ШКОЛА ПОД ГОЛУБЫМ НЕБОМ

С волнением ожидал я малышей. В 8 часов утра при­шло 29 человек. Не пришла Саша (наверное, с матерью плохо). Не было Володи, по-видимому, заспал, матери не захотелось будить мальчика.

Почти все дети празднично одеты, в новеньких ботиноч­ках. Это меня встревожило: сельские дети издавна при­выкли в жаркие дни ходить босиком, это прекрасная физи­ческая закалка, лучший способ предупреждения простуд­ных заболеваний. Почему же родители стараются защитить детские ножки от земли, утренней росы и горячей, нака­ленной солнцем земли? Все это они делают из добрых по­буждений, а получается плохо: с каждым годом все боль­ше сельских малышей зимой болеет гриппом, ангиной, коклюшем. А надо воспитать детей так, чтобы они не боя­лись ни зноя, ни холода.

— Пойдем, дети, в школу, — сказал я малышам и на­правился в сад. Дети с недоумением смотрели на меня.

— Да, ребята, мы идем в школу. Наша школа будет под голубым, небом, на зеленой травке, под ветвистой гру­шей, на винограднике, на зеленом лугу. Снимем вот здесь ботиночки и пойдем босиком, как вы привыкли ходить раньше. — Дети радостно защебетали; им непривычно, даже неудобно ходить в жаркую погоду в ботинках. — А завтра приходите босиком, в нашей школе это будет лучше всего…

Здесь, среди природы, особенно отчетливой, яркой была мысль: мы, учителя, имеем дело с самым нежным, самым тонким, самым чутким, что есть в природе, — с мозгом ре­бенка. Когда думаешь о детском мозге, представляешь нежный цветок розы, на котором дрожит капелька росы. Какая осторожность и нежность нужны для того, чтобы, сорвав цветок, не уронить каплю. Вот такая же осторож­ность нужна и нам каждую минуту: ведь мы прикасаемся к тончайшему и нежнейшему в природе — к мыслящей материи растущего организма.

Я советую воспитателям: воздействуйте на чувства, воображение, фантазию детей, открывайте окошко в безгра­ничный мир постепенно, не распахивайте его сразу во всю ширь, не превращайте в широкую дверь, через которую помимо вашего желания, увлеченные мыслями о предмете рассказа, устремятся малыши — выкатятся, как шарики... Они вначале растеряются перед множеством вещей, потом эти вещи, в сущности еще не знакомые, примелькаются, станут пустым звуком — не больше.

Школа под голубым небом учила меня, как открывать перед детьми окно в окружающий мир, и эту науку жизни и познания я стремился донести до всех учителей. Я советовал им: не обрушивайте на ребенка лавину знаний, не стремитесь рассказать на уроке о предмете изучения все, что вы знаете, — под лавиной знаний могут быть погребены пытливость и любознательность. Умейте открыть перед ребенком в окружающем мире что-то одно, но открыть так, чтобы кусочек жизни заиграл перед детьми всеми красками радуги. Оставляйте всегда что-то недосказанное, чтобы ребенку захотелось еще и еще раз возвратиться к тому, что он узнал.

НАШ УГОЛОК МЕЧТЫ

Недалеко от школы, за селом — большой овраг, зарос­ший кустарником и деревьями. Для малышей это — дре­мучий лес, полный таинственного и неизвестного. Однаж­ды я заметил в стене оврага вход в пещеру. Внутри пещера оказалась просторной, с прочными сухими стенками.

Да это же целое сокровище! Здесь будет наш Уголок меч­ты. Трудно передать восторг ребят, когда я впервые повел их в пещеру. Дети визжали, пели, перекликались друг с другом, играли в прятки. В тот же день выстлали пол сухой травой.

Сначала мы просто наслаждались таинственным угол­ком, обживали его, создавали уют: прикрепили к стенам несколько картинок, расширили вход, сделали столик. С восторгом дети приняли предложение устроить печурку, время от времени протапливать ее.

Мы выкопали углубление для печки, пробили отверстие для трубы. Выносили лишнюю землю, приносили глину и кирпич. Труд был нелегкий, но у нас была мечта — печка. Строили мы ее недели две. Работа увлекла всех; не могли остаться в стороне ни Коля, ни Слава, ни Толя — дети, равнодушие которых ко всему, что делал наш коллектив, очень тревожило меня. Теперь все чаще загорались их глаза, и огонек увлеченности долго не угасал.

В такие минуты дети охотно фантазируют, создают сказки.

ПРИРОДА—ИСТОЧНИК ЗДОРОВЬЯ

Первые недели работы «Школы радости» я внимательно изучал здоровье детей. Несмотря на то, что все ребята выросли в селе, на лоне природы, отдельные из них были блед­ные, со слабой грудью. Питание почти у всех дома хорошее, главной причиной слабости и болезненности отдельных малышей было то, что они жили как бы в тепличной обстановке; матери оберегали их от малейшего дуновенья ветерка. Ребята быстро утомлялись, в первые дни жизни «Школы радости» они с трудом проходили какой-нибудь километр. Матери жаловались на плохой аппетит этих детей.

Я убедил родителей в том, что чем больше они будут оберегать малышей от простуды, тем слабее будут дети. Все согласились с моей настоятельной просьбой посылать детей в жаркие дни в школу босиком — для ребят это было большой радостью.

У нас стало правилом: ни одной минуты в осенние, весенние и летние дни дети не должны находиться в помещении. В первые 3—4 недели «Школы радости» ребята проходили ежедневно 2—3 кило­метра; во второй месяц — 4—5, в третий — 6. И все это среди полей и лугов, в рощах и в лесу. Пройденное за день расстояние незаметно для детей, потому что не ставится цель — пройти столько-то километров; движение, ходьба — средство достижения других целей. Ребенку хочется идти, потому что он чувствует себя открывателем мира. Дети при­ходили домой усталые, но счастливые, жизнерадостные. А без усталости не может быть здоровья. Здоровье вли­вается в детский организм животворным источником тогда, когда после трудового напряжения ребенок отдыхает. Быть в движении — одно из важных условий физической закалки.

КАЖДЫЙ РЕБЕНОК—ХУДОЖНИК

Уже через неделю после начала занятий в «Школе ра­дости» я сказал малышам: «Принесите завтра альбомы и карандаши, будем рисовать». На следующий день мы рас­положились на лужайке школьной усадьбы. Я предложил детям: «Посмотрите вокруг себя. Что вы видите красивое, что вам больше всего нравится, то и рисуйте».

Перед нами был школьный сад и опытный участок, осве­щенные осенним солнцем. Дети защебетали: одному нра­вились красные и желтые тыквы, другому — склонившиеся к земле головки подсолнечника, третьему — голубятня, чет­вертому — виноградные гроздья. Шура любовался легкими пушистыми облаками, плывущими по небу. Сереже нрави­лись гуси на зеркальной поверхности пруда. Даньку захо­телось нарисовать рыбок — он с воодушевлением расска­зывал о том, как однажды с дядей ходил на рыбалку: ничего не поймали, но зато увидели, как «играют» рыбки.

— А я хочу рисовать солнышко, — сказала Тина.

Наступила тишина. Дети рисовали с увлечением, Я много читал о методике уроков рисования, а теперь пере­до мной были живые дети. Я увидел, что детский рисунок, процесс рисования — это частица духовной жизни ребен­ка. Дети не просто переносят на бумагу что-то из окружаю­щего мира, а живут в этом мире, входят в него, как творцы красоты, наслаждаются этой красотой. Вот Ваня, весь по­глощенный своей работой, рисует улей, рядом — дерево, на котором огромные цветы, над цветком — пчела, почти такая же большая, как и улей. У мальчика раскраснелись щечки, в глазах огонек вдохновения, который приносит большую радость учителю.

Творчество детей — это глубоко своеобразная сфера их Духовной жизни, самовыражение и самоутверждение, в ко­тором ярко раскрывается индивидуальная самобытность каждого ребенка. Эту самобытность невозможно охватить какими-то правилами, единственными и обязательными для всех.

Коля не сказал, что ему понравилось, и меня очень вол­нует, что же он нарисует. В альбоме мальчика я увидел ветвистое дерево с большими круглыми плодами, — значит, это яблоня; дерево окружено роем маленьких звездочек в ореоле лучей, высоко над деревом — серп луны. Как хочется мне прочитать в этом интересном рисунке сокровен­ные мысли и чувства ребенка — ведь я вижу у него в гла­зах такой же огонек вдохновения, как в те минуты, когда мы наблюдали мир.

— Что же это за звездочки над яблоней? — спрашиваю у Коли.

— Это не звездочки, — говорит мальчик. — Это серебря­ные искорки, которые надают на сад с луны. Ведь у луны тоже есть Кузнецы-великаны, правда?

— Конечно, есть, — отвечаю я, изумленный мыслями, которые волновали ребенка в тихие вечерние часы. Зна­чит, он смотрел на ночное небо, любовался лунным сияни­ем, заметил этот трепещущий ореол бледного сияния над яблонями.

— Но какие же нити куют эти Кузнецы-великаны ночью? — в раздумье говорит мальчик, и мне показалось, что он не столько обращается к учителю, сколько к своим воспоминаниям о ночном небе, о бледном сиянии луны, о хороводе звезд. Я боялся потревожить творческое вдохно­вение мальчика. Сердце забилось от радостного открытия: творчество открывает в детской душе те сокровенные угол­ки, в которых дремлют источники добрых чувств. Помогая ребенку чувствовать красоту окружающего мира, учитель незаметно прикасается к этим уголкам.

По примеру Ларисы я стал рисовать Кузнецов-велика­нов. Мне казалось, что я рисую неплохо. Кузнецы полу­чились похожими на настоящих молотобойцев, наковаль­ня — такая же, как в колхозной кузнице. Забыв, что я взрослый человек, переживал радостное чувство: мои Куз­нецы, конечно, будут лучше, чем у Ларисы. Но на моем рисунке детские взгляды не задерживались, зато вокруг Ларисы образовалась целая толкучка. «Что же она нари­совала?» — думал я. Посмотрел через головы ребят: как будто бы ничего особенного нет в детском рисунке, но по­чему все восхищаются, а на мой не обращают внимания? Чем больше я всматривался в рисунок девочки, тем яснее становилось, что у малышей свое видение мира, свой язык художественных изобразительных средств, под этот язык не подделаешься, сколько бы ни пытался. У меня Кузнецы-великаны в обычных шапках, в фартуках, с длинными бо­родами, в сапогах. А у нее — вокруг пышных волос на го­ловах могучих Кузнецов пылает ореол из искр. И бороды — не просто бороды, а огненные вихри. Громадные молоты почти в два раза больше голов... Для ребенка это не отступ­ление от правды, а яркая правда — правда фантастической силы, ловкости, сказочной общности могучего человека и огненной стихии. Нельзя подгонять этот чудесный язык детской фантазии под наш язык, язык взрослых. Пусть дети говорят друг с другом на своем языке. Учителям началь­ных классов я советовал: учите детей законам пропорции, перспективы, соразмерности — все это хорошо, но в то же время дайте простор и для детской фантазии, не ломайте детский язык сказочного видения мира...

Каждому ребенку хотелось рассказать о том, что он на­рисовал. И в этих рассказах, как самоцветы, сверкали яр­кие образы, сравнения. Рисование развивало речь детей.

В поле, в лес мы теперь почти всегда шли с альбомами и карандашами. Старшие школьники сделали для малы­шей маленькие альбомы, которые можно было положить в карман. Весной, через несколько месяцев после того как начала жить наша школа, я сделал большой альбом, в ко­тором каждый ребенок рисовал по желанию любимый уго­лок окружающего мира. Я записывал в этот альбом коро­тенькие рассказы. Это целая страница жизни и духовного развития нашего коллектива.

Поиск по сайту: