На протяжении ста лет после завоевания Израиля Ассирией левиты составляли свой писанный закон. В 621 г. до Р.Х. они закончили Второзаконие и прочли его народу в Иерусалимском храме. Это и был тот «Моисеев Закон», о котором сам Моисей, если он и жил когда-либо, ничего не знал. Он приписывается Моисею, но историки считают, что весь «закон» — создание левитов, которые и тогда, и впоследствии заставляли Моисея (другими словами Иегову) говорить то, что им было нужно. Настоящее название этого сборника должно быть «Закон Левитов» или «Иудейский закон». Для формального иудаизма и сионизма Второзаконие то же, что Коммунистический Манифест для разрушительных революций нашего века. Оно положено в основу Торы («Закона»), составляющей Пятикнижие, как сырой материал для Талмуда, сам же Талмуд породил множество комментариев и разъяснений к комментариям, что все вместе составляет иудейский «закон». Второзаконие является поэтому одновременно и политической программой мирового господства над ограбленными и порабощенными народами, в значительной мере осуществленной в ходе двадцатого столетия. Второзаконие стоит, в непосредственной связи с событиями наших дней, и многое, что в них непонятно, становится ясным а свете этого учения. В 621 г. до Р.Х. оно было объявлено кучке людей в маленьком селении: тем поразительнее его последствия для всего мира в ходе дальнейших столетий вплоть до наших дней. До составления Второзакония существовала только «устная традиция» о словах Бога, обращенных к Моисею. Левиты объявили себя священными хранителями этой традиции, а простые люди их племени должны были верить им на слово (именно эти претензии левитов вызывали гнев израильских «пророков»). Если и существовали какие-либо записи «устных преданий» до 621 г. до Р. Х., когда Второзаконие было объявлено народу, то они были в руках священства и столь же мало знакомы простым соплеменникам, как греческие классики жителям нынешнего Кентукки. То, что Второзаконие было чем-то совершенно иным, чем все до него, явствует из его названия «Второй Закон». Фактически оно было первым обнародованием левитского иудаизма, в то время, как израилиты, как было указано выше. вообще «не были евреями» и никогда этого «Закона» не знали. Заслуживает внимания, что Второзаконие подается как пятая книга Библии, якобы вытекающая из четырех предыдущих; в действительности же это была первая, полностью законченная книга. Бытие и Исход, хотя они и создают исторический фон и как бы подготавливают Второзаконие, были написаны левитами после него, а остальные книги Торы — Левит и Числа появились еще позднее. Устные предания давали определенные правила морального поведения; Второзаконие ставит эти предписания буквально вверх ногами. Однако левиты считали себя в праве вносить любые поправки в устные законы, данные Богом Моисею, чтобы соответствовать «постоянно меняющимся условиям в духе традиционного учения» (Кастейн). Помимо этого левиты утверждали, что Моисей якобы получил на горе Синай еще и тайную устную Тору, известную им одним, но никогда не подлежащую ни записи, ни обнародованию. Впоследствии Ветхий Завет публиковался вместе с христианским Новым Заветом, и все вместе представлялось не-евреям, как полнота Божественного Закона. В Талмуде же, как пишет Функ (см. библиографию), говорится: «Бог предвидел, что настанет день, когда и язычники овладеют Торой и скажут Израилю: «Мы тоже дети Божии». И тогда Бог ответит: «Мои дети — только те, кто знает Мои секреты». А в чем Божьи секреты? В устной традиции». В 621 г. до Р. X. кучка людей внимала чтению Второзакония, впервые услышав, каким будет так называемый «Моисеев Закон», и им было сказано, что рукописи этого закона были «найдены» левитами. Однако в наше время иудейские ученые отрицают это, считая Второзаконие самостоятельным трудом левитов в изолированной Иудее, после отвержения ее израилитами и завоевания Израиля чужеземцами. Кастейн так описывает происхождение Второзакония: «В 621 г. до Р. X. были найдены в архивах покрытые вековой пылью рукописи. Это были любопытные версии законов, как бы свод законов того времени со множеством повторении и вариантов, в большинстве своем предписания об обязанностях человека по отношению к Богу и своим ближним. Они были изложены в виде речей, предположительно произнесенных Моисеем незадолго до его смерти на дальнем берегу Иордана. Кто был их автором, сказать невозможно». Другими словами, сам доктор Кастейн, еврейский фанатик, ожидающий полного осуществления «Моисеева Закона» во всех его деталях, не верит сказкам об авторстве Иеговы или Моисея. Ему достаточно, что их писало священство, олицетворяющее в его глазах божественный авторитет. Никто не знает, насколько теперешнее Второзаконие сходится с тем, которое было обнародовано в 621 г. до Р. X. Книги Ветхого Завета подвергались повторным переделкам, до самого перевода их на другие языки, когда ряд текстов был снова изменен, вероятно, чтобы не раздражать чрезмерно не-евреев. Несомненно, что многое там было исключено, первоначальное же Второзаконие явно было еще более свирепо, чем известное нам. Основа «Второго Закона» — религиозная нетерпимость (за ним последовал «Новый Закон» с его расовой нетерпимостью), а убийство во имя религии — его главное отличие. Это конечно требовало отказа от нравственных заповедей, которые в Ветхом Завете перечисляются лишь для того, чтобы быть отвергнутыми. Сохранены только заповеди исключительного служения «ревнивому» Иегове, остальные же похоронены под массой исключающих предписаний и толкований, основанных на действовавших в те времена законах. Так обличение убийства, кражи, прелюбодеяния, алчности, вражды с соседями и им подобные были объявлены недействительными с помощью массы наставлений, прямо предписывающих вырезать другие народы, убивать отступников в одиночку или целыми общинами, брать наложниц из пленных женщин, практиковать «полное уничтожение», не оставляя «ничего живого», не облегчать «чужим» выплату долгов и так далее. Второзаконие полностью аннулирует все нравственные заповеди, заменяя их, под маской религии, грандиозной политической идеей избранного народа, посланного в мир, чтобы уничтожить другое народы, «владеть» ими и править землей. Разрушение — основная идея Второзакония, без нее ни от Второзакония, ни от «Моисеева Закона» не остается буквально ничего. Эта концепция разрушения в качестве догмата веры единственна в своем роде и там, где она переходит в политику (например в философии коммунизма), она, по-видимому, тоже взята из Второзакония, поскольку других ее первоисточников не найдено. Второзаконие, прежде всего, — полная политическая программа: это концепция планеты, созданной Иеговой для его «избранного народа», которая завершается триумфом последнего над всеми остальными народами и их разорением. Правоверным обещаны исключительно материальные награды: избиение чужестранцев, рабы, женщины, добыча, земли, империя. Для получения всего этого требуется только одно: соблюдение «законов и предписаний», которые в основном требуют уничтожения других людей. Единственная возможная провинность правоверного состоит в несоблюдении этих законов. Нетерпимость равнозначна соблюдению законов, терпимость же есть несоблюдение их, и следовательно — провинность. Все наказания за нее относятся к земной жизни, к плоти, а не к духу. Если и упоминается иногда желательность морального поведения, то только по отношению к собратьям по вере, но не к «чужим», Эта исключительная по характеру форма национализма была впервые преподана иудеям во Второзаконии под видом «закона» Иеговы, якобы его собственных слов, сказанных Моисею. С самого начала, во второй главе Второзакония, указание пути к мировому господству через разрушение дается в «речах, предположительно произнесенных» умирающим Моисеем: «И сказал мне Господь, говоря... с сего дня Я начну распространять страх и ужас перед тобою на народы под всем небом; те, которые услышат о тебе, вострепещут и ужаснутся тебе». Для подтверждения сказанного, как пример, приводится судьба царей Сигона и Васана с их народами: «...выступил против нас на войну Ог, царь Васанский, со всем народом своим... и мы поразили его и сынов его, и весь народ его, и взяли в то время все города его, и предали заклятию все города, мужчин, женщин и детей, не оставили никого в живых... только взяли мы себе в добычу скот их и захваченное во взятых нами городах». Подобные эпизоды описываются один за другим, и всегда главным в них является требование полного истребления. За первыми примерами уничтожения язычников могучим Иеговой следуют и первые из многочисленных предостережений: при несоблюдении его «законов и предписаний» Иегова рассеет избранный народ среди язычников. Перечисление «законов и предписании» следует за заповедями, уничтожая их моральную ценность обещанием истребить другие племена. «...Семь народов, которые многочисленнее и сильнее тебя, и предаст их тебе Господь Бог твой, и поразишь их... жертвенники их разрушьте... ибо ты народ святый у Господа, Бога твоего; тебя избрал Господь, Бог твой, чтобы ты был собственным Его народом из всех народов, которые были на земле. ...Благословен ты будешь больше всех народов... и истребишь все народы, которые Господь, Бог твой, даст тебе; да не пощадит их глаз твой... и шершней нашлет Господь, Бог твой, на них, доколе не погибнут оставшиеся и скрывшиеся от лица твоего... И будет Господь, Бог твой, изгонять перед тобою народы сии мало по малу; ...но предаст их тебе Господь, Бог твой, и приведет их в великое смятение, так что они погибнут. И предаст царей их в руки твои, и ты истребишь имя их из поднебесной; (подчеркнуто нами — прим. перев.) не устоит никто против тебя, доколе не искоренишь их». В XX веке по Р.Х. Запад, в общем, перестал придавать этим кровожадным призывам к истреблению сколько-нибудь серьезное значение, однако народы, которых это касалось непосредственно, были иного мнения. После резни в Дейр-Ясине в 1948 г. (1) арабское население Палестины массами бежало с родной земли, ибо эта расправа показала им (что и входило в планы убийц), что оставшиеся будут «полностью уничтожены». Не секретом было также, что сионистские лидеры, в сговоре с британскими и американскими политиками, неоднократно заявляли, что «наш мандат — Библия» (Хаим Вейцман) и что это относилось к тем местам Ветхого Завета, которые требовали «полного уничтожения» иноплеменных, т.е. арабских народов. Они знали также, что западные политики всегда поддерживали и будут поддерживать захватчиков, и что поэтому сохранить жизнь можно только бегством. Избиение невооруженных и не сопротивлявшихся арабов в 1948 г. нашей эры — прямое следствие «законов и предписаний» седьмой главы «Закона», обнародованного левитами в 621 г. до Р.Х. Подстрекательства Второзакония заманчивы: «...ты идешь, чтобы овладеть народами, которые больше и сильнее тебя... Господь, Бог твой, идет перед тобою, как огонь поядаюший; Он будет истреблять их и низлагать их перед тобою, и ты изгонишь их и погубишь их скоро, как говорил тебе Господь... Ибо, если вы будете соблюдать все заповеди сии, которые заповедую вам исполнять... то изгонит Господь все народы сии от лица вашего; и вы овладеете народами, которые больше и сильнее вас... даже до моря западного будут пределы ваши. Никто не устоит против вас: Господь, Бог ваш, наведет страх и трепет перед вами на всякую землю, на которую вы вступите». Сразу же после этого «Моисей» снова перечисляет «законы и предписания», которые нужно соблюдать для получения упомянутых наград, и, как и прежде, основное его требование — разрушать. «Вот постановления и законы, которые вы должны стараться исполнять в земле, которую Господь, Бог отцов твоих, дает тебе во владение... истребите все места, где народы, которыми вы овладеете, служили богам своим... когда Господь, Бог твой. истребит от лица твоего народы, к которым ты идешь, чтобы взять их во владение, и ты, взявши их, поселишься в земле их: тогда берегись, чтобы ты не попал в сеть, последуя им... и не искал богов их». Этот догмат Закона велит правоверным иудеям уничтожать чужие религии. И если это требование сначала носило общий характер, то впоследствии, когда распространилось христианство и массы евреев переселились в христианские страны Европы, оно приобрело соответственную направленность. «Истребите все места» теперь относятся к христианству, требуя разрушения христианских святынь. Придя к власти в России, большевики взрывали храмы, открывали в них антирелигиозные музеи и канонизировали Иуду, а поскольку первые большевистские правительства на девять десятых состояли из восточных евреев, то перечисленные дела их нужно считать соблюдением предписаний Второзакония. В мрачные периоды истории Запада процветали доносы и инквизиция, хотя в более просвещенные эпохи он их отвергал. Они также находят свой источник во Второзаконии, поскольку более ранние источники пока никем не обнаружены. Эта психология истребления защищена особыми статьями от критики возможных «еретиков»: «...если восстанет среди тебя пророк или сновидец... то пророка того или сновидца должно предать смерти». Распятие Иисуса Христа и уничтожение многих критиков правоверного иудаизма подпадает под эти статьи. Есть здесь и требование родственникам доносить на подозреваемых в ереси. И этот террористический метод также применяется большевиками в России, начиная с 1917-го года. Западный мир в свое время возмущался этими варварскими нововведениями, Однако они вовсе не были столь новыми. Они ясно предписаны Второзаконием, которое требует, чтобы каждый, кто скажет «пойдем вслед богов иных, которых ты не знаешь, и будем служить им», был побит камнями до-смерти, а донести на него должны его братья, сестры, сыновья, дочери, жены, и т.д. Характерно требование Второзакония, чтобы первые удары жертве доноса нанесла именно рука кровного родственника, мужа или жены, и только после этого должны и другие принять участие в убийстве. Это т.н. «предписание Закона» действительно по сей день, в соответствии с местными условиями и другими обстоятельствами. В странах расселения «чужие законы» могут посчитать подобное соблюдение «предписания» простым убийством: в таких случаях отступник символически объявляется мертвым, а приведение приговора в исполнение заменяется церемонией похорон. Джон Гольдштейн («All the Doors were Opened», 1955) описал как эти символические церемонии, так и недавние попытки осуществить сам приговор, который в течение ряда столетий приводился в исполнение в закрытых еврейских общинах, куда не достигал «чужой закон». «Моисеев» закон требует также истребления целых общин, обвиненных в отступничестве: «...порази жителей того города острием меча, предай заклятию его (2) все что в нем». Согласно Второзаконию, степени разрушения городов ближних (т.е. палестинских) и городов дальних должны быть различны. О дальнем городе говорится: «Когда Господь, Бог твой, предаст его в руки твои, порази в нем весь мужской пол острием меча. Только жен и детей, и скот и все что в городе, всю добычу его возьми себе...» Второзаконие не раз возвращается и к вопросу о пленных женщинах: «...если увидишь между ними женщину, красивую видом, то можешь взять ее себе в жены. Если же она после не понравится тебе, то отпусти ее». Судьба ближних городов должна быть иная; Закон (не соблюденный Саулом, за что он был наказан), требует: «а в городах сих народов, которых Господь, Бог твой, дает тебе во владение, не оставляй в живых ни одной души, но предай их заклятию... как повелел тебе Господь, Бог твой». Этот стих (Втор. 20,16) объясняет массовое бегство палестинских арабов после Дейр-Ясина, где не было оставлено ничего живого. Арабы поняли, что закон 621 г. до Р.Х. будет выполняться дословно еще и в 1948 г. после Р.Х., и что вся мощь 3апада придет на помощь исполнению левитских предписаний о «полном уничтожении». Второй Закон продолжает: «...ты народ святый у Господа, Бога твоего; тебя избрал Господь, Бог твой, чтобы ты был собственным Его народом из всех народов, которые на земле». Дальнейшие «законы и постановления» учат: «не ешьте никакой мертвечины... нечисто это для вас, не ешьте...; иноземцу, который случится в жилищах твоих, отдай ее, он пусть ест ее, или продай ему; ибо ты народ святый у Господа, Бога твоего». По закону, каждые семь лет заимодавец должен прощать долг ближнему своему, но не «чужому»: «С иноземца взыскивай, а что будет твое у брата твоего, прости». Странным образом, глава десятая говорит: «Любите пришельца, ибо и вы сами были пришельцами в земле египетской», но уже в главе 23-ей встречается хорошо знакомое нам опровержение: «Не отдавай в рост брату твоему, ...иноземцу отдавай в рост». Как будет показано в дальнейшем, в последующих книгах есть еще много гораздо более серьезных юридических различий между «ближними» и «чужими». Второзаконие заканчивается пространной и громоподобной темой «благословений и проклятий». Умирающий Моисей еще раз увещевает свой «народ» сделать правильный выбор и затем перечисляет, что именно благословенно, и что проклято. Все благословенное носит исключительно материальный характер: преуспевание, благодаря умножению родни и скота, и хорошим урожаям, победа над врагами и господство над всем миром. «Господь, Бог твой, поставит тебя выше всех народов земли, ...поставит тебя Господь народом святым Своим... и увидят все народы земли, что имя Господа нарицается на тебе, и убоятся тебя... и будешь давать взаймы многим народам, а сам не будешь брать взаймы. Сделает тебя господь главою, а не хвостом, и будешь только на высоте, а не будешь внизу...» Тридцать стихов Второзакония посвящены благословениям, проклятиям же — от пятидесяти до шестидесяти, и все это преподносится от имени божества, явно способного творить злые дела (то же качество приписывается ему и в позднейших писаниях, например в книге Иезекииля). Правоверный иудаизм построен на терроре и страхе, и держится ими. Глава 28-ая Второзакония дает длинный перечень проклятий, свидетельствуя, какое огромное значение придавало им иудейское священство (даже в наше время правоверные иудеи верят в силу этих проклятий). Не забудем, что людей здесь проклинали не за моральные проступки, а только за несоблюдение предписаний Второзакония: «Если же не будешь слушать гласа Господа, Бога твоего, и не будешь стараться исполнять все заповеди Его и постановления Его. ...то придут на тебя все проклятие сии и постигнут тебя». Города и селения, дети, поля и скот — все будут прокляты: «...все проклятия сии постигнут тебя, доколе не будешь истреблен». Обещаются ни более, ни менее, как моровая язва, чахлость, воспаление, ржавчина, «несчастье во всяком деле рук твоих», почечуй, короста, чесотка, сумасшествие, слепота, голод, людоедство и засуха; «С женою обручишься и другой будет спать с нею»; «Сыновья твои и дочери будут отданы другому народу», но и тех, кто останется дома, ожидает не лучшее: «Будешь есть плоть сыновей твоих и дочерей твоих ...и жена твоя тайно будет есть их» и так далее, в том же духе (Втор., 28, 20-57). До самого недавнего времени все эти проклятия провозглашались при публичном отлучении «отступников», в закрытых же цитаделях талмудизма они вероятно употребляются и сейчас. Вышеприведенные болезни и бедствия должны были поражать народ «если не будешь исполнять все слова Закона сего, написанные в книге сей, и не будешь бояться сего славного и страшного имени Господа, Бога твоего... во свидетели с вами призываю сегодня небо и землю; жизнь и смерть предложил Я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое...». Таковы были жизнь и блага, обещанные иудеям, собравшимся в храме в 621-ом году до Р.Х., их племенным вождем Осией, когда он, говоря якобы от имени Иеговы и Моисея, провозглашал законы левитов. По «Моисееву Закону» цель и смысл существования иудеев состояли в разорении и порабощении других народов, ради наживы и власти. Израилю повезло быть к тому времени объявленным мертвым, и он избежал необходимости жить в подобного рода мире, создаваемом левитами. Израилиты слились с живым потоком остального человечества, иудеи же остались во власти фанатического священства, требовавшего от них разрушать под страхом перечисленных выше страшных проклятий. Угрожая проклятиями, левиты одновременно обещали награды раскаявшимся: «если обратишься к Господу, Богу твоему и послушаешь гласа Его, как Я заповедаю тебе... тогда Господь, Бог твой, все проклятия сии обратит на врагов твоих» (не потому, что те в чем-то согрешили, а просто, чтобы умножить блага, даруемые прощенным иудеям). В этом догмате Второзакония ясно видна та роль, которую оно уделяет «язычникам». В конечном счете, они при этом Законе не имеют права на легальное существование и не могут его иметь, поскольку Иегова «знает» только свой «святой народ». Если их фактическое существование допускается, то только для целей, высказанных в стихе 65-ом главы 28-ой и стихе 7-ом главы 30-ой. Сначала они должны принять в себя иудеев, наказанных за свои проступки рассеянием, а затем, когда их гости раскаются и получат прошение, на них перейдут все проклятия с иудеев, вновь обретших милость Иеговы. Стих 7-ой главы 30-ой, объясняет, что «все эти проклятия» переносятся на язычников потому, что они якобы «ненавидели» и «преследовали» иудеев, но как можно считать язычников виновными, если само присутствие в их среде иудеев явилось предписанным свыше наказанием, «проклятием» Иеговы за проступки последних. Ведь согласно стиху 24-му главы 28-ой, никто другой, как сам Иегова предал иудеев проклятию изгнания: «И рассеет тебя Господь по всем народам от края земли до края земли... но и между этими народами не успокоишься и не будет места покоя для ноги твоей». Двуличие Второзакония бросается в глаза: за несоблюдение закона Господь рассеивает свой народ среди язычников; язычники же, неповинные ни в этом рассеянии, ни в проступках иудеев, объявляются «угнетателями» и должны быть уничтожены. Чтобы осмыслить это странное отношение иудейства к остальному человечеству, к Божьему творению и ко всей вселенной нужно призадуматься над этими и другими отрывками из всей еврейской литературы, в особенности над непрерывно повторяемой жалобой на постоянное и повсеместное преследование евреев. Для тех, кто признает правомочность Второзакония, само существование других народов равнозначно оскорблению и преследованию евреев. Как фанатики-националисты, так и наиболее просвещенные евреи согласны в одном: они видят мир и все, что в нем происходит, исключительно с еврейской точки зрения, с которой все, касающееся «иноземцев», фактически не имеет никакого значения. Это — наследие двадцати пяти столетий специфически еврейского образа мышления; этот кошмар столь крепко запечатлен в их душах и умах, что даже видя ложность этой ереси, они не в состоянии от нее освободиться. Из цитированного выше отрывка Второзакония видно, что правящая секта трактует бездомность еврейства одновременно как акт Иеговы, бога «избранного народа», и как результат преследования евреев их врагами, которые поэтому заслуживают «все эти проклятия». При столь крайнем самовозвеличении, любое политическое насилие, приводящее к потере жизни или имущества пятью евреями и девяносто пятью неевреями, оценивается еврейством исключительно, как еврейское несчастье, причем они делают это даже без тени притворства. В нашем двадцатом веке подобные нравственные нормы открыто прилагаются ими ко всем другим народам и событиям мировой истории. Другими словами, мы живем в век левитской ереси. Взвалив «все эти проклятия» на невинных, при условии, что иудеи вернутся к соблюдению «законов и постановлений», воскрешенный левитами во Второзаконии Моисей добавил еще одну награду: «Господь, Бог твой. Сам пойдет перед тобою; Он истребит народы сии от лица твоего, и ты овладеешь ими...», после чего ему разрешено было умереть в земле Моавитской. «Моисеев Закон» оформил разрушительную идею, которой суждено было поставить под угрозу неизвестные тогда еще христианство и европейскую культуру. На заре христианской эры собор богословов постановил объединить Ветхий Завет с Новым в одной книге без всякого различия между ними, как если бы дело шло о корне и цветке одного растения. В действительности, они столь же несовместимы, как неподвижная масса и непреодолимая движущая сила. В лежащей перед автором этих строк энциклопедии лаконически сообщается, что для христианских церквей Ветхий и Новый Завет одинаково священны и в равной степени дополнены Божественного откровения. Столь безоговорочное принятие Ветхого Завета целиком, со всеми его главами без исключения, вероятно и было причиной многих споров, на протяжении веков смущавших христианские церкви и их народы, поскольку от них требовали верить одновременно в совершенно несовместимые вещи. Как можно верить Моисею, что один и тот же Бог призывал людей любить своих соседей и одновременно их же «полностью истреблять»? Что общего между всеобщим любящим Богом христианского откровения и проклинающим божеством Второзакония? В прошлом колонизаторы во многих частях света далеко не всегда вели себя по христиански и дела их часто были противны положениям христианской веры: вывоз британскими колонистами африканских рабов в Америку, бесчеловечное обращение американских и канадских поселенцев с североамериканскими индейцами, угнетение белыми Южноафриканцами негров Банту. Однако, если принять, что все указания Ветхого Завета, включая и требование «полного» истребления, столь же священны, как и Новый Завет, то эти жестокости могут быть «оправданы», причем ответственность ляжет на тех священников, которые учат, что Ветхий Завет с его неоднократными предписаниями убивать, порабощать и обирать, столь же божествен, как и Новый. Ни один священник, учащий этому, не может считать себя свободным от упрека. Богословское же решение, принявшее левитскую догму, набросило на века христианства ту же тень, что пала на иудеев в 621 г. до Р.Х. Во всей истории человечества только одни документ смог оказать на умы людей и на будущие поколения влияние, равное Второзаконию. Допуская некоторое упрощение, можно рассматривать всю историю Европы, и в особенности историю двадцатого столетия, как борьбу Моисеева закона с Новым Заветом, борьбу проповеди любви с доктриной ненависти, борьбу между людьми, стоящими за тем или другим из этих мировоззрений. Второзаконие породило иудаизм. Он был бы мертворожденным, а Второзаконие осталось бы никому неизвестным, если бы дело шло только о левитах и подчиненных им иудеях. Их было немного, и даже в сто раз более многочисленный народ не смог бы навязать миру собственными силами эту варварскую доктрину. Для Моисеева закона существовала только одна возможность развиться, выжить и стать мощным фактором, нарушающим жизнь народов всех последующих столетий. Нужен был могущественный «иноземец» (из числа подлежащих в будущем «заклятию»), великий царь из язычников, что потом будут уничтожены, который помог бы оружием и деньгами. Именно это и произошло после того, как Осия объявил народу Второй Закон в 621 г. До Р.Х., и то же мы наблюдаем на протяжении многих столетий, вплоть до наших дней: что казалось абсолютно невероятным, превращается в неоспоримый факт! Правители «других народов», заведомо подлежащих ограблению и уничтожению, неоднократно в истории поддерживали губительную для них веру, и, за счет собственных народов, способствовали разрушительным поползновениям левитской секты. Примерно через двадцать лет после обнародования в Иерусалиме Второзакония, Иудея была в 596 году до Р.Х. завоевана вавилонским царем. Похоже было, что пришел конец, а на фоне крупных событий той эпохи завоевание Иудеи было лишь незначительным эпизодом. С тех пор Иудея никогда больше не была независимым государством и, если бы не левиты с их Второзаконием, и не помощь иноземцев. Иудея, подобно Израилю, пошла бы по общему для всего человечества историческому пути. Вместо этого, вавилонская победа стала отправной точкой в деле, оказавшем огромное влияние на жизнь человечества. В Вавилоне, впервые в истории, иноземный царь взял левитский «Закон» под свое покровительство и, вместо того, чтобы умереть, этот «закон» стал укрепляться и расти. Появились государство в государстве, нация внутри нации, — новые явления в жизни народов; был приобретен первый успешный опыт узурпации власти, и в будущем это принесло другим народам много горя и бедствий. Что касается иудеев и порожденных ими евреев, то их доля оказалась, пожалуй, самой незавидной. Как бы там ни было, не очень счастлив должен был быть еврейский писатель Морис Самуель, живший в наше время, через 2500 лет после описанных событий, когда он писал: «Мы евреи-разрушители, и навсегда останемся разрушителями... Чтобы ни делали другие народы для нашего блага, мы никогда не будем довольны» (см. библиографию в конце книги). В этих словах можно при желании усмотреть насмешку, злорадство или бесстыдство. Но внимательно изучающий вековой «спор о Сионе» увидит в них вопль отчаяния человека, не могущего своими силами спастись от безжалостной доктрины разрушения, наложенной в сочиненном иудейскими жрецами «Моисеевом Законе» Примечания: 1. Дейр-Ясин — арабское поселение в Палестине, подвергшееся 9 апреля 1948 г. полному уничтожению. Отряд еврейских террористов из организации «Иргун» (начальник — будущий премьер Израиля Менахем Бегин) вырезал все население (253 убитых), дома были взорваны динамитом, трупы брошены в колодцы. Жестокость убийц не отставала от ветхозаветных примеров: беременным женщинам вспарывались животы, дети всех возрастов, начиная от грудных младенцев, убивались поголовно. 2. «Предай заклятию» на языке Ветхого Завета означает полное уничтожение: «не оставляй ничего живого».
Глава 4
ЦЕПИ КУЮТСЯ
Вавилонский эпизод имел решающие последствия не только для (ничтожного в ту эпоху) племени иудеев, но впоследствии и для всего современного нам мира. За период «вавилонского пленения» левиты сумели создать систему, которая с тех пор оказывает непрерывное воздействие на жизнь всех народов. Второзаконие было уже написано, но левиты добавили к нему еще четыре книги, установив закон расово-религиозной нетерпимости, который будучи осуществлен, навсегда должен был оторвать иудеев от всего остального человечества. В Вавилоне левиты приобрели опыт подчинения иудеев этому закону и отделили их тем самым от коренного населения страны. Значение левитов росло и они стали все более влиять на своих завоевателей, а в конце концов снесли и «полностью разрушили» дом их хозяев. Даже если все это в действительности происходило вовсе не так, то именно такая версия была введена в историю, а последующие поколения, приняв ее, привыкли видеть в иудеях непреодолимую разрушительную силу. Описание первого «пленения» (египетского) выглядит совершенно легендарным и опровергается достоверными фактами истории. Книга Исход была написана после вавилонского периода и, по-видимому, левитские книжники создали эту легенду первого пленения и наказания египтян Иеговой для подтверждения своей версии вавилонского плена, которая тогда уже составлялась. То, что там действительно происходило, имело мало общего с картиной массового пленения, а затем массового возвращения целого народа. Никакого массового увода пленных из Иерусалима в Вавилон быть не могло, поскольку 6ольшинство иудейского народа, от которого позже произошла еврейская нация, еще до завоевания Иерусалима расселилось в Средиземноморье, на западе и на востоке от Иудеи, в поисках наиболее благоприятных торговых возможностей. В этом отношении тогдашние условия были очень схожи с нынешними. В Иерусалиме оставалось только ядро наиболее фанатичных приверженцев храмового культа и людей, привязанных к земле характером своего труда. Историки считают, что лишь немногие десятки тысяч были уведены в Вавилон и что это была только небольшая часть населения Иудеи. Увод населения в плен вовсе не был исключением в те времен, сколько бы ни жаловалась литература с тех пор на горькую судьбу еврейского народа в рассеянии. История Парсов в Индии очень похожа на историю евреев и относится к тому же периоду. Они тоже потеряли свою государственность и страну, пережив их в рассеянии, как религиозная община. В последующие века было много других примеров того, как расовые или религиозные группы жили вдали от своей первоначальной родины. На протяжении многих поколений они обычно сохраняли теплые чувства к родине своих предков, а особо религиозные люди почитали святые места (Рим или Мекку) издали, живя на чужой стороне. Разница заключалась в том, что для иудеев земля их предков и святой город были одно и то же, а Иегова требовал триумфального возвращения по трупам уничтоженных язычников и восстановления храмовых богослужений на святом месте. К тому же и повседневная жизнь иудеев подчинялась догмам той же религии, так что национально-политические претензии становились одновременно и символом веры. Многие другие, аналогичные верования первобытных времен окаменели и умерли, но лишь одно дожило до нашего времени, достигнув апогея своей разрушительность. Первопричиной всего этого был опыт, накопленный левитами во время вавилонского плена, тогда они впервые проверили действие своей доктрины в обстановке чужой страны. Доброе отношение вавилонских победителей к своим иудейским пленникам было прямой противоположностью Второзакония, навязанного иудеям накануне их поражения. Если бы победителями были иудеи, они должны были бы «не оставить в живых ничего, что дышит». Как пишет Кастейн, однако, пленные иудеи «пользовались полной свободой» в выборе местожительства, религии, занятий и самоуправления. Это позволило левитам закабалить фактически свободных людей. Подчиняясь настойчивым требованиям священства, иудеи селились тесными, сплоченными группами: так возникло гетто и власть левитов в нем. Из этого первого опыта самообособления в Вавилоне возник впоследствии, уже в христианскую эру, закон Талмуда, требовавший отлучения еврея, продавшего без разрешения землю своего «ближнего» так называемому «иноземцу». Загнать изгнанников в ограды гетто было без помощи иноземного владыки трудным делом, и эта помощь была оказана, как тогда, так и еще много раз в будущем. Взяв соплеменников крепко в свои руки, левиты занялись завершением своего «Закона». Как уже было сказано, они добавили к Второзаконию еще четыре книги, закончив то, что теперь называется Торой. Первоначально это слово означало «доктрина», теперь же оно понимается как «Закон». Нужно сказать, что выражение «закончив» в данном случае меньше всего соответствует действительности. Закончена была только Тора, в смысле окончательно написанных пяти книг. Что же касается «Закона», то он не был закончен тогда, и никогда не может быть закончен вообще, так как согласно Талмуду (позднейшее продолжение Торы) существует еще секретная Тора, вместе с якобы «божественным» правом священства одному ее истолковывать. Фактически «Закон» претерпевает постоянные изменения и в него вносятся все новые поправки, чтобы, например не дать возможности какому-либо «иноземцу» воспользоваться привилегиями доступными одному только «ближнему». Выше уже приводились примеры таких поправок, другие будут даны в этой главе ниже. Цель их всегда одна и та же: ненависть и презрение к иноземцу становились органической частью «Закона», путем введения все новых дискриминирующих ограничений или взысканий. С окончанием Торы была воздвигнута стена, отделявшая приверженцев Торы от всего остального человечества, хотя еще и неполная, но единственная в своем роде. Она не допускала различий между законом Иеговы и законами людей, иначе говоря — между религиозной догмой и гражданским правом. Законы «чужестранцев» не признавались ни в богословском, ни в юридическом смысле, а всякая попытка внедрить их толковалась, как «преследование», ибо истинным законом был один лишь закон Иеговы. Согласно священству, буквально вся повседневная жизнь, вплоть до мельчайших ее отправлений, регламентировалась предписаниями Торы. Возражения, что Иегова не мог дать Моисею на горе Синай подробных указаний насчет всех человеческих действий, какие только можно было придумать, отвергалось ссылкой на «устное предание», тайна которого якобы была раскрыта Иеговой Моисею, а право его бесконечного и ничем не ограниченного толкования передавалась левитами, как эстафета на бегах, от поколения к поколению. Заметим, что возражения были не частыми, поскольку Закон требовал для сомневавшихся смертной казни. Монтефиоре справедливо отмечает, что Ветхий Завет есть лишь «раскрытие Закона», а вовсе не «откровение истины», и что израильские пророки знать о Торе ничего не могли, так как она была закончена левитами только в Вавилоне. Слова Иеремии: «тщетно перо книжников» — очевидно относится к левитским переделкам священных книг и к бесконечным приписываниям Иегове и Моисею все новых «законов и предписаний». Когда Тора создавалась, понятия «греха» в ней не существовало. Это вполне логично, ибо Закон знает не грехи, а только преступления и проступки. Тора знала лишь несоблюдение, которое включало и преступления, и проступки. Нарушение тех правил морали, которые обычно понимаются под словом «грех». Торой не наказывались, а, наоборот, иной раз прямо рекомендовались или же искупались жертвоприношением. Идея «возвращения», и связанные с ней понятия разрушения и властвования над иноплеменными, были основой догмы, без них от нее ничего не оставалось. Однако, особого желания возвращаться из Вавилона в Иерусалим у иудейского народа вовсе не было (как и сейчас у подавляющего большинства евреев нет никакого желания «возвращаться» в Израиль, так что сионистскому государству легче находить за границей деньги, чем иммигрантов). Буквальное исполнение «Закона» было основным пунктом догмы, для чего необходимо было владеть Палестиной, как центром будущей властной империи (это требуется и до сих пор). Это требование носило политический, а вовсе не территориальный характер. Как было сказано выше, левиты добавили к Второзаконию четыре книги: Исход, Бытие, Левит и Числа. Бытие и Исход подают историю так, как она была нужна левитам, тем временем закончившим составление своих законов, сформулированных во Второзаконии. История начинается здесь с сотворения мира, точная дата которого была якобы известна книжникам, хотя в первых двух главах Бытия сотворение мира описывается немного по разному, а рука левитов, по мнению историков, более заметна во второй главе, чем в первой. Древняя израильская традиция сохранилась в лучшем случае в книгах Бытия и Исхода, а также в отрывках из просветленных речей израильских пророков, за благожелательными словами которых следуют фанатические высказывания, полностью уничтожающие их первоначальный смысл: явно — позднейшие вставки левитов. Остается загадкой, почему левиты сохранили эти проблески видений всеобщего любящего Бога, столь противоречащие Второму Закону левитов, хотя им легко было устранить и их. Можно предположить, что древние предания были слишком хорошо знакомы всему племени, чтобы быть просто исключенными. Их сохранили, вытравив их смысл добавлениями и аллегорическими вставками. Хотя Бытие и Исход писались уже после Второзакония, но в них мало заметна тема племенного фанатизма. Зато она со всей силой бьет из Второзакония, из Левит и Чисел; здесь видна рука левитов в изолированной Иудее и в Вавилоне. Другими словами в Бытии содержатся лишь предвестники будущих громов и молний, и их немного, как например, глава 12-ая, стихи 2-ой и 3-ий: «И Я произведу от тебя великий народ, и благословлю тебя, и возвеличу имя твое; и будешь ты в благословение. Я благословлю благословляющих тебя, и злословящих тебя прокляну; и благословятся в тебе все племена земные». Немногим иначе сказано и в Исходе: «Если ты будешь... исполнять все, что Я скажу, то врагом буду врагов твоих... и истреблю их»; но вполне возможно, что и этот стих является позднейшей вставкой. В Исходе однако появляется нечто первостепенно важное: договор с Иеговой скрепляется кровью и, начиная с этого, кровь течет рекой в «книгах Закона». В стихе 8-ом, главы 24-ой стоит: «...и взял Моисей крови и окропил народ, говоря, вот кровь завета, который Господь заключил с вами о всех словах сиих». Потомкам рода Аарона теперь дается постоянная и наследственная должность священнослужителей при храме, и этот завет также скрепляется кровью. Иегова говорит Моисею: «...и возьми к себе Аарона, брата своего, и сынов его с ним, ...чтобы он был священником Мне». Далее следуют подробные указания Иеговы Моисею о ритуале посвящения. Согласно левитским книжникам, Моисей должен взять тельца и двух овнов «без порока», заколоть их «перед лицом Господним» и сжечь на алтаре одного овна и внутренности тельца. Кровь второго овна «возложи на край правого уха Аарона, и на край правого уха сынов его, и на большой палец правой руки их, и на большой палеи правой ноги их и покропи кровью на жертвенник со всех сторон ...и покропи на Аарона и на одежды его и на сынов его, и на одежды сынов его с ним». Картина забрызганных кровью жрецов наводит на размышления, даже и в наши дни, по прошествии многих веков. Почему сочиненные левитами книги Закона так упорно выпячивают требования Иеговой кровавых жертв? Видимо секта умело пользовалась террором для внушения страха, а одно лишь упоминание крови заставляло правоверного или суеверного иудея дрожать за судьбу собственного сына, поскольку в Исходе ясно формулируется претензия фанатичных жрецов на всех перворожденных их племени: «И сказал Господь Моисею, говоря, освяти мне каждого первенца, разверзающего всякие ложесна между сынами Израилевыми, от человека до скота. Мои они». В ранее приведенной цитате из Михея уже говорилось о том, что заклание перворожденных продолжалось долгое время. Вид залитых кровью левитов должен был вселять ужас в сердца простых людей. Согласно левитам Бог требовал Себе перворожденных, а сочетание слов «человека и скота» делало требование поистине страшным. Эти многозначительные слова сохранили свое значение и после того, как священство прекратило человеческие жертвоприношения, сохранив однако за собой прерогативу их требовать (сделано это было при помощи ловкого приема, описанного ниже). И после этого, на забрызганных скотской кровью облачениях жреца община видела кровь своих детей. Заметим, что все это не только дела далекой древности: в твердынях талмудистского еврейства его священство до сего времени обагряется кровью. В 1885 г. (то есть через 24 столетия после написания Исхода), организация Реформированных Раввинов Америки заявила в Питсбурге: «Мы не ожидаем ни возращения в Палестину, ни богослужений с жертвоприношениями; производимыми сынами Аарона, ни восстановления каких-либо Законов еврейского государства». Важно, что в 1885 году понадобилось сделать такое заявление публично; это показывает, что противоположные школы еврейства и тогда еще точно соблюдали Закон, включая «богослужения с жертвоприношениями». (К 1950-му году влияние Реформированных Раввинов Америки сильно упало, уступив место силам сионистского шовинизма). Левитское авторство Торы явствует и из того, что более половины пяти книг занято детальными указаниями, приписанными непосредственно Господу, о конструкции и убранстве алтарей и скиний, о материале и рисунках облачений, митр, поясов, о виде и типе золотых цепей и драгоценных камней, украшавших вымазанных кровью жрецов, о количестве и характере животных, приносимых в жертву во искупление проступков. Указывалось, что нужно делать с кровью убитых животных, перечислялись денежные и прочие обложения в пользу храмов, привилегии и права левитов и тому подобное. В частности, десятки глав посвящены описаниям кровавых жертвоприношений. Можно предположить, что Господу вряд ли очень нужны кровь животных и драгоценные одеяния священства: именно против всего этого и возвышали свой голос израильские «пророки», выступая против увековечения первобытной племенной религии. Как бы то ни было, однако, именно описанные обряды составляют сущность «Закона» правящей иудеями секты, сохраняя всю свою силу и по сегодня. При составлении книг Закона левитские писцы внесли в них множество аллегорических или «наглядных» примеров того, как «несоблюдение» Закона неизменно приводило к страшным последствиям. Это — притчи Ветхого Завета, и их мораль всегда одна — смерть «отступнику». Наибольшей известностью пользуется притча о золотом тельце, приводимая в Исходе: пока Моисей был на горе, Аарон соорудил золотого тельца; вернувшись и увидев это, Моисей собрал сынов Левия и сказал: «пройдите по стану от ворот до воротки обратно и убивайте каждый брата своего, каждый друга своего, каждый ближнего своего». Что они и сделали, так что «пало в тот день из народа около трех тысяч человек». Унаследовав Ветхий Завет, христианство приняло и притчу о золотом тельце, видя в ней предостережение против идолопоклонства. Однако истинные причины изобретения левитами «золотого тельца» были вероятно совсем иными. Многие иудеи, а возможно и некоторые жрецы стали склоняться к мысли, что символическое заклание золотого тельца будет Богу приятнее, чем вечное блеяние убиваемых животных, окропления кровью и «сладкий запах» сжигаемых туш. Левиты однако никогда и ни в коем случае не допускали смягчений своих жестоких обрядов; в приводимых ими притчах, кто пытался хоть в чем-либо изменить ритуал, подвергался наказанию. Подобный же случай — описанное в книге Чисел «восстание Корея», когда «...двести пятьдесят мужей, начальники общества, призываемые на собрания, люди именитые... собрались против Моисея и Аарона и сказали им: полно вам: все общество, все святы и среди нас Господь! Почему вы ставите себя выше народа Господня?» Это было повторением слов израильских «пророков», жаловавшихся, что левиты слишком много берут на себя, и здесь притча явно стремится отбить охоту к подобным протестам. «...и разверзла земля уста свои и поглотила их, Корея и всех людей Кореевых, и домы их, и все имущество». (Однако собравшиеся продолжали роптать, после чего «вышел гнев от Господа и началось поражение», так что, к моменту заступничества Аарона, «четырнадцать тысяч и семьсот человек погибло». В заключение, сразу же после этого рассказа, собравшихся учат почитать священство, и сам Иегова перечисляет добавочные доходы, которыми община должна обеспечить левитов: «Все лучшее из елея, и все лучшее из винограда и хлеба, начатки их. которые они дают Господу, Я отдал тебе». Вероятно, в силу того, что древние предания еще жили в памяти многих людей, левиты не могли слишком вольно обращаться с историей; книги Бытия и Исхода, поэтому, сравнительно сдержанны. Фанатизм впервые звучит во Второзаконии, слышен громче в Левите и Числах и, все время усиливаясь, доходит до того, что в описанной последней притче расово-религиозная резня подается, как акт величайшего благочестия и «соблюдения», заслуживающий особую награду от Бога. Эти две последние книги, как и Второзаконие, якобы завещаны Моисеем и должны говорить о его общении с Иеговой. В этом случае уже нет речи о том, что «были найдены рукописи, седые от пыли веков»; эти книги жрецы, просто-напросто, сочинили. Из них явствует, как рос фанатизм жреческой секты в этот период и как со все большим жаром она призывала к расовой и религиозной ненависти. Второзаконие, сперва учившее: «поэтому любите иноземцев», затем отменяет это «предписание» (вероятно дошедшее из более ранних израильских преданий), исключая «иноземцев» из запрета ростовщичества. Книга Левит идет еще гораздо дальше. Эта книга тоже начинает было с призыва любить чужестранцев; «пришелец, поселившийся у вас, да будет для вас то же, что туземец ваш; люби его как себя» (глава 19-ая). Однако позже, в главе 25-ой, все это отвергается. Чтобы иметь рабов и рабынь «...покупайте себе раба и рабыню у народов, которые вокруг вас. Также, и из детей поселенцев, поселившихся у вас, можете покупать, и из племени их, которое у вас, которое у них родилось в земле вашей, и они могут быть вашей собственностью. Можете передавать их в наследство и сынам вашим по себе, как имение; вечно владейте ими, как рабами. А над братьями вашими, сынами Израилевыми, друг над другом, не господствуйте с жестокостью». Обращая «чужеземцев», как рабов в движимое имущество, эта догма породила наследственное крепостничество; в иудейском «Законе» она действительна до сих пор. А если бы Ветхий Завет действительно был столь же божественного происхождения, как и Новый, то пионеры и плантаторы Америки и Южной Африки, эксплуатировавшие рабский труд, имели бы полное право считать себя добрыми христианами. Самая серьезная дискриминация между «своими» и «чужими» встречается в Книге Левит и касается изнасилования. Во Второзаконии сначала говорится (глава 22-ая): «если кто в поле встретится с отроковицею обрученною и, схватив ее, ляжет с нею, то должно предать смерти только мужчину, лежавшего с ней. А отроковице ничего не делать. На отроковице нет преступления смертного; ибо это то же, как если бы кто восстал на ближнего своего и убил его...». Такое отношение к изнасилованию вполне нормально и, вероятно, было таким же во всех сводах законов того времени. Оно подошло бы почти к любому уголовному кодексу нашего времени, за исключением разве лишь слишком суровой меры наказания. Приведенный выше отрывок вероятно характерен для древнего израильского отношения к этому проступку. Оно было нелицеприятным и не делало различий в личности жертвы. В главе 19-ой, однако. Книга Левит предусматривает, что, если мужчина «преспит с женщиной, а она раба, обрученная мужу, но еще не выкупленная», то он может быть прощен, если принесет священнику овна, как «жертву повинности»... и «прощен будет ему грех, которым он согрешил»; женщина же должна быть наказана плетьми. При таком законе, показание женщины-рабыни явно не имело бы веса по сравнению с показанием ее владельца, если дело шло о насилии; эта «поправка» вносит дискриминацию в статьи Второзакония. Как мы увидим в дальнейшем, в Талмуде содержатся места аналогичного характера. В Книге Левит также содержится притча о «несоблюдении» и его ужасных последствиях, показывающая, до каких крайностей могли дойти левиты. Две аллегорических личности, два левита, Надив и Авиуд «...принесли в своих кадильницах огонь чуждый». Проступок, казалось бы, не особенно серьезный, но не так смотрели на это левиты. Для них это было «нарушением Закона», и тотчас же «огонь от Господа сжег их». Последняя из пяти сочиненных левитами книг Закона — Числа — отличается наибольшей крайностью. В этой книге левиты умудрились отказаться от претензий на перворожденных, в то же время сохранив в целости основную догму Закона: гениальный политический трюк. Видимо, требование перворожденных стало для них источником больших затруднений; однако, невозможно было вычеркнуть главный пункт из собственного Закона, не допускавшего никаких послаблений. Подобное «несоблюдение» само явилось бы тяжким преступлением. Выход был найден с помощью очередного перетолкования Закона, причем перворожденными левиты объявили самих себя. Тем самым, не подвергая себя никакому риску, они получили право претендовать на вечную благодарность облагодетельствованного ими племени. «И сказал Господь Моисею, говоря: Вот, Я взял левитов из сынов израилевых вместо всех первенцев, разверзающих ложесна из сынов Израилевых. Левиты должны быть Мои. Ибо все первенцы — Мои». (А поскольку выкупленных таким образом «перворожденных» оказалось на 273 больше, чем их левитских спасителей, то за каждого из этих 273-х пришлось заплатить «Аарону и сынам его» по 5 сиклей). Прослыв после этого избавителями, левиты внесли в книгу Чисел много новых «законов и предписаний». Их власть держалась на устрашении, в методах которого они проявили большую изобретательность: примером может служить их «испытание ревности», Если на человека находил «дух ревности», то Закон повелевал ему (так как, разумеется, «Господь сказал Моисею, говоря... и т.д.») привести свою жену к священнику, который у алтаря давал ей выпить приготовленное им варево, «горькую воду», произнося: «Если никто не переспал с тобою и ты не осквернилась, и не изменила мужу своему, то невредима будешь от сей горькой воды, наводящей проклятие. Но если ты изменила мужу своему и осквернилась, и если кто переспал с тобой, кроме мужа твоего...да предаст тебя Господь проклятию и клятве в народе твоем и соделает Господь лоно твое опавшим и живот твой опухшим». Если после того, как женщина выпивала варево, ее живот опухал, священники «исполняли Закон», предавая ее смерти. Ясно, что такие ритуалы давали им громадную власть над простыми людьми; приписываемые прямым приказам Бога, они мало чем отличались от магической практики африканских шаманов. Заключительные штрихи были даны «закону» в последней главе Книги Чисел, этой последней из сочиненных левитами книг Закона, и они приведены в притче о Моисее и Мадианитах. Как вероятно заметил читатель, жизнь и дела Моисея, описанные в Исходе, явно подводят его в разряд тягчайших преступников, ибо он неоднократно нарушал как Второзаконие, так и многочисленные поправки к нему в Левите и Числах. Он и нашел убежище у Мадианитов, и взял в жены мадианитянку, дочь первосвященника, который к тому же учил его своим богослужебным обрядам. Иначе говоря, Моисей «брал в жены дочерей других народов», «шел в поисках богов других», и совершал многое другое. А поскольку все здание Закона держалось на Моисее, от чьего имени в позднейших книгах были даны предписания избегать всего, содеянного им же самим, то срочно нужно было с ним что-то придумать, прежде чем книги Закона могли быть закончены; иначе все левитское сооружение рушилось. В конце книги Чисел описывается как иудейские книжники справились с этой задачей. Моисея сделали послушным исполнителем всех «законов и предписаний», заставив его поголовно истребить Мадианитское племя, кроме девственниц, чем он и искупил свои проступки. Неестественность натяжки бросается в глаза: благожелательный и мудрый патриарх вдруг становится проповедником закона ненависти и убийств; посмертно обновленный Моисей порочит своих спасителей, свою жену и двух сыновей, своего тестя и уничтожает их всех. Такое превращение Моисея нужно было левитам для оправдания сочиненной ими расово-религиозной догмы. В главе 25-ой Чисел Моисею влагаются в уста слова «воспламенился гнев Господень на Израиля», потому что народ стал обращаться к другим богам. Далее следует: «И сказал Господь Моисею: возьми всех начальников народа и повесь их Господу перед солнцем... и сказал Моисей судьям Израилевым: убейте каждый людей своих, прилепившихся к Ваал-Фегору» (Культ Ваала был широко распространен в Ханаане и его соперничество с культом Иеговы особенно тревожило левитов). Так в повествование была внесена тема религиозной ненависти. Вслед за ней, вносится и тема расовой ненависти: «Некто из сынов Израилевых пришел и привел Мадианитянку к братьям своим, в глазах Моисея...». Финеес (внук брата Моисеева, Аарона) пошел вслед за ними «и пронзил обоих их. Израильтянина и женщину в чрево ее». Благодаря столь славному поступку, «прекратилось поражение сынов Израилевых (чумой)... и сказал Господь Моисею, говоря: Финеес отвратил ярость Мою от сынов Израилевых, возревновав по Мне среди их. Посему скажи: вот, Я даю ему мой завет мира». Так левитские книжники вновь скрепили кровью договор между Иеговой и наследственным священством из рода Аарона, кровью расово-религиозных убийств; пролитая кровь была якобы «принята Богом» как «искупление за детей Израиля». Моисею же, свидетелю убийств, последовал приказ от Бога: «Враждуйте с Мадианитянами и поражайте их». Символизм всего этого очевиден. Левитский Моисей должен поражать одновременно как других богов (бога первосвященника Иофора, его же бывшего наставника), так и чужеземцев вообще (племя его собственной жены и тестя). Последующее поголовное избиение Мадианитян подается левитами как последнее деяние Моисея на земле, благодаря которому, на пороге смерти, Моисей полностью реабилитируется. «И сказал Господь Моисею, говоря: «Отмсти Мадианитянам за сынов Израилевых и после отойдешь к народу твоему». С таким приказом люди Моисеевы «пошли войной на Мадиана, как повелел Господь Моисею, и убили всех мужеского пола... , а жен Мадианских и детей их, сыны Израилевы взяли в плен, и весь скот их, и все стада их, и все имение их взяли в добычу, и все города их сожгли огнем». Но и этого было еще мало. Моисей, супруг любящей его жены, Мадианитянки, и отец двух ее сыновей, прогневался на военачальников за то, что «...вы оставили в живых всех женщин. Вот оне... были для сынов Израилевых поводом к отступлению от Господа в угождение Фегору; за что и поражение было в обществе Господнем. Итак убейте всех детей мужеского пола, и всех женщин, познавших мужа на мужеском ложе, убейте. А всех детей женского пола, которые не познали мужеского ложа, оставьте в живых для себя». Затем описывается добыча. Сперва идет перечисление взятого крупного и мелкого скота н ослов, а после этого: «Людей, женщин, которые не знали мужеского ложа, всех душ тридцать и две тысячи», которых поделили между собой левиты, солдаты и правоверная паства; золото же, разумеется, было отдано левитам, «для Господа». После этого Моисею было разрешено умереть, и книги Закона были закончены. Читатель может сам сравнить главы 25-ую и 31-ую книги Чисел с главами 2-ой, 3-ей и 18-ой Исхода: поистине демоническая сила видна в том, как левиты изображают Иегову и Моисея. «Избранному племени» здесь втолковывается, как оно должно служить иудаизму. Для остального человечества это продолжает оставаться предупреждением посей день. На этой мрачной ноте Закон оканчивается. Его сочинители были маленькой сектой в Вавилоне, с немногими тысячами последователей. Однако, сила их противоестественной идеи оказалась весьма большой. Поставив материальные ценности превыше всего на земле, они навеки связали себя с низшей из двух сил, извечно борющихся за обладание человеческой душой: с тянущей ее вниз силой низменных, плотских инстинктов, противостоящих влекущей ее вверх силе духа. Христианские богословы приписывают описанному выше Закону большее, нежели видит в нем еврейство. В недавно изданной христианской Библии в пояснительной заметке говорится что все пять книг Торы «считаются истиной», что явно относится и к историческим, пророческим и поэтическим книгам. Это вытекает логически из упомянутой ранее догмы о том, что Ветхий Завет представляет собой столь же божественное Откровение, как и Новый. Еврейские ученые смотрят на это иначе. Кастейн, например пишет, что автором Торы был «Неизвестный составитель», создавший «прагматический, исторический труд». Следует согласиться, что это — весьма точное определение. Составитель или составители создали версию истории, написанную субъективно, с целью поддержать свод законов, на ней построенный. При этом, как данная версия истории, так и сами законы, служат вполне определенной политической цели. «В основе всего этого лежит одна объединяющая идея», — пишет Кастейн, идея племенного национализма в его крайней степени, фанатизм которой превосходит все, когда либо известное в мире. Монтефиоре же отмечает, что Тора была вовсе не религиозным откровением, а лишь «провозглашенным законом», преследующим определенную цель. Когда Закон еще составлялся (он был завершен лишь после окончания Вавилонского плена), два пророка возвысили голос протеста: Исайя и Иеремия. В написанных ими книгах также видна рука левитов, внесшая дополнения и исправления, нужные для согласования их с «Законом» и поддерживающей этот закон исторической фальшивкой. Подделку легче всего обнаружить и доказать в книге Исаии. Пятнадцать глав этой книги написаны кем-то, явно знакомым с Вавилонским пленением, в то время, как Исаия жил на 200 лет раньше. Христианские богословы обходят эту трудность, называя неизвестного автора «Дейтеро-Исаия» или Вторым Исаией. Он оставил нам знаменитые слова (часто цитирующиеся вне контекста): «...но Я сделаю Тебя светом народов, чтобы спасение Мое простерлось до краев земли». В глазах Закона, который в то время составляли левиты, это была явная ересь, и книжники, вне всякого сомнения, добавили то, чего не мог написать «неизвестный»: «И будут цари их (других народов) и царицы их... до земли будут кланяться и лизать прах ног твоих... притеснителей твоих накормлю собственною плотью, и они будут упоены кровью своею, как молодым вином; и всякая плоть узнает, что Я Господь. Спаситель твой и Искупитель твой» (Более всего это похоже на стиль Иезекииля, который, как будет показано ниже, был отцом левитского Закона). По всей видимости, книга Иеремии подверглась левитской обработке с самого начала. Хорошо известные вводные фразы: «Смотри, Я поставил тебя в сей день над народами и царствами, чтобы искоренять и разорять, губить и разрушать...» противоречат всему тому, что позже говорит Иеремия в следующей главе: «И было слово Господне ко мне: иди и возгласи в уши дщерей Иерусалима: так говорит Господь: Я вспоминаю о дружестве юности твоей, о любви твоей, когда ты была невестою, когда последовала за Мною в пустыню, в землю незасеянную....какую неправду нашли во Мне отцы ваши, что удалились от Меня... Народ Мой. Меня, источник воды живой, оставили». Затем Иеремия называет виноватого — Иудею (весьма вероятно, что именно это стало причиной его смерти). «И сказал мне Господь: Отступница, дочь Израилева, оказалась правее, нежели вероломная Иудея». Израиль впал в немилость, но Иудея изменила и обманула — явное указание на левитов и их Новый Закон. За этими словами следует протест, столь же искренний и страстный, как и у всех других пророков, против левитских обрядов и жертвоприношений: «Не надейтесь на обманчивые слова: здесь Храм Господень, Храм Господень, Храм Господень» (формальное повторное заклинание)... «но совсем исправьте пути ваши и деяния ваши, ...не притесняйте иноземца, сироты и вдовы, и не проливайте невинной крови на месте сем» (речь идет о ритуале кровавых жертвоприношений и предписанном Законом убийстве отступников)... «Как! Вы крадете, убиваете и прелюбодействуете, и клянетесь во лжи, ...и потом приходите и становитесь пред лицем Моим в доме сем, над которым наречено имя Мое, и говорите: «мы спасены», чтобы впредь снова делать все эти мерзости» (имеется ввиду введенный левитами ритуал отпущения грехов после принесения в жертву животного). «Не соделался ли вертепом разбойников в глазах ваших дом сей, над которым наречено имя Мое?... Отцам вашим я не говорил и не давал им заповеди в тот день, в который Я вывел их из земли Египетской, о всесожжении и жертве...» Так Иеремия, как позже Иисус Христос, протестовал против уничтожения Закона под предлогом его исполнения. Представляется возможным, что еще при жизни Иеремии левиты приносили в жертву перворожденных детей, поскольку он добавляет: «И устроили высоты... чтобы сожигать сыновей своих и дочерей своих в огне, чего Я не повелевал, и что Мне на сердце не приходило». За эти мерзости, продолжает Иеремия, Господь накажет: «И прекращу в городах Иудеи и на улицах Иерусалима голос торжества и голос веселия, голос жениха и голос невесты; потому что земля эта будет пустынею». Это хорошо известное политическое пророчество исполнилось. Левиты пытались, как они это всегда делали, вывернуть на изнанку смысл и этого предсказания, разъясняя, что Иудея будто бы пала из-за несоблюдения ею Закона, в то время, как предостережение Иеремия имело совершенно иной смысл; он говорил, что законы левитов разрушат «вероломную Иудею». Восстав из гроба, Иеремия мог бы сегодня повторить тоже самое по адресу сионизма: положение в обоих случаях сходное, и последствия политики сионистов предвидеть также не трудно. После падения Иудеи, Иеремия обратился к иудеям с самым важным из всех его призывов: «Так говорит Господь Саваоф... всем пленникам, которых Я переселил из Иерусалима в Вавилон... И заботьтесь о благосостоянии города, в который Я поселил вас, и молитесь за него Господу, ибо при благосостоянии его и вам будет мир». Эти слова и сейчас находят естественный отклик в сердцах евреев, живущих в рассеянии, но правящая секта не допускает, чтобы такие мысли приходили им в голову. Левиты дали на это свой гневный ответ в псалме 136-ом: «При реках Вавилона, там сидели мы и плакали... Там пленившие нас требовали от нас слов песней и притеснители наши — веселья: «пропойте нам из песней Сионских». Как нам петь песнь Господню на земле чужой? Если я забуду тебя, Иерусалим, забудь меня десница моя. Прилипни язык мой к гортани моей... Дочь Вавилона, опустошительница! блажен, кто воздаст тебе за то, что ты сделала нам! Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень! Упреки Иеремии и ответ левитов показывают всю суть пресловутого «спора О Сионе» и его последствия в судьбе других народов вплоть до нашего времени. Иеремию, явно убитого по приказу левитов, сегодня клеймили бы как помешанного или болтуна, сумасброда или антисемита; в то время обычным обвинением было: «пророк и сновидец». Иеремия описывает методы наговора и клеветы, которыми его старались опорочить; они полностью применимы и к нашему времени, к тем многим общественным деятелям, чья репутация была ими разрушена (примеры этого мы приведем позднее, при описании нашего времени): «Ибо я услышал толки многих; угрозы вокруг; заявите, говорили они, и мы сделаем донос. Все, жившие со мной в мире, сторожат за мной, не споткнусь ли я; может быть, говорят, он попадется, и мы одолеем его и отмстим ему». Иеремия ж
