Фетнат, Орландо и Эсмеральда, бросив свои дела, подходят к Киму с Кассандрой

— Ему надо помочь! — кричит Кассандра.

Йоркшир хрипит и издает жалкое, тихое тявканье. Из многочисленных ран на его теле течет кровь и пачкает руки девушки. В том месте, где ему оторвали лапку, виден осколок кости.

Эсмеральда хватает собачку за шею, приподнимает ее, разглядывает, словно не зная, какой диагноз поставить, потом, закончив осмотр, берет резак Фетната и так быстро, что никто не успевает отреагировать, обезглавливает йоркшира. Голова, украшенная розовой ленточкой, помпоном катится по земле к ногам Эсмеральды.

— Мне очень жаль, Царевна. Здесь мы такую повышенную чувствительность себе позволить не можем. Теперь он больше не страдает, а из шкурки можно сделать муфту на зиму. Или пару варежек.

Она взвешивает на ладони обезглавленное, сотрясаемое последними судорогами тельце. Кассандра, раскрыв рот, смотрит на нее, не в силах поверить в реальность происходящего.

— Мы хотели тебе доверить министерство иностранных дел, — напоминает ей Фетнат. — А ты нас поссорила и с цыганами, и с албанцами. М-м-м… думаю, тебе стоит подобрать другое занятие.

— Собачьи бои — это традиция их предков, ты должна уважать ее, — продолжает Орландо ван де Пютт, дымя сигарой.

Кассандра, выставив ногти вперед, бросается на бывшую актрису и зубами вцепляется ей в руку. Та воет от боли. Они валятся на землю и дерутся среди грязи и мусора. Мужчины не вмешиваются. Женщины таскают друг друга за волосы, царапаются, кусаются, кричат, рвут одежду.

Эсмеральда в конце концов одерживает победу, нанеся своей семнадцатилетней противнице удар кулаком в подбородок. Она встает, поправляет несколько грязных прядей, упавших ей на лоб, и торжественно произносит:

— Ну все, это была последняя капля, от которой возгорелось пламя. И искра, которая переполнила чашу. Вон. Мы больше не хотим тебя видеть, грязная маленькая засранка.

Я пыталась, я сделала все, чтобы добиться результата, но это уже выше моих сил. И в конце-то концов, чего можно ждать от бомжей? У них уровень сознания первобытных людей. Это агрессивные алкоголики, грубые и, честно говоря, совершенно не желающие исправляться. Успех вылазки в метро — чистейшая случайность.

Это не правило, а исключение.

Они так поступили потому, что были приятно удивлены тем, что я выбралась живой из горы кукол, в которой они меня похоронили. Но я не смогу делать вид, что умерла, каждый раз, когда нужно будет заставить их совершить добрый поступок по отношению к своим ближним.

Я ошиблась.

Это место не храм, а обычная свалка, полная органических и… человеческих отходов.

Кассандра Катценберг снова идет в одиночестве по проспекту Жана Жореса, ведущему к столице. И снова собирается дождь.

Дождь — это не враг. Природа — это не враг. Мои единственные враги — люди, агрессивные и трусливые. Античная Кассандра из моих снов права. Они, как страусы, предпочитают прятать голову в песок, а не встречать противника лицом к лицу.

Дождь омывает ее. Ей хочется верить в то, что он смывает с нее вонь свалки.

Я больше не хорек. Я больше не обитательница Искупления.

Она знает, что, избавившись от неприятного запаха, сможет находиться среди буржуев и не привлекать к себе внимания. Перед уходом она переоделась. Спортивный костюм, в котором она покидала свалку в первый раз, одежду в готическом духе, материнскую юбку от «Шанель», плащ и шарф, что были на ней во время набега в метро, сменило одеяние в стиле студентки-хиппи шестидесятых: большие, круглые сиреневые очки, пиратский шарфик, скрывающий ее черные, длинные, волнистые волосы, ботинки, длинная юбка и вывернутый наизнанку полушубок из овчины.

Она задумчиво огибает лужи на тротуаре и слышит, как за ее спиной шлепают по воде чьи-то ноги. Кто-то догоняет ее. Кассандра оборачивается и останавливается.

Ким, с мокрой от дождя, свисающей на лоб синей прядью, молча смотрит на нее.

— Убирайся, я не нуждаюсь ни в тебе, ни в твоей жалости, — говорит она.

Она идет дальше, Ким следует за ней. Она останавливается и снова оборачивается к нему:

— У тебя что, проблемы? Возвращайся домой!

Поиск по сайту: