Каменская Л. Я. Тема пути в русской литературе

Тема пути, путешествия, странствия — необъятна. Она существовала еще в мифопоэтических и религиозных моделях мира. Путь — это образ связи между двумя точками пространства. "Неотъемлемое свойство пути — его трудность. Путник всегда должен преодолевать препятствия. Мы знаем это по мифам, сказкам, эпосу («Одиссея» Гомера). Чаще всего точка отправления путника — дом. Это начало и конец пути (дом — иное царство — дом). Конец пути — это достижение цели. На пути героя — тревоги, опасности, риск, сомнения, особенно когда появляется развилка (перекресток). Иногда путь связан с мотивом искупления (путь Христа на Голгофу).

Особый тип пути в метафорическом смысле — путь человеческой души, путь нравственный, духовный, путь как самопознание человека. У всех народов в сказках, легендах и притчах есть тема прямого и кривого пути (правда и кривда), например в «Повести о Горе и Злочастии». «Иисус Христос начинает свое служение с того, что выходит в путь. Чаще других слов в Евангелии встречаются глаголы движения... Путь Христа и тех, кто следовал за ним, связан не только с пространственным, географическим перемещением от одного места к другому, но и с нравственным становлением, преображением, исцелением людей. Итог пути каждого человека (по Евангелию) — это нравственное, духовное совершенство» (Давыдова Н. В. Евангелие и древнерусская литература.— М., 1992).

Мотив пути встречается в произведениях разных жанров. В XIV веке появляется «Хождение игумена Даниила из Земли русской», в XV веке — «Хождение за три моря Афанасия Никитина»; авантюрный роман, рыцарский роман, эпоха Возрождения, эпоха Великих географических открытий (XV—XVI вв.) способствуют развитию жанра путешествий, популярного и в XVII—XVIII веках. Например, «Путешествие в некоторые отдаленные страны света Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей» Дж. Свифта. В XVIII веке получает развитие жанр «сентиментального путешествия». У английского писателя Стерна в «Сентиментальном путешествии» и у Карамзину в «Письмах русского путешественника» важны не столько описания увиденного, сколько переживания путешественника по поводу увиденного, его чувства (сентимент — чувство). «Я взглянул окрест меня — душа моя страданиями человечества уязвлена стала»,— пишет Радищев в «Путешествии из Петербурга в Москву». Это произведение — философское, политическое, экономическое обоснование мысли о том, что все беды крестьян коренятся в крепостном праве.

Русские писатели XIX века — Грибоедов, Пушкин, Лермонтов и другие — сами много путешествовали, иногда не по своей воле, их герои — тоже. Чацкий в «Горе от ума» только что вернулся из путешествия. Вот в каком контексте предстает тема путешествия в комедии: сначала Софья говорит: «Охота странствовать напала на него. Ах! если любит кто кого, зачем ума искать и ездить так далеко?» Тема путешествия связана с темой ума. Слова Чацкого о новом поколении («кто путешествует, в деревне кто живет...») даны между двумя репликами Фамусова: «Он вольность хочет проповедать»... «Да он властей не признает!» Жизнь в деревне, отказ от службы, как и путешествия,— форма оппозиции нового поколения «веку минувшему». Во время войны 1812 года и после войны многие офицеры, будущие декабристы, были за границей. Путешествие становится знаком, своего рода характеристикой нового поколения.

В комментарии Ю. М. Лотмана к роману «Евгений Онегин» есть «Очерк дворянского быта онегинской поры», где особое место занимает тема путешествия («Средства передвижения. Дорога»). Там сказано: «Передвижения занимают в „Евгении Онегине” исключительно большое место. Действие романа начинается в Петербурге, потом герой едет в Псковскую губернию, в деревню дяди. Откуда действие переносится в Москву, куда героиня отправляется на ярмарку невест, с тем, чтобы потом переехать с мужем в его петербургский дом». Онегин за это время совершает путешествие по России. «Чувство пространства, расстояний, сочетание дома и дороги, домашнего устойчивого и дорожного подвижного быта составляют важную часть внутреннего мира пушкинского романа». Лотман привлекает наше внимание к средствам передвижения, быту и т.д., но чрезвычайно важны в романе мотивы передвижения. Если отъезд Татьяны в Москву или поездка Онегина в деревню — вынужденные путешествия, продиктованные необходимостью, то путешествия Онегина, его скитания определяют состояние души: «Им овладело беспокойство, охота к перемене мест».

Это состояние души характерно для байронических героев, для героев романтических произведений русской литературы (южные поэмы Пушкина, «Мцыри» и «Демон» Лермонтова).

