Огонь, который не грел 7 страница

— А почему же ты живая, если можешь нас слышать? — поинтересовалась малышка.

Я только собралась ей ответить, как вдруг неожиданно появилась молодая темноволосая женщина, и, не успев ничего сказать, опять исчезла.

— Мама, мама, а вот и ты!!! — счастливо закричала Катя. — Я же говорила, что она придёт, говорила же!!!

Я поняла, что жизнь женщины видимо в данный момент «висит на волоске», и её сущность на какое-то мгновение просто оказалась вышибленной из своего физического тела.

— Ну и где же она?!.. — расстроилась Катя. — Она же только что здесь была!..

Девочка видимо очень устала от такого огромного наплыва самых разных эмоций, и её личико стало очень бледным, беспомощным и печальным... Она крепко-накрепко вцепилась в руку своему брату, как будто ища у него поддержки, и тихо прошептала:

— И все вокруг нас не видят... Что же это такое, папа?..

Она вдруг стала похожа на маленькую, грустную старушечку, которая в полной растерянности смотрит своими чистыми глазами на такой знакомый белый свет, и никак не может понять — куда же теперь ей идти, где же теперь её мама, и где теперь её дом?.. Она поворачивалась то к своему грустному брату, то к одиноко стоявшему и, казалось бы, полностью ко всему безразличному отцу. Но ни один из них не имел ответа на её простой детский вопрос, и бедной девчушке вдруг стало по-настоящему очень страшно....

— А ты с нами побудешь? — смотря на меня своими большими глазёнками, жалобно спросила она.

— Ну конечно побуду, если ты этого хочешь, — тут же заверила я.

И мне очень захотелось её крепко по-дружески обнять, чтобы хоть чуточку согреть её маленькое и такое испуганное сердечко...

— Кто ты, девочка? — неожиданно спросил отец.

— Просто человек, только немножко «другой», — чуть смутившись, ответила я. — Я могу слышать и видеть тех, кто «ушёл»... как вот вы сейчас.

— Мы ведь умерли, правда? — уже спокойнее спросил он.

— Да, — честно ответила я.

— И что же теперь с нами будет?

— Вы будете жить, только уже в другом мире. И он не такой уж плохой, поверьте!.. Просто вам надо к нему привыкнуть и полюбить.

— А разве после смерти ЖИВУТ?.. — всё ещё не веря, спрашивал отец.

— Живут. Но уже не здесь, — ответила я. — Вы чувствуете всё так же, как раньше, но это уже другой, не ваш привычный мир. Ваша жена ещё находится там, так же, как и я. Но вы уже перешли «границу» и теперь вы на другой стороне, — не зная, как точнее объяснить, пыталась «достучаться» до него я.

— А она тоже когда-нибудь к нам придёт? — вдруг спросила девчушка.

— Когда-нибудь, да, — ответила я.

— Ну, тогда я её подожду — уверенно заявила довольная малышка. — И мы опять будем все вместе, правда, папа? Ты же хочешь, чтобы мама опять была с нами, правда ведь?..

Её огромные серые глаза сияли, как звёздочки, в надежде, что её любимая мама в один прекрасный день тоже будет здесь, в её новом мире, даже не понимая, что этот ЕЁ теперешний мир для мамы будет не более и не менее, как просто смерть...

И, как оказалось, долго малышке ждать не пришлось... Её любимая мама появилась опять... Она была очень печальной и чуточку растерянной, но держалась намного лучше, чем до дикости перепуганный отец, который сейчас уже, к моей искренней радости, понемножку приходил в себя.

Интересно то, что за время моего общения с таким огромным количеством сущностей умерших, я почти с уверенностью могла бы сказать, что женщины принимали «шок смерти» намного увереннее и спокойнее, чем это делали мужчины. Я тогда ещё не могла понять причины этого любопытного наблюдения, но точно знала, что это именно так. Возможно, они глубже и тяжелее переносили боль вины за оставленных ими в «живом» мире детей или за ту боль, которую их смерть приносила родным и близким. Но именно страх смерти у большинства из них (в отличие от мужчин) почти что начисто отсутствовал. Могло ли это в какой-то мере объясняться тем, что они сами дарили самое ценное, что имелось на нашей земле — человеческую жизнь? Ответа на этот вопрос тогда ещё у меня, к сожалению, не было...

