Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Жалкое состояние человека



(Ничто так не способно познакомить вас с жалким положением людей, как исследование истинной причины их беспрерывной суеты в жизни.

Душа поселяется в теле на короткое время. Она знает, что его лишь переход к вечному путешествию и что она должна приготовиться к нему в короткий срок человеческой жизни. Естественные потребности отнимают у нее большую часть этого времени, так что на ее собственно долю остается его очень мало. Но и этот краткий досуг почему-то так сильно ее тяготит и затрудняет, что как будто она только о том и заботится, как бы от него избавиться. Для нее невыносимо тяжко жить с собою и думать о себе. Она стремится только к самозабвению, старается провести это столь короткое и столь драгоценное время без размышления, в занятиях способных отвлечь всякую мысль об ожидающей ее вечности.

Вот источник всех суетных занятий, всякого так называемого развлечения или препровождения времени. Единственная цель этого - проводить время, не чувствуя его, или скорее, не чувствуя самого себя; - избегать, потерею этой части жизни, горечи и внутренние недовольства, которые бы необходимо возникли в душе человека, если бы это убиваемое время было употреблено им на размышление о самом себе. Душа не находит в себе никакого удовлетворения. Всякий взгляд внутрь себя приносит ей огорчение. Это принуждает ее искать утешения вне себя, привязываться к предметам внешним, чтобы всячески изгладить мысль о своем действительном положении. Радость ее в этом самозабвении, и, чтобы сделаться несчастной, достаточно ей очутиться наедине с собою).

I.

На людей с детства возлагается обязанность заботиться о своей чести и имуществе, а также об имуществе и чести их друзей. Их обременяют делами, обучают языкам и наукам, внушая при этом, что счастье их заключается в здоровье, чести, богатстве, как их самих, так и друзей, и что недостаток одного из этих благ влечет за собою потерю счастья. Таким образом, им дают дела и занятия, которые потом мучат их всю жизнь. Вот, скажете вы, странный способ приносить людям счастье; не вернейшее ли это средство сделать их несчастными? Вы хотите знать, как можно достичь этого? Стоило бы только отнять у них все эти заботы тогда бы они увидали себя, стали думать, что они такое, откуда и куда идут. Но трудно привлечь их к этим занятиям и отвлечь от иных. Потому-то, надавав столько дел, советуют им всякую свободную минуту употреблять на развлечение, игру и занимать себя всецело.

II.

Стараясь иногда объяснить себе, из-за чего подвергают себя люди трудам и опасностям при дворе, на войне; откуда происходит столько споров, страстей, смелых и нередко дурных предприятий, - я часто приходил к тому заключению, что все несчастие людей происходит только от того, что они не умеют спокойно сидеть в своей комнате.

Человек, имеющий средства к жизни, если бы находил удовольствие сидеть дома, не захотел бы пуститься путешествовать по морю или участвовать в осаде крепости. Он только тогда решился бы платить за место в армии, когда ему стало бы невыносимо оставаться в городе. Бесед в развлечений ищут только потому, что не находят никакого удовольствия сидеть дома.

Но, присмотревшись ближе и найдя причину всех наших несчастий, я захотел открыть, в чем коренится она в свою очередь. Оказалось, что начало ее заключается в естественном злополучии нашей слабой и смертной природы. Это состояние настолько жалкое, что решительно нет средств утешить себя, коль скоро о том подумаешь.

Какое положение себе ни представишь, собрания каких богатств ни вообразишь себе - все же положение государя кажется лучшим на свете. Но, думается мне, если бы и ему, которому предоставлено всевозможное довольство, пришлось остаться без развлечений и углубиться в самого себя, в свое положение и значение, - эта полнота земных благ оказалась бы не в силах поддержать его. Ему невольно придут на ум мысли о возможности восстания, наконец, о неизбежных болезнях и смерти; так что, едва он очутится без так называемого развлечения, как становится несчастным и даже более несчастным, чем любой из его играющих и забавляющихся подданных.

Монаршее достоинство само по себе разве не настолько велико, чтобы осчастливить носящего его? Нужно ли еще развлекать его этой мыслью, как обыкновенных людей? Я хорошо понимаю взгляд, что можно принести счастье человеку, отвлекая его внимание от домашних невзгод и стараясь наполнить все его помыслы заботою, как бы выучиться хорошо танцевать, но пригодно ли это для государя и будет ли он счастливее, развлекаясь, чем созерцая свое величие? Какой более достойный предмет может занимать его мысли? Не значило ли бы лишать его радостей, занимая его ум помышлением о том, как лучше выступать под звуки музыки или как ловчее кидать шар, вместо того, чтобы предоставить ему спокойно созерцать окружающее его величие славы. Пусть испытают: оставят короля совершенно одного, без всякого удовлетворения его чувств, вне всякой умственной заботы, без общества, чтобы он на свободе мог подумать о себе. И вы увидите, что король без развлечений вполне жалкий человек. Поэтому-то тщательно этого избегают, и в королевской свите всегда находится множество людей, на обязанности которых лежит доставлять государям после всякого дела забавы, так что незанятого времени у них никогда не остается. Другими словами, короли окружены людьми, несущими достохвальные заботы зорко следить за тем, чтобы король не оставался наедине и не имел повода размышлять о себе, хорошо зная, что при всем его королевском достоинстве, он станет жалок, как только начнет думать о себе.

(Людей, занимающих высокие, обыкновенно столь трудные, должности, поддерживает главным образом то, что они беспрестанно отвлечены от мысли о себе).

Обратите внимание на положение министра, канцлера, первого президента: с утра до вечера их отовсюду осаждает множество людей, не оставляя им и одного часа в течение целого дня, где бы они могли подумать о себе. Когда же они впадают в немилость и принуждены удалиться в свои поместья, где у них нет недостатка ни в богатствах, ни в служителях, готовых удовлетворить каждому их требованию, они сейчас же начинают чувствовать свое ничтожество, ибо никто уже не мешает им предаваться размышлениям о самих себе.

По той же причине мы ищем женского общества, идем на войну, стремимся к высоким должностями; не потому, что в них действительно заключается счастье, и мы не воображаем себе будто истинное благополучие в деньгах, которые можно выиграть в карты, или в зайце, которого гоним. Мы отказались бы принять такое счастье, если бы оно было предложено само по себе. Мы ищем не этого вялого и покойного пользования, при котором мы не освобождались бы от мыслей о нашем бедственном положении; нас привлекают не опасности войны, не трудности, сопряженные с высокими должностями; нам нужна суета, которая развлекала бы нас и не давала места столь неприятным мыслям.

По этой же причине мы так любим шум и передвижение; оттого так страшно тюремное заключение; оттого непостижимо для нас, как могут люди находит удовольствие в уединении. Участь монархов завидна во мнении людей, потому что приближенные их заботятся о доставлении им беспрестанно всевозможных удовольствий и развлечений.

Вот все, что могли изобрести люди, чтобы сделать себя счастливыми. Умничающие на эту тему и порицающие людей за то, что они по целым дням охотятся на зайца и не хотят попросту добыть его покупкою, плохо знают человеческую природу. Этот заяц не избавил бы нас от вида смерти и бедствий, но предохраняет от того охота. Поэтому, если бы они на упрек в суетности искомого ими с таким усердием, как следует подумав, ответили, что в этом они ищут усиленного и бурного занятия, которое бы отвлекло их от мысли о себе, и что ради этого они стремятся к предмету, могущему прельстить и привлечь их к себе всецело, то противники их не нашлись бы что возразить им. Но они не отвечают подобным образом, ибо не знают самих себя; не знают, что не добыча, а сама охота предмет их стремлений.

Они воображают, что, получив такую-то должность, могли бы насладиться покоем, и не чувствуют всей ненасытности своей природы. Они уверены, что искренно стремятся к покою, а на деле ищут только забот.

В них есть тайный инстинкт, заставляющий их искать развлечения и внешних занятий и вызываемый постоянным ощущением своего безотрадного положения. Есть в нихи другой тайный инстинкт, остаток величия нашей первобытной природы, внушающий им, что действительно счастье заключается только в покое, а не в суете. Эти два противоположные инстинкта сливаются в них в одно смутное предчувствие, скрывающееся от их взоров в глубине души, побуждающее их стремиться к покою чрез возбуждение и как бы всегда говорящее им, что удовлетворение которого они лишены, наступит, если, поборов некоторые представляющиеся им трудности, они сумеют открыть себе тем путь к успокоению.

Так протекает вся жизнь. Ищут покоя в борьбе с некоторыми препятствиями. Коль скоро последние побеждены, покой делается невыносимым, так как приходится думать или о бедствиях, уже существующих или угрожающих в будущем. Если бы даже казалось, что отовсюду мы ограждены от невзгод, то скука, пользуясь своею особою властью, не замедлила бы подняться из глубины сердца, где она глубоко укоренилась от природы, и наполнила бы ум своим ядом.

Трудно было дополнить совет успокоиться, данный Пирру, который искал покоя в утомлении себя беспрерывными подвигами.

Человек так несчастлив, что, просто в силу своего природного свойства, ему не избавиться от скуки даже тогда, когда, по-видимому, для нее нет никакой непосредственной причины. В то же время он так суетен, что, когда у него тысячи существенных причин быть печальным, пустейшая вещь, вроде игры на бильярде, может его рассеять.

Но, скажете вы, какой интерес его во всем этом? А интерес тот, чтобы завтра похвалиться в кругу друзей, что он играл лучше другого. Так иные корпят в своем кабинете, чтобы показать ученым, что они сумели разрешить какую-нибудь алгебраическую задачу, до них не решенную. Многие опять подвергают себя всевозможным опасностям, чтобы потом иметь возможность похвалиться участием во взятии крепости, и, по моему мнению, то же глупо делают. Третьи, наконец, убивают себя, трудясь над описанием всех этих подвигов, не для того чтобы умудрить себя ими, но чтобы показать только, что они их знают. Эти последние всех глупее, потому что глупы сознательно, когда о других можно еще сказать, что они бы не стали этого делать, если бы понимали, что делают.

Такой человек проводит жизнь без скуки, играя каждый день по маленькой. Давайте ему всякое утро деньги, которые он может ежедневно выигрывать, но с условием, чтобы он не играл совсем, и вы сделаете его несчастным. Скажут, может быть, что он в игре ищет развлечения, а не выигрыша. Так пускай он играет даром: вы увидите тогда, что он не будет горячиться, зато станет скучать за игрой. Стало быть, он ищет не одного развлечения: вялое и бесстрастное удовольствие наведет на него скуку. Ему необходимо возбуждение, самообман от мысли, что он будет счастлив, выиграв, хотя и не желал бы получить выигрыш при обязательстве не играть совсем.

Ему непременно нужен предмет страсти, который бы возбуждал его желания, его гнев, его страх, подобно тому, как дети пугаются ими же намалеванного лица.

Отчего это происходит, что человек, потерявший, несколько месяцев тому назад, единственного сына, удрученный тяжбами и процессами, так горевавший еще сегодня утром, теперь вдруг как бы и думать перестал о своем горе? Не удивляйтесь этому: он всецело занят наблюдением, где пройдет кабан, которого, вот уже шесть часов, как неистово преследуют собаки. Что еще ему нужно? Человек, как бы сердце его ни было переполнено горестью, раз удастся увлечь его в какую-нибудь забаву, счастлив, пока она продолжается. И, при всевозможном счастье, если он не развлечен, не поглощен какою-либо страстью или забавой, мешающею скуке овладеть им, он скоро впадает в грусть и становится несчастным. Без забавы нет радости, как за забавою нет печали. Таким-то путем составляется благополучие лиц высшего общества, окруженных множеством людей, развлекающих их и тем поддерживающих их благополучие.

III.

Легче умереть, не думая о смерти, чем перенести мысль о смерти, не подвергаясь опасности.

IV.

Если бы человек вообще был счастлив, он чувствовал бы себя тем счастливее, чем менее бы его развлекали. Но такое счастье ведомо только Богу и святым.

Да, но разве не значит быть счастливым, находя удовольствие в забаве? Нет, ибо это счастье внешнее и зависит от множества случайностей, которые могут быть причиной неизбежных огорчений.

V.

Единственным средством, утешающим нас в наших горестях, служит развлечение, но в то же время в нем и величайшая беда наша, потому что оно-то, главным образом, мешает нам думать о себе. Не будь его, мы бы жили в скуке, а эта скука побудила бы нас искать более верных средств от нее избавиться. Но развлечение услаждает нас, и с ним мы нечувствительно доживаем до смерти.

VI.

Состояние человека: непостоянство, скука, беспокойство.

VII.

Суетен тот, кто не замечает суетности света. А кто не видит ее кроме молодежи, всецело поглощенной шумом, забавами и мыслью о будущем? Но отнимите у нее развлечение, и вы увидите, как она станет пропадать от скуки. Она инстинктивно почувствует тогда свое ничтожество, ибо, действительно, великое несчастье испытывать невыносимую скуку, когда поневоле приходится сосредоточивать свои мысли на самом себе, за неимением чем развлечься.

VIII.

Если бы наше положение было действительно счастливое, то и не требовалось бы отвлекать нас от мысли о нем, чтобы сделать нас счастливыми.

Немногого нужно для нашего утешения, потому что немногого достаточно, чтобы нас опечалить.

IX.

Всего невыносимее для человека, это полный покой, без страсти, без дела, без развлечения. Он чувствует тогда свое ничтожество, свое несовершенство, свою зависимость, немощь, пустоту. Немедленно из глубины души поднимается скука, мрак, горесть, печаль, досада, отчаяние.

X.

Когда солдат или работник жалуются на свой труд, оставьте их без всякого дела.

XI. Философы

Прекрасное дело кричать человеку, который сам себя не знает, чтобы он шел сам по себе к Богу! Не хуже того и говорить это человеку, который знает себя.

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.