Это скитальцы, неприкаянные люди, противопоставленные устойчивому образу жизни, быту. Недаром в «Евгении Онегине» упоминается Мельмот-скиталец. К скитальцам относится и герой Лермонтова Печорин. Путевые заметки в романе Лермонтова «Герой нашего времени» пишет повествователь («Бэла», «Максим Максимыч»). Повествователь близок Печорину и самому Лермонтову, он его второе «я». Такого рода персонаж, собиратель необычных историй, иногда — археолог, этнограф, историк или просто любознательный человек, был распространен в европейской литературе (Проспер Мериме «Кармен», «Венера Ильская» и др.). В романе Лермонтова он играет важнейшую роль, так как рассказчики в романе (повествователь, Максим Максимыч, сам Печорин) — это своего рода системы зеркал, различный угол зрения и различный способ зрения, помогающий понять сложную, раздвоенную личность Печорина.

Этот герой способен увидеть и понять Печорина гораздо глубже, чем Максим Максимыч. Ему Лермонтов «доверяет» описание перевала через Гуд-гору и свое восприятие природы, точнее, философию природы. «Удаляясь от условий общества и приближаясь к природе, мы невольно становимся детьми; все приобретенное отпадает от души, и она делается вновь такою, какою была некогда и, верно, будет когда-нибудь опять».

Описание перевала через Крестовую гору — важнейший элемент композиции главы «Бэла»: оно делит главу на две части. Первая часть — рассказ Максима Максимыча о счастливой любви; он прерывается записками повествователя о начале перехода через Крестовую гору: «Тихо было все на небе и на земле, как в сердце человека в минуту утренней молитвы...» Этот пейзаж — как заключительный аккорд к рассказу Максима Максимыча. Но вот «тучи сгустились, повалил град, снег; ветер, врываясь в ущелье, ревел, свистал, как Соловей-Разбойник... Метель гудела сильнее и сильнее, точно родимая, северная; только ее дикие напевы были печальнее, заунывнее... „И ты, изгнанница,— думал я,— плачешь о своих широких, раздольных степях! Там есть где развернуть холодные крылья, а здесь тебе душно и тесно, как орлу, который с криком бьется о решетку железной своей клетки”».

Этот мрачный пейзаж предваряет вторую часть истории Печорина, Бэлы и... Максима Максимыча, историю трагическую, и не только предваряет — сливается с ней.

Вернемся к теме путешествия и путешественника, странника, «странного» человека, которого одолевает «беспокойство, охота к перемене мест».

Роман «Герой нашего времени» внутренне неразрывно связан со многими мотивами лирики Лермонтова.

Тучки небесные, вечные странники!

Степью лазурною, цепью жемчужною

Мчитесь вы, будто как я же, изгнанники,

С милого севера в сторону южную.

Стихи «Выхожу один я на дорогу...», «Листок» («Один и без цели по свету ношуся давно я...»), «Тучи» говорят не только об одиночестве, но и о скитальчестве, неприкаянности.

Обратите внимание, насколько близки строчки из стихотворения «Тучи» пейзажу из «Бэлы», о котором говорилось выше. Даже метель, и та изгнанница. Проза Лермонтова лирична, она выражает состояние его души.

Другой странник романа — Печорин. Почему он, столичный житель, оказывается на Кавказе, мы не знаем. Он переезжает с места на место, нигде не находит счастья, покоя («Я, как матрос, рожденный и выросший на палубе разбойничьего брига: его душа сжилась с бурями и битвами, и, выброшенный на берег, он скучает и томится...»), нигде не находит счастья, сам приносит несчастье другим людям («топор в руках судьбы»).

В главе «Максим Максимыч» Печорин после пребывания в Петербурге вновь на Кавказе, но проездом в Персию. «Вишь, каким франтом сделался, как побывал опять в Петербурге... что за коляска!.. Сколько поклажи... и лакей такой гордый!..» — говорит с иронией и досадой Максим Максимыч. Успокоился ли Печорин? Он, как и Онегин, вернувшийся из путешествия, еще мрачней, опустошенней. На взволнованный вопрос Максима Максимыча: «Ну что? в отставке?., как?., что поделывал?..» — Печорин отвечал улыбаясь: «Скучал».

В «Лермонтовской энциклопедии» теме пути посвящена целая статья. В ней подчеркивается, что путь — один из «ключевых» моментов творчества писателя. «Повести „Бэла”, „Максим Максимыч”, „Тамань” перенасыщены образами дороги, пути... Именно в пути завязываются и разрешаются важнейшие события романа: „Казбич закалывает Бэлу на дороге во время погони; Вулич по дороге домой гибнет от руки пьяного казака... отчаянная погоня Печорина за уехавшей Верой, своего рода символическая „дорога в никуда”. Мотив пути возникает и в лаконичном, как эпитафия, сообщении повествователя: „Недавно я узнал, что Печорин, возвращаясь из Персии, умер”».

В «Энциклопедии» выражена и другая важная мысль о том, что путь у Лермонтова — «это и безостановочные поиски истины»; путь духовных исканий связан с дорогой — «Пророк».

Итак, путешествие у Грибоедова, Пушкина, Лермонтова — это своего рода характеристика героя, образованного, противостоящего пошлому обществу, своего рода «знак», но это «знак» и личности скучающей, мятущейся, неприкаянной, личности с байроническими чертами. Такие герои связаны с романтической традицией. Охота к перемене мест — это состояние души человека, внутренне неблагополучного.

Многообразен мотив дороги, пути в творчестве Гоголя, особенно в «Мертвых душах». Вряд ли найдется произведение в русской литературе, в котором само слово «дорога» могло бы превзойти по частоте употребления «Мертвые души». Поэма начинается с описания брички Чичикова (атрибут дороги). Далее — рассуждение двух мужиков о том, доедет ли «то колесо, если бы случилось», в Москву или в Казань. В этом же абзаце: «Молодой человек оборотился назад, посмотрел на экипаж, придержал рукой картуз, чуть не слетевший от ветра, и пошел своей дорогой». «Пойти своей дорогой» — эти слова легко могут обрести метафорический смысл, который в данном случае, очевидно, отсутствует. А каковы были дороги в России в буквальном смысле? «Теперь у нас дороги плохи»,— замечает Пушкин в «Евгении Онегине». И Гоголь пишет, что в России две беды: дураки и дороги. Но его герой, Чичиков, намекает губернатору, «что в его губернию въезжаешь как в рай, дороги везде бархатные, и что те правительства, которые назначают мудрых сановников, достойны большой похвалы». Читатель, конечно, воспринимает «бархатные дороги» и «мудрых сановников» в противоположном смысле; так тема дороги обретает социальное звучание.

Конкретная картина дороги с ухабами, с «ее холодами, слякотью, грязью, невыспавшимися станционными смотрителями» постоянно дается Гоголем, что естественно: ведь его герой, Чичиков, путешествует. «Лежащая на дороге пыль быстро замесилась в грязь, и лошадям ежеминутно становилось тяжелее тащить бричку». «Между тем Чичиков стал примечать, что бричка качалась на все стороны и наделяла его пресильными толчками; эго дало ему почувствовать, что они своротили с дороги и, вероятно, тащились по взбороненному полю». Сойти с дороги, с правильного пути... и здесь может появиться искушение найти метафору; пока, очевидно, это преждевременно, но только пока.

«Дорога — одна из основных пространственных форм, организующих текст „Мертвых душ”. Все герои, идеи, образы делятся на принадлежащие дороге, устремленные, имеющие цель, движущиеся и статичные, бесцельные» (Л о т м а н Ю. В школе поэтического слова. Пушкин, Лермонтов, Гоголь.— М., 1988).

Дорога в «Мертвых душах» — это композиционный прием: путешествие Чичикова — организующее начало, оно становится основой композиции произведения. I глава посвящена городу, II—VI — посещение помещиков, картины усадебной жизни, VII—XI — опять город, чиновничья Россия. Такая композиция дает возможность «показать-хцтя с одного боку всю Русь».

Но дорога(путь, жизненный путь человека), как утверждает Ю. Лотман, также средство раскрытия характера во времени. «С появлением образа дороги как формы пространства формируется идея пути как нормы жизни человека, народов и человечества». Вспомним VI главу. Здесь не только реально раскрывается образ Плюшкина, «прорехи на человечестве», но и рассказывается о том, как, почему он стал таким, показывается его жизненный путь, процесс омертвления души. Он теряет детей, семейное гнездо. Дом опустел. «И до какой ничтожности, мелочности, гадости мог снизойти человек! Мог так измениться! И похоже это на правду? Все похоже на правду, все может статься с человеком. Нынешний же пламенный юноша отскочил бы с ужасом, если бы показали ему его же портрет в старости. Забирайте же с собой в путь, выходя из мягких юношеских лет в суровое, ожесточающее мужество, забирайте с собой все человеческие движения, не оставляйте их на дороге, не подымете потом!»

Проведя Чичикова через десять глав поэмы, Гоголь в XI главе рассказывает о прошлом своего героя, о его жизненном пути, о том, как и почему Чичиков стал подлецом («Нет, пора наконец припрячь и подлеца»). «Нельзя, однако же, сказать, чтобы природа героя нашего была так сурова и черства и чувства его были до того притуплены, что он не знал ни жалости, ни сострадания; он чувствовал и то и другое, он бы даже хотел помочь, но только чтобы не заключалось это в значительной сумме, чтобы не трогать уже тех денег, которых положено было не трогать... Но в нем не было привязанности собственно к деньгам для денег; им не владели скряжничество и скупость». Ему хотелось, «чтобы... потом, со временем, вкусить» те блага, «для чего береглась копейка, скупо отказываемая до времени себе и другому».

А ради чего? Ради экипажей, вкусных обедов и т. д.? Это бы еще ничего, ведь не злодей же такой человек, хотя и пошлый, бездуховный.

Но какими средствами можно достичь «жизни во всех довольствах»? Так или иначе кого-то на этом пути непременно обездолишь, а уж государство... Даже Манилов усомнился, «не будет ли эта негоция несоответствующею гражданским постановлениям и дальнейшим видам России».

Но возможен и необходим путь дальнейшего обновления человека, человечества, путь обновления России. В самом пути, в быстрой езде «слышится что-то восторженно-чудное». «Эх, тройка! птица-тройка, кто тебя выдумал? знать, у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнем разметнулась на полсвета...» Надежду на обновление Гоголь связывает с народом.

Ю. Лотман в уже цитировавшейся книге пишет; «Но читатель, видя всю широту сюжетных связей, не знает морального исхода, которому Гоголь придает тоже пространственный образ: „Где выход, где дорога?» Это видит человек пути — автор. Именно поэтому все что ни есть на Руси «обратило» на него «полные ожидания очи».

Труден удел писателя, «дерзнувшего вызвать наружу все, что ежеминутно перед очами, и чего не зрят равнодушные очи, всю страшную, потрясающую тину мелочей, окутавших нашу жизнь, всю глубину холодных, раздробленных, повседневных характеров, которыми кишит наша земная, подчас горькая и скучная дорога...»

Таким образом, мы видим, насколько универсален образ дороги, пути у Гоголя: в него включены социальные вопросы, «норма жизни человека, народов и человечества», нравственный долг писателя, организация пространства самой поэмы (композиция).

В «Грозе» Островского тема пути, странствия связана с конфликтом пьесы. Устойчив, как будто неподвижен, быт города Калинова, но появляются люди со стороны: Борис приезжает из Москвы. Корни его в этом городе, но, поскольку отец «женился на благородной», семья была вытолкнута из города. Благодаря этому Борис получил образование, но вынужден вернуться, приехать к дяде, Дикому, от которого он теперь целиком зависит. Борис в Калинове чужой человек, человек из другого мира; когда разразилась «гроза», Дикой отправляет племянника в Кяхту.

Снова среда выталкивает Бориса. Тема пути обретает социальный характер. Тихон рвется из дома, с радостью уезжает, счастлив, что хоть ненадолго вырвался из душной обстановки. Тема приобретает социально-психологический аспект. Бегут из города Варвара с Кудряшом. По словам Тихона, Варвара сбежала от маменьки, потому, что та «стала ее тиранить и на замок запирать». Зато «по горлушко» довольна жизнью в Калинове Феклуша, странница, которая «по своей немощи далеко не ходила, а слыхать много слыхала». Она тоже характерный персонаж, примета русского быта. От нее жители города «узнают» о других городах, других странах. Феклуша «просвещает» народ своими россказнями, которые калиновцы воспринимают с доверием.

Катерина противостоит жителям города. Она готова к пути и в прямом, и в переносном смысле. Душа ее рвется из «темного царства». Недаром она завидует птицам и сама хотела бы улететь. В детстве она уходила в мечту, в юности жаждет любви и с трудом терпит свою долю. «Словно на грех ты приехал,— говорит она Борису,— с первого раза, кажется, кабы ты поманил меня, я бы пошла за тобой, иди ты хоть на край света, я бы все шла за тобой и не оглянулась бы». Последний путь Катерины: «Куда теперь? Домой идти? Нет, мне что домой, что в могилу — все равно!» Катерина понимает, что самоубийство — грех, но она делает свой выбор: лучше не жить, чем так жить.

В романе Гончарова «Обломов» тема передвижения в пространстве превращается для героя в проблему: он никак не может преодолеть себя, выехать из квартиры в другую. Эта «проблема» раскрывает его характер, состояние души, суть обломовщины с ее неподвижным бытом.

И все-таки ему приходится переехать; у вдовы Пшеницыной, впоследствии — его жены, на Васильевском острове завершается путь души Обломова, завершается его жизненный путь.

Не сумев преодолеть своей инерции, он так и не поехал в Обломовку, хотя обстоятельства этого требовали. Но Обломов совершил путешествие во сне (очень распространенный тип путешествия в литературе); это — путешествие в детство, в идиллию. Сон Обломова близок по жанру к утопии.

Тема путешествия за счастьем, такая распространенная в народном творчестве,— основа поэмы Некрасова «Кому на Руси жить хорошо», она составляет идейно-композиционный стержень поэмы. Впоследствии эту традицию продолжил Твардовский.

Очень кратко затронем интересующую нас тему пути в романе Л. Н. Толстого «Война и мир». Роман-эпопея «Война и мир» — произведение многоплановое, в нем в особой связи находятся пространство и время, пространство (конкретное, как место действия) — грандиозно, грандиозно и само пространство романа: судьбы людей, семей, перекрещивающиеся сюжетные линии, судьбы народа, России, Европы. В романе показан судьбоносный момент в истории России: сопряженность личности с историей, духовные поиски (путь души) лучших людей России (недаром нам так привычно такое понятие, как «путь духовных исканий Андрея Болконского» (или Пьера Безухова).

Обратимся к нескольким примерам, связанным с дорогой, не с метафорой пути, а с конкретным передвижением героя. И обычное движение, передвижение, путешествие может оказаться связанным с существенными моментами человеческого бытия (т. II, ч. IV, глава 10). Отрадное, святки, ряженые. Молодые Ростовы, дворовые, Диммлеры на четырех тройках едут к Мелюковым, соседним помещикам. «Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно-энергетическом настроении. Какой-то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком».

Соня не была духовно богатой, поэтической натурой, в ней не было «чего-то слишком много», как в Наташе, но в этот момент она переживает свой звездный час, она влюблена, знает — ее любят, однако судьба ее не решилась так, как она хотела, как, казалось, хотел и Николай. И у него судьба решилась иначе, хотя Ростов переживает в этот краткий момент лучшие минуты жизни.

В отличие от Сони эти мгновения окрашены у него поэтическим чувством. «Где мы едем? — подумал Николай.— По Косому лугу, должно быть. Но нет, это не Косой луг и не Демкина гора, а это бог знает что такое! Это что-то новое и волшебное». Святки, великолепная русская зима с двадцатиградусным морозом, русские тройки, любовь, взлет чувств, поэтому хорошо знакомые места кажутся незнакомыми, волшебными, они окрашены чувством Николая. «Кругом была все та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами». Николай думает: «...Мы бог знает где едем, и бог знает, что с нами делается,— и очень хорошо то, что с нами делается».

Накал чувств, страсть испытывает Ростов на охоте, но такого волшебного, поэтического чувства он уже не будет переживать никогда. «Однако вон какой-то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и какой-то анфиладой мраморных ступеней, и какие-то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких-то зверей. А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали бог знает куда и приехали в Мелюковку».

Известно, что у Толстого почти всегда моменты душевного взлета или кризиса связаны с природой. Напомним, какую роль сыграла в жизни Болконского его поездка по делам отца: весенний лес — Отрадное — возвращение летом через тот же лес, размышления князя Андрея о дубе, которые приводят его к счастливой мысли, что жизнь «не кончена в тридцать один год».

Остановимся на другом эпизоде (т. И, ч. II, гл. 1—2), когда герой находится в глубоком кризисе. Пьер Безухов после дуэли с Долоховым и «объяснения» с женой едет из Москвы в Петербург. Он ждет лошадей на станции в Торжке. «Все в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным», одни и те же вопросы занимали Пьера после дуэли, но «только теперь, в уединении путешествия, они с особенною силой овладели им.

О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, все на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его».

Все кажется Пьеру бессмысленным. Он подошел на своем жизненном пути к краю, к пропасти, к мысли о смерти: «Умрешь — все кончится. Умрешь — и все узнаешь, или перестанешь спрашивать». В этот страшный момент встретился ему масон Баздеев. Пьера привлекла мысль о необходимости «очистить и обновить своего внутреннего человека».

Пьер со страстью воспринял новые идеи и уверовал в них. Выход из кризиса произошел мгновенно; он «ходил по станционной комнате, обдумывая свое прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее...

В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели...» Как известно, Безухов решил претворить новые идеи в жизнь. Он отправился в далекое путешествие — в свои южные владения. Но оказалось, что жизнь сложнее, чем откристаллизованные идеи. Далеко не все получилось у Пьера, многое из того, что он хотел осуществить, было иллюзорно, но Пьер этого не сознавал и, возвратясь, посетил Андрея Болконского в Богучарове.

Пьер своей верой в возможность деятельного добра что-то стронул в душе князя Андрея. Это было еще очень робкое, но все же начало выхода Андрея Болконского из кризиса.

Остановимся на еще одном отрезке жизненного пути Пьера Безухова, тоже связанного с конкретной дорогой, но это передвижение имело для него огромный нравственный смысл.

Пьер накануне Бородинского сражения идет по Можайской дороге (т III, ч. II, гл. 20). «Над головой Пьера было яркое августовское утро, и весело разносился трезвон. Подвода с ранеными остановилась у края дороги подле самого Пьера. Один раненый старый солдат с перевязанною рукой, шедший за телегой, взялся за нее здоровою рукой и оглянулся на Пьера: „Что ж, землячок, тут положат нас, что ль? Али до Москвы?”»

Пьер охватывает как бы всю картину этого пути: подводы с ранеными, навстречу идущих кавалеристов-песенников, солдата, который говорит: «„Нынче не то, что солдат, а и мужиков видал!.. Нынче не разбирают... Всем народом навалиться хотят; одно слово — Москва. Один конец сделать хотят”.— Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой».

Пьер во время Бородинского сражения — на батарее Раевского, где солдаты «мысленно приняли Пьера в свою семью» (т. III, ч. II, гл. 31), присвоили себе и дали ему прозвище: «наш барин».

Почему этот невоенный человек оказался в самой гуще событий? Потому что он должен был во что бы то ни стало осмыслить эти события. На этом отрезке жизненного пути Пьер осмыслил главное: народный характер войны.

Мало того, на фоне событий исторического масштаба Пьер осознает себя как личность. «О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они... они все время до конца были тверды, спокойны...— подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты, те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они — эти странные, неведомые ему доселе люди, — они ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей» (т. III, ч. III, гл. 9). Пьер хочет «всем своим существом» войти в общую жизнь. «Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека?»

Пьер не только проникает в великий смысл народной войны, но и в смысл самой жизни. Для него решается важнейший вопрос бытия: что есть «я», как мое «я» соотносится с миром; он приходит к пониманию, что жизнь надо «сопрягать» с миром. Здесь раскрывается многозначность слова «мир» у Толстого, сопряженность этих эпизодов III тома с «мыслью народной» романа.

Итак, тема пути у Толстого, связанная с конкретной дорогой, обретает метафорический смысл. Тема пути связана и с взлетом человеческого духа, и с кризисным состоянием души, и с выходом из кризиса, и с «диалектикой души», то есть у Толстого все пронизано глубочайшим психологизмом.

Роман-эпопея Толстого — произведение о путях народов на крутых поворотах истории. Традиция романа-эпопеи, где показан исторический путь народа, судьба народа в период крайней ситуации, продолжается в романах-эпопеях XX века: «Доктор Живаго» Пастернака, «Тихий Дон» Шолохова, «Жизнь и судьба» Гроссмана, «Хождение по мукам» А. Толстого.

Предлагаем, раскрывая тему пути у Толстого, самостоятельно поработать и над другими эпизодами: отъезд Ростовых из Москвы; Наташа в Мытищах, встреча Наташи с раненым Андреем Болконским, Пьер в колонне пленных, смерть Каратаева, освобождение пленных, возвращение Пьера в Москву.

Многообразна тема пути у Чехова. Так, например, в повести «Степь» дано подробное описание длительного пути, дорожные встречи, восприятие жизни глазами Егорушки, картины природы, характеры людей.

В рассказе «Горе» токарь Григорий Петров, «когда воротился домой по обыкновению пьяненьким и начал браниться и махать кулаками, старуха взглянула на своего буяна так, как раньше никогда не глядела... Она глядела сурово и неподвижно, как глядят святые на иконах или умирающие. С этих странных, нехороших глаз началось его горе». «Ошалевший» токарь везет на санях свою старуху в больницу.

Начинается искупление. Когда он понял, что жена умерла, ему стало «не так жалко, как досадно». Он думает: «Как на этом свете все быстро делается! Не успел он пожить со старухой, высказать ей, пожалеть ее, как она уже умерла. Жил он с нею сорок лет, но ведь эти сорок лет прошли, словно в тумане. За пьянством, драками, нуждой не чувствовалась жизнь. И, как назло, старуха умерла как раз в то самое время, когда он почувствовал, что жалеет ее, жить без нее не может, страшно виноват перед ней».

Перед читателем — жизненный путь человека и его прозрение, но уже в тот момент, когда было поздно, даже горе не успело начаться... И весь свой жизненный путь токарь осознал по дороге в больницу, когда «странно ему кажется, что на лице у старухи не тает снег»...

Пронзительный рассказ! На нескольких страничках — вся человеческая жизнь, прозрение, раскаяние. И все это передано через внутренний монолог токаря по дороге в больницу. Ключевая фраза рассказа — «как на этом свете все быстро делается!».

По-другому переосмысление жизненного пути показано в рассказе «Дама с собачкой». Здесь иная социальная среда, иная ситуация, но шок наступает внезапно и тоже в «пограничной» ситуации. Гуров, как многие герои Чехова, живет «не так», все в его жизни случайно, нелепо: он «по образованию филолог, но служит в банке; готовился когда-то петь в частной опере, но бросил, имеет два дома в Москве». Очень по-чеховски лаконично: вместо филологии и пения — два дома. Нелепа была его женитьба. Об этом Чехов говорит: «Его женили рано...» Жену он не любит, изменяет ей. Встреча с Ан ной Сергеевной в Ялте им самим воспринимается как обычный, пошлый курортный роман. Но оказалось, что это любовь. Путь Гурова: Москва — Ялта — Москва — город С.— Москва.

Вернувшись из Ялты в Москву, Гуров понял, что у него был не «проходной» роман, а любовь. «Закрывши глаза, он видел ее как живую, и она казалась красивее, моложе, нежнее, чем была; и он сам казался себе лучше, чем был тогда, в Ялте».

Он действительно стал лучше. «Любовь изменила их обоих». И только теперь Гуров возмутился тем, что его окружает: «Какие дикие нравы, какие лица! Что за бестолковые ночи, какие неинтересные, незаметные дни... Ненужные дела и разговоры все об одном отхватывают на свою долю большую часть времени, лучшие силы, и в конце концов остается какая-то куцая, бескрылая жизнь». Пошлость, затхлость, серость этой жизни почувствовал Гуров еще в городе С.

К новому восприятию жизни приводит его любовь. Он возвращается из своего путешествия другим человеком. «И казалось, еще немного — и решение будет найдено, и тогда начнется новая, прекрасная жизнь, и обоим было ясно, что до конца еще далеко-далеко и что самое трудное только еще начинается».

Есть у Чехова и метафора: духовный путь человека. Вспомним рассказ «Ионыч», где показан как бы путь в обратную сторону: все хорошее было в молодости, а потом — потеря духовности, стяжательство, скука. Или в «Трех сестрах», где для героинь пьесы их жажда творческого труда, стремление к разумной, богатой духовной жизни, к высокой культуре выражается в возгласе: «В Москву! В Москву! В Москву!»

Наш обзор темы пути ограничен XIX веком, однако фрагментарно коснемся и XX века не с целью накопления материала, а с целью еще раз подчеркнуть, на сколько разнообразной может быть функция пути в литературе. У этой вечной темы трудно найти начало, но у нее не может быть конца.

Тема пути, дороги, странствия у Горького — это не только факт биографии писателя, это органическая сущность его личности. Здесь много интересного, но и трагического. В раннем творчестве Горького автобиографическая основа присутствует во многих его рассказах. В них есть и лирический герой, или, точнее, авторизированный герой.

Есть он и в романтических произведениях. Это — рассказчик. Он странствует, встречается с людьми разных национальностей. Сам он русский и не является активным героем, он слушатель историй, сказок, легенд. Рассказчики легенд — тоже, как правило, люди пути. Вспомним Изергиль: ее жизнь никогда не была оседлой, причем такой образ жизни для нее не случай или необходимость, это сущность ее характера, жизненной философии.

В легенде о Данко, рассказанной Изергиль, герой близок к мифологическому герою пути: он преодолевает необычайные препятствия, совершает подвиг, достигает цели пути.

В пьесе «На дне» странник Лука — главный носитель философии пьесы. Он много знает о жизни, о людях, его в жизни много «мяли», оттого, по его собственным словам, он мягок. Лука пришел в ночлежку со стороны и сразу внес в по-своему рутинную жизнь постояльцев беспокойство, надежду, сомнение. В связи с ним в пьесе возникают «крайние» вопросы человеческого бытия.

Эти вопросы всегда живут в людях, но в костылевской трущобе как бы все замерло, даже кажется, что умерло в человеке все человеческое. Но это только кажется. С приходом Луки все взорвалось. Однако Лука не может изменить жизнь, и в кульминационный момент он канул в неизвестность. Роль этого странника чрезвычайно важна как в сюжетно-композиционном плане, так и в философском.

Представляется, что для Горького не безразлична принадлежность персонажа к героям пути, к людям, много видавшим, много знавшим, но и ни за что не отвечавшим. В этом смысле Лука отличается от романтического или мифологического героя, который совершает подвиг во имя людей.

Все или почти все ночлежники стремятся вырваться со дна. Они попали сюда из разных слоев общества, их ПУТЬ в ночлежку имеет разные социально-психологические причины. После того как они попали в ночлежку, они жаждут вырваться ИЗ нее. Но для большинства из них этот временный ДОМ оказался постоянным.

Хочет вырваться из ночлежки и зажить такой жизнью, чтоб «самого себя уважать можно было», Васька Пепел. Тука указывает ему такую возможность — отправиться в Сибирь, туда, где руки нужны, где возможен труд, осмысленное приложение сил. Поверила или почти поверила в эту возможность и Наташа. Она ведь тоже стремится из опостылевшего дома. Но неодолима цепкость дна. Пепел попадет в Сибирь, но «на казенный счет».

Неизменный интерес в нашей стране и в мире вызывает творчество М. Булгакова. Судьба людей — в трудном пути страны. Революция все стронула с места. К дому Турбиных прибился Лариосик, и здесь он нашел свой Дом. Из дома ушел (из города, из страны), откололся человек с Каиновой печатью — Тальберг. Он предал жену, семью.

Но в революции, гражданской войне разметало и самый Дом. Что может быть выразительнее названия пьесы Булгакова «Бег»? Творчество Булгакова дает материал, связанный с различными аспектами интересующей нас темы.

Поработайте над ней самостоятельно, а мы наметим вам «пунктиром» многоплановое развитие этой темы в «Мастере и Маргарите». Здесь гоголевская традиция веселой чертовщины: женщины летают на половой щетке, на борове (он же Николай Иванович), нечистой силой перенесен в Ялту Степа Лиходеев. Все эти «передвижения» служат сатирическим приемом. Трагикомичен бег Ивана Бездомного за «консультантом». Иван выбрал себе псевдоним (в духе времени — Горький, Скиталец, Бедный, Голодный) «Бездомный» и обрел Дом в сумасшедшем доме. Что это —комедия, трагедия?..

Воланд и его свита осуществили свою миссию (вспомним эпиграф к первой части романа Гете «Фауст» — «Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо...»). Но вот в конце романа они преображаются в прекрасных всадников, с которыми по воздуху мчатся Маргарита и Мастер, а потом осуществится мечта Пилата, и он, прощенный, пойдет по лунной дороге вместе с Иешуа. Покой обретает Мастер, пойдя по указанной Воландом дороге: «Туда, туда. Там ждет уже вас дом и старый слуга, свечи уже горят, а скоро они потухнут, потому что вы немедленно встретите рассвет. По этой дороге, мастер, по этой, прощайте! Мне пора».

Каждый пойдет по своей дороге.

После Октябрьской революции русские писатели (и писатели бывшего Союза) стояли перед выбором пути в самом буквальном смысле этого слова: одни эмигрировали навсегда, другие эмигрировали и вернулись (А. Толстой, А. Куприн), третью остались, но ушли во внутреннюю эмиграцию, четвертые сознательно «остались дома», но каждый шел своим путем: Ахматова, Маяковский, Шолохов, Булгаков...

Перед выбором пути были и их герои. Труден и мучителен путь Григория Мелехова, но под влиянием сложнейших обстоятельств он сам делает свой выбор, как делает выбор его антагонист Михаил Кошевой. В эпопее М. Шолохова «Тихий Дон» вы найдете все предложенные нами «сквозные» темы и сверх того...

Свой выбор уже в других исторических обстоятельствах делают герои В. Быкова. Во всех произведениях этого замечательного писателя герои стоят перед жестким выбором пути. То же можно сказать и о героях Ч. Айтматова, Ф. Искандера. Немыслимо тяжкий выбор сделает героиня В. Распутина Настёна (повесть «Живи и помни»). Все «чудики» В. Шукшина так или иначе стоят перед выбором.

Герои названных писателей не выбирают, как проще, удобнее устроиться в жизни. Их выбор всегда мучителен, так как им приходится бороться с обстоятельствами, связан с нравственными обязательствами перед другими людьми, перед своей совестью, перед Родиной.

Есть в нашей литературе и другие герои, вечные Молчалины, которые совершают сделки с совестью, приспосабливаются к обстоятельствам. Это тоже выбор.

Каждый пойдет своей дорогой. Надеемся, что литература поможет вам найти праведные пути.

Автор Каменская

Поиск по сайту: