Мы все полагаем, что люди делают что-то, потому что они так решили. И это кажется нам настолько очевидным, что мы воспринимаем эту «теорию» как нечто само собой разумеющееся.

Однако это наблюдение на самом деле не требует присутствия «теории разума». Выяснить, что нравится или не нравится другим, можно, просто видя, улыбаются эти люди или хмурятся. Мы делаем это постоянно, ища внешние поведенческие индикаторы, раскрывающие предпочтения других. Даже животные способны на это[207]. Как могут подтвердить многие владельцы домашних питомцев, животные прекрасно понимают, когда их хозяева довольны ими или злы на них, но это не требует понимания того, что у хозяина на уме. Дабы доказать наше понимание того, о чем на самом деле думает другой человек, надо доказать, что мы способны распознавать, когда он придерживается ошибочных или ложных убеждений[208]. Убеждение – это просто идея, которую мы считаем истиной. Но иногда мы ошибаемся. Если вы можете понять, что кто-то придерживается ложного убеждения, значит, вы можете представить, что именно человек думает, даже если его мысли неверны с точки зрения фактов. Это достаточно тонкий уровень проникновения во внутренний мир другого человека.

Например, если вы покажете мне кондитерскую коробку и спросите, что внутри, то я, скорее всего, отвечу, что там конфеты или другие сладости. Однако если вы откроете ее и окажется, что там на самом деле карандаши, то я пойму, что ошибся. Мое суждение оказалось ложным. Трехлетние дети сделали бы такую же ошибку[209]. В конце концов, у них нет рентгеновского зрения. Но если теперь вы попросите меня представить, что ответит мой сосед, когда его спросят, что лежит в коробке, я буду знать, что, скорее всего, он совершит ту же ошибку, что и я. Я понимаю, что он не будет знать, что лежит в коробке. В противоположность этому, трехлетние дети полагают, что кто-то другой, если его вдруг спросить про содержимое коробки, уже будет знать, что в ней карандаши, и ответит: «Карандаши». Им пока невдомек, что кто-то тоже придет к ложному заключению о том, что лежит в коробке, придерживаясь того же ложного суждения. Однако к четырем годам большинство детей уже понимают, что люди наверняка будут отвечать «конфеты», о содержимом кондитерской коробки.

Психологи полагают, что у маленьких детей не столь развита пока теория разума, чтобы прогнозировать чьи-то ошибочные суждения[210]. Они не могут посмотреть на вещи с точки зрения другого человека. В одном классическом эксперименте дети смотрели сценку, где кукла, которую звали Салли, прятала свой стеклянный шарик в буфет, прежде чем уйти из дома. Когда она уходила, другая кукла Энн, приходила, брала шарик Салли и перепрятывала его в кухонный ящик. Критическим был вопрос, что подумает Салли: где ее шарик? Когда дети смотрели сценку, трехлетние отвечали, что Салли полезет в кухонный ящик искать там свой шарик, в то время как четырехлетние говорили, что она будет искать его в буфете, где прятала сама.

Очевидно и другое. Если вы понимаете, что человек может иметь ложные убеждения, вы способны обманывать его, сообщая ложные сведения. И если задуматься, насколько обман эффективен в социальном манипулировании, становится ясно, что с эволюционной точки зрения теория разума – очень ценный инструмент, которым следует обладать. Она позволяет перехитрить сородичей, приведя их к ложным предположениям.

Недостаточно развитая теория разума у детей отчасти объясняет, почему они порой так нелепо врут. Например, когда ребенок осознает, что наказание неизбежно, то на вопрос: «Это ты съел шоколадное пирожное?» – он отвечает «нет», хотя шоколад размазан у него по всему лицу. Лишь позже дети становятся более изощренными в создании правдоподобных историй о том, почему шоколад оказался у них на лице, обвиняя кого-то другого.

Теория разума на деле представляет собой вид психологической проницательности – понимание вещей с учетом точки зрения другого человека из серии «он думает, что она думает». Чтобы делать это, надо быть способным прослеживать то, что возрастной психолог Элисон Гопник[211]назвала «контрфактуальностями – «если бы да кабы» нашей жизни». Контрфактуальности позволяют вам представить себе различные сценарии развития событий.

Например: что этот человек может предпринять, исходя из того, что он знает. Так мы домысливаем других людей. И для этого нам необходимо обладать когнитивными механизмами, которые просчитывают разные возможные исходы и проигрывают их в нашей голове. Это происходит в основном в ситуациях социальной конкуренции, где приходится предугадывать, что другие сделают в следующий момент. Известно, что теория разума появляется раньше у детей, у которых есть братья и сестры[212]. Постоянная битва за сохранение места в семейной иерархии заставляет детей учиться обводить вокруг пальца своих братьев и сестер.

Слепота разума

Не каждый человек вырабатывает теорию разума. В своей книге «The Emphatic Brain» [213]нейробиолог Кристиан Кейзерс[214]описывает встречу с молодым аспирантом Джеромом, завершавшим свою кандидатскую работу по теоретической физике. Его коллега Бруно Уикер представил Джерома. И тот, войдя в помещение, говорил ровным голосом и ни разу не взглянул Кристиану в глаза.

Бруно: «Мы бы хотели спросить кое-что у тебя, – Бруно показывает Джерому коробку датского печенья, – как ты думаешь, что в коробке?»

Джером: «Печенье».

Бруно открывает коробку, в которой вместо ожидаемого печенья оказываются цветные карандаши.

(Затем в помещение входит ассистентка Бруно.)

Бруно: «Как ты думаешь, что она думает о том, что лежит в коробке?»

Джером: «Цветные карандаши».

Это человек, способный думать об абстрактных свойствах Вселенной, недоступных пониманию большинства из нас, однако он не способен спрогнозировать, что другой человек может подумать о содержимом коробки. Остается добавить, что Джером страдает аутизмом. Такое нарушение развития встречается приблизительно у 1 из 500 человек[215](хотя эта цифра, судя по всему, растет и во многом зависит от критериев определения расстройства). В общем случае аутизмом можно считать расстройство, сопровождающееся тремя основными проблемами: глобальный недостаток навыков общения, низкая способность к коммуникации и повторяющееся поведение. Аутизм считается спектральным расстройством, поскольку индивидуумы резко отличаются по степени проявления проблем. Большинство испытывает проблемы с интеллектом, некоторые находятся в зоне нормальных показателей, и есть немного обладающих уникальными способностями (например, они способны сказать, на какой день недели приходится любая дата в истории). Но все страдающие расстройствами аутического спектра имеют проблемы с социальными взаимодействиями.

Их проблемы в общении возникают оттого, что им недостает набора развитых социальных навыков, которые позволяют людям прогнозировать чужие суждения. На протяжении раннего детства обычные дети становятся все более искусными в понимании других людей благодаря развитию у них теории разума. К моменту достижения приблизительно 4 лет среднестатистический ребенок воспринимает людей как целенаправленных, действующих намеренно, имеющих предпочтения, желания, убеждения и даже ошибочные взгляды.

Обычные дети становятся довольно умелыми читателями мыслей, а также чувств. Они начинают воспринимать печаль, радость, разочарование и зависть другого человека как эмоциональный коррелят его поступков, который заставляет человека делать то, что он делает. К четырехлетнему возрасту дети становятся действующими игроками на социальной арене. Они копируют, подражают, передразнивают и способны сопереживать другим, сигнализируя тем самым, что они тоже являются частью социального круга – членами племени. Они разделяют общее социально заразное поведение вроде плача, зевоты, улыбки, смеха и проявлений отвращения.

Однако людям, страдающим аутизмом, недостает этого репертуара социальных навыков[216]. Они, по сути, психологически слепы [217][218]. Элисон Гопник гротескно описала свое представление о психологической слепоте, вообразив, каково это – присутствовать на званом обеде, когда у тебя аутизм. «Вокруг меня мешки из кожи, затянутые в куски ткани, свешивающиеся со стульев. Они перемещаются и вытягивают свои конечности неожиданным образом… Два темных пятна недалеко от их верха без остановки вращаются туда-сюда. Дырка под пятнами наполняется едой, и из нее вытекает поток шумов. Представьте, что шумные кожаные мешки внезапно двинулись в вашу сторону, и их шум становится громче, и вы совершенно не понимаете, почему, вы не способны объяснить их или предугадать, что они будут делать в следующий момент»[219].

Неудивительно, что люди с аутизмом находят пугающими прямые социальные взаимодействия. Если вы не в силах постичь других людей, социальные контакты должны быть очень обескураживающими. Аутисты не могут прийти к заключению, что думают другие, и замыкаются в тех видах деятельности, которые не требуют участия людей. Возможно, именно поэтому многие страдающие аутизмом избегают прямого зрительного контакта, они никого не копируют, не подражают, не зевают, не испытывают тошноты, не смеются вместе с другими и не присоединяются к богатой палитре социальных сигналов, которыми мы обладаем как вид[220].

Темпл Грэндин предоставляет замечательную возможность проникнуться пониманием того, что такое страдать аутизмом[221]. Она – доктор философии[222]и один из наиболее уважаемых в мире специалистов в животноводстве, но она одновременно интеллектуальный и «высокофункциональный» аутист, способный приоткрыть тайну того, что такое психологическая слепота. Диагноз «аутизм» был поставлен Темпл еще в раннем детстве. Она окончила все ступени школы, а потом и колледж, но ей всегда было трудно общаться с другими людьми. Она не могла понять или предугадать их поведение и поэтому переключила свой интерес на животных, которые кажутся ей менее сложными. Ей лучше удается проникнуть в мироощущение животных, чем в психику людей, и со временем Темпл стала изучать условия содержания животных и разработала методы успокоения скота перед убоем. Люди же казались ей непредсказуемыми. Темпл научилась изучать людей – уделять много внимания их поведению и поступкам. Таким образом она научилась предугадывать, что они будут делать в знакомых ситуациях, чтобы самой иметь возможность вести себя приемлемо. Она описала свой опыт предсказывания поведения других людей Оливеру Саксу словами: это все равно что «быть антропологом на Марсе». Эта меткая фраза стала названием одного из бестселлеров Сакса[223].

Хотя для заболевания Темпл не выявлено определенных неврологических признаков, аутизм, по всей видимости, связан с нарушениями мозговой деятельности. Например, однояйцовые (гомозиготные) близнецы чаще одновременно страдают аутизмом, чем гетерозиготные, что позволяет предположить генетический компонент в этом расстройстве[224]. Аутизм в 4 раза чаще встречается у мальчиков, чем у девочек, что тоже может служить косвенным указанием его биологической основы. На сегодняшний день существует множество свидетельств, что у людей с расстройствами аутического спектра лобные доли мозга функционируют иначе. Эти данные основываются на томографических исследованиях. Речь идет о функциональных изменениях в лобно-островковой коре и передней поясной[225]. Передняя поясная кора служит «центром тревожной сигнализации», отслеживающим цели и конфликты, в том числе при социальных взаимодействиях. Если эти взаимодействия идут не по плану, если у людей начинают возникать ложные представления о нас, мы начинаем ощущать тревогу. Названные зоны коры являются частью системы зеркальных нейронов, которая активизируется, когда мы намеренно подражаем другим и сопереживаем им.

На данный момент данные томографических исследований зеркальной системы у страдающих аутизмом неоднозначны. По словам Кристиана Кейзерса, эта система у них не полностью нарушена, а лишь сильно отстает в развитии, поскольку эти люди не получают необходимой информации в процессе обычных социальных контактов[226].

Другие исследователи нацелились на иные специфические нейроны. Нейробиолог Джон Оллмэн из Калифорнийского технологического института выдвинул предположение, что дефицит социальных навыков у аутистов может быть вызван недостатком особого класса веретенообразных нейронов, называемых еще нейронами фон Экономо – по фамилии первооткрывателя, обнаружившего их в 1925 году[227]. Это нейроны коры с чрезвычайно разветвленными дендритами, которые, как полагают, расходятся по разным областям мозга, активирующимся при социальном обучении. Наверное, поэтому веретенообразные нейроны обнаружены только у видов, которые особенно социальны, включая всех человекообразных обезьян, слонов, китов и дельфинов.

У людей наибольшее скопление веретенообразных нейронов обнаружено только в областях лобно-островковой коры и передней части поясной извилины, то есть в тех зонах, которые могут быть повреждены при аутизме. Считается, что работа веретенообразных нейронов состоит в отслеживании социального опыта переживаний – эта стратегия призвана облегчить понимание аналогичных социальных ситуаций в будущем. Они формируют нейронные сети, обеспечивающие базис для интуитивного социального обучения, когда мы наблюдаем и копируем других. Веретенообразные нейроны, возможно, помогают нам создавать и лепить себя за счет копирования и чтения поведения других людей.

Поиск по сайту: