Николай Некрасов
Мы разошлись на полпути, Мы разлучились до разлуки И думали: не будет муки В последнем роковом "прости". Но даже плакать нету силы. Пиши - прошу я одного... Мне эти письма будут милы И святы, как цветы с могилы - С могилы сердца моего!
И.А.Бунин
О счастье мы всегда лишь вспоминаем. А счастье всюду. Может быть, оно Вот этот сад осенний за сараем И чистый воздух, льющийся в окно. В бездонном небе легким белым краем Встает, сияет облако. Давно Слежу за ним... Мы мало видим, знаем, А счастье только знающим дано.
Лариса Рубальская
Последний мост
Кто учит птиц дорогу находить, Лететь в ночи, лететь в ночи по звёздам. И нет сетей их путь загородить К давно забытым гнёздам.
Любовь ли их в дорогу позвала, В дорогу позвала, где так недолго лето. Зачем летят из вечного тепла, из вечного тепла, Мне не узнать ответа.
Не сжигай последний мост, Подожди ещё немного В темноте при свете звёзд Ты найди ко мне дорогу.
Знаю я, что так непрост Путь к забытому порогу. Не сжигай последний мост.
Отыщи ко мне дорогу, Не сжигай последний мост, Не сжигай последний мост.
В моих краях такие холода, Одни снега, да ветры завывают. И ты летишь неведомо куда, Где дни не остывают.
Но тёплые края не для тебя, Они не для тебя, и если обернёшься, Поймёшь, что жить не можешь, не любя, Не можешь, не любя, И в холода вернёшься.
ПУТЬ В ВЕЧНОСТЬ
Маргарита Алигер
Зоя
(фрагмент поэмы)
Как морозно! Как светла дорога, утренняя, как твоя судьба! Поскорей бы! Нет, ещё немного! Нет, ещё не скоро... От порога... по тропинке... до того столба... Надо ведь ещё дойти дотуда, этот длинный путь ещё прожить... Может ведь ещё случиться чудо. Где-то я читала... Может быть!.. Жить... Потом не жить... Что это значит? Видеть день... Потом не видеть дня... Это как? Зачем старуха плачет? Кто её обидел? Жаль меня? Почему ей жаль меня? Не будет ни земли, ни боли... Слово «жить»... Будет свет, и снег, и эти люди. Будет всё, как есть. Не может быть! Если мимо виселицы прямо всё идти к востоку - там Москва.
Если очень громко крикнуть: «Мама!» Люди смотрят. Есть ещё слова... - Граждане, не стойте, не смотрите! (Я живая, - голос мой звучит.) Убивайте их, травите, жгите! Я умру, но правда победит! Родина! - Слова звучат, как будто это вовсе не в последний раз. - Всех не перевешать, много нас! Миллионы нас!.. - Ещё минута - и удар наотмашь между глаз. Лучше бы скорей, пускай уж сразу, чтобы больше не коснулся враг. И уже без всякого приказа делает она последний шаг. Смело подымаешься сама ты. Шаг на ящик, к смерти и вперёд. Вкруг тебя немецкие солдаты, русская деревня, твой народ. Вот оно! Морозно, снежно, мглисто. Розовые дымы... Блеск дорог... Родина! Тупой сапог фашиста выбивает ящик из-под ног.
С.А.Есенин.
Мы теперь уходим понемногу В ту страну, где тишь и благодать. Может быть, и скоро мне в дорогу Бренные пожитки собирать.
Милые берёзовые чащи! Ты, земля! И вы, равнин пески! Перед этим сонмом уходящим Я не в силах скрыть своей тоски.
Слишком я любил на этом свете Всё, что душу облекает в плоть. Мир осинам, что, раскинув ветви, Загляделись в розовую водь.
Много дум я в тишине продумал, Много песен про себя сложил,
И на этой на земле угрюмой Счастлив тем, что я дышал и жил.
Счастлив тем, что целовал я женщин, Мял цветы, валялся на траве, И зверьё, как братьев наших меньших, Никогда не бил по голове.
Знаю я, что не цветут там чащи, Не звенит лебяжьей шеей рожь. Оттого пред сонмом уходящим Я всегда испытываю дрожь.
Знаю я, что в той стране не будет Этих нив, златящихся во мгле. Оттого и дороги мне люди, Что живут со мною на земле.
ПУТЬ К ПРОФЕССИИ
В.Брюсов.
Путь к высотам
Путь к высотам, где музы пляшут хором,
Открыт не всем: он скрыт во тьме лесов.
Эллада, в свой последний день, с укором
Тайник сокрыла от других веков.
Умей искать; умей упорным взором
Глядеть во тьму; расслышь чуть слышный зов!
Алмазы звёзд горят над тёмным бором,
Льёт ключ бессонный струи жемчугов.
Пройди сквозь мрак, соблазны все минуя,
Единую бессмертную взыскуя,
Рабом склоняется пред своей мечтой,
И, вдруг сожжён незримым поцелуем,
Увидишь ты дорогу пред собой.
А.А.Ахматова.
Мне ни к чему одические рати И прелесть элегических затей. По мне, в стихах все быть должно некстати, Не так, как у людей. Когда б вы знали, из какого сора Растут стихи, не ведая стыда, Как желтый одуванчик у забора, Как лопухи и лебеда. Сердитый окрик, дегтя запах свежий, Таинственная плесень на стене… И стих уже звучит, задорен, нежен, На радость вам и мне. 21 января 1940
ПУТЬ ПОЗНАНИЯ СЕБЯ
А.А.Блок
Стою на царственном пути.Глухая ночь, кругом огни,—Неясно теплятся они,А к утру надо — всё найти. Ступлю вперед — навстречу мрак,Ступлю назад — слепая мгла.А там — одна черта светла,И на черте — условный знак.
Но труден путь — шумит вода,Чернеет лес, молчат поля...Обетованная земля —Недостижимая звезда... Звезда — условный знак в пути,Но смутно теплятся огни,А за чертой — иные дни,И к утру, к утру — всё найти!15 августа 1901
Николай Зиновьев.
БОГАТСТВО
Огород к речушке. В хате Столик с Библией. Скамья. Полдень. Книга Бытия. Разве этого не хватит?
Николай Зиновьев.
ЗАВЕТ
Дорогой мой сын Илья, Когда в землю лягу я, По земле шагай ты споро, Можешь даже побежать, Под ногами я опорой Буду намертво лежать.
А.С.Пушкин
Товарищам
Промчались годы заточенья;
Недолго, мирные друзья,
Нам видеть кров уединенья
И царскосельские поля.
Разлука ждет нас у порогу,
Зовет нас дальний света шум,
И каждый смотрит на дорогу
С волненьем гордых, юных дум.
Иной, под кивер спрятав ум,
Уже в воинственном наряде
Гусарской саблею махнул –
В крещенской утренней прохладе
Красиво мерзнет на параде,
А греться едет в караул;
Другой, рожденный быть вельможей,
Не честь, а почести любя,
У плута знатного в прихожей
Покорным плутом зрит себя;
Лишь я, судьбе во всем послушный,
Счастливой лени верный сын,
Душой беспечный, равнодушный,
Я тихо задремал один...
Равны мне писари, уланы,
Равны законы, кивера,
Не рвусь я грудью в капитаны
И не ползу в асессора;
Друзья! немного снисхожденья –
Оставьте красный мне колпак,
Пока его за прегрешенья
Не променял я на шишак,
Пока ленивому возможно,
Не опасаясь грозных бед,
Еще рукой неосторожной
В июле распахнуть жилет.
Лирический герой философствует, раздумывает над самим течением жизни.
М.Цветаева
Над синевою подмосковных рощ
Накрапывает колокольный дождь.
Бредут слепцы калужскою дорогой, —
Калужской — песенной — прекрасной, и она
Смывает и смывает имена
Смиренных странников, во тьме поющих Бога.
И думаю: когда — нибудь и я,
Устав от вас, враги, от вас, друзья,
И от уступчивости речи русской, —
Одену крест серебряный на грудь,
Перекрещусь, и тихо тронусь в путь
По старой по дороге по калужской.
М. И.Цветаева
Молитва
Христос и Бог! Я жажду чуда
Теперь, сейчас, в начале дня!
О, дай мне умереть, покуда
Вся жизнь как книга для меня.
Ты мудрый, Ты не скажешь строго:
- "Терпи, еще не кончен срок".
Ты сам мне подал - слишком много!
Я жажду сразу - всех дорог!
Всего хочу: с душой цыгана
Идти под песни на разбой,
За всех страдать под звук органа
и амазонкой мчаться в бой;
Гадать по звездам в черной башне,
Вести детей вперед, сквозь тень...
Чтоб был легендой - день вчерашний,
Чтоб был безумьем - каждый день!
Люблю и крест, и шелк, и каски,
Моя душа мгновений след...
Ты дал мне детство - лучше сказки
И дай мне смерть - в семнадцать лет!
В стихотворении Марины Цветаевой» скрыто обещание жить и творить: «Я жажду... всех дорог!»
И.С.Тургенев.
Мы еще повоюем!
(стихотворение в прозе)
Какая ничтожная малость может иногда перестроить всего человека!
Полный раздумья, шел я однажды по большой дороге.
Тяжкие предчувствия стесняли мою грудь; унылость овладевала мною.
Я поднял голову… Передо мною, между двух рядов высоких тополей, стрелою уходила вдаль дорога.
И через нее, через эту самую дорогу, в десяти шагах от меня, вся раззолоченная ярким летним солнцем, прыгала гуськом целая семейка воробьев, прыгала бойко, забавно, самонадеянно!
Особенно один из них так и надсаживал бочком, бочком, выпуча зоб и дерзко чирикая, словно и чёрт ему не брат! Завоеватель – и полно!
А между тем высоко на небе кружил ястреб, которому, быть может, суждено сожрать именно этого самого завоевателя.
Я поглядел, рассмеялся, встряхнулся – и грустные думы тотчас отлетели прочь: отвагу, удаль, охоту к жизни почувствовал я.
И пускай надо мной кружит мой ястреб…
– Мы еще повоюем, чёрт возьми!
Ноябрь, 1879
ПУТЬ РОССИИ
ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ СТРАНЫ
А.Т.Твардовский.
За далью – даль
(фрагмент поэмы)
Пора! Ударил отправленье Вокзал, огнями залитой, И жизнь, что прожита с рожденья, Уже как будто за чертой. Я видел, может быть, полсвета И вслед за веком жить спешил, А между тем дороги этой За столько лет не совершил; Хотя своей считал дорогой И про себя ее берег, Как книгу, что прочесть до срока Все собирался и не мог. Мешало многое другое, Что нынче в памяти у всех. Мне нужен был запас покоя, Чтоб ей отдаться без помех. Но книги первую страницу Я открываю в срок такой, Когда покой, как говориться, Опять уходит на покой… Я еду. Малый дом со мною, Что каждый в путь с собой берет. А мир огромный за стеною, Как за бортом вода, ревет. Он над моей поет постелью И по стеклу сечет крупой, Дурной, безвременной метелью Свистит и воет в разнобой. Он полон сдавленной тревоги, Беды, что очереди ждет. Он здесь еще слышней, в дороге, Лежащей прямо на восход… Я еду. Спать бы на здоровье, Но мне покамест не до сна: Еще огнями Подмосковья Снаружи ночь озарена. Еще мне хватит этой полки, Еще московских суток жаль. Еще такая даль до Волги, А там – то и начнется даль- За той великой водной гранью. И эта лестница из шпал, Пройдя Заволжье, Предуралье, Взойдет отлого на Урал. Урал, чьей выработки сталью Звенит под нами магистраль. А за Уралом- Зауралье, А там своя, иная даль. А там Байкал, за тою далью,- В полсуток обогнуть едва ль,- А за Байкалом – Забайкалье. А там еще другая даль, Что обернется далью новой. А та, неведомая мне, Еще с иной, большой, суровой, Сомкнется и пройдет в окне… А той порой, отменно точный, Всего пути исполнив срок, Придет состав дальневосточный На Дальний, собственно, Восток, Где перед станцией последней, У пограничного столба, Сдается мне, с земли соседней Глухая слышится пальба. Но я еще с Москвою вместе, Еще во времени одном. И, точно дома перед сном, ЕЕ последних жду известий; Она свой голос подает И мне в моей дороге дальней.
А там из – за моря восход Встает, как зарево, печальный, И день войны, нещадный день, Вступает в горы и долины, Где городов и деревень Дымятся вновь и вновь руины. И длится вновь бессонный труд, Страда защитников Кореи. С утра усталые ревут Береговые батареи… Идут бои горит земля. Не нов, не нов жестокий опыт: Он в эти горы и поля Перенесен от стен Европы. И вы, что горе привезли На этот берег возрожденный, От вашей собственной земли Всем океаном отделенный,- Хоть в цвет иной рядитесь вы, Но ошибется мир едва ли: Мы вас встречали из Москвы И до Берлина провожали… Народ – подвижник и герой – Оружье зла оружьем встретил. За грех войны – карал войной, За смерть – печалью смерти метил. В борьбе исполнен новых сил, Он в годы грозных испытаний Восток и Запад пробудил И вот – Полмира в нашем стане! Что ж или тот урок забыт, И вновь, под новым только флагом, Живой душе война грозит, Идет на мир знакомым шагом? И, чуждый жизни, этот шаг, Врываясь в речь ночных известий, У человечества в ушах Стоит, как явь и как предвестье. С ним не забыться, не уснуть, С ним не обвыкнуть и не сжиться. Он - как земля во рту на грудь Зарытым заживо ложится… Дорога дальняя моя, Окрестный мир страны обширной, Родные русские поля, В ночи мерцающие мирно,- Не вам ли памятны года, Когда по этой магистрали Во тьме оттуда и туда Составы без огней бежали; Когда тянулись в глубь страны По этой насыпи и рельсам Заводы – беженцы войны- И с ними люди – погорельцы; Когда, стволы зениток ввысь Подняв над «улицей зеленой», Безостановочно неслись Туда, на запад, эшелоны. И только, может, мельком взгляд Тоски немой и бесконечной Из роты маршевой солдат Кидал на санитарный встречный… Та память вынесенных мук Жива, притихшая, в народе, Как рана, что нет – нет – и вдруг Заговорит к дурной погоде. Но, люди, счастье наше в том, Что счастья мы хотим упорно, Что на века мы строим дом, Свой мир живой и рукотворный. Он всех людских надежд оплот, Он всем людским сердцам доступен. Его ли смерти мы уступим?.. На Спасской башне полночь бьет...
Произведение состоит из 15 глав с плавным переходом от одной к другой. Вдохновением для поэмы стало путешествие по России, включающее в себя Сибирь, Урал, Дальний Восток. Поэма имеет автобиографический характер, присутствуют диалоги и описание пейзажей родины. На одной из остановок автор встречает своего друга детства, которому посвящает одну из глав поэмы. Если говорить коротко, то основа произведения - размышления, воспоминания и описание видов из окна вагона.
Читайте подробнее на FB.ru: http://fb.ru/article/192188/za-dalyu---dal-tvardovskiy-kratkoe-soderjanie-aleksandr-tvardovskiy-poema
А.Блок
Опять, как в годы золотые, Три стёртых треплются шлеи, И вязнут спицы росписные В расхлябанные колеи...
Россия, нищая Россия, Мне избы серые твои, Твои мне песни ветровые, - Как слёзы пёрвые любви!
Тебя жалеть я не умею И крест свой бережно несу... Какому хочешь чародею Отдай разбойную красу!
Пускай заманит и обманет, - Не пропадёшь, не сгинешь ты, И лишь забота затуманит Твои прекрасные черты...
Ну что ж? Одно заботой боле - Одной слезой река шумней А ты всё та же - лес, да поле, Да плат узорный до бровей...
И невозможное возможно, Дорога долгая легка, Когда блеснёт в дали дорожной Мгновенный взор из-под платка, Когда звенит тоской острожной Глухая песня ямщика!..
ДОРОГА ПАМЯТИ
С.А.Есенин
Серебристая дорога, Ты зовешь меня куда? Свечкой чисточетверговой Над тобой горит звезда.
Грусть ты или радость теплишь? Иль к безумью правишь бег? Помоги мне сердцем вешним Долюбить твой жесткий снег.
Дай ты мне зарю на дровни, Ветку вербы на узду. Может быть, к вратам Господним Сам себя я приведу.
С.А.Есенин
О красном вечере задумалась дорога, Кусты рябин туманней глубины. Изба-старуха челюстью порога Жует пахучий мякиш тишины.
Осенний холод ласково и кротко Крадется мглой к овсяному двору; Сквозь синь стекла желтоволосый отрок Лучит глаза на галочью игру.
Обняв трубу, сверкает по повети Зола зеленая из розовой печи. Кого-то нет, и тонкогубый ветер О ком-то шепчет, сгинувшем в ночи.
Кому-то пятками уже не мять по рощам Щербленый лист и золото травы. Тягучий вздох, ныряя звоном тощим, Целует клюв нахохленной совы.
Все гуще хмарь, в хлеву покой и дрема, Дорога белая узорит скользкий ров… И нежно охает ячменная солома, Свисая с губ кивающих коров.
К.М.Симонов.
Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины...
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,Как шли бесконечные, злые дожди,Как кринки несли нам усталые женщины,Прижав, как детей, от дождя их к груди, Как слезы они вытирали украдкою,Как вслед нам шептали: — Господь вас спаси! — И снова себя называли солдатками,Как встарь повелось на великой Руси. Слезами измеренный чаще, чем верстами,Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:Деревни, деревни, деревни с погостами,Как будто на них вся Россия сошлась, Как будто за каждою русской околицей,Крестом своих рук ограждая живых,Всем миром сойдясь, наши прадеды молятсяЗа в бога не верящих внуков своих. Ты знаешь, наверное, все-таки Родина - Не дом городской, где я празднично жил,А эти проселки, что дедами пройдены,С простыми крестами их русских могил. Не знаю, как ты, а меня с деревенскоюДорожной тоской от села до села,Со вдовьей слезою и с песнею женскоюВпервые война на проселках свела. Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом,По мертвому плачущий девичий крик,Седая старуха в салопчике плисовом,Весь в белом, как на смерть одетый, старик. Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?Но, горе поняв своим бабьим чутьем,Ты помнишь, старуха сказала:- Родимые,Покуда идите, мы вас подождем. «Мы вас подождем!» — говорили нам пажити.«Мы вас подождем!» — говорили леса.Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,Что следом за мной их идут голоса. По русским обычаям, только пожарищаНа русской земле раскидав позади,На наших глазах умирали товарищи,По-русски рубаху рванув на груди. Нас пули с тобою пока еще милуют.Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,Я все-таки горд был за самую милую,За горькую землю, где я родился, За то, что на ней умереть мне завещано,Что русская мать нас на свет родила,Что, в бой провожая нас, русская женщинаПо-русски три раза меня обняла.
А.Т.Твардовский
Когда пройдешь путем колонн...
Когда пройдешь путем колонн В жару, и в дождь, и в снег, Тогда поймешь, Как сладок сон, Как радостен ночлег. Когда путем войны пройдешь, Еще поймешь порой, Как хлеб хорош И как хорош Глоток воды сырой. Когда пройдешь таким путем Не день, не два, солдат, Еще поймешь, Как дорог дом, Как отчий угол свят. Когда - науку всех наук - В бою постигнешь бой,- Еще поймешь, Как дорог друг, Как дорог каждый свой - И про отвагу, долг и честь Не будешь зря твердить. Они в тебе, Какой ты есть, Каким лишь можешь быть. Таким, с которым, коль дружить И дружбы не терять, Как говорится, Можно жить И можно умирать.
ПУТЬ В НИКУДА
Чингиз Айтматов.
Плаха
(пересказ фрагмента романа)
Часть первая
Действие романа начинается в Моюнкумском заповеднике, где жила волчья пара – Акбара и Ташчайнар. Летом у них родились волчата, а когда выпал первый снег, волки, отправившись на охоту, обнаружили, что в заповеднике полно людей. Охотники приехали в заповедник, чтобы выполнить план по сдаче мяса, и стреляли сайгаков. Во время охоты погибли и волки, жившие в заповеднике – осталась только Акбара и Ташчайнар, их волчата тоже были мертвы. Охотники складывали туши сайгаков в вездеход. В том же вездеходе лежал связанный Авдий Каллистратов – внештатный сотрудник областной комсомольской газеты, который в свое время был исключен из духовной семинарии.
Авдий имел свои представления о том, какой должна быть настоящая «праведная» жизнь и всеми силами открыто боролся с теми, кто, по его мнению, жил неправильно.
Как-то раз он получил задание от газеты проследить, каким путем попадают в среднюю полосу России наркотики. Авдий, для того чтобы проследить путь наркотика присоединился к компании «гонцов за анашой», которая отправлялась в Среднюю Азию. Еще на вокзале он понял, что среди «гонцов» существуют свои правила – например, они не должны общаться друг с другом, чтобы в случаи поимки никого не могли выдать. Во время пути он также понял, что есть человек, который руководит всеми, разрабатывает план. Все «гонцы» звали его «Сам». Ради встречи с ним Авдий решает пойти до конца, он вместе с другими гонцами собирает коноплю, набивая ею рюкзак, и едет обратно. По дороге на конопляное поле происходит знаменательная встреча – Авдий знакомится с белокурой кареглазой девушкой, которая оставила в его сердце глубокий след.
Добравшись до железной дороги, Авдий видит у товарного поезда Гришана, и догадывается, что это и есть тот таинственный человек, ради встречи с которым он проделал тяжелый путь – «Сам».
Часть вторая
Гришан сразу понял, что Авдий – это не обычный «гонец», что у него есть в жизни принципы, прямо противоположные его собственным принципам. Он захотел, чтобы Авдий отдал свою добычу и ушел, но тот остался вместе со всеми. Все «гонцы» смогли запрыгнуть в вагон товарного поезда, и там Гришан разрешил им выкурить самокрутку с травой. Сделал он это нарочно, чтобы позлить Авдия. Сам Гришан, как и Авдий, не курил. Авдий понимал, что сделать в данный момент ничего не может, но все же нервы его не выдержали - когда один из «гонцов» стал к нему приставать с требованием присоединиться к курящим, он выхватил у того из пальцев бычок и выкинул его в открытую дверь вагона, а потом стал высыпать туда же и траву из своего рюкзака, призывая и всех остальных сделать то же самое. В результате Авдия жестоко избили и выкинули из вагона.
Авдий упал в кювет у железнодорожных путей, ему виделась сцена разговора Иисуса с Понтием Пилатом. Потом, когда он пришел в себя, он вдруг представил, что существует сразу в двух мирах – в этом и в том, где он пытается спасти Иисуса, Учителя.
Переночевал Авдий под мостом, а утром увидел, что его паспорт и деньги насквозь промокли. На попутке он смог добраться до станции. Но вид у него был настолько грязный, что на станции его арестовали и доставили в участок, где он увидел всех «гонцов», с которыми вместе ехал. Не было среди них только Гришана. Услышав, что его собираются отпускать, Авдий потребовал, чтобы его посадили к «гонцам» - он решил, что сможет убедить их вернуться к «правильной « жизни. Милиционер, сделав вывод, что перед ним сумасшедший, привел его на станцию и посоветовал уехать. Но на станции Авдию становится совсем плохо. Скорая помощь отвозит его в местную больницу...
Ф.Углов.
Из плена иллюзий
(главы)
К ЧИТАТЕЛЮ
Вот мы и встретились снова...
Откровенно скажу: каждая такая встреча радует. И тревожит... Найдем ли мы общий язык, поймем ли друг друга, отзовутся ли в читательском сердце те тревоги и надежды, которые всецело занимают меня? Протянем ли мы друг другу руки, как единомышленники, помощники? Или между нами ляжет полоса отчуждения и холодного равнодушия?
Нынешняя встреча особенно волнует. И не только потому, что за страницами этой книги - многолетние исследования, мучительные размышления, вереницы человеческих судеб и историй, опыт всей жизни и взгляд в наше завтра. Дело еще и в том, что тема нашего разговора достаточно щепетильная, личностная, хотя она и имеет огромное общественное значение. И, увы, тема малоприятная - об алкоголе и его последствиях.
Но не спешите на этом основании закрыть книгу. Постарайтесь прочитать ее до конца. Убежден, что эта на первый взгляд набившая оскомину тема большинству известна весьма поверхностно. Тем более что алкогольная ситуация приобрела ныне значительную остроту, она вызывает серьезную озабоченность общественности.
В настоящее время вряд ли кто будет оспаривать тот факт, что потребление алкогольных напитков приносит много вреда обществу, много горя людям и разоряет государство. Между тем вопрос о том, как избавить людей от этой вредной привычки, не так-то прост. По этому поводу высказываются советы и предложения самого противоречивого характера. Может быть, это связано с тем, что население не имеет ясного представления об алкогольных напитках и их влиянии на организм человека, а сведения, которые оно много лет получало из книг, кинофильмов, прессы, часто расходилось с тем, что говорит об алкоголе наука и что мы видим в жизни.
Одни ратуют за культуру потребления спиртного и даже рекомендуют обучать детей этому "искусству" с раннего возраста, другие советуют пить лишь сухие вина и утверждают, что они не только безвредны, но и полезны, третьи доказывают, что лучше всего употреблять водку, но в меру. И т. д. и т. п.
Такое разноголосье дезориентирует человека и может привести к неправильным выводам.
Ныне положение дел меняется к лучшему, но многое еще надо уяснить и осознать, чтобы понять до конца, какой непоправимый вред несет алкоголь человеку и обществу.
Мне, как хирургу, уже более 50 лет приходится оперировать людей, и я постоянно видел и вижу, какие глубокие и необратимые изменения возникают в организме человека под влиянием алкоголя. Эти яды очень коварны. Долгое время они ничем себя не проявляют, и человеку кажется, что дурман этот легок и приятен, создает видимость веселья и хорошего настроения, словом, совершенно безобиден. Его уже тянет к алкогольным напиткам, и он охотно поддается желанию еще и еще раз одурманить себя ими. А между тем в человеке идет накапливание тех тяжелых последствий, которые в конце концов расстраивают его здоровье и на 15-20 лет сокращают и без того слишком короткую человеческую жизнь.
Самые опасные из этих последствий - те изменения, которые происходят после приема алкоголя в мозгу. Научными данными твердо установлено, что благодаря усиленной концентрации алкоголя в коре головного мозга происходит склеивание красных кровяных телец и создаются условия, при которых нейроны гибнут в больших количествах. После каждого приема спиртных напитков в коре головного мозга остается целое кладбище нервных клеток, которые, как известно, не восстанавливаются. И чем больше выпито этого яда, тем обширнее разрушение мозга.
Вот почему, несмотря на миллиарды нервных клеток, которыми природа нас предусмотрительно наградила, их гибель происходит столь интенсивно, что уже довольно быстро у человека проявляются признаки деградации умственных способностей. Изменения в мозгу происходят постепенно, они долго остаются незамеченными, поскольку касаются самых высших отделов коры головного мозга, где происходит активная мыслительная работа, где возникают самые сложные ассоциации. Со временем это снижение умственного уровня человека становится более выраженным и заметным прежде всего по результатам его творчества, по его изменившемуся характеру.
Не может оставить равнодушным каждого патриота своей Родины и появление умственно неполноценных детей как результат употребления спиртных напитков их родителями. Давно известно, что народ, не употребляющий алкогольные напитки, при прочих равных условиях является более здоровым в физическом, умственном и нравственном отношениях, чем тот, у которого потребление алкоголя получило широкое распространение.
При массовом употреблении алкоголя увеличивается число людей с явлениями преждевременной деградации, безнравственного поведения. Еще Аристотель метко заметил: "Опьянение есть добровольное сумасшествие человека".
В течение миллиардов лет на планете Земля создавалось чудо, может быть, единственное во всей вселенной - разум человека. Это потребовало преодоления множества препятствий. А ныне ясный и чистый человеческий разум, увы, по воле самих людей уничтожается наркотиками, среди которых самым опасным и широко распространенным является алкоголь, яд, который в состоянии не только остановить прогресс человеческого гения, но и привести его к деградации.
Партия и правительство принимают решительные меры против алкоголизма. В апреле 1985 года Политбюро ЦК КПСС всесторонне обсудило вопрос о борьбе с пьянством и алкоголизмом. Рассматривая преодоление этого уродливого явления как социальную задачу большой важности, ЦК КПСС одобрил целый комплекс мер по усилению борьбы с пьянством и алкоголизмом и устранению их из жизни нашего общества, была подчеркнута важность широкого развертывания антиалкогольной пропаганды.
Строки этого документа обращены к каждому из нас. И каждый должен осознать одну простую истину: трезвость - вот норма нашей жизни. Те, кто призывает к "умеренной" дозе, "культуре" потребления спиртных напитков, сами находятся в плену у алкоголя. Пьянство и культура несовместимы ни в каких видах и "пропорциях", это антиподы.
Особенно вредно пьянство в молодом возрасте. Поэтому свою книгу я обращаю прежде всего к молодежи, к тем, кто создает наше сегодняшнее и завтрашнее могущество. Помыслы, устремления и образ жизни современной молодежи во многом будут определять облик нашего народа в XXI веке. И я мечтаю видеть молодых людей нравственно и физически здоровыми, духовно богатыми, истинными патриотами социалистического Отечества.
ВОСПОМИНАНИЯ ДЕТСТВА И ЮНОСТИ
(фрагмент главы)
Как-то еще в дореволюционное время, когда мы жили в Киренске, говорит мне мама:
- Феденька, сбегай позови Гриба Соленого. Я в это время читал какую-то интересную книгу и, увлекшись, расслышал только последние два слова. Схватил кастрюльку, побежал в погреб, где у нас не переводились грибы, засоленные в бочке с осени, и принес их маме.
- Вот, мама, я принес соленых грибов!
- Нет, Феденька, ты невнимательно меня слушал. Я просила тебя сбегать на квартиру к Грибу Соленому и позвать его к нам,
Я с недоумением уставился на маму.
- Как можно приглашать соленого гриба?
- Разве ты не знаешь нашего печника, Гриба Соленого? Он прекрасно умеет чинить печь, а наша что-то стала плохо гореть и часто дымит. Если только он в состоянии, пусть придет сейчас же.
- А почему он может быть не в состоянии? Он что, очень болен?
- Нет, Феденька, он не болен, но он очень сильно пьет. Жаль человека. Такой хороший мастер, а вот губит себя этой проклятой водкой. Кто только выдумал ее. Сколько она хороших людей сгубила.
Мама нас всегда называла ласкательными именами. Ни разу за всю жизнь я не слышал, чтобы она сказала "Федька". Редко скажет "Федя", а чаще - "Феденька".
И так ко всем детям. Уже будучи взрослым, я часто задумывался над этим. Откуда у этой простой неграмотной русской женщины столько добра и ласки? С какой любовью и уважением относилась она ко всем. И если в моих делах находят доброту к людям, то все это мне передано от мамы.
Я сбегал по указанному адресу. Гриб Соленый сидел за столом, на котором стояла бутылка со светлой жидкостью. Эту жидкость он наливал в жестяную кружку, выпивал и закусывал луковицей с черным хлебом.
Когда я ему сказал, зачем пришел, он сразу же отставил свою скромную трапезу и, надев рваную фуражку, пошел со мной.
- Я Настасье Николаевне никогда не откажу и всегда все сделаю. Я ее очень уважаю. Такая добрая душа!
И, провозившись около печки часа два, он исправил ее. Мама, очень довольная, сразу же затопила печь, и, радостная, заявила, что та топится как надо. Она усадила Гриба Соленого за стол, принесла ему выпить, хорошо покормила и уплатила ему, хотя он денег сначала не брал. Ушел печник очень довольный таким сердечным отношением к нему.
За годы нашей жизни в Киренске я еще не раз встречал этого человека и неоднократно разговаривал о нем с другими. В городе никто не знал ни его фамилии, ни имени и отчества. Все звали его Грибом Соленым, а почему, никто мне так и не смог объяснить. Несмотря на его внешнюю грубость, он был деликатный человек, никого не оскорблял, и если уж на кого сердился, то его самое большое ругательство было: "Эх ты, гриб соленый!" Вероятно, так его и прозвали Грибом Соленым. Он был известен на весь город тем, что часто ходил по домам на заработки. Все удивлялись, как может он так хорошо работать, будучи сильно пьяным.
Был он мастер по укладке и ремонту печей. Лучше его никто у нас этого не делал. Сложенные им печи всегда топились хорошо и никогда не дымили. Если какая-то печь была не в порядке, стоило только пригласить Гриба Соленого, и после того, как он "поколдует" над ней, она начинала гореть и греть совсем по-другому. Он был буквально кудесником печей, и все старались заманить его к себе, если надо было сделать или отремонтировать печь.
Печь в Сибири - это самое главное. Без нее человеку жизни нет. В каждом доме, как правило, была одна русская печь - это действительно уникальное творение русского человека, в котором сказалась глубокая народная мудрость. Одна печь, а исполняет все необходимое: и кашеварит, и хлеб знатный печет, и избу греет. Пища в печке всегда горячая, а на печке всегда тепло. Здесь и спят, и от недугов лечатся.
Нет ничего удивительного в том, что человек, умеющий складывать печи, пользовался у нас большим авторитетом. Самым высоким почетом среди всех печников, бесспорно, обладал Гриб Соленый. Но заполучить его было непросто. Слишком часто он был столь нетрезв, что вообще ничего не мог делать.
Как получилось, что человек, находившийся постоянно в состоянии алкогольного опьянения, был в то же время хорошим мастером? Можно ли это объяснить?
Несомненно, это был одаренный человек, с ярко выраженными профессиональными способностями. Отец его был печником, и Гриб Соленый с ранних лет работал у него подручным. Он внимательно, как зачарованный смотрел на работу своего отца и, будучи еще совсем мальчиком, с увлечением трудился. Как-то, оставшись один, он укладывал кирпичи так ловко и красиво, что отец, увидев его за работой, сказал:
- У тебя неплохая смекалка и руки на месте. Должен стать добрым печником.
Отец умер рано, и ему не удалось увидеть работу своего сына. Оставшись в 11 лет старшим в доме, мальчик стал работать всерьез, чтобы прокормить семью. Он с ходу овладевал премудростями своей профессии, жадно прислушиваясь к советам и разговорам старых мастеров и по-своему их осмысливая. Чем больше он работал, тем лучше осваивал свою специальность. Если бы он смог учиться и совершенствоваться, если бы вдобавок к его природным способностям у него была бы и настойчивость, и жажда знаний, то, может быть, он развил бы печное дело дальше и сконструировал бы печи более экономные, меньших габаритов и более эстетически привлекательные. Но своего ума и воли у него не хватило, доброго, умного наставника рядом не оказалось, возможностей учиться не было.
Способности и умения Гриба Соленого создавали для него возможность зарабатывать больше, чем он с его скромными запросами мог потратить. А среди старших товарищей не нашлось такого, который подсказал бы правильную дорогу. Те, что работали вместе с ним, были пьющими и, видя у молодого парня деньги, подбивали его на покупку водки: "надо распить магарыч", "надо обмыть сложенную печь", "с получки" и так далее. Постоянно требовали от него денег, чтобы купить водку "в складчину". Вредная и опасная тенденция вовлекать в пьянство молодых, можно прямо сказать, сбила с правильного пути и даже погубила не одну тысячу способных молодых рабочих. Когда кадровый рабочий вовлекает ученика в свою "питейную кампанию" вместо того, чтобы по-отечески предупредить его, то это многое говорит о качествах учителя. Во все века учитель любого дела брал на себя большую ответственность не только зато, чтобы научить юношу ремеслу, но и за воспитание его как человека, чтобы, видя, как он становится мастером, гражданином, уважаемым человеком, с гордостью сказать - это мой ученик!
И ученики, как правило, всю жизнь с благодарностью вспоминали своих учителей, если те не только выучили их чему-то, но и воспитали в них высокие моральные качества. Среди народа уважение к учителю почти равнялось сыновнему. Хороший учитель ставился рядом с родителями.
И если мастер-учитель или старший рабочий посылает своего ученика за водкой и вместе с ним ее распивает, он берет на себя большую моральную ответственность за гибельные последствия такого шага. Ведь, как правило, юноша верит в своего наставника и думает, что тот учит его только хорошему.
Очень может быть, что наш молодой печник, ставший впоследствии Грибом Соленым, пристрастился к спиртному не сразу. Выпив несколько раз под давлением товарищей, он постепенно стал привыкать к вину. Ему стало нравиться состояние опьянения, тот самообман, который наступает у человека под влиянием алкоголя. Скромный от природы, застенчивый и несколько замкнутый, выпив, он становился развязным и самоуверенным, сразу же переоценивал свои возможности, воображая себя выдающимся мастером, сильным и ловким.
Правда, наутро все это исчезало, и он видел все иначе, чем вчера. Голова болит, руки плохо слушаются, как будто и опыта никакого нет, и работу надо начинать сначала, как новичку. И такое состояние возникало у него каждый раз после очередной пьянки, "отдыха".
Это состояние человека было тщательно изучено нашим выдающимся психиатром И.А.Сикорским, который писал, что раз произведенное над мозгом насилие оставляет след, и, когда исчезают все явления острого отравления алкоголем и организм, казалось бы, уже совершенно свободен от него, еще дает о себе знать одна важная перемена, а именно - перемена в мозгу человека.
Научные данные, полученные в лаборатории с помощью психометрических приборов, дают возможность определить вредное влияние алкоголя на рабочего человека. Работающий за неделю совершенствует свои нервные "аппараты". К концу недели его рука становится ловчее, глазомер тоньше, а умственный механизм проницательнее и острее. Если воскресный или праздничный день проведен в разумном отдыхе, освоенное остается прочным и незыблемым. Но употребление спиртных напитков уничтожает все, чем человек обогатил свой ум и профессиональный опыт в течение недели. Этим и объясняется, что, начав пить, человек останавливается в своем росте или он идет у него чрезвычайно медленно. Каждая очередная выпивка отбрасывает его далеко назад. Ум бодрые, здоровые нервные центры, полученные нами как великое наследие от предков, необдуманно уродуются и губятся алкоголем, чем понижаются трудовые качества, нравственное достоинство людей.
Поэтому так необходимо беречь главное богатство человека - нервы, мозг, охраняя их от ядовитого, всеразрушающего действия алкоголя.
При употреблении алкогольных напитков рядом с понижением трудовых способностей нарушается и психическое здоровье людей, которое составляет один из самых важных источников силы государства и роста благосостояния народа, обеспечивает правильный и успешный ход его умственного развития. Оно служит основой выносливости и неутомимости народа в мирном труде и в периоды испытаний. Вспомним годы гражданской войны, мирного восстановительного труда, самоотверженной борьбы народа в Великую Отечественную войну, когда именно морально, нравственно здоровые люди в невероятно тяжелых условиях победили и разруху и коварного врага, отстояли и защитили наши идеалы.
Бесконечно прав Владимир Маяковский, утверждая - "трезвым мозгом сильна коммуна".
Конечно, падение человека происходит не сразу. Все, что есть в нем здорового, сопротивляется. Наутро он с горечью и презрением к самому себе думает о вчерашней пьянке, а о водке не может вспомнить без содрогания. Но на следующем же празднике его вновь уговорили. Он выпил и опять получил удовольствие от самообмана. Прошло какое-то время, и человек уже не отказывался и вместе с товарищами пил каждый раз, как пили они. Стала болеть голова, трястись руки. Товарищи посоветовали выпить рюмку водки с утра. Он выпил, почувствовал, что головная боль исчезла, руки перестали трястись. Так человек попадает в полную алкогольную зависимость и уже пьет, как только ему представляется возможность - и в праздники, и в будни, и утром, и вечером.
Так произошло и с Грибом Соленым. Состояние опьянения для него стало обычным. Как только алкоголь выветривался, он становился больным, не способным ни на что. Если не было денег, ходил к своим бывшим клиентам, выпрашивая рюмочку, чтобы опохмелиться. Те, зная его способности и понимая, что в случае надобности им придется обращаться к нему же, не отказывали.
К тому времени, когда в стране было запрещено производство и продажа водки и других спиртных напитков и введена принудительная трезвость, то есть к 1914 году, Гриб Соленый так изменился, что остановиться и бросить пить уже не мог. Запрета на производство кустарного хмеля не было, и жизнь людей, подобных Грибу Соленому, приобрела новый смысл: где раздобыть самогона или пива, чтобы утолить свою тягу к вину. Если бы запрет коснулся и этого источника пьянства, такие, как Гриб Соленый, первое время мучились бы сильнее, тяжелее бы перенесли полное воздержание, зато раньше и полнее освободились бы от опасной тяги к выпивке.
ПУТЕШЕСТВИЯ
Д.С.Лихачёв.
Письма о добром и прекрасном
Письмо двадцать девятое
ПУТЕШЕСТВУЙТЕ!
Одна из самых больших ценностей жизни – поездки по своей стране и по чужим странам. При этом остерегайтесь делить поездки на интересные и неинтересные, а места, которые посетили, на значительные и незначительные. Даже степени значительности посещенных вами мест старайтесь не устанавливать. Делите поездки на те, к которым вы подготовились, и те, к которым не подготовились или подготовились плохо. Любой город, любая страна, любое место, к поездке в которые вы не подготовились, – неинтересны и скучны. И наоборот, если вы знаете историю места, оно становится в десять раз интереснее.
Что значит подготовиться к поездке в незнакомый город – город, в котором вы еще не бывали? Это значит – изучить его историю, знать его планировку, хотя бы по туристическим схемам, отметить на карте заранее все места, которые нужно посетить, и примерные маршруты, чтобы не терять времени.
Не упускайте случая находить интересное даже там, где вам кажется неинтересно. На земле нет неинтересных мест: есть только неинтересующиеся люди, люди, не умеющие находить интересное, внутренне скучные.
Мне всегда неприятны люди, которые, посещая новые для них места, со скучающим видом говорят своим спутникам: «А вот я был в Париже… так там…» Надо уметь погружаться в атмосферу того места, куда вас забросила судьба, и всюду уметь находить свое, собственное, характерное. Умение это, конечно, дается не одним абстрактным желанием, но и знаниями. И особенно важны знания, приобретенные еще до поездки.
Всегда интересны впечатления художников. Читайте записки и воспоминания художников об их поездках. Не знаю почему, но все художники удивительно хорошо пишут. Чудесные писатели – Коровин, Бенуа, Добужинский, Грабарь…
Как они умели смотреть и видеть, а затем запечатлевать увиденное не только в живописи, но и в своих записках!
М. В. Добужинский пишет в своих воспоминаниях, какое огромное впечатление на него в молодости произвели Мюнхен, Венеция и Париж, впервые им посещенные. В Россию ему пришлось вернуться внезапно (за границей неожиданно умер маленький сын Добужинских, которого они решили похоронить в родном Вильнюсе). И вот после Мюнхена, Парижа и Венеции он оказывается среди маленьких литовских кладбищ. И вот что он пишет: «Мы с женой часто ездили в коляске по шоссе или через лес в сторону Немана или вдоль полей, и я видел снова печальный и милый литовский пейзаж: песчаные поля, и, как зеленые оазисы, среди них романтические кладбища со щетиной высоких крестов и сосен, и серое осеннее небо, с медленно летящей одинокой вороной.
Эти кладбища, резные литовские кресты, леса на горизонте и бедное местечко Олиту, где стоял красный старый деревянный костел, я знал и любил еще до Мюнхена, но теперь – после всего, что я видел за границей, этот уголок показался мне своеобразным чрезвычайно.
Мы побывали в Вильно – и снова мой любимый город меня очаровал. И в будущем Вильно с его восхитительным, изящным барокко-после каждого моего путешествия за границу, когда проездом в Петербург я туда заезжал, – всегда выдерживал экзамен в сравнении».
Вот это настоящий результат по-настоящему интеллигентного человека от его поездок и путешествий: для внутренне богатого человека весь окружающий мир неисчерпаемо богат.
И второе: поездки воспитывают оседлость, оседлость нравственную, любовь к родному.
Когда доведется бывать в новом городе, смотреть знаменитые произведения искусства или знаменитые пейзажи, не поддавайтесь тому, что о них слышали, читали, о чем вам «прожужжали уши». Многое из того, что вы прочитали, поможет понять красоту и ценность увиденного, но может отчасти и помешать собственному, индивидуально вашему впечатлению. Цените свое, но цените искренне и не старайтесь противоречить общему мнению во что бы то ни стало (такое тоже часто встречается у обостренно самолюбивых людей).
Приведу пример из собственных впечатлений (хотите примите эти впечатления, хотите – нет). Я старый петербуржец-ленинградец. Я родился в Петербурге, и там же родились мои родители, прародители. С XVIII века предки мои жили в Петербурге.
Мне с детства постоянно внушали, как красива Нева. Как торжествен центр Невы, как торжествен на Неве ход ладожского льда, какую пышность придает городу игла Петропавловской крепости, как красив традиционный полуденный, ровно в 12 часов, выстрел из пушки Петропавловской крепости.
Что центр Невы в самом ее широком месте красив – спору нет. Но почему-то этот центр навевает на меня тоску. Это одно из самых печальных и тоскливых мест, которые я видел в своем городе, особенно когда от Зимней канавки смотришь на Петропавловскую крепость. Сердце сжимается тоской… Может быть, я с детства слышал об узниках крепости и особенное впечатление на меня произвела в детстве ужасная легенда о княжне Таракановой, затопленной в своей камере ворвавшимся наводнением? Не знаю. И красивейший в мире весенний ледоход так ассоциируется во мне с темой бренности всего существующего.
А как хороши в Ленинграде более интимные места – особенно каналы! Что может быть красивее удивительных уголков, открывающихся, когда гуляешь по Мойке (например, у последней квартиры Пушкина), по каналу Грибоедова (особенно у мостика с грифонами), по Крюкову каналу (вспомните о колокольне, построенной Чевакинским у «Николы Морского»), по Фонтанке. Одно из красивейших мест в Ленинграде – Новая Голландия и особенно ворота в ней Деламота (хочется сказать «врата»), впускающие в себя канал, по которому подвозили товары на склады. Я особенно люблю канал Грибоедова, где в строгой планировке улиц он делает извив, напоминающий латинскую буку «S»: посмотришь вперед – канал с чудесным мостом через него. Посмотришь назад – опять тот же канал. Канал вносит оживление и беспорядок в казенный порядок улиц, и не случайно Достоевский сделал эти улицы местом действия своего романа «Преступление и наказание». Рассуждения Раскольникова мнимо упорядочивают жизнь, а она на самом деле течет по своим законам. Вода в канале течет, как течет жизнь. Канал, или «канава», как ее называет Достоевский, «размыл» строгую и жестоко казенную планировку улиц. Пройдите из конца в конец канал Грибоедова, Мойку, канал Пруштейна… А в Москве пройдите весь старый Арбат, Сивцев Вражек, улицу Кропоткина.
Город наводит на размышления. На размышления наводит Орел – в той его части, где происходило действие «Дворянского гнезда» Тургенева, или река Орлик, на которой жил герой прекрасного произведения Н. С. Лескова – «Несмертельный Голован». А замечательнейшие бульвары по берегам волжских городов – Ульяновска, Ярославля, Костромы, Горького… Разве не заставляют они нас думать вместе с Островским, Горьким, Гончаровым?
Путешествия многое нам открывают, о многом заставляют думать, мечтать.
А.С.Пушкин.
Дорожные жалобы
Долго ль мне гулять на свете То в коляске, то верхом, То в кибитке, то в карете, То в телеге, то пешком? Не в наследственной берлоге, Не средь отческих могил, На большой мне, знать, дороге Умереть господь судил, На каменьях под копытом, На горе под колесом, Иль во рву, водой размытом, Под разобранным мостом. Иль чума меня подцепит, Иль мороз окостенит, Иль мне в лоб шлагбаум влепит Непроворный инвалид.
Иль в лесу под нож злодею Попадуся в стороне, Иль со скуки околею Где-нибудь в карантине. Долго ль мне в тоске голодной Пост невольный соблюдать И телятиной холодной Трюфли Яра поминать? То ли дело быть на месте, По Мясницкой разъезжать, О деревне, о невесте На досуге помышлять! То ли дело рюмка рома, Ночью сон, поутру чай; То ли дело, братцы, дома!... Ну, пошел же, погоняй!...
Дорожный мотив соединяется с темой смерти как конца пути.
Н.Рубцов
ДОРОЖНАЯ ЭЛЕГИЯ
Дорога, дорога, Разлука, разлука. Знакома до срока Дорожная мука.
И отчее племя, И близкие души, И лучшее время Все дальше, все глуше.
Лесная сорока Одна мне подруга. Дорога, дорога, Разлука, разлука.
Устало в пыли Я влачусь, как острожник. Темнеет вдали, Приуныл подорожник.
Юрий Визбор
Ах, дорога, дорога, знакомая синяя птица! Мне давно полюбилась крутая твоя полоса. Зной пустынь, шум тайги, золотые степные зарницы У истоков твоих основали свои полюса.
По лицу твоему проползают ночные туманы, Караваны машин топчут шинами тело твоё, Над твоей головой зажигаются звёзд караваны, А в ногах твоих солнце, как путник твой вечный, встаёт.
- Ах, дорога, дорога, куда же летишь ты, куда ты? - Я лечу по горам, удивляюсь, куда ж занесло. Я беру и швыряю бубновые масти заката На твоё ветровое, видавшее виды стекло.
Как весёлые зайцы, выпрыгивают повороты, Развеваются ветры, как плащ за моею спиной. Дорогая дорога, живущего мира ворота, Отворись предо мной, отворись предо мной.
Н.А.Некрасов
В Европе удобно, но родины ласки Ни с чем несравнимы. Вернувшись домой, В телегу спешу пересесть из коляски И марш на охоту! Денек не дурной,
Под солнцем осенним родная картина Отвыкшему глазу нова… О матушка Русь! ты приветствуешь сына Так нежно, что кругом идет голова!
Твои мужики на меня выгоняли Зверей из лесов целый день, А ночью возвратный мой путь освещали Пожары твоих деревень.
А.А.Фет
Италия
Италия, ты сердцу солгала! Как долго я в душе тебя лелеял,— Но не такой душа тебя нашла, И не родным мне воздух твой повеял.
В твоих степях любимый образ мой Не мог, опять воскреснувши, не вырость; Сын севера, люблю я шум лесной И зелени растительную сырость.
Твоих сынов паденье и позор И нищету увидя, содрогаюсь; Но иногда, суровый приговор Забыв, опять с тобою примиряюсь.
В углах садов и старческих руин Нередко жар я чувствую мгновенный И слушаю — и кажется, один Я слышу гимн Сивиллы вдохновенной.
В подобный миг чужие небеса Неведомой мне в душу веют силой, И я люблю, увядшая краса, Твой долгий взор, надменный и унылый.
И ящериц, мелькающих кругом, и негу их на нестерпимом зное, И страстного кумира под плющом Раскидистым увечье вековое.
М.М.Пришвин
Путешествие
(фрагмент рассказа)
Есть ложное представление, что будто бы город убивает чувство природы. Я думаю, напротив: город воспитывает естественное чувство, и если мы называем землю матерью, то город -- учитель и воспитатель этого чувства к матери земле. Я бы мог доказать это исторически, проследив, например, в живописи, как возникал интерес к интимному пейзажу с развитием жизни больших городов, но как-то проще выходит, если говорить о своем собственном опыте.
Ранней весной я испытывал такое сильное желание странствовать, что становился больным и неспособным к работе.
Будь у меня крылья, я улетел бы с птицами, будь средства, поехал бы открывать тогда еще неоткрытые полюсы, будь специальные знания, примкнул бы к научной экспедиции. Но не говорю уже о крыльях, не было у меня ни денег, ни полезной специальности. Много мне пришлось побороться с жизнью, пока, наконец, я овладел собой и сначала научился путешествовать без денег, а потом и летать без крыльев -- писать о своих путешествиях.
И трудно же было усидеть в Петербурге весной. Бывало, ночью откроешь форточку и слушаешь, как свистят пролетающие над городом кулики, как утки кричат, журавли, гуси, лебеди – такой уж этот город, окруженный огромными, неосушенными болотами, что, кажется, вся перелетная птица валит по этому рыжему от электричества небу. Бывало, расскажешь про такое что-нибудь в обществе и так этому удивляются. А случилось как-то сказать в бане на Охте:
-- Нынче ночью гусь пошел.
Голый человек на это сейчас же ответил:
-- То же и хорек в поле подается.
-- Как хорек?
-- Очень просто, хорек зимует в Петербурге, а весной выбирается в поле берегом Черной речки; вечером, если тихо сидеть, можно заметить: весь петербургский хорек валит валом по Черной речке.
-- И, должно быть, тихо ходит? -- спросил другой голый человек.
-- Не очень; хорек, знаете, такое вещество чрезвычайно даже вонюч...
И пошел, и пошел разговор о хорьках с величайшей, нигде не писанной подробностью.
Раз я слушал, слушал такие интересные мне разговоры, купил себе за двенадцать рублей дробовую берданку, синий эмалированный котелок с крышкой, удочки, разные мелочи и начал путешествовать. С тех пор ни одной весны я не пропустил, и все весны были такие же разные, как посещенные мною края, каждая имела свое лицо.
Все обычные путешествия имеют к моему путешествию такое же отношение, как дачная жизнь к обыкновенной трудовой жизни, потому что добывание по пути средств существования ставило меня в такие же условия, как перелетных птиц, тысячи верст до мозолей махающих крыльями. Конечно, без риска ничего не выходит, и мое путешествие без денег тоже рискованное предприятие, но зато когда одолеешь, то непременно сверх лишений остается, как у матери ребенок, -- большая, прочная радость. Помню, я оплавал почти все Белое море и по Северному океану довольно много в России и в Норвегии, пользуясь местными оказиями рыбаков, добывая себе пищу почти исключительно охотой и милостью людей за случайные подмоги. Приходилось ночевать и на лодке, и под лодкой, и на песке под парусом, и раз даже схватить за ногу через дырочку в парусе токующего на мне самом тетерева. И чего, чего только ни бывало во время этого звериного сна, когда спишь и в то же время все знаешь, что вокруг тебя делается. Но никогда я не заботился, чтобы собирать материалы для повести, никогда бы у меня из такого путешествия не вышло ничего хорошего, потому что оно бы не было тогда свободным, и большое великое должно бы подчиниться малому личному. Я заботился только о добросовестном изучении местной жизни, слушал все со вниманием и заносил иногда на лоскутке бумаги (часто на папиросной) интересные мне слова.
Трудно так путешествовать, но что же делать, попробуйте соединиться с ихтиологической экспедицией на Мурман, и вы узнаете жизнь трески, но поработайте с поморами на их первобытной шняке в океане по улову этой самой трески, и вы узнаете жизнь всего края через жизнь трудового человека.
Вадим Кулик
Притча о жизненном пути
Встретились как-то раз на перекрёстке дорог два странника. После приветствия они решили немного побеседовать.
- Куда путь держишь? – спросил один из них.
- Известное дело – налево! – отвечал другой.
Такой ответ удивил первого странника.
- А почему именно налево? Ведь дорог несколько, - поинтересовался он.
- Потому, что я всегда иду только налево, - гордо ответил второй.
- А на указатели ты обращаешь внимание?
- Вот ещё! Я и сам всё знаю.
- Но они показывают, куда ведёт дорога.
- А я знаю, куда она ведёт и без указателя, - высокомерно отрезал второй.
Удивился первый странник, но решил не подавать вида.
- Вот что, дружище, разреши мне пойти с тобой, - спросил он.
- Конечно! Я же говорю – моя дорога самая лучшая! – согласился второй.
- Иди, я скоро догоню тебя, - молвил первый, видя, что его попутчик уже пошёл по левой дороге.
Затем, наполнил из ручья флягу, вырезал из ветвей дерева крепкий шест, и подобрал моток толстой верёвки, который лежал около столба с указателем дорог. После этого он догнал своего попутчика, и они вместе зашагали по дороге.
Однако скоро им преградило путь вязкое болото. Второй странник уже полез было в него, но его остановил первый.
- Подожди! Нужно прежде узнать, где нет топи, - сказал он, и шестом начал проверять тропинку, прежде чем ступить на неё.
Таким образом, они удачно перешли болото.
Далее их путь проходил через пустыню, палящую зноем, но преодолеть её помогла вода, которая была во фляге первого странника. За пустыней им преградил путь крутой обрыв, с которого удалось спуститься только благодаря верёвке, подобранной на перекрёстке. После этого, путники вошли в город, расположенный в долине.
- Признаться, я не смог бы одолеть этот путь без тебя, - честно признался второй.
- Не моя в том заслуга, - ответил первый, - о трудностях на этой дороге было написано на указателе, который ты не захотел прочитать. Я всего лишь выполнил то, о чём там было написано. С этим ты мог и сам справиться. Так узнал бы, что тебя ожидает на этой дороге и решил, стоит ли вообще идти по ней.