— Мамочка, мама! А они говорили, что ты ещё долго не придёшь! А ты уже здесь!!! Я же знала, что ты нас не оставишь! — верещала маленькая Катя, задыхаясь от восторга. — Теперь мы опять все вместе и теперь будет всё хорошо!

И как же грустно было наблюдать, как вся эта милая дружная семья старалась уберечь свою маленькую дочь и сестру от сознания того, что это совсем не так уж и хорошо, что они опять все вместе, и что ни у одного из них, к сожалению, уже не осталось ни малейшего шанса на свою оставшуюся непрожитую жизнь... И что каждый из них искренне предпочёл бы, чтобы хоть кто-то из их семьи остался бы в живых... А маленькая Катя всё ещё что-то невинно и счастливо лопотала, радуясь, что опять они все одна семья и опять совершенно «всё хорошо»...

Мама печально улыбалась, стараясь показать, что она тоже рада и счастлива... а душа её, как раненная птица, криком кричала о её несчастных, так мало проживших малышах...

Вдруг она как бы «отделила» своего мужа и себя от детей какой-то прозрачной «стеной» и, смотря прямо на него, нежно коснулась его щеки.

— Валерий, пожалуйста, посмотри на меня — тихо проговорила женщина. — Что же мы будем делать?.. Это ведь смерть, правда, же?

Он поднял на неё свои большие серые глаза, в которых плескалась такая смертельная тоска, что теперь уже мневместо него захотелось по-волчьи завыть, потому что принимать всё это в душу было почти невозможно...

— Как же могло произойти такое?.. За что же им-то?!.. — опять спросила Валерия жена. — Что же нам теперь делать, скажи?

Но он ничего не мог ей ответить, ни тем более, что-то предложить. Он просто был мёртв, и о том, что бывает «после», к сожалению, ничего не знал, так же, как и все остальные люди, жившие в то «тёмное» время, когда всем и каждому тяжелейшим «молотом лжи» буквально вбивалось в голову, что «после» уже ничего больше нет и, что человеческая жизнь кончается в этот скорбный и страшный момент физической смерти...

— Папа, мама, и куда мы теперь пойдём? — жизнерадостно спросила девчушка. Казалось, теперь, когда все были в сборе, она была опять полностью счастлива и готова была продолжать свою жизнь даже в таком незнакомом для неё существовании.

— Ой, мамочка, а моя ручка прошла через скамейку!!! А как же теперь мне сесть?.. — удивилась малышка.

Но не успела мама ответить, как вдруг прямо над ними воздух засверкал всеми цветами радуги и начал сгущаться, превращаясь в изумительной красоты голубой канал, очень похожий на тот, который я видела во время моего неудачного «купания» в нашей реке. Канал сверкал и переливался тысячами звёздочек и всё плотнее и плотнее окутывал остолбеневшую семью.

— Я не знаю кто ты, девочка, но ты что-то знаешь об этом — неожиданно обратилась ко мне мать. — Скажи, мы должны туда идти?

— Боюсь, что да, — как можно спокойнее ответила я. — Это ваш новый мир, в котором вы будете жить. И он очень красивый. Он понравится вам.

Мне было чуточку грустно, что они уходят так скоро, но я понимала, что так будет лучше, и что они не успеют даже по настоящему пожалеть о потерянном, так как им сразу же придётся принимать свой новый мир и свою новую жизнь...

— Ой, мамочка, мама, как красиво!!! Почти, как Новый Год!.. Видас, Видас, правда красиво?! — счастливо лепетала малышка. — Ну, пойдёмте же, пойдёмте, чего же вы ждёте!

Мама грустно мне улыбнулась и ласково сказала:

— Прощай, девочка. Кто бы ты ни была — счастья тебе в этом мире...

И обняв своих малышей, повернулась к светящемуся каналу. Все они, кроме маленькой Кати, были очень грустными и явно сильно волновались. Им приходилось оставлять всё, что было так привычно и так хорошо знакомо, и «идти» неизвестно куда. И, к сожалению, никакого выбора у них в данной ситуации не было...

Вдруг в середине светящегося канала уплотнилась светящаяся женская фигура и начала плавно приближаться к сбившемуся «в кучку» ошарашенному семейству.

— Алиса?.. — неуверенно произнесла мать, пристально всматриваясь в новую гостью.

Сущность улыбаясь, протянула руки к женщине, как бы приглашая в свои объятия.

— Алиса, это правда ты?!..

— Вот мы и встретились, родная, — произнесло светящее существо. — Неужели вы все?.. Ох, как жаль!.. Рано им пока... Как жаль...

— Мамочка, мама, кто это? — шёпотом спросила ошарашенная малышка. — Какая она красивая!.. Кто это, мама?

— Это твоя тётя, милая, — ласково ответила мать.

— Тётя?! Ой, как хорошо — новая тётя!!! А она кто? — не унималась любопытная девчушка.

— Она моя сестра, Алиса. Ты её никогда не видела. Она ушла в этот «другой» мир, когда тебя ещё не было.

— Ну, тогда это было очень давно, — уверенно констатировала «неоспоримый факт» маленькая Катя...

Светящаяся «тётя» грустно улыбалась, наблюдая свою жизнерадостную и ничего плохого в этой новой жизненной ситуации не подозревавшую маленькую племянницу. А та себе весело подпрыгивала на одной ножке, пробуя своё необычное «новое тело» и оставшись им совершенно довольной, вопросительно уставилась на взрослых, ожидая, когда же они наконец-то пойдут в тот необыкновенный светящийся их «новый мир»... Она казалась опять совершенно счастливой, так как вся её семья была здесь, что означало — у них «всё прекрасно», и не надо ни о чём больше волноваться... Её крошечный детский мирок был опять привычно защищён любимыми ею людьми, и она больше не должна была думать о том, что же с ними такое сегодня случилось, и просто ждала, что там будет дальше.

Алиса очень внимательно на меня посмотрела и ласково произнесла:

— А тебе ещё рано, девочка, у тебя ещё долгий путь впереди...

Светящийся голубой канал всё ещё сверкал и переливался, но мне вдруг показалось, что свечение стало слабее, и как бы отвечая на мою мысль, «тётя» произнесла:

— Нам уже пора, родные мои. Этот мир вам уже больше не нужен...

Она приняла их всех в свои объятия (чему я на мгновение удивилась, так как она как бы вдруг стала больше) и светящийся канал исчез вместе с милой девочкой Катей и всей её чудесной семьёй... Стало пусто и грустно, как будто я опять потеряла кого-то близкого, как это случалось почти всегда после новой встречи с «уходящими»...

— Девочка, с тобой всё в порядке? — услышала я чей-то встревоженный голос.

Кто-то меня тормошил, пробуя «вернуть» в нормальное состояние, так как я, видимо, опять слишком глубоко «вошла» в тот другой, далёкий для остальных мир и напугала какого-то доброго человека своим «заморожено-ненормальным» спокойствием.

Вечер был таким же чудесным и тёплым, и вокруг всё оставалось точно так же, как было всего лишь какой-то час назад... только мне уже не хотелось больше гулять.

Чьи-то хрупкие, хорошие жизни, только что так легко оборвавшись, белым облачком улетели в другой мир, и мне стало вдруг очень печально, как будто вместе с ними улетела капелька моей одинокой души... Очень хотелось верить, что милая девочка Катя обретёт хоть какое-то счастье в ожидании своего возвращения «домой»... И было искренне жаль всех тех, кто не имел приходящих «тётей», чтобы хоть чуточку облегчить свой страх, и кто в ужасе метался, уходя в тот дугой, незнакомый и пугающий мир, даже не представляя, что их там ждёт, и не веря, что это всё ещё продолжается их «драгоценная и единственная» ЖИЗНЬ...

Ангел

Незаметно летели дни. Проходили недели. Понемногу я стала привыкать к своим необычным каждодневным визитёрам... Ведь все, даже самые неординарные события, которые мы воспринимаем вначале чуть ли не как чудо, становятся обычным явлениям, если они повторяются регулярно. Вот так и мои чудесные «гости», которые вначале меня так сильно изумляли, стали для меня уже почти что обычным явлением, в которое я честно вкладывала часть своего сердца и готова была отдать намного больше, если только это могло бы кому-то помочь. Но невозможно было вобрать в себя всю ту нескончаемую людскую боль, не захлебнувшись ею и не разрушив при этом себя саму. Поэтому я стала намного осторожнее и старалась помогать уже не открывая при этом все «шлюзы» своих бушующих эмоций, а пыталась оставаться как можно более спокойной и, к своему величайшему удивлению, очень скоро заметила, что именно таким образом я могу намного больше и эффективнее помочь, совершенно при этом не уставая и тратя на всё это намного меньше своих жизненных сил.

Казалось бы, моё сердце давно должно было бы «замкнуться», окунувшись в такой «водопад» человеческой грусти и тоски, но видимо радость за наконец-то обретённый столь желанный покой тех, кому удавалось помочь, намного превышала любую грусть, и мне хотелось делать это без конца, насколько тогда хватало моих, к сожалению, всего лишь ещё детских сил. Так я продолжала непрерывно с кем-то беседовать, кого-то где-то искать, кому-то что-то доказывать, кого-то в чём-то убеждать, а если удавалось, кого-то даже и успокаивать…

Все «случаи» были чем-то друг на друга похожи, и все они состояли из одинаковых желаний «исправить» что-то, что в «прошедшей» жизни не успели прожить или сделать правильно. Но иногда случалось и что-то не совсем обычное и яркое, что накрепко отпечатывалось в моей памяти, заставляя снова и снова к этому возвращаться… В момент «ихнего» появления я спокойно сидела у окна и рисовала розы для моего школьного домашнего задания. Как вдруг очень чётко услышала тоненький, но очень настойчивый детский голосок, который почему-то шёпотом произнёс:

— Мама, мамочка, ну, пожалуйста! Мы только попробуем… Я тебе обещаю… Давай попробуем?..

Воздух посередине комнаты уплотнился, и появились две, очень похожие друг на друга сущности, как потом выяснилось — мама и её маленькая дочь. Я ждала молча, удивлённо за ними наблюдая, так как до сих пор ко мне всегда приходили исключительно по одному. Поэтому вначале я подумала, что одна из них вероятнее всего должна быть такая же, как я — живая. Но никак не могла определить — которая, так как по моему восприятию, живых среди этих двух не было... Женщина всё молчала, и девочка, видимо не выдержав дольше, чуть-чуть до неё дотронувшись, тихонько прошептала:

— Мама!..

Но никакой реакции не последовало. Мать казалась абсолютно ко всему безразличной, и лишь рядом звучавший тоненький детский голосок иногда способен был вырвать её на какое-то время из этого жуткого оцепенения и зажечь маленькую искорку в, казалось, навсегда погасших зелёных глазах... Девочка же наоборот — была весёлой и очень подвижной и, казалось, чувствовала себя совершенно счастливой в том мире, в котором она в данный момент обитала. Я никак не могла понять, что же здесь не так и старалась держаться как можно спокойнее, чтобы не спугнуть своих странных гостей.

— Мама, мама, ну говори же!!! — видно опять не выдержала девчушка.

На вид ей было не больше пяти-шести лет, но главенствующей в этой странной компании, видимо, была именно она. Женщина же всё время молчала. Я решила попробовать «растопить лёд» и как можно ласковее спросила:

— Скажите, могу ли я вам чем-то помочь?

Женщина грустно на меня посмотрела и наконец-то проговорила:

— Разве мне можно помочь? Я убила свою дочь!..

У меня мурашки поползли по коже от такого признания. Но девочку это, видимо, абсолютно не смутило, и она спокойно произнесла:

— Это неправда, мама.

— А как же было на самом деле? — осторожно спросила я.

— На нас наехала страшно большая машина, а мама была за рулём. Она думает, что это её вина, что она не могла меня спасти. — Тоном маленького профессора терпеливо объяснила девочка. — И вот теперь мама не хочет жить даже здесь, а я не могу ей доказать, как сильно она мне нужна.

— И что бы ты хотела, чтобы сделала я? — Спросила я её.

— Пожалуйста, не могла бы ты попросить моего папу, чтобы он перестал маму во всём обвинять? — вдруг очень грустно спросила девочка. — Я очень здесь с ней счастлива, а когда мы ходим посмотреть на папу, она потом надолго становится такой, как сейчас…

И тут я поняла, что отец, видимо, очень любил эту малышку и, не имея другой возможности излить куда-то свою боль, во всём случившимся обвинял её мать.

— Хотите ли вы этого также? — мягко спросила у женщины я.

Она лишь грустно кивнула и опять намертво замкнулась в своём скорбном мире, не пуская туда никого, включая и так беспокоившуюся за неё маленькую дочь.

— Папа хороший, он просто не знает, что мы ещё живём. — Тихо сказала девочка. — Пожалуйста, ты скажи ему…

Наверное, нет ничего страшнее на свете, чем чувствовать на себе такую вину, какую чувствовала она... Её звали Кристина. При жизни она была жизнерадостной и очень счастливой женщиной, которой во время её гибели было всего лишь двадцать шесть лет. Муж её обожал…

Её маленькую дочурку звали Вэста, и она была первым в этой счастливой семье ребёнком, которого обожали все, а отец просто не чаял в ней души…

Самого же главу семьи звали Артур, и он был таким же весёлым, жизнерадостным человеком, каким до смерти была его жена. И вот теперь никто и ничто не могло ему помочь найти хоть какой-то покой в его истерзанной болью душе. И он растил в себе ненависть к любимому человеку, своей жене, пытаясь этим оградить своё сердце от полного крушения.

— Пожалуйста, если ты пойдёшь к папе, не пугайся его… Он иногда бывает странным, но это когда он «не настоящий». — Прошептала девочка. И чувствовалось, что ей неприятно было об этом говорить.

Я не хотела спрашивать и этим ещё больше её огорчать, поэтому решила, что разберусь сама.

Я спросила у Вэсты, кто из них хочет мне показать, где они жили до своей гибели, и живёт ли там всё ещё её отец? Место, которое они назвали, меня чуть огорчило, так как это было довольно-таки далеко от моего дома, и чтобы добраться туда, требовалось немало времени. Поэтому так сразу я не могла ничего придумать и спросила моих новых знакомых, смогут ли они появиться вновь хотя бы через несколько дней? И получив утвердительный ответ, «железно» им пообещала, что обязательно встречусь за это время с их мужем и отцом.

Вэста лукаво на меня глянула и сказала:

— Если папа не захочет тебя сразу выслушать, ты скажи ему, что его «лисёнок» очень по нему скучает. Так папа называл меня только, когда мы были с ним одни, и кроме него этого не знает больше никто...

Её лукавое личико вдруг стало очень печальным, видимо вспомнила что-то очень ей дорогое, и она вправду стала чем-то похожа на маленького лисёнка…

— Хорошо, если он мне не поверит — я ему это скажу. — Пообещала я.

Фигуры, мягко мерцая, исчезли. А я всё сидела на своём стуле, напряжённо пытаясь сообразить, как же мне выиграть у моих домашних хотя бы два-три свободных часа, чтобы иметь возможность сдержать данное слово и посетить разочарованного жизнью отца...

В то время «два-три часа» вне дома было для меня довольно-таки длинным промежутком времени, за который мне стопроцентно пришлось бы отчитываться перед бабушкой или мамой. А так как врать у меня никогда не получалось, то надо было срочно придумать какой-то реальный повод для ухода из дома на такое длительное время.

Подвести моих новых гостей я никоим образом не могла...

На следующий день была пятница, и моя бабушка, как обычно собиралась на рынок, что она делала почти каждую неделю, хотя, если честно, большой надобности в этом не было, так как очень многие фрукты и овощи росли в нашем саду, а остальными продуктами обычно были битком набиты все ближайшие продовольственные магазины. Поэтому такой еженедельный «поход» на рынок наверняка был просто-напросто символичным — бабушка иногда любила просто «проветриться», встречаясь со своими друзьями и знакомыми, а также принести всем нам с рынка что-то «особенно вкусненькое» на выходные дни.

Я долго крутилась вокруг неё, ничего не в силах придумать, как бабушка вдруг спокойно спросила:

— Ну и что тебе не сидится, или приспичило что?..

— Мне уйти надо! — обрадовавшись неожиданной помощи, выпалила я. — Надолго.

— Для других или для себя? — прищурившись, спросила бабушка.

— Для других, и мне очень надо, я слово дала!

Бабушка, как всегда, изучающе на меня посмотрела (мало кто любил этот её взгляд — казалось, что она заглядывает прямо тебе в душу) и, наконец, сказала:

— К обеду чтобы была дома, не позже. Этого достаточно?

Я только кивнула, чуть не подпрыгивая от радости. Не думала, что всё обойдётся так легко. Бабушка часто меня по-настоящему удивляла — казалось, она всегда знала, когда дело было серьёзно, а когда был просто каприз и обычно, по возможности, всегда мне помогала. Я была очень ей благодарна за её веру в меня и мои странноватые поступки. Иногда я даже была почти что уверена, что она точно знала, что я делала и куда шла… Хотя, может и вправду знала, только я никогда её об этом не спрашивала?..

Мы вышли из дома вместе, как будто я тоже собиралась идти с ней на рынок, а за первым же поворотом дружно расстались, и каждая уже пошла своей дорогой и по своим делам…

Дом, в котором всё ещё жил отец маленькой Вэсты, был в первом у нас строящемся «новом районе» (так называли первые многоэтажки) и находился от нас примерно в сорока минутах быстрой ходьбы. Ходить я очень любила всегда, и это не доставляло мне никаких неудобств. Только я очень не любила сам этот новый район, потому что дома в нём строились, как спичечные коробки — все одинаковые и безликие. И так как место это только-только ещё начинало застраиваться, то в нём не было ни одного дерева или любой какой-нибудь «зелени», и оно было похожим на каменно-асфальтовый макет какого-то уродливого, ненастоящего городка. Всё было холодным и бездушным, и чувствовала я себя там всегда очень плохо — казалось, там мне просто не было чем дышать...

И ещё, найти номера домов, даже при самом большом желании, там было почти что невозможно. Как, например, в тот момент я стояла между домами № 2 и № 26, и никак не могла понять, как же такое может быть?!. И гадала, где же мой «пропавший» дом № 12?.. В этом не было никакой логики, и я никак не могла понять, как люди в таком хаосе могут жить?

Наконец-то с чужой помощью мне удалось каким-то образом найти нужный дом, и я уже стояла у закрытой двери, гадая, как же встретит меня этот совершенно мне незнакомый человек?..

Я встречала таким же образом много чужих, неизвестных мне людей, и это всегда вначале требовало большого нервного напряжения. Я никогда не чувствовала себя комфортно, врываясь в чью то частную жизнь, поэтому каждый такой «поход» всегда казался мне чуточку сумасшедшим. И ещё я прекрасно понимала, как дико это должно было звучать для тех, кто буквально только что потерял родного им человека, а какая-то маленькая девочка вдруг вторгалась в их жизнь и заявляла, что может помочь им поговорить с умершей женой, сестрой, сыном, матерью, отцом… Согласитесь — это должно было звучать для них абсолютно и полностью ненормально! И если честно, я до сих пор не могу понять, почему эти люди слушали меня вообще?!.

Так и сейчас я стояла у незнакомой двери, не решаясь позвонить и не представляя, что меня за ней ждёт. Но тут же вспомнив Кристину и Вэсту и мысленно обругав себя за свою трусость, я усилием воли заставила себя поднять чуть дрожавшую руку и нажать кнопку звонка…

За дверью очень долго никто не отвечал. Я уже собралась было уйти, как дверь внезапно рывком распахнулась, и на пороге появился, видимо бывший когда-то красивым, молодой мужчина. Сейчас, к сожалению, впечатление от него было скорее неприятное, потому, что он был попросту очень сильно пьян…

Мне стало страшно, и первая мысль была побыстрее оттуда уйти. Но рядом со мной, я чувствовала бушующие эмоции двух очень взволнованных существ, которые готовы были пожертвовать бог знает чем, только бы этот пьяный и несчастный, но такой родной и единственный им человек наконец-то хоть на минуту их услышал….

— Ну, чего тебе?! — довольно агрессивно начал он.

Он был по-настоящему очень сильно пьян и всё время качался из стороны в сторону, не имея сил крепко держаться на ногах. И тут только до меня дошло, что значили слова Вэсты, что папа бывает «ненастоящим»!.. Видимо девчушка видела его в таком же состоянии, и это никак не напоминало ей того её папу, которого она знала и любила всю свою коротенькую жизнь. Вот поэтому-то она и называла его «ненастоящим»…

— Пожалуйста, не бойся его. — Прозвучал в моей голове её голосок, как будто она почувствовала, о чём я в тот момент думаю. Это заставило меня собраться и заговорить.

— Я хотела бы с вами поговорить, — успокаивающе сказала я. — Можно мне войти?

— Зачем? — почти зло спросил мужчина.

— Только пожалуйста, не волнуйтесь… У меня к вам поручение… Я вам принесла вести от вашей дочери… Она здесь со мной, если хотите с ней поговорить.

Я боялась подумать, какую реакцию у этого вдребезги пьяного человека вызовут мои слова. И как оказалось — не очень-то ошиблась…

Он взревел, как раненый зверь, и я испугалась, что вот сейчас сбегутся все соседи и мне придётся уйти, так ничего и не добившись…

— Не сметь!!! — бушевал разъярённый моими словами отец. — Ты откуда такая взялась? Убирайся!..

Я не знала, что ему сказать, как объяснить? Да и стоило ли?.. Ведь всё равно он почти ничего в данный момент не понимал. Но тоненький голосок опять прошептал:

— Не бойся, пожалуйста… Скажи ему, что я здесь. Я много раз его таким видела…

— Простите меня, Артур. Ведь так вас зовут? Хотите вы верить или нет, но со мною и правда сейчас здесь находится ваша дочь и она видит всё, что вы говорите или делаете.

Он на секунду уставился на меня почти что осмысленным взором, и я уже успела обрадоваться, что всё обойдётся, как вдруг сильные руки подняли меня с земли и поставили по другую сторону порога, быстро захлопнув прямо у меня перед носом злосчастную дверь...

К своему стыду, я совершенно растерялась… Конечно же, за всё это время, что я общалась с умершими, было всякое. Некоторые люди злились уже только за то, что какая-то незнакомая девчонка вдруг посмела потревожить их покой… Некоторые просто вначале не верили в реальность того, о чём я пыталась им рассказать… А некоторые не хотели говорить вообще, так как я была им чужой. Всякое было.... Но чтобы вот так просто выставили за дверь — такого не было никогда. И я опять же, как иногда это со мной бывало, почувствовала себя маленькой и беспомощной девочкой, и очень захотела, чтобы какой-то умный взрослый человек вдруг дал бы мне хороший совет, от которого сразу решились бы все проблемы, и всё стало бы на свои места.

Но к сожалению, такого «взрослого» рядом не было, и выпутываться из всего приходилось мне самой. Так что, зажмурившись и глубоко вздохнув, я собрала свои «дрожащие» эмоции в кулак и опять позвонила в дверь…

Опасность всегда не так страшна, когда знаешь, как она выглядит… Вот так и здесь — я сказала себе, что имею дело всего-навсего с пьяным, озлобленным болью человеком, которого я ни за что больше не буду бояться.

На этот раз дверь открылась намного быстрее. На пьяном лице Артура было неописуемое удивление.

— Да неужто опять ты?!. — не мог поверить он.

Я очень боялась, что он опять захлопнет дверь, и тогда уже у меня не останется никаких шансов...

— Папа, папочка, не обижай её! Она уйдёт и тогда уже никто нам не поможет!!! — чуть не плача шептала девчушка. — Это я, твой лисёнок! Помнишь, как ты мне обещал отвезти меня на волшебную гору?!.. Помнишь? — Она «впилась» в меня своими круглыми умоляющими глазёнками, отчаянно прося повторить её слова. Я посмотрела на её мать — Кристина тоже кивнула.

Это никак не казалось мне хорошей идеей, но решать за них я не имела права, потому что это была их жизнь, и это был вероятнее всего их последний разговор…

Я повторила слова малышки, и тут же ужаснулась выражению лица её несчастного отца — казалось только, что ему прямо в сердце нанесли глубокий ножевой удар…

Я пыталась с ним говорить, пыталась как-то успокоить, но он был невменяем и ничего не слышал.

— Пожалуйста, войди внутрь! — прошептала малышка.

Кое-как протиснувшись мимо него в дверной проём, я вошла... В квартире стоял удушливый запах алкоголя и чего-то ещё, что я никак не могла определить.

Когда-то давно это видимо была очень приятная и уютная квартира, одна из тех, которые мы называли счастливыми. Но теперь это был настоящий «ночной кошмар», из которого её владелец, видимо, не в состоянии был выбраться сам...

Какие-то разбитые фарфоровые кусочки валялись на полу, перемешавшись с порванными фотографиями, одеждой, и бог знает ещё с чем. Окна были завешаны занавесками, от чего в квартире стоял полумрак. Конечно же, такое «бытие» могло по-настоящему навеять только смертельную тоску, иногда сопровождающуюся самоубийством...

Видимо у Кристины появились схожие мысли, потому что она вдруг в первый раз меня попросила:

— Пожалуйста, сделай что-нибудь!

Я ей тут же ответила: «Конечно!» А про себя подумала: «Если б я только знала — что!!!»… Но надо было действовать, и я решила, что буду пробовать до тех пор, пока чего-то да не добьюсь — или он меня наконец-то услышит, или (в худшем случае) опять выставит за дверь.

— Так вы будете говорить или нет? — намеренно зло спросила я. — У меня нет времени на вас, и я здесь только потому, что со мной этот чудный человечек — ваша дочь!

Поиск по сайту: