Чему учит нас святой апостол и евангелист Иоанн Богослов

Многому учит нас своей жизнью святой апостол и евангелист Иоанн Богослов. Он был возлюбленный ученик Иисуса Христа. За что возлюблен был? За то, что сам Иоанн крепко возлюбил Господа. Смотрите, при Кресте ни одного нет из апостолов, а Иоанн тут. Какого еще нужно более сильного доказательства любви?

Мы, братие, часто жалуемся и говорим: забыл нас Господь, не дает, чего мы просим у Него. Но чем говорить такие слова, лучше спросить себя: сами-то мы помним ли Его? Сами-то чем доказываем свою любовь к Нему? Ах, как часто эта любовь у нас только на словах, а на деле никакой жертвы, никакого подвига, никакого даже самого легчайшего доброго дела не сделаем во имя Его. Поститься не можем, молиться не хочется, в храм ходить некогда, милостыню подать — сами нуждаемся, обиду перенесть тяжело... Сами не помним Господа, а желаем, чтобы нас Господь помнил; сами холодны к Нему, а хотим, чтобы всеми земными благами нас осыпал Он. За что же? Господь так много делает для нас, что и исчислить невозможно Его милостей, с головы до ног осыпаны Его милостями. Одно долготерпение Его к нам — какое сильное доказательство горячей любви Его к нам! Нет, не унывать нужно, когда нам кажется, будто Бог забыл нас, — неправда это, — Он ли забудет Свое создание? Надобно самим нам заботиться, чтобы всем сердцем любить Его, нашего Творца и благодетеля. Если хотим слышать правду, то надо сказать, что первый, самый главный и самый общий грех наш — это недостаток в нас самих любви к Нему. За холодность и неблагодарность к Богу много придется отвечать нам, так возлюбленным от Бога!

Иоанн Богослов был девственник — и смотрите, какая награда за соблюдение девства! Христос Спаситель Пречистую Матерь Свою, Приснодеву, вручает на попечение ему. Видите, братие, как приятно Господу девство, соблюдение чистоты душевной и телесной, как приятно Ему целомудрие! Но где ныне эти целомудренные юноши? Как немного их! Как многие из них давно-давно потеряли свою невинность, давно осквернили одежду чистоты, которую получили в Крещении! Каких слез достойны эти юноши и девы, потерявшие самое дорогое в себе, что должно более всего в этом возрасте украшать их, как христиан! Но все вы, потерявшие чистоту девства своего, подумайте, как в молитве приступите вы к Честнейшей Херувим и Славнейшей без сравнения Серафим Матери Господа? Как приступите к Святейшему и Чистейшему паче солнца Господу Искупителю и Благодетелю своему? Как, наконец, предстанете на Страшный Суд Его? И к царю земному нельзя предстать в одежде убогой, нечистой, тем более к Царю Небесному страшно предстать с душою и телом оскверненными. Подумайте об этом все, знающие за собою грехи плотской нечистоты, вразумитесь, покайтесь и научитесь Богу Святому служить в чистоте и святости. Господи! Спаси наших юношей. Дай им дух целомудрия, — да будут они возлюблены Тобою, как возлюблен Тобой великий апостол Твой, девственный Иоанн.

Святой Иоанн был один из самых ревностных проповедников Евангелия. Он всю жизнь посвятил этому делу, всюду возвещал о Христе: и на корабле, и в заточении, и скованный, и свободный, одно он дело знал — проповедь Евангельскую. Но как же иначе? Это долг, это призвание его, это прямая обязанность его. Разве мог Апостол не говорить о том, чем преисполнена была душа его, в истине чего искренно и глубоко был убежден он? О Возлюбленном разве может не говорить любящий Его? А мы, братие, не оттого ли так мало имеем ревности о распространении веры Христовой, о водворении всюду благочестия, что сами слабо веруем, и сами не проникнуты духом благочестия и христианской любви? Призывают нас к посильным жертвам для дела распространения веры Христовой, — и как лениво, медленно, с какою неохотою откликаемся мы на это дело! Обязаны мы по своему положению быть наставниками, руководителями на пути добра для других, — и как лениво внушаем это доброе, христианское другим! Нет, если какой отец сам преисполнен веры и любви христианской, он не утерпит, чтобы эту веру и любовь не поселить в детях своих, — он неумолкаемо будет говорить с ними о любви ко Христу, о жизни по святым Его заповедям, и об обязанностях христианина. Если какой начальник или хозяин, сам глубоко верующий и искренно благочестивый человек, он эту веру и благочестие всеми мерами постарается вселить и в подчиненных своих, — и беседа его с ними самая сладкая будет о жизни во Христе, и радость самая великая и святая будет о том, когда он видит, что близкие его живут во Христе, и скорбь его самая глубокая о том, когда видит упадок веры, недостаток благочестия и страха Божия в подвластных своих. Ах, как многополезна была бы подобная ревность в нынешнее время, когда вера так падает, пороки и нечестия всюду увеличиваются!

Господи! Воздвигни подобных ревнителей о славе имени Твоего, и не дай оскудеть преподобным Твоим! Да, великое дело — ревность и распространение света Христова во всяком месте, между людьми всякого рода, но еще выше, ценнее, — ревность о спасении отступивших от веры, погибающих в расколе, ересях, в разных грубых пороках и страстях. И в этом случае Апостол служит нам образцом. Уже в летах преклонных он едет в сборище разбойников, чтобы спасти атамана их — бывшего ученика своего, и убеждением в духе кротости, обещанием всепрощения, уверением в милосердии Божием обращает его на добрый путь. О, велика сила ревности, сила кротости, терпения! Чего нельзя сделать с этою силою? И не должен ли этою силою быть одушевлен каждый христианин? Когда мы видим, что кто-нибудь бросается в воду, в огонь, под поезд, мы спешим спасти его, — как же не поспешить вырвать ближнего из бездны пороков, к которой приблизился он? Как не употребить усилий, всевозможных способов к тому, чтобы вразумить, умолить, от всего худого отвратить его? Ужели не жалко нам погибающих? Ужели не болит сердце, не льются слезы при мысли о погибели их? Отчего же мы остаемся неподвижными для дела спасения их — и одного слова часто не хотим сказать в назидание их? Мы боимся нарушить обычный покой свой, боимся труда, подвига, мы готовы на все только из-за любимой корысти своей, только из-за нее не боимся никаких трудов, не жалеем никаких сил своих. Но отчего мы, по крайней мере, не молимся о спасении погибающих собратий своих? Но и к этому мы часто не способны... Ленивые к молитве за себя, мы еще ленивее к молитве за других. А причиною опять-таки то, что в нас нет любви, — одно равнодушие, холодность к положению другого, одна забота только о спокойствии собственном, — мы скорее осудим собрата нашего, скорее злобно посмеемся над ним, чем пожалеем, поскорбим и помолимся о нем... Ах, братие, как трудно спастись, не имея в сердце христианской любви! Как посему часто следует нам вспоминать ту ревность о спасении погибающих, какую показал апостол Христов Иоанн! Будем делать это и мы устыдимся тогда собственной холодности к жалкому духовному состоянию собратий своих. Братие! Что говорил Иоанн и повторял чаще всего и всегда, а особенно в последние дни жизни своей? —«Дети, любите друг друга!» Вот его наставление! Скажем и мы так же в заключение беседы нашей: любите друг друга, живите для спасения друг друга, и любовь спасет нас. Аминь.

(Из поучений священника о. П. Шумова)

Тропарь:

Апостоле, Христу Богу возлюбленне, ускори избавити люди безответныя; приемлет тя припадающа Иже падша на перси прияти приемый, Егоже моли, богослове, и належащую мглу языков (мрак языческих заблуждений) разгнати, прося нам мира и велия милости.

Что такое уния

Незнакомо это слово — уния — православному русскому человеку, живущему в пределах Великороссии. Зато сколько скорбных исторических воспоминаний возбуждает оно в душе малороссиянина, белоруса, жителя Литвы, Подолии и Волыни! Каким тяжелым гнетом лежит уния и доселе на бедных наших братиях, живущих на Галиции — этой издревле Русской земле, судьбами Божиими еще и поныне находящейся под властию латинян — немцев и венгерцев! Вот краткий рассказ о том, что такое, откуда и как произошла так называемая уния.

Еще в то время, когда Русь не знала Бога истинного, когда наш равноапостольный Князь Владимир избирал себе новую веру, являлись к нему послы от немецких папистов с предложением своей веры. Но мудрый Владимир знал властолюбие римских пап и холодно принял этих послов: "Идите себе домой, отцы наши не принимали веры от римского папы". И приняли тогда предки наши святую веру Православную от греков, и свято хранили ее без всяких изменений. Даже самые татары, наполнившие Россию ужасом и разорением, не поколебали святой веры наших предков благочестивых. Страдая под игом татар, они имели полную свободу слушать богослужение и молиться на родном языке в церквах, сиявших древним благолепием, по обрядам, единодушно хранимым во всех концах Руси православной. Бог видимо благословил землю Русскую за ее Православие: повсюду созидались святые храмы Божии и процветали святые обители, из всех сословий выходили крепкие подвижники, которые оставались непоколебимы в своей вере среди самых мучений и совершали чудеса и при жизни своей, и по смерти; самые тела их Бог прославлял нетлением и чудесами. Видели все это предки наши и славили Бога, и все больше и больше проникались любовью и уважением к своей православной родине и стали называть свою землю — Святая Русь.

Но в XIV столетии Богу угодно было подвергнуть Русскую землю новому испытанию. Киев с южными областями из-под власти татар подпадает власти Литвы; митрополиты Киевские переносят свою кафедру сначала во Владимир, потом в Москву, а литовский князь (в XV столетии) учреждает в Киеве особую митрополию, отдельную от московской. Тогда Польша, опасаясь этого союза Литвы с Южной Русью и усиления Православной веры, предложила князьям литовским свою корону: она надеялась чрез это подчинить себе и Литву, и Русь и распространить там веру латинскую. В 1569 году Литва действительно соединилась с Польшей, и литовские короли стали польскими королями. Так Южная Русь попала под власть Польши. А Польша всегда была покорной дочерью римских пап, которые всячески домогались мирской власти и особенно духовного господства над всем миром христианским.

Еще раньше того не раз присылали папы римские своих послов к нашим великим князьям, убеждали их признать над собою главенство папы и обещали им за это награды и земные, и небесные. Но князья наши хорошо понимали, какое великое сокровище наше — святая вера Православная, ибо в ней — чистая святая Христова истина без примеси человеческих вымыслов; в ней — залог нашего народного счастия, нашей свободы и целости государственной. Римские папы всем народам, которые принимали веру латинскую, навязывали латинские обряды, латинский язык в богослужении и ото всех требовали себе беспрекословного подчинения. Наши князья видели, что другие славянские племена, подчинившиеся римскому папе, были постепенно лишены возможности слушать богослужение на родном языке, постепенно проникались пренебрежением ко всему родному, теряли свои обычаи, даже свой язык и — или сливались воедино с теми народами, которые были сильнее их, или же становились заклятыми врагами своих же братьев, неподчинившихся римскому папе. Были некогда славяне даже в Италии, в Пруссии, по рекам Одера, Лабы, в Помории или Померании; но они приняли римскую веру и слились с тамошними народами, и не осталось от них и следа. А Польша! Сколько зла принесла она своим братьям по крови — русским! Понимали еще тогда это великое зло наши древние князья и поэтому на все лестные речи и обещания папских послов отвечали решительным отказом.

Но когда Южная Русь подпала власти Польши, то вере Православной там стала угрожать великая опасность. Поляки, особенно иезуиты (так называются латинские монахи, которые всю свою жизнь обещаются служить беспрекословно римскому папе для распространения его власти, не разбирая никаких средств), стали всячески унижать пастырей Церкви Православной, старались производить в русские архиереи таких людей, которые втайне дружили с поляками, других епископов и знатных людей обольщали хитрым ласкательством, не давали православным дворянам никаких прав, а простой народ всячески притесняли, и все это для того, чтобы ввести на Руси свои нравы, свой язык и свою латинскую веру. Много наших дворян, даже из потомков Великого князя Владимира, перешло тогда в латинство, изменило православной вере и родному народу, лишь бы сохранить свои права. Но простой народ не поддался такому полному отступничеству, он горячо любил свою веру Православную и дорожил ее обрядами.

К великому несчастию для Южной Руси, был тогда в Луцке епископ Кирилл (по фамилии Терлецкий), опозоривший себя пороками самыми возмутительными: его обвиняли в двоеженстве, смертоубийстве, делании фальшивой монеты, покровительстве ворам... Над ним был наряжен суд от Православного Константинопольского патриарха. Нечестивый епископ, не видя себе спасения, вздумал предаться покровительству папы; мало того, он стал подговаривать и других епископов на свою сторону, и среди их нашлись такие, для которых мирские выгоды оказались дороже чистоты и святости веры Православной. И вот эти изменившие Православию епископы стали созывать соборы (в 1594-1596 годах) в Бресте, Львове, Киеве, опять в Бресте и, наконец, положили: признать римского папу главою христианской Церкви, но с тем, чтобы церковные обряды оставить прежние и богослужение совершать на славянском языке. Этим надеялись привлечь и простой народ на сторону латинской веры. Против этого решения восстали другие православные епископы и князь Константин Константинович Острожский. Они тогда же (1596 г.), в том же Бресте составили великий Собор православных, отвергли соединение с папою и дали обет: твердо стоять за Православие до смерти. Но все их усилия были напрасны, покровительство польского короля не превозмогло, и соединение с Римом состоялось. Вот это соединение с римским папою и называется по латыни униею, а соединившиеся из православных — униатами.

Как видите, все это было делом обмана, делом врагов наших, поляков и иезуитов, и оттого произошло много зла для Южной Руси. Киевская митрополия, по проискам иезуитов, 25 лет оставалась без архипастыря; Софийский собор в Киеве попал в руки униатов, Печерская Лавра едва-едва спаслась от них; множество русских людей было увлечено в унию и чрез то отторгнуто от своих братьев, рода, Отечества, веры и Богослужения... Правда, на первое время римское духовенство признавало священными обряды униатов, но потом мало-помалу стало изменять эти обряды, вводить вместо древней литургии краткие читанные (без пения) обедни, заменяло голосовое пение звуками органов, перестраивало церкви по латинскому образцу, вводило в них вместо славянского языка польский и латинский. А каким притеснениям подвергали православных — трудно в наше время и поверить... Никому не было пощады, одинаково преследовали и духовенство, и народ, и взрослых, и детей, и мужчин, и женщин... Народ русский был объявлен вероотступником, холопом; города и селения русские были заняты польскими войсками; во всех правительственных местах заседали поляки и творили все, что только хотели, церкви русские насильно обращали в униатские, латинское духовенство разъезжало повсюду для надзора и возить себя от церкви до церкви заставляло людей, запрягая их в повозки по 12 человек и более. А церкви тех, которые не присоединились к унии, отдавали на откуп евреям. Евреи, эти непримиримые враги христианства, эти вселенские бродяги, забирали ключи церковные и веревки колокольные к себе в корчмы и назначали денежную плату за всякую церковную службу, особенно за крестины, свадьбу, похороны, и при всяком случае нагло смеялись над святым богослужением нашим. Сами отступники-архиереи, Кирилл Терлецкий и Инатий Поцей, делали наезды на православных, производили грабежи, убийства, насилия всякого рода. Поцей с своею шайкой вторгался в святые храмы, собственноручно обдирал престолы, грабил церковную утварь, бил и бросал в тюрьмы православных священников...

Народ терпел-терпел, наконец, взялся за оружие. Начались известные войны казацкие. Но сила польская подавляла казаков, а тех несчастных, которые попадали в плен, сожигали на угольях, терзали железными когтями, сажали на острые спицы, закладывали живых в каменные столбы... Малороссия, беспощадно истребляемая и сожигаемая, казалось, должна была погибнуть, но Бог смиловался над нею: явился знаменитый гетман Богдан Хмельницкий, и по его мысли народ Южной Руси навсегда отвязался от Польши и соединился с единокровным и единоверным народом Великой России. Это произошло в 1654 году, спустя 58 лет после начала унии. А Западная Русь — Подолия, Волынь, Белоруссия, Литва, тогда не могли еще отделиться от Польши и более 100 лет оставались в прежнем положении. Мало того, здесь сама уния подверглась гонению от латинян. Латиняне заставляли униатов переходить в латинскую веру, отнимали у них церкви, монастыри, церковные доходы. Вот что такое была уния! Вот сколько зла принесла она нашим бедным братиям, которые поддались этой лести римской! Слава Богу, эта хитросплетенная сеть иезуитская теперь разорвана! Еще при императрице Екатерине II до трех миллионов русских униатов возвратилось в лоно Православной Церкви. В 1839 году еще воссоединилось более полутора миллиона; В 1875-1876 годах воссоединились и остальные униаты до полумиллиона. Так, отторгнутые насилием, воссоединены были любовию. Видно, русская душа по природе — православна, а русский человек только насилием или же своим собственным гордым невежеством может быть оторван от своей родной Православной Церкви!

Поиск по сайту: