Истории, которыми мы живем, или Как работает наша память

Я огляделась вокруг – это было похоже на фильм ужасов. Люди лежали друг на друге, пахло горелой кожей, и человеческие внутренности выбивались через выжженные места. Я продолжала думать о моем женихе, о нашей свадьбе, я хотела быть в том белом платье и произносить клятву в своей любви к нему. Что-то дало мне силы подняться. Сегодня я убеждена, что это мой любимый, уходивший на небеса.

Таня Хэд (Tania Head)[482]

Кто может забыть день, когда смотрел кадры атаки на башни-близнецы? Вовсе не обязательно было находиться там. Это был первый в истории транслируемый ужас терроризма, свидетелем которому стал весь мир. Я был на работе, в Бристоле, Англия, и только недавно установил телевизор на стене своего кабинета для просмотра научно-исследовательских фильмов. Но в тот день я включил его, чтобы смотреть на ужас, разворачивавшийся тем бодрящим и солнечным сентябрьским утром в Нью-Йорке. Это был сюрреализм – этого не могло быть. Я помню, что пытался оторваться от зрелища – будто это был всего лишь очередной новостной сюжет. Я не хотел слишком много думать о том, что видел. И тем не менее я не забуду тот день. Он выжжен в памяти всех, кто был свидетелем этого события, которое осталось в истории просто как 11 сентября.

Мы обсуждали ранее, что воспоминания являются не записью, а скорее легендой, воспроизводимой из компостной кучи нашей долговременной памяти. Мы конструируем такие истории, чтобы придать смысл пережитым событиям. Со временем они меняются и искажаются, сливаются, выворачиваются, смешиваются и коверкаются другими переживаниями, и постепенно блекнут. Но некоторые воспоминания остаются такими же живыми, как в день, когда они случились, – или, по крайней мере, кажутся такими.

Когда мы становимся свидетелями чего-то по-настоящему ужасающего, событие оставляет след в нашем мозге, навсегда отпечатываясь в нашем сознании.

Эмоционально нагруженные воспоминания причастны к электрической активности лимбической системы[483]. Возбуждение миндалевидного тела взаимосвязано с повышенной восприимчивостью и усиленным вниманием. Зрачки расширяются, и система обеспечивающая бдительность, приведена в состояние тревоги, чтобы не пропустить источник опасности. Мир внезапно становится очень ярким и четким, мы начинаем замечать мельчайшие детали, о которых мы обычно не заботимся. Это напоминает вспышку яркого света, именно поэтому и последующие воспоминания называют «вспышками» памяти[484]. И мы прекрасно запоминаем свои чувства.

Мы обычно жалуемся на потерю памяти с возрастом, но иногда бывает лучше забыть. Хотя многие вспышки памяти связаны с радостными событиями жизни, такими как рождения и свадьбы, большинство сопровождаются страхом.

Выжившие жертвы трагических событий страдают от травматических воспоминаний, которые не могут стереть из памяти. Нередко у них развивается синдром посттравматического стрессового расстройства (ПТСР). После 11 сентября каждый пятый житель Нью-Йорка, проживающий в окрестностях башен-близнецов, страдал ПТСР[485]. Их преследовали кошмары и постоянные мысли о событиях того ужасного дня. Кажется, что наша эмоциональная система призвана не позволять нам забыть о самых худших вещах, которые с нами произошли. На самом деле детали вспышек памяти могут быть такими же ложными, как и при других воспоминаниях, но почему-то кажутся точными. Например, многие люди (включая Джорджа Буша) помнят, что видели, как самолет врезался в первый небоскреб 11 сентября, хотя видеоматериалы появились гораздо позже. Возможно, вспышки воспоминаний служат своеобразной формой эволюционной оценки, чтобы всегда помнить самый опасный сценарий развития событий. Размышляя о выживании, мать-природа, похоже, решила, что нам важнее помнить моменты угрозы, нежели состояния довольства жизнью.

Один из способов побороть ПТСР – назначить препарат бета-блокатор непосредственно после события[486]. Бета-блокаторы подавляют возбуждение лимбической системы, поэтому событие не кодируется такой степенью эмоционального всплеска.

Но действительно ли мы хотим иметь средство от морального «утра следующего дня», отключающее системы, которые обычно удерживают нас от поступков, которые могут вести к сожалению и раскаянию?[487]Некоторые даже предлагают давать солдатам бета-блокаторы перед боевой операцией. Однако если человека избавить от угрызений совести и чувства вины, то у него возникает иммунитет и к чужому страданию! Вспомните уроки Абу-Грейб.

В любом случае пережившие 11 сентября остались травмированными и мучаемыми своими вспышками памяти. Сначала нация присоединилась к ним в их трагедии: каждый пытался постичь ее, но со временем жизнь стала возвращаться в привычное русло. Воспоминания стали блекнуть, и люди хотели жить дальше… Но только не те, кто был там. Два года спустя после произошедшего выжившие разыскивали друг друга и собирались на небольшие встречи, где делились пережитым, своими ночными кошмарами и болью. У них было чувство вины за то, что они выжили, и им необходимо было поговорить. Джерри Бóгач, сооснователь объединения выживших 11 сентября Survivers’ Network , рассказывает: «Спустя какое-то время вы больше не можете говорить об этом со своей семьей. Вы измотали их. Ваша потребность говорить больше, чем их способность слушать». Survivers’ Network начала расширять свои встречи по всему Манхэттену. Все больше и больше людей искали утешения и успокоения у таких же выживших, поскольку только те, кто сам подвергся подобному испытанию, в состоянии понять наследие, оставленное 11 сентября. На этих встречах они обменивались историями, и это помогало им освобождать и успокаивать чувства, запертые внутри.

Очень скоро одна особенная история стала распространяться среди групп. Это была история Тани Хэд, пережившей атаку на Южную башню. Она находилась на 78-м этаже и ждала лифта в момент, когда рейс 175 United Airlines врезался в этот небоскреб. Таня была сильно обожжена авиационным горючим, но ей удалось проползти через руины и даже столкнуться с умирающим мужчиной, передавшим ей свое обручальное кольцо, которое она позже вернула его вдове. Она была одной из тех 19 человек, что смогли выбраться живыми с верхних этажей башни, располагавшихся выше точки удара. Таня вспоминает, как ее спас 24-летний доброволец-пожарный Уэллс Кроутер (Welles Crowther ), который все время ходил в красной бандане. Очевидцы говорят, что потом он погиб, когда в четвертый раз зашел в рушащийся небоскреб, чтобы спасти других жертв, застрявших в обломках здания. Но и Таня не обошлась без потерь. Хотя она была спасена, позже она рассказала, что ее жених Дэйв, находившийся в Северной башне, погиб. Свадьбе, для которой она только за несколько недель до этого купила платье, не суждено было состояться.

Как и другим выжившим, Тане было необходимо сделать что-то, чтобы справиться с эмоциональными последствиями. Она создала интернет-сообщество для выживших, и со временем новости о ее усилиях достигли Джерри Бóгача, который пригласил ее присоединиться к Survivers’ Network . Танина история заслуживала внимания. Она потеряла больше, чем многие, но она как-то находила решительность и убежденность для преодоления своих тягот. Танин рассказ был историей триумфа. Она давала надежду тем, кто потерялся в глубинах отчаяния. Ведь Тане удалось справиться с ее потерей.

Вскоре Таня стала организовывать кампании в помощь выжившим. Ее голос был услышан. Она добилась для сообщества права посетить Граунд Зиро – место обрушения башен, которое до того времени было закрыто для всех. Она стала представителем Survivers’ Network , а затем и президентом. Именно она проводила инаугурационную экскурсию Центра помощи посетителям Мемориала Всемирного торгового центра в 2005 году для мэра Нью-Йорка Блумберга, бывшего мэра Джулиани, губернатора штата Нью-Йорк Патаки и других важных персон. Она рассказала им о своих переживаниях в тот роковой день.

Таня Хэд стала номинальным лидером выживших 11 сентября. Есть лишь одна проблема… Таня никогда там не была! Она оказалась самозванкой. Таня видела происходившее по телевизору, находясь в своей родной Испании. Она не была в Южной башне. Она не работала на Merrill Lynch [488]. Она не была на 78-м этаже Всемирного торгового центра. Она не ползла через руины, чтобы вынести обручальное кольцо умирающего мужчины. Ее не спасал настоящий герой Уэллс Кроутер. И она не теряла своего жениха, Дэйва, в рухнувшей Северной башне.

На самом деле Таня была Алисией Эстэве Хэд, которая прибыла в Соединенные Штаты в 2003 году – два года спустя после 11 сентября. Она все сочинила[489]. Однако власти не могут арестовать Таню, поскольку она не нарушала никакого закона. В 2007 году она исчезла, а в феврале 2008 один испанский пользователь отправил телеграмму в Survivers’ Network с информацией о том, что Алисия Эстэве Хэд покончила жизнь самоубийством. Неудивительно, что мало кто этому поверил.

Алисия Хэд происходила из состоятельной испанской семьи, но, наверное, чего-то очень не хватало в ее жизни, чего не купишь за деньги. Ей необходимо было внимание и сочувствие других, и она вообразила себя жертвой романтической трагедии, поставленной на фоне декораций самой ужасной террористической атаки в мире. Став Таней, Алисия прожила бы эту ложь, если бы она не выплыла наружу. Мы, возможно, никогда не узнаем, почему она устроила этот спектакль, но очевидно, что это история жизни, которую Алисия хотела бы прожить. Она могла даже поверить в свои фальшивые воспоминания, запертая в мире собственной фантазии, где определила себе роль выжившей вопреки всему.

Поиск по сайту: