СКАЗАНИЕ О (ЦАРЕВНЕ) АМБЕ

Глава 170

Дурьйодхана сказал:

Почему, о первейший из рода Бхараты, ты не посмеешь убить Шикхандина, если даже увидишь, что в пылу сражения он покушается на жизнь твою с поднятым оружием? Ты, о могучерукий, перед этим говорил: «Я убью пандавов вместе с сомаками». О сын Ганги, скажи мне (о причине сделанной оговорки), о дед мой!

Бхишма сказал:

Слушай, о Дурьйодхана, вместе с этими властителями земли рассказ о том, почему пе посмею я убить Шикхандина, если даже увижу его в битве. Мой отец Шантану, тот бык из рода Бхараты, был великим царем. Справедливый душою, он нашел в свое время предназначенный ему конец, о бык среди людей! И соблюдая обет свой, о лучший из рода Бхараты, я помазал тогда брата моего Читрангаду па обширное царство (кауравов). Когда же он нашел свою кончину, я, считаясь с мнением Сатьявати, помазал в цари Вичитравирью, согласно установленным обрядам. Хотя и младший годами, возведенный мною на трон по справедливости, о царь царей, благочестивый Вичитравирья смотрел на меня (во всем) с почтительностью. И я тоже, желая, о сын мой, женить его, поразмыслил (сначала) и решил достать для него (невест) из подходящей семьи.

(В это время) я услыхал, о могучерукий, что три девушки, все непревзойденные по красоте, дочери царя страны Каши, — Амба и Амбика и еще другая, Амбалика — (хотят избрать себе мужей) па сваямваре и что цари со всей земли приглашены (туда), о бык из рода Бхараты! И среди тех девушек Амба была старшей, Амбика — средней, а царевна Амбалика, о царь царей, была младшей. Я сам отправился на одной-единственной колеснице в город властителя Каши и увидел, о могучерукий, трех девушек тех, изящно украшенных, а также всех царей земных, собравшихся там, о владыка земли!

Тогда, вызывая всех царей, готовых к сражению, я посадил девушек тех к себе на колесницу, о бык из рода Бхараты! Узнав, что брачным выкупом за них должна служить лишь только доблесть, я, взяв их па колесницу, сказал всем царям, собравшимся там, повторяя все снова и снова: «Бхишма, сын Шантану, похищает этих девиц. Вы же, о цари, приложите все старания в меру сил ваших для их освобождения! Ибо я насильно увожу их у вас па глазах, о повелители людей!».

И тут те хранители земли повскакивали с поднятым оружием и, разъяренные, стали понуждать своих возниц: «Заложите колесницы, заложите колесницы!». И вот цари земные поднялись (на освобождение) с обнаженным оружием па колесницах, напоминающих видом облака, а те, кто сражался со (спины) слонов, — на своих слонах, другие же — верхом на конях своих! Тогда все хранители земли, о владыка народов, окружили меня со всех сторон могучим потоком своих колесниц. Но мощным ливнем стрел я отразил всех царей и победил их, как царь Богов побеждает данавов. И когда они подступали ко мне, я каждой стрелою моей повергал на землю их разноцветные и украшенные золотом знамена. Смеясь, я повергал в том сражении и коней их, и слонов, а также возниц — пылающими стрелами, о бык среди людей! Видя такую легкость (рук) моих, они отвратились (от битвы) и рассеялись все. Я же, победив правителей земли, возвратился в Хастинапур. И затем, о потомок Бхараты, я передал тех девушек, предназначенных для брата моего, Сатьявати и поведал ей, о могучерукий, о том подвиге, (что я совершил).

Так гласит глава сто семидесятая в Удйогапарве великой Махабхараты.

Глава 171

Бхишма сказал:

Потом, о лучший из рода Бхараты, я подошел к матери своей, дочери рыбака, и, припав к стопам родительницы героев, сказал ей так: «Победив всех царей, я привез этих дочерей правителя Каши, за которых брачный выкуп состоит лишь в доблести,— (привез) для Вичитравирьи!». Тогда, о царь, Сатьявати с глазами, полными слез, поцеловала меня в голову и радостно промолвила: «Благодаря счастливой судьбе, о сын мой, тобою одержана победа!». Когда же, с согласия Сатьявати, начались уже приготовления к свадьбе, старшая дочь властителя Каши сказала с большой радостью такие слова:

«О Бхишма, ты знаешь законы нравственности и хорошо сведущ во всех священных писаниях! Услышав слова мои, благоволи сделать для меня то, что отвечает требованиям нравственного долга. Повелитель шальвов еще раньше был мысленно избран мною в женихи. И им тоже я была еще тогда избрана тайно, без ведома отца моего. Как же ты, о царь, происходя особенно из рода Куру и изучив священное писание, можешь, о Бхишма, принудить меня, любящую другого, жить в твоем доме? Зная это, о бык из рода Бхараты, и, поразмыслив умом, благоволи предпринять теперь то, о могучерукий, что удобнее для тебя! Очевидно, тот царь шальвов ждет меня, о владыка народов! Будь же сострадателен ко мне, о могучерукий, о лучший из блюстителей закона! Ведь ты, о герой, предан правде, — это хорошо известно нам по всей земле!».

Так гласит глава сто семьдесят первая в Удйогапарве великой Махабхараты.

Глава 172

Бхишма сказал:

Тогда, испросив разрешения у Кали, иначе прозванной Сатьявати, у советников и дваждырождеппых, а также у домашних жрецов, я дозволил старшей из тех девиц — Амбе уехать, о повелитель людей! И отпущенная мною, та девица отправилась в город повелителя шальвов. Под охраной старейших брахманов и в сопровождении кормилицы своей, преодолев тот путь, она приехала к царю. И приблизившись к царю Шальве, она сказала ему такое слово:

«Я явилась, о могучерукий, домогаясь тебя, о лучезарный!». Но ей, о владыка народов, промолвил в ответ повелитель шальвов с притворным смехом: «Я не желаю теперь взять в жены тебя, которая была помолвлена с другим, о красавица! Отправляйся, о прелестная, обратно туда, к потомку Бхараты. Я не желаю больше тебя, насильно похищенную Бхишмой. Ведь когда Бхишма, победив (царей), увез тебя, ты с радостью (отправилась с ним)!

После того как он в великой битве победил властителей, земных и увез тебя насильпо, я не хочу больше взять тебя в жены, раз ты уже помолвлена с другим, о красавица! Как же царь, подобпын нам, сведущий в науках и предписывающий правила руководства для других, может ввести (в дом свой) женщину, которая была уже помолвлена с другим? Отправляйся куда хочешь, о прелестная, и не трать понапрасну своего времени!».

На это, о царь, Амба промолвила ему, терзаемая стрелами бестелесного (Бога любви): «Не говори так, о хранитель земли, ибо это совсем не так! Я вовсе пе выражала радости, когда увез меня Бхишма, о сокрушитель врагов! Он увез меня силою, разбив наголову всех властителей земных, тогда как я горько плакала. Возьми меня, невинную девушку, преданную тебе, о владыка шальвов! Ведь отвергать преданных (душою) пе одобряется в предписаниях закопа!

Упросив сына Ганги, никогда не отвращающегося от сражений, я получила его дозволение и приехала к тебе домой! Ведь (в самом деле), о владыка народов, тот Бхишма могучерукий не желает меня! Я слыхала, что предпринятое Бхишмой (похищение певест) затеяно для брата его. Ибо двух моих сестер, Амбику и Амбалпку, о царь, которые были похищепы (одновременно со мною), сын Ганги отдал младшему брату своему Вичитравирье. Клянусь я прикосновением к голове своей, о владыка шальвов, что никогда я не думала о другом мужчине, кроме тебя, о тигр среди людей! И не явилась я к тебе, о царь царей, помолвленной с другим. Говорю тебе правду, о Шалъва, и в том, что это правда, душою клянусь! Возьми меня, о большеглазый, — меня, девушку, пришедшую к тебе по своей воле, не помолвленную с другим, желающую страстно милости твоей!».

Но хотя она и говорила так, Шальва, о лучший из рода Бхараты, отверг ту дочь правителя Каши, подобно тому как змея (сбрасывает) свою обветшалую кожу.

И хотя она, о безупречный, и просила так в различных выражениях того повелителя шальвов, он все же не поверил девушке, о бык из рода Бхараты! И тогда та старшая дочь правителя Каши, преисполненная гнева, с глазами, полными слез, сказала голосом, прерывающимся от подступивших рыданий:

«Покинутая тобою, о владыка пародов, всюду, куда я ни пойду, прибежищем моим будут люди добродетельные, ибо говорила я правду!». Но злобный царь шальвов и тогда отверг ее, о Кауравья, обращавшуюся к нему с такою жалостной мольбою. «Ступай, ступай!» — говорил ей в ответ Шальва все снова и снова. — «Я боюсь Бхишмы, о прекраснобедрая, а ты — добыча Бхишмы!». И когда сказал ей так Шальва недальновидный, она выехала из города, опечаленная, вопя, как орлица морская.

Так гласит глава сто семьдесят вторая в Удьйогапарве великой Махабхараты.

Глава 173

Бхишма сказал:

Выезжая из города, о потомок Бхараты, она размышляла:

«Нет на земле молодой женщины, которая находилась бы в более затруднительном положении, чем я. Ведь я лишилась близких, а также отвергнута Шальвой! И невозможно мне вернуться в город, носящий имя слона, ибо я получила дозволение от Бхишмы (уехать оттуда), дабы встретилась я с Шальвой! Кого же должна я тогда порицать? Себя самое или неприступного Бхишму? Или же неразумного отца своего, который устроил мою сваямвару?

Возможно, это моя собственная вина, что я раньше, когда разразилась жестокая битва, не соскочила с колесницы Бхишмы, дабы (возвратилась я) к Шальве. То, что я, словно лишенная разума, оказалась в такой беде, есть неизбежный плод той (оплошности) моей. Позор Бхишме! Позор несчастному отцу моему с глупым рассудком, который выпроводил меня за брачный выкуп, состоявший лишь в доблести, словно продажную женщину! Позор мне самой! Позор царю Шальве и позор творцу моему тоже! Ведь из-за дурного их поведения я впала в столь тяжкое бедствие! Человек всегда обретает то, что предназначено ему судьбою. Однако же причиной нынешнего несчастья моего является Бхишма, сын Шантану. Я вижу поэтому, что теперь мне должно отомстить Бхишме либо путем подвижничества, либо битвы, ибо он является причиной горя моего! Но какой же царь осмелился бы попытаться победить Бхишму в бою?».

Так поразмыслив, она выехала из города и отправилась в обитель благородных отшельников, добрых правом. Там провела она ночь, окруженная отшельниками. И одаренная светлой улыбкой, она, о потомок Бхараты, рассказала во всех подробностях о том, что случилось с нею, о могучерукий, о похищении своем и освобождении и о своем отвержении Шальвой.

Был там, в обители, великий брахман, суровый в обетах, Шайкхаватья по имени. Преисполненный высочайших аскетических заслуг, он был наставником в священном писании и араньяках. И отшельник Шайкхаватья, великий праведник, сказал той целомудренной девушке, исстрадавшейся и глубоко вздыхающей в печали и скорби:

«Если так случилось, о достойная, то что же могут сделать благородные и прославленные отшельники, живущие в обители и постоянно занятые покаянием?». Но она, о царь, промолвила ему в ответ: «Да будет оказана мне милость! Я хочу жить отшельницей в лесу. Я буду предаваться тяжкому аскетическому покаянию. Мною еще в прежней своей жизни были в невежестве совершены, наверно, такие же греховные поступки. И то, (что я испытываю) теперь, есть несомненно результат их! Я не посмею вернуться обратно к моим родным, о праведники, отверженной и безрадостной, ибо я отринута Шальвой! Я желаю, чтобы вы, о богоподобные, смывшие грехи свои, наставляли меня в аскетическом покаянии! Пусть же будет проявлено сострадание ко мне!». И (мудрец) тот успокоил девушку, (приводя) примеры и доводы из священных книг. И утешив ее таким образом, оп вместе с другими дваждырожденными обещал ей сделать то, (чего она хотела).

Так гласит глава сто семьдесят третья в Удьйогапарве великой Махабхараты.

Глава 174

Бхишма сказал:

Тогда добродетельные отшельники погрузились в свои обычные занятия, раздумывая в то же время о том, что можно сделать для девушки. Некоторые из отшельников говорили: «Следует ее отвезти в отчий дом». Другие же среди них, наилучшие из дваждырожденных, склонны были порицать себя. Иные считали, что, отправившись к повелителю шальвов, нужно упросить его принять (девушку). «Нет, — утверждали еще другие,— (не следует этого делать), ибо она отвергнута им».

И когда прошло так (некоторое время), те, праведники, суровые в обетах, снова сказали ей: «Что же, о достойная, могут тут сделать люди, благоразумные? Нечего тебе предаваться здесь отшельнической жизни в лесу! Послушайся, о прелестная, доброго слова! Отправляйся отсюда во дворец отца своего. Благо тебе! Царь, отец твой, предпримет то, что следует делать дальше. Ты, о достойная, будешь жить там счастливо, наделенная всеми добродетелями! И не может быть для тебя теперь, о прелестная, другого более подходящего прибежища, чем отец твой! Для женщины прибежищем служит или ее супруг, или отец ее, о красавица! Супруг — ее прибежище, когда она находится в благоприятных условиях, но когда она оказалась в бедственном положении — отец ей прибежище. Ведь эта отшельническая жизнь в лесу весьма тягостна, особенно для той, кто изнежена.

Ты же — царевна от рождения, да притом еще юная очень, о красавица! А ведь есть, о прелестная, в (лесной) обители множество неудобств и лишений, о красавица, которых, однако, не будешь ты испытывать, живя в доме отца своего!» В то же время (другие) брахманы говорили той страдалице такие слова: «Увидев тебя одинешенькую в густом, безлюдном лесу, царственные владыки могут домогаться тебя. Поэтому не стремись к такой жизни (отшельницы)!».

Амба сказала:

Невозможно мне возвращаться снова в город Каши домой, к отцу моему, ибо, без сомнения, будут тогда презирать меня родственники мои. Ведь совсем иначе жила я в доме своего отца во время моего детства, о праведники! И не могу я теперь вернуться туда, где отец мой, благо (да будет) вам! Охраняемая отшельниками, я хочу предаться аскетическому покаянию, так чтобы в потустороннем мире не было для меня такой утраты счастья! О лучшие из брахманов, я желаю поэтому предаться покаянию, дабы предотвратить злосчастье!

Бхишма сказал:

Меж тем как брахманы размышляли так и этак, туда пришел подвергавшийся покаяпию, царственный мудрец Хотравахана. И тогда отшельники все встретили этого царя почестями, приветствиями и другими (знаками внимания) и предложили ему сидение и воды.

И когда он уселся и отдохнул немного, лесные жители начали снова обращаться к девушке, причем и мудрец тот слышал все. Услышав повесть Амбы и царя Каши, о потомок Бхараты, (праведник) тот — отец ее матери — встал, дрожа (всем телом), и, посадив девушку к себе па колени, стал утешать ее, о владыка! Затем он расспросил ее во всех подробностях о причине ее горя с самого начала. И она подробно поведала ему обо всем, что случилось. Тогда царственный мудрец преисполнился печали и горя. И тот великий праведник порешил в мыслях, что ей нужно делать.

Дрожа от волнения, молвил он огорченной девушке, сильно исстрадавшейся горем: «Не возвращайся назад в отчий дом, о прелестная! Ведь я отец твоей матери. Я рассею горе твое. Положись на меня, о доченька! (Да) исполнится желание твое, от которого ты чахнешь, о дочь моя! По совету моему отправляйся к отшельнику Раме, сыну Джамадагни. Рама устранит великое горе и печаль твою. Он убьет в бою Бхишму, если тот не послушается его слова. Так ступай к нему, наилучшему из потомков рода Бхригу, равному по скрытой мощи своей разрушительному огню в конце юги! Тот великий праведник направит тебя на верный путь!».

Тут она, громко плача и проливая слезы все снова и снова, сказала тогда отцу своей матери Хотравахапе, отвесив ему поклон головой: «Я отправлюсь по твоему повелению! Но удастся ли мне теперь увидеть того благороднейшего (мудреца), прославленного в мире? И каким образом тот потомок Бхригу рассеет мое тяжкое горе? И как я отправлюсь туда? Обо всем этом хочу я услышать».

Так гласит глава сто семьдесят четвертая в Удйогапарве великой Махабхараты.

Глава 175

Хотравахапа сказал:

Ты увидишь, о достойная, Раму, сына Джамадагни, твердого в правде, наделенного великою мощью и занятого суровым покаянием в дремучем лесу. На лучшей из гор Махендре постоянно Раме прислуживают мудрецы, познавшие Веды, гандхарвы и апсары. Отправляйся туда, благо тебе, и скажи ему слова мои, по перед этим сначала приветствуй почтительно (склонив голову) того (мудреца), сурового в обете и преисполненного больших аскетических заслуг. Скажи ему также, о прелестная, чего ты домогаешься. Если ты упомянешь обо мне, Рама сделает все для тебя. Ибо Рама, доблестный сын Джамадагни, наилучший из всех, кто носит оружие, — мой друг, весьма довольный мною, и он всегда благожелателен ко мне!

И меж тем как царь Хотравахапа говорил так девушке, появился там Акритаврана, любимый спутник Рамы. И тогда отшельники тысячами встали все, и с ними тот царь сринджаев Хотравахана, престарелый годами. И когда спросили они друг друга (о здоровье и благополучии), как подобает по обычаю, те жители лесов, о лучший из рода Бхараты, уселись все вместе, окружив его. Преисполненные удовольствия, радости и блаженства, они затем начали рассказывать всякие излюбленные рассказы, увлекательные и чудесные, о царь царей!

И когда кончилась их беседа, царственный мудрец Хотравахана, великий душою, спросил Акритаврану о Раме, первейшем среди великих мудрецов: «О могучерукий, где теперь можно увидеть сына Джамадагни, великого в доблести, о Акритаврана, лучшего из знающих Веды?».

Акритаврана сказал:

О владыка, как раз о тебе Рама, о царь, постоянно говорит: «Тот царственный мудрец сринджаев — мой любимый друг!». Рама будет здесь завтра на рассвете, — так я полагаю. Ты увидишь его здесь, когда он придет, желая лицезреть тебя. А эта девушка, о царственный мудрец, зачем пришла в лес? Чья она и кем она тебе приходится? Я желаю узнать обо всем.

Хотравахана сказал:

Это прелестная дочь царя Каши, о владыка! Она дитя моей дочери! Старшая дочь властителя Каши, она известна под именем Амба. Вместе с двумя младшими сестрами своими опа находилась при обряде сваямвары, о безупречный! Две другие ее младшие сестры зовутся Амбика и Амбалика, о богатый подвигами! Все кшатрии земли собрались тогда вместе в городе Каши. Великое празднество, о брахман-мудрец, проходило там по случаю (сваямвары) этих девушек.

Но в это время сын Шантану, Бхишма, обладающий могучей силою, пренебрегая всеми царями, похитил тех девиц троих. И победив всех правителей земли, чистый душою Бхишма приехал вместе с девушками в город, носящий имя слона, о потомок Бхараты! И поведав обо всем Сатьявати, он, могучий, приказал, чтобы сразу же устроить свадьбу брата своего Вичитравирьи.

Видя, что свадебные приготовления закончепы, девушка эта, о бык среди дваждырожденных, сказала тогда сыну Ганги в присутствии его советников: «Мною, о герой, избран по сердцу в супруги повелитель шальвов. Благоволи же, о знаток закона, пе выдавать меня, чье сердце принадлежит другому». Услышав эти слова ее, Бхигама посоветовался с советниками. И поразмыслив об этом, он, с одобрения Сатьявати, отпустил ее. А девушка эта, получив дозволение Бхишмы, обрадованная, отправилась тогда к Шальве, властителю Саубхи, о брахман, и, улучив время, молвила ему слово: «Я отпущена Бхишмой.

Признай, что я поступила справедливо! Еще прежде был ты избран мною по сердцу, о бык среди царей!». Однако же Шальва отверг ее, сомневаясь в благопристойности ее поведения. И вот она пришла сюда в лес покаяния, чтобы предаться ревностно подвижничеству. И она была мною узнана, когда рассказала она о своей родословной. Что же до ее горя, то причиной его она считает самого Бхишму!».

Амба сказала:

О блаженный, это именно так, как сказал царь земной, творец плоти матери моей, Хотравахана из рода сринджаев! Но смею я вернуться в город свой, о богатый подвигами, из-за стыда своего и боязни позора, о великий отшельник! И (отныне) высочайшим долгом моим, подлежащим исполнению, должно быть то, о лучший из дваждырожденных, что скажет мне благословенный Рама, — таково намерение мое, о блаженный!

Так гласит глава сто семьдесят пятая в Удьйогапарве великой Махабхараты.

Глава 176

Акритаврана сказал:

Для устранения какой из этих двух горестей, о достойная, желаешь ты найти средство? Скажи мне о том, о юная дева! Если по твоему мнению следует принудить властителя Саубхи (жениться па тебе), о прелестная, то благородный Рама, конечно, принудит его из желания сделать тебе благо. Если же ты хочешь увидеть Бхишму, того сына реки (Гапги) побежденным в битве мудрым Рамою, то Бхаргава исполнит также и это. Услышав слово Срипджайи, а также твое собственное, о дева со светлой улыбкой, следует сегодня же решить, что нужно предпринять вслед за этим.

Амба сказала:

О блаженный, я была похищена Бхишмой по неведению, ибо не знал Бхишма, что сердце мое, о брахман, принадлежит Шальве! Поразмыслив об этом разумом, прими, о владыка, такое решение, какое отвечает справедливости, п пусть будут приняты меры для его осуществления! Сделай то, о брахман, что надлежит сделать по отношению к Бхишме, тигру среди кауравов, либо к царю шальвов, либо же в отношении их обоих. Я поведала тебе правду о причине моего горя. Благоволи же теперь, о святитель, осуществить то, что находится в соответствии с разумом!

Акритаврана сказал:

То, что говоришь ты, о милая, взывая к справедливости, достойно тебя, о красавица! Но все же впемли моему слову. Если сын реки (Ганги) никогда не привезет тебя в город, носящий имя слона, тогда, о робкая, Шальва должен будет отнести тебя на голове, принужденный Рамою! Так как ты, о милая, была уведена Бхишмой насильно, о красавица, то поэтому у царя Шальвы возникло сомнение в отношении тебя, о стройная в талии! Бхишма горд своим мужеством и овеяп успехом победным. Поэтому ты должна заставить свою месть обрушиться именно на Бхишму!

Амба сказала:

Это заветное желание, о брахман, постоянно лелею и я в сердце моем: is-о если бы смогла я сделать так, чтобы Бхишма был убит в бою! Бхишма ли то или царь Шальва, покарай, о могучерукий, того, на кого ты возводишь вину и из-за кого я стала столь несчастной!

Бхишма сказал:

И когда они беседовали так, прошел тот день, а также ночь, о лучший из рода Бхараты, с ее отрадными ветрами, непрохладными и нежаркими. Тогда появился Рама, блистая своим величием. Носящий на голове косу и одетый в рубище, отшельник тот, о царь, был окружен учениками. Неопечаленный душою, с луком в руке, неся также меч и секиру, свободный от скверны, о тигр среди царей, он приблизился к царю сринджаев (Хотравахане).

И при виде его отшельники все и царь тот, преисполненный великих аскетических заслуг, встали с почтительно сложенными руками, и та девушка горемычная тоже. И они почтили с усердием Бхаргаву, предложив ему медвяного напптка. И припятый, как подобает, с почестями, он уселся вместе с ними. Затем оба они — повелитель сринджаев и сын Джамадагни — стали рассказывать о делах давно минувших, о потомок Бхараты!

И по окончании беседы царственный мудрец в подходящее время сказал сладостным голосом слова, проникнутые глубоким смыслом, наилучшему отпрыску рода Бхригу, Раме, наделенному могучею силой: «О Рама, это дочь царя Каши, она дитя дочери моей, о владыка! Для нее нужно сделать кое-что. Выслушай же, как должно, о том, о искушенный во всех начинаниях!».

Тогда, обратившись к ней, Рама промолвил: «Расскажи мне о том, что ты хочешь сказать». При этих словах она подошла к Раме, напоминавшему сверкающий огонь, и, почтительно поклонившись головою стопам его, прелестная, прикоснулась к ним обеими руками, подобными двум лепесткам лотоса, и остановилась перед ним. Исполненная печали, она громко зарыдала, и при этом глаза ее наливались слезами. И она прибегла тогда к покровительству потомка Бхригу как к прибежищу (всех обездоленных).

Рама сказал:

Кем приходишься ты этому правителю сринджаев, точно так же и мне,

о царская дочь! Скажи мне о том горе, что у тебя на сердце. И я поступлю

в соответствии со словами твоими.

Амба сказала:

О святитель, великий в обетах, сегодпя я прибегаю к твоему покровительству. Вызволи меня из океана болот скорби, о владыка!

Бхишма сказал:

Видя ее красоту, свежую юность и тончайшую нежность, Рама погрузился у, раздумье. «Что скажет она?». Так размышляя про себя, Рама, первейший из рода Бхригу, глубоко задумался, преисполненный сострадания к ней. Затем, снова обратившись к ней, озаренной светлой улыбкой, Рама сказал: «Расскажи о себе».

И она рассказала правдиво обо всем Бхаргаве. А сын Джамадагни, услышав те слова царевны и определив сначала, что ему следует предпринять, сказал прекраснобедрой деве: «О красавица, я пошлю передать (мое) слово Бхишме, превосходнейшему из рода Куру. Услышав справедливое слово мое, тот повелитель людей последует ему. Но если все же сын Джахнави не поступит согласно слову, мною сказанному, я тогда испепелю его в битве вместе с его советппками, о прелестная, мощью своего оружия! Или же, о красавица, если у тебя есть на то желание, я могу пока обратиться к храброму повелителю шальвов по этому делу».

Амба сказала:

Я была отпущепа Бхишмой, о потомок рода Бхригу, как только он услышал, что сердце мое еще раньше было отдано по склонности царю шальвов! Явившись потом к царю Саубхи, я обратилась к нему с недостойными словами. И оп отвергнул меня, сомневаясь в благопристойности моего поведения. Поразмыслив обо всем этом своим умом, о потомок рода Бхригу, благоволи сделать то, что надлежит делать в таких случаях. Однако Бхишма, соблюдающий великий обет, есть корень этого бедствия моего, ибо им была я подчинена его воле, когда он силою посадил меня (на колесницу свою).

Убей же Бхишму, о могучерукий, ибо из-за него оказалась я в таком горе, о тигр из рода Бхригу, и испытываю столь тяжкие лишения! Ведь Бхишма алчен, надменен и овеян успехом победным, о Бхаргава! Поэтому тебе надлежит воздать ему по заслугам, о безупречный! Когда увозил меня насильно потомок Бхараты, о владыка, у меня тогда в сердце зародилось желание: о если бы я смогла сделать так, чтобы был убит тот герой, соблюдающий великий обет! Поэтому, о Рама безупречный, осуществи это желание мое! Убей Бхишму, о могучерукий, как (убил) Вритру Пурапдара!

Так гласит глава сто семьдесят шестая е Удйогапарве великой Махабхараты.

Глава 177

Бхишма сказал:

И на такие слова ее, о владыка, понуждающей его по раз «убей Бхишму», Рама промолвил в ответ плачущей девушке: «О дочь Каши, в каком случае я пе возьмусь за оружие, о красавица, кроме как ради знающих Веды! (Поэтому скажи мне), что другое могу я сделать для тебя? И Бхишма, и Шальва, о царевна, оба всегда будут послушны моему слову. Не печалься, о безупречно сложенная! Я исполню то, (чего ты хочешь). Но только не возьмусь я никогда за оружие, о красавица, кроме как по приказанию брахманов! Это принятое мною правило поведения!

Амба сказала:

Мое горе, о святитель, должен развеять ты любыми средствами! Но то (несчастье) мое исходит от Бхишмы. Поэтому убей его, о владыка, немедля!

Рама сказал:

О дочь Каши, скажи только слово — и Бхишма, хотя и сам заслуживает поклонения твоего, положит, по моему слову, обе ноги твои себе на голову.

Амба сказала:

Убей Бхишму в сражении, о Рама, если хочешь (сделать) приятное i для меня и если благоволишь ты обещание свое сделать правдивым!

Бхишма сказал:

Меж тем как Рама и Амба, о царь, так говорили между собою, Акритаврана промолвил сыну Джамадагни эти слова: «Благоволи, о могучерукий, не покидать девушку, прибегнувшую к покровительству твоему! Убей, о Рама, в сражении Бхишму, ревущего как асура. Если вызванный тобою на битву, Бхишма, о Рама, отшельник великий, (явится и) скажет «я побежден» или если оп последует твоему слову, тогда цель девушки этой будет достигнута, о потомок рода Бхригу, и слова твои, о герой, тоже окажутся правдивыми, о владыка!

Это также был давний обет твой, о Рама, отшельник великий, — обещание, данное тобою перед брахманами, после того как ты победил всех кшатриев, о Бхаргава: «Я убью в битве всякого, будь то брахмап, кшатрий, вайшья или шудра, если только окажется он ненавистником брахманов!». И еще ведь (ты обещал), о Бхаргава: «Пока я жив, не смогу я покинуть тех, кто в страхе прибегнул ко мне за покровительством или в поисках средств существования, и я убью того возгордившегося душою (воипа), который победит в битве всех кшатриев земли, собравшихся вместе!». О Рама, именно Бхишма, тот продолжатель рода Куру, одержал победу (над всеми кшатриями)! Явившись к нему, сразись с пим в битве, о потомок рода Бхригу!».

Рама сказал:

Я помню об обете своем, данном мною прежде, о лучший из отшельников! Я же (в данном случае) сделаю, однако, то, что может быть достигнуто примирением. Цель, замышляемая в уме дочери Каши, весьма важная, о брахман! Взяв с собою девушку, я отправлюсь сам туда, где находится Бхишма. Если же Бхишма, всегда восхваляющий битву, не последует моему велению, тогда я убью его, хоть и превосходит оп всех, — таково твердое решение мое! Ведь стрелы, выпущенные мною, не просто вонзаются в тела воплощенных существ, (а проходят сквозь них)! Тебе об этом известно еще раньше, со времен сражения моего с кшатриями.

Бхишма сказал:

Сказав так, Рама вместе с изрекающими Веды (отшельниками) принял решение отправиться (из обители). И тот великий праведник поднялся затем (со своего места). Тогда отшельники те, проведя там ночь, совершили (на следующее утро) обряды возлияния священпому огню и прочитали молитвы. И затем все они отправились, желая убить меня. И вот Рама, о великий царь, в сопровождении тех брахманов и вместе с девушкой пришел к Курукшетре, о потомок Бхараты! И достигнув затем (берегов) Сарасвати, все благородные отшельники те во главе с первейшим (отпрыском) рода Бхригу расположились там.

Так гласит глава сто семьдесят седьмая в Удьйогапарве великой Махабхараты.

Глава 178

Бхишма сказал:

И вот на третий день, после того как Рама, великий в обетах, расположился там на ровном месте, о царь, он послал ко мне (вестника) со словами: «Я явился сюда!». Услышав о том, что Рама, паделеппый могучей силою, прибыл к границам наших владений, я с большой поспешностью и с радостью (в сердце) отправился к тому владыке — океану скрытой мощи. (Я двинулся в путь), выставив корову впереди (своей свиты), о царь царей, в окружении брахманов и богоподобных жрецов и сопровождаемый также домашними жрецами. И при виде меня, прибывшего к нему, доблестный сын Джамадагни принял (от меня) те почести и сказал такие слова:

«О Бхишма, по какому побуждению была тобой приведена сюда против ее желания эта дочь царя Каши, а затем вновь отпущена? Ведь ты лишил ее возможности обрести какие-либо добродетели! Ибо кто может теперь жениться на пей, которой раньше прикоснулся (ты рукою)? Она потому ведь отвергнута Шальвой, что была насильно увезена тобою, о потомок Бхараты! Возьми поэтому ее для себя, по моему велению, о бхарата! Пусть эта царская дочь, о тигр среди людей, воспользуется обязан

ностями своего пола! Не подобает тебе, царю, причинять ей такое унижение, о безупречный!».

Видя, что он несколько огорчен (из-за девушки той), я сказал ему: «Не могу я никак, о брахман, отдать снова эту девушку брату своему. Это мне, о Бхаргава, сказала она еще прежде: «Я принадлежу Шальве!». Это от меня получила опа дозволение отправиться в город Саубхи. Что до меня, то ни из страха, ни из жалости, ни от вожделения и ни из жажды богатства не могу я отречься от закопа кшатриев — таков твердый обет мой». Тогда в ответ промолвил мне Рама, с глазами, преисполненными гнева: «Если ты не последуешь слову моему, о бык из рода Куру, я убью тебя сегодня же вместе с советниками твоими!».

Так в ярости говорил мне снова и снова Рама, с глазами, возбужденными от гнева. Но все же я опять стал упрашивать того усмирителя врагов, тигра из рода Бхригу, мягкими словами. Но оп не унимался. Поклонившись еще головою тому брахману, наилучшему из всех, я спросил его о причине, из-за которой он желает сражаться со мною. И сказал я также: «Еще ребенком был я обучен тобою, о могучерукий, четырем видам оружия. Я поэтому являюсь учеником твоим, о Бхаргава!».

Тогда Рама промолвил в ответ, с глазами, покрасневшими от гнева:

«Ты знаешь меня, о Бхишма, как своего учителя, и все-таки не берешь себе, ради угождения моего, эту дочь правителя Каши, о Кауравья, владыка земли! Но ведь иначе не будет у тебя спокойствия, о радость рода Куру! Возьми же ее, о могучерукий, и сохрани род свой! Ибо, совращенная тобою, она не найдет себе супруга!». Когда Рама сказал так, я (ответил) тому покорителю вражеских городов: «Этого никогда не может быть, о брахманский мудрец! К чему твои усилия! Видя в тебе прежнего своего наставника, о сын Джамадагни, я стремлюсь ублаготворить тебя, о святейший! А что до девушки этой, то ведь она была еще прежде отвергнута мною.

Кто, в самом деле, зная, что женщинам присущи недостатки, чреватые великими бедами, поселит у себя в доме женщину, которая сердцем своим принадлежит другому и остается (в таком случае) подобной ядовитой змее? Даже из страха перед Васавой не отступлюсь я от закопа, о лучезарный! Будь же милостив ко мне или сделай немедля то, что ты считаешь нужным.

Тут также, о чистый душою, можно привести из пуран эту шлоку, о владыка, пропетую благородным Маруттой, о многомудрый! — «Приказание наставника надлежит выполнять, если даже он тщеславен, не знает о том, что правильно и неправильно, и следует по неверному пути». Ты — учитель мой, и поэтому я с любовью чту тебя высоко. Ты, однако же, не знаешь обязанности наставника, а потому я буду сражаться с тобой. Но я пе убью своего учителя в сражении, и в особенности брахмана, а тем более еще того, кто преисполнен аскетических заслуг. Поэтому я прощаю тебя.

Если кто в гневе убивает в сражении брахмана, видя, что он, подобно низменному кшатрию, поднимает оружие и сражается, не пытаясь убегать, у того не будет вины за убийство брахмана — таково указание в предписаниях закона. Я — кшатрий, твердо придерживающийся закона кшатриев, о богатый подвигами! Человек, который поступает по отношению к кому-либо так, как тот того заслуживает, не приобщается к беззаконию и находит счастье.

Когда человек, сведущий в выборе места и времени, опытный в вопросах закона или выгоды, впадает в сомнение по поводу неудач, оп должен быть па высоте своего положения и должен без всяких колебаний (стремиться к достижению своей выгоды). Так как ты, о Рама, в этом деле, связанном с сомнительной выгодой, поступаешь по справедливости, то я буду поэтому сражаться с тобою в великой битве. Посмотри на силу рук моих и на отвагу сверхчеловеческую.

При таких обстоятельствах я, конечно, сделаю то, о потомок Бхригу. что смогу. Я буду сражаться с тобою, о брахман премудрый, на Курукшетре. Снарядись же, о Рама, как ты желаешь, на поединок, о отшелъник великий! Там (па поле кауравов) убитый мною, пронзенный сотнями стрел и освященный моим оружием в великом сражении, обретешь ты миры, завоеванные (своим подвижничеством). Отправляйся и стой на Курукшетре, о любитель сражений! Туда же приду и я к тебе ради битвы, о могучерукий и богатый подвигами!

Там, о Рама, где некогда тобою был совершен обряд очищения своим (усопшим) предкам (возлиянием кровью кшатриев), — там, убив тебя, я тоже совершу обряд очищения (кшатриям, убитым тобою), о потомок Бхригу! Ступай туда без промедления, о Рама, трудноодолимый в бою! Я собью твою давнюю спесь, о притязающий на имя брахмана! На многих сборищах ты похвалялся, о Рама, заявляя: «Мною одним (без посторонней помощи) были побеждены все кшатрии в мире!».

Слушай же о том, (сколь нелепо бахвальство твое). В те времена еще пе родился Бхишма или кшатрий, подобный мне. Однако тот, кто охотно собьет воинственную спесь твою, уже родился. Это, о могучерукий, не кто иной, как сам я, Бхишма, покоритель вражеских городов! Вне сомнения, о Рама, это я утихомирю спесь твою в битве!».

Так гласит глава сто семьдесят восьмая в Удйогапарве великой Махабхараты.

Глава 179

Бхишма сказал:

Тогда промолвил мне Рама, о потомок Бхараты, как бы смеясь: «Благодарение судьбе, что ты желаешь сражаться со мною в битве? Я пойду теперь же с тобой, о Кауравья, па Курукшетру! Я сделаю то, что ты сказал. Ступай же туда, о усмиритель врагов! Пусть твоя мать Джахнави, о Бхишма, увидит тебя мертвым на той (равнине), пронзенным сотпями моих стрел и ставшим пищей для стервятников, цапель и ворон. Пусть Богиня, которой прислуживают сиддхи и чараны, — та счастливейшая дочь Бхагиратхи в облике реки, которая породила тебя,

зловредного и неистового, всегда жаждущего битвы, — пусть плачет сегодня, о царь, при виде тебя несчастного, убитого мною, хотя она, быть может, и не заслуживает такого зрелища! Приди, о Бхишма, пойдем со мною. Пусть сегодня же произойдет битва! Возьми с собою все, о Кауравья, колесницы и прочее (снаряжение для битвы), о бык из рода Бхараты!».

И когда Рама, тот покоритель вражеских городов, говорил так, я отвесил ему поклон головою, о царь, п сказал: «Да будет так!». Высказав все это, Рама затем отправился на Курукшетру, горя желанием сразиться. И я тоже, войдя в наш город, поведал обо всем Сатьявати. Затем, когда умилостивительные обряды (для моей победы) были совершены, я, получив благословение матери и побудив брахманов произнести пожелания благополучия, о блистающий величием, в благоприятный день взошел на сверкающую серебряную колесницу, в которую были впряжены кони белой масти. Каждая ее часть была искусно сработана, и отличалась она большими удобствами и была покрыта (с боков) тигровыми шкурами. Она была снабжена многими видами могучего оружия и оснащена всеми необходимыми принадлежностями.

Ею управлял возница, происходивший из столь же высокого рода и храбрый, о царь, сведущий в пауке о копях, хорошо обученный (в своем искусстве) и видевший много сражений. И сам я был облачен в красивый белый панцирь. И взяв в руки лук, тоже цвета белого, я отправился в путь, о лучший из рода Бхараты! И белый зонт поддерживался над моей головой. И опахала из буйволовых хвостов, тоже белого цвета, обвевали меня, о повелитель людей! Я был в белом одеянии и в белом тюрбане, и украшения на мне были тоже все белые.

И восславляемый (хвалебными гимнами), сулящими победу, я выехал из города, носящего имя слона, и направился к Курукшетре, долженствующей быть полем битвы, о бык из рода Бхараты!

И те кони, но быстроте равные мысли или ветру, понукаемые моим возницей, вскоре примчали меня, о царь, к месту великого сражения. И прибыв па равнину Курукшетры, я и Рама отважный, о царь, сразу же возгорели желанием показать друг перед другом доблесть свою в битве. Тут я остановился при виде величайшего подвижника Рамы и, взяв мою превосходнейшую раковину, громко затрубил в нее.

И тогда множество дваждырожденпых, о царь, и отшельники, имевшие свое жительство в лесу, также и Боги вместе с соймами мудрецов расположились там, чтобы посмотреть на дивное сражение. Небесные венки, дивные музыкальные инструменты и гряды облаков ежоминутно вырисовывались там.

И вот те отшельники все, сопровождавшие Бхаргаву, приготовились быть свидетелями битвы, окружив поле сражения. Но тут как раз, о царь, (явилась передо мпою) в собственном облике своем моя божественная мать, желающая блага всем существам, и сказала мне: «Что это ты собираешься делать? Подойдя к сыну Джамадагнн, о потомок рода Куру, я буду снова и снова упрашивать его: «Не сражайся с Бхимою, ибо он ученик твой!». Нет, о сын мой, не стремись так упорно, о царь земной, сражаться в бою с сыном Джамадагни, который является брахманом!».

Так она меня укоряла. «Ведь Рама,— (сказала она еще), — равный в своем могуществе самому Харе, был искоренителем рода кшатриев. Разве тебе, о сын мой, не известно об этом, раз ты хочешь сражаться с ним?».

И тогда в ответ я приветствовал Богиню и с почтительно сложенными ладонями поведал ей, о превосходнейший из рода Бхараты, обо всем, что произошло па сваямваре (дочери царя Кашп). (Я рассказал также) о том, о царь царей, как я раньше пытался умилостивить Раму, и о прежней страсти (старшей) дочери царя Каши. Затем мать моя, та великая, Богиня-река, приблизившись к Раме, стала ради меня упрашивать того мудреца из рода Бхригу. «Не сражайся с Бхишмою, ибо он ученик твой!» — такие слова она ему сказала. Но оп ответил ей, так просившей его: «Пойди и заставь отказаться Бхишму! Ведь он не исполняет желания моего! По этой причине я и пришел к нему!».

Санджая сказал:

Тогда Ганга из-за любви к сыну своему вернулась опять к Бхишме. Но оп, с глазами, возбужденными от гнева, не послушался ее слов. II в эту минуту появился (перед Бхишмой) справедливый душою, тот великий подвижник, первейший из рода Бхригу. И он, наилучший ил дваждырожденных, вызвал его на битву снова.

Так гласит глава сто семьдесят девятая в Удйогапарве великой Махабхараты.

Глава 180

Бхишма сказал:

Обратившись тогда с улыбкой к Раме, стоявшему (в готовности) для битвы, я сказал: «Когда я сам на колеснице, не смею я сражаться с тобою, стоящим на земле! Взойди на колесницу, о герой, и облачись в панцирь, о могучерукий, если ты действительно, о Рама, хочешь сражаться со мною в битве!». Тогда, улыбаясь, ответил мне Рама па поле боя:

«Земля — это моя колесница, о Бхишма, а воды, подобно добрым коням, — это упряжные животные, что везут меня. Ветер — мой возница, а мой панцирь составляют матери вед. Хорошо оберегаемый ими в бою, я буду сражаться, о потомок рода Куру!».

Говоря так, о сын Гандхари, Рама, воистину отважный, окружил меня со всех сторон могучим потоком стрел. И затем увидел я сына Джамадагни стоящим на дивной колеснице, снабженной всеми видами оружия. А сама колесница была прекрасна и имела вид весьма необычайный. Созданная усилием (его же собственной) мысли, она была удобна и просторна, уподобляясь (красотой своей) городу. Небесные кони были впряжены в нее, она была хорошо защищена (необходимыми средствами) в украшена золотыми узорами.

И высилось над него знамя, о могучерукий, украшенное изображением лупы. И вооруженный луком и с подвешенным колчаном, с кожаными предохранителями, надетыми на левую руку и большой ее палец, Акритаврана, любимый друг Бхаргавы, в совершенстве знающий Веды, исполнял обязанности возницы этого воина.

А тот потомок рода Бхригу, вызывая меня все снова и снова на битву возгласами «подойди же, подойди», радовал мое сердце. И я встретился один па один с Рамой, тем истребителем рода кшатриев, могучим и неотразимым, поднявшимся подобно самому солнцу (в блеске своем)! После того как он выпустил три потока стрел, осадив моих коней, я сошел с колесницы и, отложив в сторону лук, пешком направился к Раме, превосходнейшему из мудрецов, чтобы почтить его с благоговением.

И приветствовав, как должно, наилучшего из брахманов, я сказал ему такие высокие слова: «О Рама, равен ли ты мне или же превосходишь меня, я буду сражаться в битве с тобою, моим добродетельным наставником! Благослови же меня, о владыка, и пожелай мне победы!».

Рама сказал:

Именно так, о лучший из рода Куру, должен действовать тот, кто желает преуспеяния! Ибо это закон для тех, кто сражается с более выдающимися, чем они сами. Я бы проклял тебя, если бы ты пе подошел ко мне таким образом, о владыка народов! Сразись же в битве старательно, призвав всю стойкость свою, о Каурава! Однако я пе могу пожелать тебе победы, ибо сам я стою здесь, чтобы победить тебя! Иди же и сразись справедливо! Я доволен поведением твоим!

Бхишма сказал:

И поклонившись ему, я тогда поспешно (вернулся назад) и, взойдя на колесницу, снова затрубил громко в раковину, украшенную золотом. И произошло затем сражение между ним и мной, о потомок Бхараты! И длилось оно много дней, о царь, ибо каждый из нас желал победить другого. И в том сражении первым ударил в меня Рама девятьюстами и шестью огнеблещущими стрелами с оперениями цапли. И того (тучей стрел) четверо коней моих и возница были плотно обложены, о владыка народов!

Я же, несмотря на это, оставался спокойным в сражении, облаченный в доспехи! Поклонившись богам и особенно брахманам, о потомок Бхараты, я затем обратился с улыбкой к Раме, стоявшему (в готовности) для битвы, и промолвил: «Хотя ты и не проявил ко мне достойной учтивости, все же я чтил высоко твое достоинство наставника! К тому же еще выслушай меня, о брахман, об одной благой обязанности, (которую следует исполнять), когда нужно накопить добродетели. Веды, что заключены в теле твоем, то высокое положение брахмана, что также есть у тебя, и аскетические заслуги, накопленные тобою суровым покаянием, — по ним я не ударю! Я ударю, однако, по твоему положению кшатрия, которого ты, о Рама, придерживаешься. Ибо когда брахман берется за оружие, оп оказывается в положении кшатрия. Посмотри теперь на мощь моего лука и погляди на силу рук моих! Я рассеку сейчас твой лук, о герой, на две части со стрелою вместе!».

Сказав так, я выпустил в него острую стрелу с наконечником в виде полумесяца, о бык из рода Бхараты! И срезанный ею, загнутый конец его лука упал тогда па землю. Затем я выпустил в колесницу сына Джамадагни сотни прямых стрел с оперениями цапли. И пронзившие насквозь тело (Рамы) и подгоняемые попутным ветром, те стрелы летели дальше, источая кровь (с острия) и уподобляясь настоящим змеям.

И с телом, всюду залитым кровью, сам истекая кровью от paн, Рама, о царь, казалось, был подобен тогда горе Меру, исторгавшей расплавленный металл! Или же напоминал он ашоковое дерево в конце зимы, украшенное пучками красных цветов, или, о царь, он казался иногда подобным дереву киншука! Взяв тогда другой лук, Гама, преисполненный гнева, окатил меня дождем остро отточенных стрел с золотыми оперениями. И те жестокие, страшно стремительные стрелы, подобные змеям, огню или яду, настигнув меня с разных сторон, пронзили самые жизненно важные места и привели меня в трепет.

Тогда, призвав всю свою выдержку и вновь обратив себя к битве, я в гневе осыпал Раму сотнею стрел. И пораженный теми острыми стрела мл, блеском подобными огшо или солнцу или напоминающими ядовитых змей, Рама, казалось, лишился чувств. Я же, проникнутый состраданием (от такого зрелища), осудил сам себя, о бык из рода Бхараты, и промолвил: «О, позор битве! Позор всему роду кшатриев!». И охваченный горестным порывом, о царь, я повторил несколько раз:

«Увы, велик, (должно быть), грех, совершенный мною соблюдением обязанностей, раз я причинил такие мучения стрелами учителю моему, который является брахманом со справедливою душою!». После этого я уже не наносил больше ударов сыну Джамадагни, о потомок Бхараты! А в это племя тысячелучистое светило, нагрев (лучами) землю, скатилось в конце дня к закату, тогда и битва между нами тоже прекратилась.

Так гласит глава сто восьмидесятая в Удьйогапарве великой Махабхараты.

Глава 181

Бхишма сказал:

II тогда мой возница, признанный искусным (в подобных делах), извлек стрелы из тела своего, из тела коней и моего тоже. Ранним утром, когда взошло солнце, битва началась снова, в то время как копи моя, искупавшись (перед этим), вернулись назад и, напившись воды, приободрились вновь. Увидев меня, стремительно подъезжающего на колеснице и облаченного в доспехи, могучий Рама привел в готовность колесницу свою с большим старанием. И тут я, тоже увидев Раму, приближающегося ко мне с жаждой битвы, отложил в сторону превосходнейший лук и быстро сошел с колесницы.

И приветствовав его, я снова взошел па колесницу, о потомок Бхараты, и, желая сразиться, остановился бесстрашно перед сыном Джамадагни. Тогда он окатил меня могучим дождем стрел, и я тоже в ответ на это окатил его ливнем из стрел. Но, разгневавшись, сын Джамадагни, о царь, снова послал в меня стрелы с пылающей пастью, напоминающие подлинных змей. И я тоже, о царь, выпуская сотнями и тысячами отточенные стрелы с серповидными остриями, быстро рассекал его стрелы еще в воздухе все снова и снова.

Затем могучий сын Джамадагни стал метать в меня разные виды божественного оружия, и все их отражал я своим оружием, о могучерукий, желая совершить высочайший подвиг. И великий шум поднялся тогда в небе со всех сторон. Но вот я пустил в сына Джамадагни оружие ваявья, но Рама отразил его оружием гухьяка, о потомок Бхараты! Тогда я применил, освятив наперед мантрами, оружие агнея, но владыка Рама отразил то оружие мое своим собственным, (пазываемым) варуна.

Так я отражал разные виды божественного оружия Рамы, а Рама, тот усмиритель врагов, преисполненный скрытой мощи и сведущий в дивном оружии, отражал мои. Тогда первейший из брахманов, о царь, Рама, могучий сын Джамадагни, разгневанный, внезапно повернувшись ко мне слева направо, пронзил мне грудь. И тут, о лучший из рода Бхараты, я лишился чувств па превосходнейшей своей колеснице. И меня, впавшего в беспамятство, пораженного стрелами Рамы, поспешно вывез (из поля боя) мой возница на расстояние слышимости мычания коровы.

Видя, что я жестоко ранен и увезен в бесчувственном состоянии, спутники Рамы, все, начиная с Акритавраны, и дочь Каши, возрадовались, о потомок Бхараты, и начали громко кричать! Придя затем в сознание, я узнал возницу своего и сказал ему: «Поезжай туда, о возница, где стоит Рама! Боль у меня прошла уже, и я готов к битве!».

И вот мой возница повез мепя туда па моих дивно-прекрасных конях, которые, казалось, будто плясали на своем пути, о Кауравья, и уподоблялись (по быстроте своей) ветру. И приблизившись затем к Раме, о Каурава, я в сильном гневе, желая победить его, тоже возбужденного гневом, опутал его сетью из стрел. Но те прямо летящие стрелы Рама в сражении быстро рассекал на части одну за другой на лету — каждую тремя своими стрелами.

И все мои хорошо оснащенные стрелы были уничтожены сотнями и тысячами, рассеченные надвое стрелами Рамы в великой той битве! Движимый, однако, желанием убить его, я выпустил тогда в Раму, сына Джамадагни, красивую, блистающую стрелу, сравнимую (только) с самой смертью. И глубоко уязвленный ею, покорствуя силе удара стрелы, Рама внезапно потерял сознание и упал на землю.

И когда Рама рухнул на землю, отовсюду раздались восклицания «ой, ой!» и вселенная вся, о потомок Бхараты, пришла в замешательство и смятение, будто от зрелища того, когда само солнце упало с небосклона! Тогда отшельники все и царевна Каши в великом смятении подбежали поспешно к потомку Бхригу. И обнимая его, о Каурава, они стали нежно успокаивать его прикосновениями рук своих, охлажденных водою, и пожеланиями победы.

И тогда, воспрянув вновь, Рама обратился ко мне и сказал взволнованным голосом: «Стой, о Бхишма, ты же убит!». И с этими словами он возложил стрелу на лук свой. И выпущенная им в великом сражении, та стрела стремительно вонзилась мне в левый бок. И сильно уязвленный ею, я зашатался, как сотрясается дерево (под ударами бури). Убив затем моих коней в той великой битве, Рама, о царь, невозмутимо спокойный, осыпал меня пернатыми стрелами, меча их с большой ловкостью рук.

Тогда и я тоже, о могучерукий, стал выпускать с большой ловкостью поток стрел, неотразимый в бою. И те стрелы, посланные Рамой и мною, быстро покрыв со всех сторон небосклон, оставались там, в воздухе. И заволоченное сетью из стрел, солнце, казалось, не могло излучать свет. И даже ветер, прегражденный теми тучами (стрел), казалось также, по мог пройти сквозь них.

Тогда от сильного порыва ветра и (прегражденных) лучей солнца, от чрезмерно (накопленного) жара и природных условий возник пожар (в небе). И стрелы те пылали все ярким пламенем от огня, ими же самими порожденного, о царь, и падали па землю, превращаясь в пепел! Затем Рама, придя в ярость, быстро стал осыпать меня, о Каурава, сотнями и тысячами, десятками и сотнями тысяч, миллионами и сотнями миллионов, десятками миллиардов и биллионами стрел! Но и их также рассекал я в сражении своими стрелами, напоминающими сильно ядовитых змей, и заставлял их падать на землю, о царь, подобно змеям, (рассеченным на части). Так происходила тогда та (великая) битва, о лучший из рода Бхараты! Когда же наступило время сумерек, мой наставник удалился (с поля боя).

Так гласит глава сто восемьдесят первая в Удйогапарве великой Махабхараты.

Глава 182

Бхишма сказал:

На следующий день, когда я вновь встретился с Рамой, битва, (про исходившая) между нами, была опять ужасающей и жестокой, о лучший из рода Бхараты! Тот герой, сведущий в божественном оружии,— владыка, справедливый душою, начал изо дпя в день применять различные виды небесного оружия. Пренебрегая самою жизнью, которою очепь трудно бывает пожертвовать, я в жестоком бою, о потомок Бхараты, рассеивал те виды оружия своим таким же оружием, способным их отражать. И между тем как оружие во всем своем многообразии так уничтожалось и рассеивалось встречным оружием, Бхаргава, преисполненный великой мощи, начал приходить в ярость, пренебрегая в пылу сражения самою жизнью.

Встречая отпор (моего) оружия, великий душою сын Джамадагпи метнул в меня дротик, сверкающий подобно метеору, с пылающим острием, наполняющий своим блеском миры, словно это был дротик, выпущенный самою Смертью! Однако я своими сверкающими стрелами рассек на три части тот летящий на меня дротик, пылающий подобно солнцу в конце юги.

Тогда подул (па меня) ветерок, насыщенный тонким благоуханием. Видя, что оружие его рассечено (на части), Рама, воспаленный гневом, метнул в меня двенадцать других страшных дротиков. Но их форму, о потомок Бхараты, мне невозможно описать из-за их сильного блеска и стремительности. Разве мог я, в самом деле, сделать это? При виде их, различных видом, (несущихся ко мне) со всех сторон, подобно длинным огненным языкам, и пылающих страшным внутренним жаром, словно двенадцать солнц при гибели мира, я проникся страхом.

Видя сеть из стрел, окружающих меня, я рассекал ее сетью своих стрел, о царь, и послал в пылу сражения двенадцать особых стрел. И при помощи их я отразил те ужасные видом дротики (Рамы). Тогда великий душою сын Джамадагни послал в меня другие страшные дротики, с позолоченными рукоятками, разнообразные, снабженные золотым хвостовым оперением. И все они сверкали так, словно громадные метеоры. Отразив и те свирепые дротики при помощи щита и меча и заставив их в той битве упасть на землю, о владыка людей, я затем дождем своих дивных стрел окатил его чудных коней вместе с возницею.

Но тут благородный сокрушитель владыки хайхаев при виде рассеченных мною дротиков, пестрящих золотом и напоминающих змей, выползших из своих нор, проникся гневом и применил вновь божественное оружие. И тогда сверкающие ряды жестоких стрел, точно рои саранчи, упали на меня и совсем захлестнули мое тело, коней моих и моего возницу вместе с самой колесницей! В самом деле, о царь, колесница моя и кони, а равно и возница были покрыты кругом теми стрелами! Также ярмо и дышло колесницы, оба колеса, также и ось, рассеченные стрелами, тут же сломались. Но когда тот дождь стрел все же прекратился, я тоже окатил в ответ наставника моего сплошным ливнем стрел. И поврежденное (моими) стрелами, скопление брахманических его заслуг, (найдя выход) из тела, стало истекать кровью обильно и непрерывно. Но подобно тому как Рама был опутан сетью моих, так же точно и я был сильно и густо пронзен ого стрелами. Когда же на исходе дня солнце закатилось за гору заката, битва наша тогда прекратилась.

Так гласит глава сто восемьдесят вторая в Удъйогапарее великой Махабхараты.

Глава 183

Бхишма сказал:

На следующее утро, о царь царей, когда взошло яркое солнце, между мною и Бхаргавой снова возобновилась битва. И тотда Рама, наилучший из разящих, стоя на своей быстроходной колеснице, окатил меня ливнями стрел, подобно тому как Шакра (проливает дождь) на гору.

Исхлестанный тем дождем стрел, любимый возница мой свалился со своего сидения па колеснице, повергая в уныние мое сердце. И полная бесчувственность овладела тогда возницей. И от удара тех стрел он скатился на землю п потерял сознание. Пораженный стрелами Рамы, возница мой вскоре расстался с жизнью. Тогда, о царь царей, в одно мгновение мною овладел страх. И тут, о царь, когда из-за смерти возницы моего я все еще сокрушался о нем, с сердцем, расстроенным (печалью), Рама стал посылать в меня стрелы, соразмеримые с самою смертью. И действительно, когда я, подвергнутый опасности из-за гибели возницы, предавался унынию, тот потомок Бхригу, сильно натянув свой лук, глубоко пронзил меня стрелою. И пьющая кровь, та стрела, о царь, попав между ключиц, (прошла насквозь), о царь царей, и упала вместе со мною на землю!

Тогда, о бык из рода Бхараты, думая, что я убит, Рама издал еще и еще раз, подобно рокоту облаков, зычный рык и сильно возрадовался. И в самом деле, о царь, когда я в таком состоянии упал (на землю), Рама, преисполненный радости, издавал громкие клики вместе со спутниками своими. В то же время кауравы все, которые стояли рядом со мною, желая посмотреть па битву, были охвачены великим горем при виде падения моего. И вот, когда я лежал поверженный, о лев среди царей, я увидел восьмерых брахманов, блеском подобных солнцу или огню. Они стояли, окружив меня со всех сторон на поле битвы и поддерживая меня руками своими. И бережно поддерживаемый теми брахманами, я не касался земли. Ибо благодаря брахманам, которые как друзья (поддерживали меня), я держался в воздухе. И будто парящего спящим в воздухе, они окропляли меня каплями воды. И поддерживая меня так, о царь, те брахманы, все затем сказали не раз: «Не бойся! Благополучие да будет с тобою!»

Утешенный теми словами их, я быстро поднялся. И тогда я увидел мать свою — превосходнейшую из рек, стоящую на моей колеснице. И действительно, о владыка кауравов, конями моими в битве, (когда возница мой был повержен), правила та (Богиня)—великая река! Почтив затем стопы матери моей и (предка своего) Риштишепу, я взошел на колесницу.

И она потом охраняла мою колесницу, коней и все необходимое снаряжение для битвы. Однако я, сложив просительно ладони рук своих, умолил ее уйти обратно. После (того как она ушла), я сам правил теми конями, быстрыми как ветер, и сражался с сыном Джамадагни, пока не окончился день, о потомок Бхараты! И тогда в пылу сражения, о лучший из рода Бхараты, я выпустил в Раму мощную, быстролетную стрелу, способную пронзить самое сердце. И пораженный сильным ударом стрелы, Рама, выпустив свои лук, упал обоими коленями па землю и потерял сознание.

И когда Рама, тот даритель многих тысяч (золотых монет), упал (па землю), густые тучи заволокли небо, проливая в изобилии кровь. Падали сотнями метеоры, слышались грома раскаты, приводящие все в трепет! И (демон) Раху внезапно окутал сияющее солнце. Начали дуть резкие ветры и стала дрожать сама земля! Стервятники, вороны49 п цапли стали слетаться, охваченные радостью!

И меж тем как страны света, казалось, будто пылали, ежеминутно принялся завывать зловеще шакал. И не будучи ударяемы, барабаны начали издавать резкую дробь! И в самом деле, когда благородный Рама лежал на земле в бессознательном состоянии, показывались эти грозные знамения, о лучший из рода Бхараты! Тогда, погруженный в облака пыли, солнечный диск потускнел в блеске своих лучей, и солнце зашло за гору заката. И тут опустилась ночь с ее восхитительными и прохладными ветрами. И тогда мы оба прекратили битву. Таким образом, о царь, (с наступлением сумерек) страшная битва прекращалась, а (на следующий день) с восходом солнца она начиналась снова. И (возобновляясь) всякий раз на рассвете, она продолжалась двадцать дней и еще других три дня.

Так гласит глава сто восемьдесят третья в Удйогапарве великой Махабхараты.

Глава 184

Бхишма сказал:

Затем, о царь царей, поклонившись ниц брахманам, усопшим предкам, всем Божествам и тем существам, что бродят в ночи, а также царям земным, о владыка народов, я улегся на своем ложе и стал размышлять в уме: «Вот уже много дней, как длится между мной и сыном Джамадагни эта ужасная битва с весьма тяжкими последствиями. Однако же я не в состоянии победить в сражении на поле брани Раму, преисполненного великой мощи, — того брахмана, сына Дмажадагни, могучего по силе своей. Если же мне действительно по силе победить сына Джамадагни, великого своею доблестью, пусть тогда Божества благосклонно покажутся мне ночью!».

И израненный стрелами, о царь царей, я проспал ту ночь, лент па правом боку, чуть ли не до самого рассвета. И вот первейшие брахманы, то самые, которые подняли меня, когда я упал с колесницы, и поддерживали (на своих руках) и потом утешили меня словами «не бойся», явились, о великий царь, мне во сне. И окружив меня, они сказали такие слова. Внимай же о том, о продолжатель рода Куру!

— «Вставай, о сын Ранги, не бойся! Не должно быть у тебя никакого страха! Мы будем защищать тебя, о тигр среди мужей, ибо ты есть паша собственная плоть! Рама, сын Джамадагни, никогда не сможет победить тебя в бою! Именно ты, бык из рода Бхараты, победишь Раму в сражении! Это любимейшее оружие, по названию «прасвапа», созданное Вишвакарманом и принадлежащее Праджапати, ты, конечно, узнаешь сам, о потомок Бхараты, ибо оно было уже тебе известно в твоей прежней жизни! Ни Рама и пи какой-либо другой человек на земле не сведущ в нем.

Поэтому вспомни о нем, о могучерукий, и примени его с полною силой! Рама же не придет к полной гибели от того оружия, о повелитель людей! Ты поэтому никогда, о милостивый, применяя его, не совершишь никакого проступка. Пораженный силою твоего оружия, этот сын Джамадагни будет повергнут в сон. Но, побеждая его, ты будешь снова пробуждать его в битве, о Бхишма, при помощи (другого) излюбленного оружия — «самбодхана». Делай так, (как мы говорили тебе), о Кауравья, на рассвете, когда ты будешь стоять на колеснице. Спящий или же мертвый — мы считаем, что это одно и то же. Но Рама безусловно не умрет, о царь! Поэтому примени это оружие «прасвапу», столь удачно пришедшее нам па ум!».

Сказав так, о царь, те первейшие из брахманов скрылись из глаз, — те восьмеро числом, все одинаковые видом и с лучезарными телами!

Так гласит глава сто восемьдесят четвертая в Удйогапарве великой Махабхараты.

Глава 185

Бхишма сказал:

И вот когда прошла ночь, я пробудился, о потомок Бхараты! И размышляя о своем сне, я преисполнился великой радости. Затем, о потомок Бхараты, началась битва между ним и мною — свирепая, необычайная, заставляющая подниматься волоски на теле у всех существ. И Бхаргава излил на меня дождь стрел, по я отвратил его сплошным потоком своих стрел, о потомок Бхараты!

Тогда, сильно разъяренный под влиянием гнева, испытанного им накануне, тот великий подвижник метнул в меня дротик, ударом своим равный громовой стреле Индры, блеском подобный жезлу Йамы. Он

Поиск по сайту: