Аннотация: В данной статье анализируются как основные источники формирования современного правового сознания, так и истоки его содержательного «наполнения». При этом критикуется марксистская точка зрения, связанная с признанием лишь общественной практики как реальной основы правосознания. Между тем, в современном информационном обществе правосознание испытывает всё возрастающее воздействие факторов, существующих в пространстве «третьего мира» (по К. Попперу), то есть в социальной культуре. Изучение сложной и динамичной морфологии правовой культуры представляет собой методологическую основу для решения важнейшей проблемы современного правосознания – правотворчества, которое сталкивается с парадоксом избыточности новых идей.
Ключевые слова: право, правосознание, правовая культура, общественная практика, правопонимание, развитие права, «дух времени».
На существенную роль правового сознания в функционировании и развитии права в той или иной стране указали еще в XVIII веке французские философы-просветители. Эти соображения не только во многом разделяла, но и последовала им в своей социальной политике императрица Екатерина Вторая – родоначальница системы народного просвещения в России. Правда, позднее, в начале XIX века, роль правосознания в гипертрофированном виде оценивали деятели исторической школы права в Германии, осмысливая право, прежде всего, как "народный дух" (Volksgeis).
В современной юриспруденции правосознание рассматривается как важный и необходимый элемент любой национальной правовой системы. При этом правосознание как одна из форм общественного сознания выступает по сути формой исходной социализации норм, выраженных в официально признанных источниках права. Другими словами, именно благодаря правосознанию нормы права приобретают социальную жизнь, то есть превращаются из первоначально частных артефактов в собственно социальные феномены. Данная теоретическая характеристика правосознания находит свое продолжение в известном конституционном положении о необходимости официальной публикации законов и подзаконных нормативных актов [1, ст.15 п.3].
Думается, что источники права (в формально-юридическом смысле) и составляют важнейший фактор формирования правового сознания в современном обществе - наряду с системой юридического образования, юридико-научными обобщениями и прикладными разработками, массивом судебных и иных правоприменительных решений, а также ориентированными на эти данные СМИ и Интернет-сетью.
Однако по вопросу о содержании правосознания нынешние учебники по теории государства и права (как и за последние 80 лет) демонстрируют, как это ни странно, «марксистскую» точку зрения, согласно которой правовое сознание отображает правовую действительность, выражая также отношение людей к праву и его отдельным проявлениям в данных исторических условиях [например: 2, с.124-125] и т.п. Таким образом, из правосознания исключаются феномены, которые в принципе не обладают отражательной природой, но тем не менее, зачастую выражают собой общий «дух времени», общественные традиции и/или ценностные ориентации сообществ. Природа таких феноменов скорее не отражательная, а творчески-полагательная (интенциональная). Например, в настоящее время мы являемся свидетелями своеобразного ренессанса ислама с его весьма давними представлениями о праве («фикха») и архаическими сводами мусульманских законов («шариат»), возникшими в VII-X вв. НЭ. С точки зрения марксизма, такие правовые воззрения должны отражать или, по крайней мере, соответствовать ныне существующим общественным порядкам в социально-экономической области. Между тем, в современных исламских государствах (Иран, Афганистан, Турция и др.) действие мусульманского права, как правило, ограничено областью семейной и церковной жизни верующих и отчасти наследственной сферой.
Другая сложность для марксистской точки зрения на правосознание – это наличие общепризнанных принципов и норм международного права, в том числе, общепризнанных прав и свобод человека и гражданина, признаваемых многими национальными конституциями высшими правовыми ценностями [1, ст.15 п.4], но, заметим, отнюдь не «общечеловеческими» абстракциями. Конечно, исторические условия и социально-политические обычаи большинства стран зачастую «сопротивляются» актуализации данных правовых идей, которые, если обратиться к их истокам, оказываются не результатом некоего первоначального политико-правового опыта, а возникают, в принципе, как искусственные конструкции, возникшие «на кончике пера», сложившиеся в виде мощного общественного консенсуса и объективированные потом в виде конституционно-государственных и иных социально-правовых институтов. Примеры таких феноменов, вошедших в современное правосознание: идеи общественного договора, правового государства, естественных прав человека, федерализма и т.д.
Наконец, в эпоху всеобщей информатизации современного мира остро стоит проблема отбора таких идей и концепций, которые действительно могут послужить новациями в плане развития права. К примеру, обращение к Интернет-сети по любому вопросу на эту тему предоставит пользованию тысячи и тысячи таких идей, в огромном множестве которых можно просто мысленно «утонуть». Думается, что важнейшим селективным средством для нашего правосознания становится правовая культура с ее атрибутами – языковой формой, всеобщей модельностью идейно-теоретического содержания, традиционностью, диалектичностью и иными направлениями своего развития, а также парадигмальностью, метафоричностью и др. [3].
Думается, что роль культуры особенно значима сегодня для правового творчества. Суть правотворчества в современном мире состоит уже не в выдвижении самых смелых и кардинально новых идей (что само по себе необходимо, но явно недостаточно для правового прогресса в его социальной действительности). Существеннее другое – парадокс избыточности «свежих» идей, из которых нужно выбрать лишь такие идеи, которые найдут свое понимание в обществе, при этом они будут рассматриваться не только как прагматически полезные проекты для определенных социальных сил на данном историческом этапе, но и в культурном контексте. Задача состоит в том, чтобы «вписать» эти идеи в определенный культурный «main streаm», обнаружить их формально-стилистическую и идейно-содержательную связь со своими культурными предпосылками, обосновать их соответствие духовным стандартам и критериям, которые выработаны человечеством в области права. Очевидно, что аристотелевский критерий всеобщности («для всех времен и народов»), предложенный величайшим античным философом для выделения «естественных законов» общежития, будет лишь одним из частных случаев такого культурологического анализа и примером для оценки выдвигаемых идей. Логическая системность (также восходящая к Аристотелю) и теоретичность правовых комплексов, известная со времен великих римских юристов под названием «пандект», также входят в арсенал культурологического анализа идей, выдвигаемых в рамках современного правосознания.
Таким образом, правовая культура выступает в отношении современного правового сознания как минимум в двух своих функциях – эвристической (как матрица новых идей) и селективной, что в целом обеспечивает действительность и прогрессивность развития права на современном историческом этапе.