожидались его прихода.

Перед походом Ярмен Темучин собрал всех атаманов, есаулов, сотников, пятидесятников, десятников и объявил им цели похода (свержение Кучума, восстановление порядков, существовавших в Сибирском татарском княжестве ранее, выводе казаков на вольные территории Сибири), правила поведения (запрещалось грабить и убивать безвинных людей, дань собирать только в размере десятины); напомнил законы ассы (воины), по которой всякий не исполнивший воли главного атамана и установленных правил, подлежал смертной казни. Поэтому нечего удивляться, что во время похода случаев нарушения установленных им правил было крайне мало. После проведения всех организационных мероприятий рать Ермака в конце июля 1580 года двинулась в поход.

В течение месяца рать Ермака поднялась вверх по реке Чусовой, попала в устье речки Серебрянки, затем перевалила в речку Жаровлю и потом по речке Бараче на плотах спустилась до реки Тагил. Здесь пришлось строить струги, чтобы двигаться дальше. Постройка стругов заняла более недели, что позволило местным жителям вогулам обнаружить казаков, которые известили об этом своего князя Епанчу. Как только казаки сели в струги и вышли в реку Туру, их встретила рать Епанчи. Произошло первое столкновение у села Усеиново, победное для казаков. Затем последовало второе удачное столкновение, после чего казаки овладели городком князя Епанчи. Сейчас на этом месте находится город Туринск. Занятие юродка и окрестных селений по реке Туре тоже отняло около недели времени. В конце сентября рать Ермака достигла города Чинги-Тура и овладела им без сопротивления. Здесь Ермак решил остановиться, подтянуть отставших, использовать оставшееся до зимы время на сбор продовольствия и дани, а также на постройку стругов и ладей.

Пока казаки организовывали поход в Сибирь (Татарию), московский царь в январе 1580 года в поисках финансовых средств для ведения войны, собрал духовенство и обратился к нему, чтобы оно согласилось отказаться от части церковного достояния в пользу государства. В свое время Ивану Ш церковники отказали в таком требовании. Иван IV уменьшил требование, и собор церковников постановил: а) земли и сёла княжеские, когда-либо отказанные митрополитам, епископам, монастырям и церквям или купленные ими, становились государственными, все другие оставались навеки неотъемлемым достоянием церкви; б) впредь церковь не должна была присваивать себе именин недвижных ни в качестве подарков, ни в качестве покупки; в) заложенные церкви земли также становились государственными. Решив проблему увеличения государственных доходов, Иван IV принялся пополнять и увеличивать войско. Его дьяки ездили по областям со списками боярских детей, отыскивали всех, кто уклонялся или избегал службы. Многих наказывали плетьми и батогами, а затем отсылали в Новгород и Псков, где стояли главные силы войска. Но все эти меры Ивана IV не дали нужного ему результата. Войско было рассредоточено по крепостям в Ливонии, а главные силы, находясь в Новгороде и Пскове, продолжали бездействовать, так как московский царь никак не мог отважиться на решительные действия.

Полной противоположностью ему был С.Баторий. Имея значительно меньшие по численности силы, он активно наращивал их и решительно применял, как только убеждался, что готов к действиям. Причём нерешительность, если не сказать трусливость Ивана IV, а также его примирительно-укоряющие письма лишний раз показывали его слабость и толкали Батория к более решительным действиям. Свою решительность польско-литовский король сформулировал в послании Ивану IV, где говорилось: «... ты должен отдать Литве Новгород, Псков, Луки со всеми областями Витебскими и Полоцкими, а также всю Ливонию, если желаешь мира».

После истечения пятинедельного срока, установленного С.Баторием, его войско вновь выступило в поход и опять не в том направлении, где его ждал московский царь. Польско-литовское войско, пополненное и усиленное, делилось на конницу и пехоту. В коннице на правах простых всадников было немало знатных гражданских и придворных чиновников. В пехоту входил огнестрельным наряд. Большая часть пехоты этого набора не участвовала ранее в боевых действиях, но её неопытность компенсировалась наличием в войске семиградской и немецкой ратей. Немецкая рать, созданная Иваном IV для личной охраны и руководимая датским полковником Георгием Фа-ренсбахом, после измены Магнуса перешла на сторону Батория, пополнилась и представляла теперь внушительную силу.

Войско С.Батория устремилось к Великим Лукам. По пути были взяты Велиж и У свят. На подходе к Великим Лукам была разбита конная московская рать. К исходу а в 17 ста 1580 года польско-литовское войско осадило Великие Луки, в которых находилось до б тысяч московских ратников. Кроме этого, в Торопце находился воевода князь Хилков с многочисленной ратью. Осаждённые действовали смело и решительно, неоднократно делали удачные вылазки. Однажды даже захватили королевское знамя. Рать князя Хилкова, не вступая в решительное сражение, перекрыла все дороги, ведущие к Пскову, Старой Руссе и Смоленску, нападала на литовские разъезды и отряды, истребляла их и ждала подхода других ратей из Смоленска, Пскова и Новгорода.

Но вместо того, чтобы двинуть свои многочисленные рати на помощь защитникам Великих Лук, Иван IV вновь направил к С.Баторию своих послов для ведения унизительных переговоров. Иван IV соглашался уступить Полоцк, Курляндию и ещё 24 города в Ливонии. Баторий стоял на своём, уверенный в своей силе. Послы не знали, что делать, и отправили гонца к московскому царю.

Тем временем осада начала давать результаты. 5 сентября от взрыва башни, в которой находился порох, взлетела на воздух часть крепости. Пожар завершил разрушение стен. Осаждающие ворвались вкрепость и добили оставшихся. С.Баторий вступил на пепелище, покрытое истерзанными телами московских ратников. После чего он распорядился восстановить укрепления в Великих Луках, а сам с главными силами своего войска двинулся к Тороицу, у которого он атаковал рать князя Хилкова и разбил её. В этом сражении были пленены царский сановник Г.Нащёкин, любимец Ивана IV, дипломат, думный дворянин Черемисинов и ещё около 200 боярских детей.

Решимость С.Баторня, его неуступчивость и внезапность появления его войска там, где не ожидал Иван IV, повергли его в полную прострацию. Он вновь укрылся в Александровской Слободе, а государственные дела передал главным воеводам: касимовскому царю и великому князю тверскому Симеону Бекбулатовичу и князю Ивану Мстиславскому, написав им письмо: «Промышляйте делом государевым и земским, как Всевышний вразумит вас и как лучше для безопасности России. Всё упование мое возлагаю па Бога и на ваше усердие». По зги воеводы тоже побоялись выступить в поле против С.Батория. Единственное, на что они решились в 1580 году, так это организовали отвлекающее вторжение в Литву.

Князьям М.Катырёву-Ростовскому, Д.Хворостинину, Щербатому, Туренину, Бутурлину было повелено собрать свои рати в Можайске. Затем это сборное войско двинулось к Дубровне, Орше, Шклову, Могилеву и Радомлю. Во время этого вторжения н Литву было разорено н сожжено множество сёл и деревень. Литовцы спешно собрали войско у Шклова, но оно было разбито московскими ратями. В этом сражении погиб мужественный князь Бутурлин. После этого, захватив множество пленников, войско московское вышло к Смоленску. За это удачное дело Иван IV наградил воевод золотыми медалями, но своего подхода в стратегии ведения войны не изменил, несмотря даже на то, что было еще одно удачное дело под тем же Смоленском. Пока С.Баторий был связан осадой Великих Лук и сражением с ратью князя Хилкова, а московские воеводы осуществляли поход в Литву, литовский гетман Филон Кмита с ратью около 10 тысяч человек подошёл к Смоленску и попытался опустошить его предместья. По в поле его встретили воеводы Д.Ногтев и князь Мосальский с ратью. Ф.Кмита был разбит и бежал, бросил знамёна, обоз, 60 лёгких пушек и пищалей. Московские ратники захватили в плен около 400 человек. Все трофеи были отправлены в Москву. За это удачное дело Иван IV также наградил воевод золотыми медалями.

Но эти успехи московских ратей не могли перекрыть успехов, достигнутых войском Батория, тем более, что он продолжал действовать, расширяя сферу своих завоеваний. Глубокой осенью ему сдались Невель и Озерище. Воевода Сабуров со своими ратниками мужественно оборонял Заволочье. Эта оборона дорого стоила неприятелю, но всё же воевода Сабуров, не получив помощи, сдал Заволочье. С.Баторий за сдачу крепости выпустил московских ратников с честью. На этом закончился его второй поход. Само» заболел и был вынужден уехать и Варшаву на сейм, чтобы добиться продолжения войны в следующем году.

Несмотря на то, что главным силам войска был предоставлен отдых, отдельные литовские отряды продолжали действовать. Внезапным набегом был взят Холм и сожжена Старая Русса. В Ливонии литовцы взяли Щмилыпен, а вместе с Магнусом опустошили часть дерптских и даже псковских земель. Активизировались и шведы. Они взяли Кексгольм и осадили Падис. Оборону Падиса возглавлял старый поевода Д.Чихачёв. Когда шведы овладели замком, то нашли п нем не людей, а тени, которых умертвили, за исключением молодого князя М.Сицкого. В течение зимы они ещё взяли Везенберг, который осаждённые стрельцы сдали, выйдя оттуда с одними иконами.

Пока Баторий, будучи больным, прилагал максимум усилий для продолжения победоносной войны, Иван IV занимался свадьбами и писанием ему укорительных посланий, которые лишь распаляли короля на новые завоевания. В 1580 году Иван TV женил своего сына Фёдора на сестре Бориса Годунова - Ирине. Сам тоже женился в седьмой раз, без какого-либо церковного разрешения, на дочери Ф.Нагого - Марии. Обе эти свадьбы позднее будут иметь большое значение для будущего московского государства. В это же время был казнён медик Бомелия, тот самый тайный советник, по наущению которого Иван IV сгубил не одного невинного человека. Выходец из Европы, состоявший в нескольких европейских тайных обществах, ненавистник древних русских родов, в конце концов, был уличён в связях с польско-литовским королём и сожжён на костре.

Особый интерес вызывает переписка Ивана IV и С.Ватория того времени. Она ярко показывает тщеславие, бессилие, злобу, трусливость и сутяжничество Ивана IV и в то же время уверенность, правоту и знание положения дел Баторием. Вот образчик их переписки того времени. Иван IV пишет С.Баторию: «Мы, смиренный государь всея России, Божиею, а не человеческою волею... Когда Польша и Литва имели также венценосцев наследственных, законных, они ужасались кровопролития: ныне нет у вас христианства! Ни Олъгерд, ни Витовт не нарушали перемирия; а ты, заключив его в Москве, кинулся на Россию с нашими злодеями Курбским и другими; взял Полоцк изменою, и торжественным манифестом обольщаешь народ мой, да изменит царю, совести и Богу! Воюешь не мечом, а предательством и с каким лютым зверством! Воины твои режут мёртвых... Паши послы едут к тебе с мирным словом, а ты жжешь Луки калёными ядрами (изобретением новым, бесчеловечным); они говорят с тобою о дружбе и любви, а ты губишь, истребляешь! Как христианин, я мог бы отдать тебе Ливонию; но будешь ли доволен ею? Слышу, что ты клялся вельможам присоединить все завоевания моего отца и деда. Как нам согласиться? Хочу мира, хочешь убийства; уступаю, требуешь более, и неслыханного; требуешь от меня золота за то, что ты беззаконно, бессовестно разоряешь мою землю!.. Муж кровей (кровопийца - прим. автора) вспомни бога!»

Ответом на это послание было третье выступление С. Батория с войском в поле и письмо следующего содержания: «Хвалишься своим наследственным государством, не завидую тебе, ибо думаю, что лучше достоинством приобрести корону, нежели родиться на троне от Глинской, дочери Сигизмуидова предателя. Упрекаешь меня терзанием мёртвых: я не терзал их; а ты мучишь живых; что хуже? Осуждаешь мое вероломство мнимое, ты, сочинитель подложных договоров, изменяемых в смысле обманом и тайным прибавлением слов, угодных единственно твоему безумному властолюбию! Называешь изменниками воевод своих, честных пленников, коих мы должны были отпустить к тебе, ибо они верны отечеству! Берём земли доблестию воинскою и не имеем нужды в услуге твоих мнимых предателей. Где же ты, Бог земли русской, как велишь именовать себя рабам несчастным? ещё не видали мы лица твоего, ни сей крестоносной хоругви, коею хвалишься, ужасая крестами своими не врагов, а только бедных россиян. Жалеешь ли крови христианской? Назначь время и место; явися на коне и един сразися со мной единым, до правого увенчает Бог победою!»

В ответе С. Батория чётко просматривается родословная Ивана IV. В частности, говорится, что Иван IV рождён Е.Глинской, дочерью предателя короля Сигизмуида. Здесь ничего, т.е. говорится об отце. Значит, в то время, если не знали точно, то не без оснований подозревали незаконнорожденность Ивана IV. Московский царь пытался привлечь Ватикан для того, чтобы остановить батория, но безуспешно. Посол папы Антоний Поссевин не смог1 убедить его прекратить войну. Послу папы ничего не оставалось, как благословить С. Батория на героические и христианские дела и уехать в Москву. Следом за ним польский король в августе 1581 года с войском, вновь усиленным, двинулся к Пскову.

Тем временем, благополучно перезимовав в Чинги-Туре, 9 мая 1581 года Ермак со своей ратью выступил из неё и поплыл вниз по р.Туре, проявляя необходимую осторожность. Кучум и его войско ещё не вступало в сражение, поэтому подвластные ему народы ещё не вышли из подчинения и продолжали оказывать сопротивление. Для противодействия казакам объединили свои силы шесть князьков, которые со своими дружинами поджидали казаков в устье р. Туры. Трое из этих князьков именовались: Кашкара, Варвара и Майтмас. В устье Туры произошло первое упорное сражение. Оно длилось несколько дней и закончилось победой рати Ермака. Казаки захватили множество разной добычи. Часть её пришлось даже бросить.

8 июня рать Ермака выплыла из Туры в реку Тобол. Здесь у урочища Березовый яр случилась первая стычка с воинством Кучума.

После этой стычки, тоже победной для казаков, на всём продолжении пути рати Ермака до Кашлыка (Искера-Сибира), столицы Кучума, её сопровождали воины Маметкула. Не имея сильного огнестрельного вооружения, они не могли нанести серьезного поражения казакам. От обстрелов с берега из луков и немногочисленных пищалей и пушек казаки несли незначительные потери. Сами же наносили противнику куда более ощутимый урон.

29 июня у села Караулъно-Ярского состоялось сражение рати Ермака с передовыми отрядами Маметкула. Эти отряды были разбиты и казаки вышли на широкую воду по р.Тоболу. Доплыв до устья реки Тавды, Ермак остановил движение рати и дал недельный отдых казакам. За полтора месяца почти непрерывного движения с боями люди изрядно устали. Во время этого отдыха случайно был захвачен в плен воин Маметкула Таущан. Он рассказал об унынии в войске Кучума, вызванном постоянными поражениями и потерями, плохих укреплениях Кашлыка и недостаточном вооружении войска Маметкула. Эти сведения ободрили казаков и воодушевили их на продолжение похода. 8 июля рать Ермака вновь двинулась по реке Тобол.

21 июля у Бабасанских юрт состоялось сражение с главными силами войска Маметкула. Они были разбиты, и Маметкул вынужден был поспешно отходить.

26 июля рать Ермака доплыла до устья реки Турбы. Около села Худяково (Долгоярского) вновь произошло столкновение с воинством Маметкула. И вновь Маметкул был вынужден оставить поле сражения и отойти.

1 августа рать Ермака, не дойдя до устья Тобола 25 вёрст, остановилась в Карачине улусе (ныне село Карачино). Здесь жид знатный мурза, советник Кучума татарин Карача, который, желая сохранить свои владения, добровольно перешёл на сторону Кучума. В ходе жаркого сражения казаки заняли его городок и захватили много разной добычи. Здесь Ермак вновь дал казакам отдохнуть.

14 сентября рать Ермака выступила из Карачина и в устье Тобола встретила войско Маметкула, с которым вновь произошло жаркое сражение. Казаки одержали новз'Ю победу. Потери убитыми были небольшие, однако раненых было много. В ночь на 15 сентября казаки заняли городок мурзы Атика. Здесь Ермак хотел перезимовать, так как уже наступила осень. Но Кучум сорвал его планы.

1 октября Кучум с войском вышел из леса на Чувашском мысу и напал на казаков, стремясь изгнать их из городка Атика. Натиск воинов Кучума был сильным, поэтому сражение было жарким. Но казаки остановили натиск воинов Кучума и опрокинули их. После победы они возвратились в городок.

23 октября Кучум и Маметкул, собрав все свои силы, вновь попытались разбить казаков. Сражение было решительным и кровопролитным. И вновь казаки опрокинули воинство Кучума и Маметкула благодаря тому, что Маметкул был ранен и вынужден покинуть поле боя. Лишившись своего предводителя, войско Кучума отступило. Первыми с поля боя ушли остяцкие дружины, затем отступили ногаи и тюрки Алтаульской орды. В этом сражении казаки потеряли 107 человек убитыми, имена которых потом были занесены в синодик Тобольского собора. Это сражение окончательно решило судьбу Каш-лыка (Искера) и Сибирского татарского княжества. Узнав о победе казаков, 24 октября от Кучума отделились низовые остяки, а 25 октября вогуличи.

В ночь с 25 на 26 октября Кучум, забрав родных, родственников и свои богатства из Кашлыка (Искера), Бицик-тура (Панин бугор в Тобольске), Сузге-тура (ныне Сузгунские юрты), Абалака и других, бежал в Ишнмскую степь. 26 октября рать Ермака вступила в столицу Сибирского татарского княжества г. Искер (Сибир), таким образом, произошло воссоединение Московии и Сибири (Татарии). Название Московского государства РАССЕЯ (Россия) впервые появляется при Иване Ш. После путешествия тверского купца Афанасия Никитина в Индию, где ещё хорошо помнили Рассению, это название начинает входить в обиход. Но в тот период и вплоть до похода Ермака с казаками в Сибирь (Татарию-Рассению) это название не вполне соответствовало Московскому государству. С момента взятия Кашлыка (Искера-Сибира) казаками происходит фактическое объединение в одно целое Московской Руси и Сибири (Татарии-Рассешш). С этого момента объединённая страна обретает полное право называться Рассеей (Россией), как правопреемницей Великой Славянской Державы Рассении.

30 октября к Ермаку первым прибыл остяцкий князь Бояр с дружиной, который привёз с собой ясак (дань) и продовольствие для казаков. Поход длился уже более полутора лет, и многие казаки стремились обзавестись женщинами. Остяцкие женщины и девушки приглянулись казакам, и они стали уходить в их селения. Ермак этому не препятствовал. Он хорошо понимал, что свержение Кучума и восстановление прежних порядков в Сибирском татарском княжестве состоялось. Состоялся также уход казаков из московского государства на вольные территории Сибири. Теперь можно было отпустить тех казаков, которые не желали служить московскому царю. А таких было подавляющее большинство.

И он отпустил этих казаков, указав им, где находятся скиты славян-татар в бассейнах рек Иртыша и Оби. После этого численность рати Ермака стала быстро сокращаться. За время похода казачья рать потеряла около 500 человек. На момент овладения Кашлыком R ней было уже менее 6 тысяч человек. Массовый уход казаков в остяцкие поселения и славяно-татарские скиты, пока ещё не замёрзли реки, не остался незамеченным для воинов Маметкула, которые продолжали следить за казаками. Этот уход и подтолкнул Маметкула к нападению на казаков, выехавших ловить рыбу на Абалацкое озеро (в 26 верстах от будущего Тобольска) в начале декабря 1581 года.

Во время внезапного нападения 20 казаков были убиты. Узнав об ,отом, Ермак немедленно организовал погоню. Казаки настигли отряд Маметкула, разбили его и отняли тела убитых рыболовов, которых затем похоронили вблизи г.Искера на Саусканском мысу. Но это внезапное нападение не остановило уход казаков, задержала его наступившая зима. Видя, что Маметкул не желает покоряться, Ермак организовал за ним наблюдение и стал ждать случая, чтобы его схватить. Вслед за остяками стали возвращаться и размещаться в своих поселениях скрывавшиеся в окрестных лесах и подчинявшиеся ранее Кучуму татары. К концу года прибыли ещё два вогульских князька: Ишбердей из Ескальбпнских болот и Суклем с речки Суклема, впадающей в Тобол. Постепенно жизнь в городе Искере и вокруг него стала налаживаться.

В то время, когда на востоке усилиями казаков московское государство соединялось с Сибирью (Татарией), на западе разразились драматические события у Пскова. Доселе непобедимое войско С.Багорин взяло Опочку, Красный, Остров, на берегах Черехи разбило конную московскую рать и 18 августа подошло к Пскову. Оборону Пскова Иван IV поручил воеводам князьям И.Шуйскому, В.Скошшу-Шуйскому, А.Хворостинпну, боярам Н.Очину-Плещееву, Бахтеярову, Ростовскому-Лобанову. С них царь взял торжественную клятву, что они не сдадут Пскова Баторию. Воеводы такой же клятвой обязали всех защитников сражаться за город и крепость. Всего защищать Псков было собрано около 30 тысяч человек войска. Готовясь к осаде, исправили ветхие укрепления, расставили пушки и другое тяжёлое огнестрельное оружие, определили места, где находиться каждому воеводе со своей дружиной при обороне кремля, среднего и большого города, Запсковья и окольней (внешней) стены, построенной на протяжении семи с лишним вёрст. Для поддержки Пскова в Новгороде было сосредоточено войско численностью около 40 тысяч человек во главе с князем Ю.Голицыным. Во Ржеве также находилась многочисленная рать, около 15 тысяч человек, предназначавшаяся для помощи Пскову.

На берегах Оки стояли с войском князья В.Шуйский и Шестунов, чтобы отразить орды тюрок-крымчаков, если крымский хан решится на вторжение. В Волоке-Ламском стояли главные силы во главе с великим князем тверским Симеоном (Едигером), князьями Мстиславским и Курлятевым. Общая численность вооружённой силы Ивана IV доходила до 300 тысяч человек. Это в три раза больше, чем смог собрать к Пскову Баторий. Учитывая противодействие крымскому хану, московский царь мог выставить против Батория до 200 тысяч человек. Вполне можно было двинуть эти силы вперёд, и если не разгромить врага, то наверняка заставить его отступить. Однако Иван IV стремился действовать хитростью и лестью, а не полагаться на силу, единственно способную в то время дать положительный эффект.

Псковские воеводы 18 августа узнали, что войско С.Батория на подходе, распорядились звонить в осадный колокол и зажечь предместье. Вскоре они увидели густые облака пыли, которые сильным ветром несло в сторону города. Затем показалось само войско, шедшее осторожно. Оно заняло порховскую дорогу и стало вдоль реки Великой. Осаждённые сделали вы

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.