Эти данные позволяют объяснить, казалось бы, необъяснимые результаты экспериментов, о которых рассказано выше. Нам известно, что: 1) гендерные стереотипы сильны; 2) при оценке работы люди мало внимания обращают на то, кем она выполнена – мужчиной или женщиной. Теперь нам понятно, почему это происходит: можно быть приверженцем стереотипных представлений о полах, но игнорировать их при оценке конкретного человека.
Тем не менее сильные стереотипы все-таки сказываются на наших суждениях об индивидах. Когда Томас Нельсон, Моника Бирнат и Мелвин Манис попросили студентов оценить рост мужчин и женщин по их индивидуальным фотографиям, они, как правило, говорили, что мужчины выше (Nelson, Biernat & Manis, 1990). Это происходило даже тогда, когда мужчины и женщины были одного роста, когда студентов предупреждали о том, что в данной выборке пол и рост никак не связаны, и когда за правильный ответ им полагалось материальное вознаграждение.
В более позднем исследовании Нельсон, Микеле Акер и Манис демонстрировали студентам Мичиганского университета фотографии студентов университетских инженерной и фельдшерской школ вместе с описанием интересов последних (Nelson, Acker & Manis, 1996). Даже тогда, когда испытуемых предупреждали, что в выборке равное число студентов и студенток из каждой школы, одно и то же описание интересов чаще приписывалось учащемуся фельдшерской школы, если предъявлялось вместе с фотографией женщины. Следовательно, даже если известно, что сильные гендерные стереотипы нерелевантны, устоять против них невозможно.
Стереотипы влияют и на нашу интерпретацию событий (Dunning &Sherman, 1997). Если испытуемым говорили: «Кое-кому показалось, что утверждения политика ошибочны», они делали вывод о том, что политик лгал. Если говорили: «Кое-кому показалось, что утверждения физика вызывают сомнения», вывод был один – физик ошибся. Если говорили, что два человека повздорили, то выводы были разными в зависимости от того, кто эти два человека: если лесорубы – то возникало представление о драке, а если консультанты по вопросам семьи и брака – представление о словесной перепалке. Если участникам эксперимента сообщали, что за своей физической формой следит фотомодель, её признавали тщеславной, а если спортсменка, занимающаяся троеборьем, – то говорили, что «она заботится о своем здоровье». Правда, нередко случалось, что испытуемые задним числом «признавали»: неверное описание события явилось следствием влияния на их интерпретации стереотипов. Подобно тому как тюрьма направляет и ограничивает активность заключенных, «когнитивная тюрьма» наших стереотипов направляет и ограничивает наши впечатления – таков вывод, к которому пришли Даннинг и Шерман.
Порой мы выносим суждения или начинаем общение с кем-либо, не имея за душой практически ничего, кроме стереотипа. В подобных случаях стереотипы способны лишить нас объективности и сильно исказить наши интерпретации и воспоминания о людях. По данным Чарльза Бонда, белые медсестры психиатрической клиники одинаково часто прибегали к мерам, ограничивающим физическую активность белых и чернокожих больных, которых они хорошо знали (Bond, 1988). Однако по отношению к вновь поступающим больным они вели себя по-разному и чаще ограничивали физическую активность чернокожих, чем белых. При практически полном отсутствии информации «срабатывали» стереотипы.
{Нередко предрассудки людей в отношении определенной группы, например в отношении геев и лесбиянок, не распространяются на тех её конкретных представителей, которых они хорошо знают и уважают. Примером может служить этот фолк-рок дуэт лесбиянок The Indigo Girls}
Подобная предвзятость может проявляться и в более завуалированном виде. В эксперименте, проведенном Джоном Дарли и Пейджетом Гроссом, испытуемые, студенты Принстонского университета, смотрели видеозапись ученицы четвертого класса по имени Ханна (Darley & Gross, 1983). Одна группа испытуемых смотрела пленку, на которой Ханна была снята «в роли» ребенка из низов, живущего в малопривлекательном городском районе, другая – пленку, на которой Ханна изображала дочь высокооплачиваемых профессионалов, живущих в красивом загородном доме. Когда испытуемых попросили оценить предполагаемый уровень способностей девочки к разным школьным предметам, обе группы испытуемых отказались использовать для этого её социальное положение и оценили его по отметкам. Затем обе группы смотрели вторую видеозапись: Ханна проходит устное тестирование, в ходе которого на какие-то вопросы она отвечает правильно, а на какие-то – неправильно.
Те из них, кто перед этим видел видеозапись Ханны «в роли» дочери обеспеченных родителей, оценили её ответы как свидетельствующие о больших способностях и позднее припомнили, что на большинство вопросов девочка ответила правильно. Испытуемые, которые видели Ханну «в роли» девочки из низов, посчитали, что её способности не соответствуют уровню четвертого класса, а потом вспомнили, что она неверно ответила едва ли не на половину вопросов. Не забудьте, что обе группы смотрели одну и ту же видеозапись тестирования. Это доказывает: когда стереотипы сильны, а информация об индивидууме неоднозначна (в отличие от той информации, которая была доступна в эпизодах с Нэнси и Полом), стереотипы могут исподволь влиять на наши суждения о людях.
И последнее. Мы более склонны к радикальным оценкам людей в тех случаях, когда их поведение противоречит нашим стереотипным представлениям (Bettencourt et al., 1997). Если женщина резко говорит человеку, пытающемуся встать впереди нее в очереди в кассу кинотеатра: «Не могли бы вы встать в конец?», она может показаться более самоуверенной, нежели мужчина, отреагировавший точно так же (Manis et al., 1988). Когда компания Price Waterhouse,одна из ведущих бухгалтерских компаний страны, отказала Энн Гопкинс в повышении по службе, участие в процессе социального психолога Сьюзн Фиске и её коллег помогло Верховному суду США расценить этот отказ как проявление подобного стереотипного мышления (Fiske et al., 1991). Гопкинс – единственная женщина из 88 кандидатов на повышение – внесла наибольший вклад в достижения компании и, по общему мнению, была исключительно трудолюбивым и обязательным человеком. Правда, были и такие, кто говорил, что ей не хватает «хороших манер» и не грех поучиться ходить, разговаривать и одеваться «более женственно»… Изучив материалы этого дела и результаты исследований феномена стереотипов, Верховный суд решил, что поощрять только «мужскую» настойчивость значит действовать «на базе гендера»: «Наша цель не в том, чтобы разбираться, женственна мисс Гопкинс или нет, а в том, чтобы решить, связана ли негативная реакция партнеров на нее с тем, что она – женщина. Работодатель, возражающий против решительных действий женщины, служебное положение которой требует их, загоняет её в невыносимую “Ловушку 22” [«Ловушка 22» – название романа Дж. Хеллера. Синоним любой ситуации, парадоксальность которой заключается в том, что попавший в нее человек становится жертвой обстоятельств, независимо от того, что он делает. – Примеч. перев.]: их лишают работы и за решительные действия, и за их отсутствие».
Резюме
Современный взгляд на предрассудки, возникший благодаря недавним исследованиям, дает представление о том, каким образом стереотипное мышление, лежащее в основе предрассудков, становится «побочным продуктом» процесса обработки информации – способом, к которому мы прибегаем, чтобы упростить мир. Во-первых, распределение людей по категориям преувеличивает однородность внутри каждой группы и различия между разными группами. Во-вторых, сильно отличающийся от окружающих индивид, например единственный в большой группе людей представитель любого меньшинства, привлекает к себе повышенное внимание. Такие люди позволяют нам осознать различия, которые в иных обстоятельствах остались бы незамеченными. Совпадение двух неординарных событий – например, представитель меньшинства, совершивший нестандартное преступление, – способствует возникновению иллюзорных взаимосвязей между принадлежностью людей к определенной группе и их поведением. В-третьих, приписывание причин поведения окружающих их диспозициям способно привести к предвзятости, к предрасположенности в пользу своей группы:к приписыванию причин негативного поведения членов чужой группы их личностным чертам и к обесцениванию их позитивных поступков. Порицание жертвы также является следствием распространенной априорной веры в справедливое устройство мира: мир устроен справедливо, а поэтому люди имеют именно то, чего заслуживают.
У стереотипов есть как когнитивные источники, так и когнитивные последствия. Направляя наши интерпретации и нашу память, они приводят к тому, что мы «находим» свидетельства в их пользу даже там, где их нет. Следовательно, стереотипы живучи и с трудом поддаются модификации. В наибольшей степени они проявляются, если сложились давно, если касаются незнакомых людей и если выносятся решения относительно целых групп. Стереотипы способны неявно влиять на наши оценки поведения индивидов, даже если мы стараемся отбросить групповые стереотипы при интерпретации поведения людей, которых знаем.
Постскриптум автора
Можем ли мы победить предрассудки?
Социальные психологи больше преуспели в объяснении предрассудков, чем в их искоренении. Поскольку предрассудки – результат взаимодействия многих факторов, избавиться от них нелегко. И тем не менее сейчас мы уже представляем себе, какими методами можно их ослабить (об этих методах будет рассказано в следующих главах): если неравенство статусов рождает предрассудок, следует стремиться к созданию отношений, в которых будут доминировать сотрудничество и социальное равенство. Если мы знаем, что нередко дискриминация основывается на предрассудке, значит, нужно избавляться от дискриминации. Если предрассудки поддерживаются социальными институтами, мы должны лишить их этой поддержки (например, заставить средства массовой информации пропагандировать межрасовое согласие). Если кажется, что члены чужой группы отличаются от членов нашей собственной группы больше, чем это есть на самом деле, нужно сделать над собой усилие, чтобы персонифицировать её членов.
За время, прошедшее после окончания Второй мировой войны, многие из этих «противоядий» были использованы на практике, и гендерные и расовые предрассудки на самом деле стали менее распространенными явлениями. Исследования, проведенные социальными психологами, помогли также разрушить дискриминационные барьеры. «Нет никаких сомнений в том, что мы сильно рисковали, выступая на стороне Энн Гопкинс, – писала позднее Сьюзн Фиске. – Насколько нам было известно, до нас никто не предъявлял суду, рассматривающему дело о гендерной дискриминации, результатов изучения стереотипов… Наш успех означал бы, что они перекочевали с пыльных журнальных страниц в грязные траншеи юридических баталий, где могут быть полезны. Наше поражение могло травмировать клиента и нанести удар как по репутации социальной психологии, так и по моей репутации ученого. Когда я принимала решение, у меня не было никакой уверенности в том, что наше выступление в Верховном суде принесет успех» (Fiske, 1999).
Сейчас остается только наблюдать за тем, продолжатся ли эти позитивные изменения и в наступившем веке… или антагонизм вновь превратится в открытую враждебность, что при росте населения и уменьшении ресурсов – вполне реальная опасность.
Глава 10. Агрессия: причинение вреда другим
«Дорогой мистер Клинтон, сделайте так, чтобы в нашем городе больше не убивали, – писал в 1994 г. президенту 9-летний Джеймс Дарби из Нового Орлеана. – Людей убивают насмерть, и я боюсь, что меня тоже убьют. Пожалуйста, сделайте так, чтобы люди больше не умирали. Очень прошу Вас об этом. Я знаю, что Вы можете это сделать. Сделайте. Я снаю [так в письме], что Вы можете. Ваш друг Джеймс». Через 10 дней Джеймс был убит выстрелом, раздавшимся из проезжавшего мимо автомобиля.
Хотя предсказание Вуди Аллена о том, что «к 1990 г. похищение людей станет основным видом социальных контактов», и не сбылось, мир ужаснулся преступлениям с применением насилия, которые были совершены в 1990-х гг.
– Жители Великобритании, потрясенные тем, что два 10-летних мальчика забили до смерти Джеймса Балджера, 2-летнего малыша, и тем, что в период с 1985 по 1995 г. число преступлений, совершенных с применением насилия, увеличилось на 84%, обсуждали причины всплеска жестокости в обществе, которое когда-то славилось своей добропорядочностью (ABC,1995).
– Немцы, ставшие свидетелями зверств неонацистов над иммигрантами из Турции, заговорили о том, что человеческие ценности утрачивают свое былое значение.
– Летом 1994 г. в Руанде около 750 000 человек, в том числе половина всех живших в стране представителей народности тутси, стали жертвами кровавого геноцида (Staub, 1999).
– Из 12 300 женщин, принявших участие в опросе, проведенном по заданию правительства Канады, 29% утвердительно ответили на вопрос: «Подвергались ли вы физическому или сексуальному насилию со стороны вашего партнера?» (Rodgers, 1994).
– В США, где улучшение работы полиции в сочетании с экономическим бумом конца 1990-х гг. привело к снижению уровня преступности, тем не менее ежегодно совершается более 1 миллиона преступлений с применением насилия. С 1960-х гг. и до того момента, как в 1995 г. она пошла на убыль, подростковая преступность возросла в 5 раз (рис. 10.1). Американцы были потрясены убийствами туристов на скоростных шоссе Флориды, нападениями толп молодых людей на женщин в Нью-Йорк Сити и расстрелами детей своих соучеников, в том числе и гибелью 29 школьников и учителей в штатах Кентукки, Миссисипи, Орегон и Колорадо в период с 1997 по 1999 г. Американцев, по словам президента Клинтона, «едва не захлестнула волна преступности и жестокости и разрушения семейных и общинных устоев».
Рис. 10.1.Число подростков, арестованных в США за совершение преступлений с применением насилия. (Источник:D. G. Myers, 2000)
– Ежедневно человечество расходует на вооружение и на содержание армий $2 миллиарда; этих денег вполне хватило бы для того, чтобы накормить миллионы людей, живущих за чертой бедности, дать им образование и улучшить экологическую обстановку, в которой они живут. В 250 войнах, развязанных в XX в., погибли 110 миллионов человек – население целой «державы мертвых», превышающее по численности население Франции, Бельгии, Нидерландов, Дании, Финляндии, Норвегии и Швеции вместе взятых (рис. 10.2).
Рис. 10.2. Самый кровавый век.XX в. не только самый «образованный», но и самый кровавый в истории человечества (Renner, 1999). Жертвами геноцида, искусственно созданного голода и «массовых вооруженных конфликтов» стали 182 миллиона человек (White, 2000)
«Каждый экземпляр огнестрельного оружия, каждый спущенный на воду военный корабль, каждая выпущенная ракета в конечном счете есть не что иное, как воровство у тех, кто голодает и лишен пищи, и тех, кто погибает от холода и лишен одежды. Президент Дуайт Эйзенхауэр, из выступления перед членами Американского общества издателей газет, 1953»
Откуда у людей эта склонность к причинению зла друг другу? Может быть, мы, подобно мифическому Минотавру, – полулюди и полуживотные? Какие обстоятельства провоцируют вспышки враждебности? Способны ли мы контролировать собственную агрессивность? В этой главе мы попытаемся ответить на эти вопросы. Но сначала нужно прояснить сам термин «агрессия».
Что такое агрессия?
Члены религиозной секты разбойников-душителей на севере Индии проявляли агрессию, когда между 1550 и 1850 г. задушили более 2 миллионов людей, утверждая, что делают это во имя богини смерти Кали, которой поклонялись. Но люди пользуются тем же самым термином «агрессия», описывая настойчивого продавца. Социальные психологи проводят границу между подобным поведением самоуверенного, энергичного и деятельного человека и действиями, результатом которых становится причинение вреда окружающим или разрушение. В первом случае речь идет о напористости, во втором – об агрессии.
В главе 5 приводилось определение агрессиикак физического или вербального поведения, цель которого – причинение вреда кому-либо. Под это определение не подпадают дорожно-транспортные происшествия, действия, совершаемые стоматологом в процессе лечения и причиняющие пациенту боль, а также случайные столкновения прохожих друг с другом на тротуарах и пешеходных дорожках. Под него подпадают рукоприкладство, прямые оскорбления и даже распространение сплетен. Чтобы оценить уровень агрессии индивида, исследователи обычно предлагают последнему решить, какой вред он способен причинить другому человеку, например, каким должен быть предназначенный другому удар током.
«Поступки, которые мы совершаем по отношению друг к другу, – самые странные, самые непредсказуемые и самые непостижимые из всех явлений, с которыми мы вынуждены сосуществовать. В природе нет ничего более опасного для человечества, чем само человечество. Льюис Томас,1981»
Под приведенное выше определение агрессии можно подвести два её вида. Животным присуща социальная агрессия, для которой характерны приступы ярости, и молчаливая агрессия; именно её демонстрирует хищник, подкрадывающийся к своей жертве. За эти виды агрессии «ответственны» разные участки мозга. Что же касается человека, то психологи выделяют следующие виды агрессии – «враждебную» и «инструментальную». Источником враждебной агрессииявляется гнев, и её конечная цель – причинить вред. Если же причинение вреда не самоцель, а лишь средство достижения какой-либо другой цели, то мы имеем дело с инструментальной агрессией.В 1990 г. политические лидеры оправдывали войну в Персидском заливе, говоря, что их цель не варварское уничтожение 100 000 иракцев, а освобождение Кувейта. Можно сказать, что враждебная агрессия «горячая», а инструментальная – «холодная».
{Картина «Покорение испанскими конкистадорами империи ацтеков Монтесумы». Гравюра XVIII в. (изображено сражение)}
Большинство убийств – результат враждебности. Примерно половина – следствия ссор, остальные – следствия любовных треугольников или драк, затеянных людьми, одурманенными алкоголем либо наркотиками (Ash, 1999). Подобные убийства импульсивны и происходят в результате эмоциональных взрывов; именно этим и объясняется, почему введение смертной казни не привело к уменьшению числа подобных преступлений, как свидетельствуют данные по 110 странам (Costanzo, 1998; Wilkes, 1987). Однако некоторые убийства – проявления инструментальной агрессии. С 1919 г. чикагскими гангстерами совершено более 1000убийств, и большая их часть – результат холодного расчета.
Теории агрессии
Изучая причины враждебной и инструментальной агрессии, социальные психологи основное внимание уделили следующим трем принципиальным идеям: 1) существует врожденная физиологическая потребность в агрессии; 2) агрессия является естественной реакцией на фрустрацию; 3) агрессивное поведение – результат научения.
Является ли агрессия врожденной?
Кто мы – добропорядочные, владеющие своими эмоциями «благородные дикари» или неуправляемые, импульсивные животные? В философских дискуссиях о природе человека было сломано немало копий. Сторонником первой точки зрения был французский философ XVIII в. Жан-Жак Руссо, утверждавший, что источник социального зла – не человеческая природа, а общество. Вторая точка зрения, ассоциирующаяся с именем английского философа Томаса Гоббса (1588-1679), заключается в том, что законы, создаваемые обществом, необходимы для обуздания животных инстинктов человека и контроля над ними. В XX в. представления Гоббса о биологической природе агрессии поддерживали Зигмунд Фрейд (Австрия) и Конрад Лоренц (Германия).
Теория инстинктивной агрессии и эволюционная психология
Фрейд считал, что источником человеческой агрессии являются саморазрушительные импульсы. Это направленная на других людей энергия примитивного стремления к смерти (которое он называл «инстинктом смерти»). Лоренц, знаток поведения животных, считал агрессию не столько саморазрушительной, сколько адаптивной. Однако и Фрейд, и Лоренц соглашались с тем, что агрессия по своей природе инстинктивна(универсальна и не является результатом научения), и если у человека нет возможности разрядиться, агрессия накапливается в нем либо до тех пор, пока не произойдет взрыв, либо до тех пор, пока подходящий стимул не высвободит её и она не выйдет наружу подобно тому, как мышь высвобождается из мышеловки. Хотя Лоренц и считал также, что мы имеем врожденные механизмы сдерживания агрессии (то, что нас обезоруживает), он, тем не менее, опасался последствий усиления «бойцовских инстинктов» человека без одновременного развития механизмов их подавления (Lorenz, 1976). Концентрация внимания на высвобождении агрессивной энергии помогает объяснить, почему в войнах XX в. было убито больше людей, чем за всю предыдущую историю человечества.
(– Разумеется, мы никогда не пустим его в ход против наших потенциальных врагов, но оно позволяет нам вести переговоры с позиции силы.)
Развитию своих деструктивных способностей люди уделили значительно больше внимания, чем развитию способности сдерживать агрессию
Идея о том, что агрессия – это инстинкт, прекратила свое существование после того, как едва ли не все мыслимые примеры поведения человека оказались включенными в перечень его предполагаемых инстинктов. В опубликованном в 1924 г. обзоре книг по социологии приводится перечень 6000 предполагаемых инстинктов (Barash, 1979). Социологи пытались объяснить социальное поведение, давая ему название.Эта игра «объясни с помощью названия» весьма соблазнительна: «Почему овцы собираются вместе?» – «Потому что у них есть стадное чувство». – «Откуда вы знаете, что у них есть стадное чувство?» – «Разве вы не видите? Они же всегда ходят стадом!».
Теория инстинктивной агрессии не может объяснить, почему разным людям и разным культурам агрессия свойственна в разной степени. Как на основании этой теории объяснить разницу между миролюбием ирокезов до появления белых завоевателей и их агрессивностью после вторжения (Hornstein, 1976)? Хотя биологические факторы и влияют на агрессию, склонность людей к агрессивным действием нельзя называть инстинктивным поведением.
Однако, по мнению специалистов в области эволюционной психологии Дэвида Басса и Тодда Шаклфорда, в жизни наших далеких предков агрессия иногда выполняла адаптивную функцию (Buss & Shackelford, 1977). Агрессивное поведение было стратегией, которая помогала добывать пропитание, защищаться от нападений, запугивать или устранять соперников в борьбе за женщин и удерживать сексуальных партнеров от неверности. В некоторых доиндустриальных обществах храбрые воины имели и более высокий социальный статус, и большие репродуктивные возможности (Roach, 1998). По мнению Басса и Шаклфорда, относительно высокий уровень агрессии мужчин против мужчин, присущий всем историческим этапам развития человечества, объясняется адаптивной значимостью агрессии. «Из этого не следует, что… мужчинам присущ “инстинкт агрессии”, если под этим понимать некую сдерживаемую энергию, которая должна быть высвобождена. Скорее, речь должна идти о том, что мужчины унаследовали от своих успешных предков некие психологические механизмы», которые увеличивают их шансы на передачу своих генов будущим поколениям.
Влияние нервной системы
Поскольку агрессия – сложное поведение, нельзя сказать, что её контролирует какой-то определенный участок мозга. Однако ученым удалось установить, какие именно участки нервной системы облегчают агрессивное поведение человека и животных. Активация этих зон мозга приводит к усилению враждебности, а дезактивация – к её ослаблению. Следовательно, даже кротких животных можно спровоцировать на агрессивное поведение, а свирепых – заставить подчиниться.
В одном из экспериментов исследователи ввели электрод в тот самый участок мозга обезьяны-лидера, который контролирует сдерживание агрессии. Одну маленькую обезьянку научили нажимать кнопку, активирующую этот электрод, всякий раз, когда от лидера начинала исходить угроза. Существует возможность активировать и мозг человека. После того как одна женщина подверглась безболезненной процедуре – электростимуляции миндалевидной железы (участка коры головного мозга), она впала в ярость и разбила о стену свою гитару, лишь по счастливой случайности не задев при этом головы своего психиатра (Moyer, 1976; 1983).
Значит ли это, что мозг склонных к агрессии людей в известном смысле аномален? Чтобы ответить на этот вопрос, Адриан Рэйн и его коллеги с помощью сканирования измерили активность мозга убийц, жестокость которых нельзя было объяснить ни беспризорностью, ни насилием, пережитым ими в детском возрасте, и определили количество серого вещества в мозге мужчин, склонных к антисоциальным поступкам (Rain, 1998, 2000). Они нашли, что префронтальная кора, исполняющая функцию аварийного тормоза для участков головного мозга, «ответственных» за агрессивное поведение, у них на 14% менее активна, чем у нежестоких убийц, а её объем у лиц, ведущих антисоциальный образ жизни, на 15% меньше, чем у среднестатистического человека. Можно ли утверждать, что аномалия головного мозга сама по себе создает предрасположенность к насилию? Возможно, нет, но что касается некоторых людей, склонных к жестокости, то для них она, весьма вероятно, является определенным фактором (Davidson et al., 2000).
Генетические факторы
Наследственность влияет на чувствительность нервной системы к возбудителям агрессивности. Давно известно, что можно вывести породу особо агрессивных представителей многих биологических видов. Иногда это делается для определенных практических нужд (примером может служить разведение бойцовых петухов), иногда – для исследовательских целей. Из обычных мышей-альбиносов финский психолог Кристи Лагерспец вывела более агрессивных и менее агрессивных, чем они сами, мышей (Lagerspetz, 1979). Через 26 поколений она получила помет, в котором были свирепые мыши, и помет, состоявший из спокойных особей.
{Агрессивность питбультерьера обусловлена его генами}
Разным людям, как и разным приматам, агрессивность свойственна в разной степени, и это вполне естественно (Asher, 1987; Olweus, 1979). Наши темпераменты, т. е. то, насколько мы эмоциональны и «реактивны», отчасти являются нашим биологическим наследством, результатом реактивности нашей симпатической нервной системы (Kagan, 1989). Темперамент индивида проявляется уже в детстве и, как правило, не изменяется на протяжении всей жизни (Latsen & Diener, 1987; Wilson & Matheny, 1986). Бесстрашный, импульсивный и вспыльчивый ребенок рискует превратиться в подростка, склонного к насильственным действиям (American Psychological Association, 1993). Однояйцевые близнецы, когда их расспрашивают по отдельности, более, чем двуяйцевые, склонны соглашаться с тем, что у них «взрывной темперамент» или что они дерутся (Rushton et al., 1986; Rowe et al., 1999). Половина однояйцевых близнецов тех людей, чьи преступления доказаны, тоже состоят на учете в полиции, а аналогичный показатель для двуяйцевых близнецов – только 20% (Raine, 1993).
Биохимические факторы
Чувствительность к возбудителям агрессии зависит также и от химического состава крови. Как результаты лабораторных исследований, так и данные полиции позволяют говорить о том, что алкоголь «выпускает агрессию наружу» (Bushman & Cooper, 1990; Bushman, 1993; Taylor & Chermack, 1993). Склонные к насилию люди чаще имеют пристрастие к спиртному и становятся агрессивными в состоянии алкогольного опьянения (White et al., 1993). Ниже приводятся некоторые данные, доказывающие эти утверждения.
– В лабораторных условиях люди, находившиеся в состоянии алкогольного опьянения, наказывали «учеников» более сильными ударами тока и с большей озлобленностью вспоминали о личностных конфликтах (MacDonald et al., 2000).
– В реальной жизни статистика такова: 4 из 10 преступлений с применением насилия совершаются пьяными (Bureau of Justice Statistics, 1998).
– Результаты опросов насильников свидетельствуют о том, что более половины из них перед совершением преступления употребляли спиртные напитки. По данным недавно проведенного опроса, почти 90 000 студентов из 171 колледжа и университета, 80% из тех, кто имел опыт сексуального насилия, признались, что этому предшествовало употребление спиртных напитков или алкоголя (Pressley et al., 1997).
{Алкоголь и сексуальное насилие.«Обыкновенными мужчинами, которые слишком много выпили», назвала газета New York Times банду, которая среди бела дня совершила насилие в отношении примерно 50 женщин, участниц парада в Нью-Йорке в июне 2000 г. «Разгоряченные спиртным, они поначалу только кричали и улюлюкали, но потом набросились на женщин и принялись хватать их, обливать водой и сдергивать с них лифчики и трусики». (Источник: Staples, 2000)}
– В 65% убийств и в 55% домашних драк и случаев насилия преступник или жертва (или оба) находились в состоянии алкогольного опьянения (American Psychological Association, 1993).
– Как правило, если после специального лечения мужья-алкоголики, избивавшие своих жен, перестают злоупотреблять спиртным, они также становятся и менее агрессивными (Murphy & O'Farrell, 1996).