Глава 12. Предназначение человека и его власть над природой

А. Человек — это удивительный мир!

Стоит иногда отвлечься от суеты будней с их мелкими проблемами и заботами и задуматься о том, что человек -это целый удивительный мир.

И тогда прежде всего приходят на ум благородство, изя щество, красота и пропорциональность идеального челове­ческого тела, которое вдохновенно и неутомимо ваяли скуль­пторы и писали художники, гармоничность которого упор но изучал Леонардо да Винчи.

Но самые замечательные проявления природных данных человека можно увидеть в том, как он использует свой ра­зум, воображение, целеустремленность, организованность в освоении своей планеты, в исследовании ее ресурсов и воз­можностей для создания благоприятных условий жизни и прекрасных вещей. Конечно, человеческое общество знало времена, когда забота о пропитании поглощала все время и силы людей. Но даже в такие, иногда достаточно длитель­ные периоды, люди редко довольствовались узко утилитар­ными вещами. Вновь и вновь человеческий дух воспарял к вершинам поэзии, музыки, живописи, театра, философии Люди устремлялись в новые неизведанные края, испытыва­ли свою ловкость и выносливость в спорте.

Достижения человека за последние полтора века удиви­тельны. Но не следует думать, что люди предшествующих веков были невежественны и тупы. Достаточно посмотреть на поразительные по своей динамичности наскальные изоб­ражения, высеченные древним человеком, чтобы убедиться в обратном.

Строительство пирамид на плато Гиза в Египте, а также колоссальных каменных сооружений на территории Камбод-

жи, Мексики, Перу и Боливии требовало развитых знаний в области математики и архитектуры, опыта гражданского строительства и, как теперь стало понятным, исключитель­но сложных астрономических представлений. А ведь египет­ские пирамиды были построены четыре с половиной тыся­чи лет тому назад (во время правления четвертой династии Древнего Царства около 2680 — 2565 гг. до н. э.).

Разумеется, кривая развития человеческого общества не всегда равномерно шла вверх. Темные века упадка и застоя чередовались с периодами бурного развития цивилизаций. Но, оборачиваясь назад и глядя на историю глазами совре­менного человека, мы можем ясно видеть свидетельства того, что человек — царь на Земле.

По своим физическим данным — по росту, весу, слуху и обонянию — человек уступает многим животным, не говоря уже о том, что он, в отличие от птиц, не умеет летать. Если человека лишить всех атрибутов цивилизации, то он окажет­ся несопоставимо слабее гигантского кальмара или акулы. Тем не менее человек не только придумал, как обуздать и приручить большинство животных, но в последнее время стал стремиться к тому, чтобы сохранить те виды животных, которые он не смог одомашнить.

Однако важнее другое. Львы и жирафы, слоны и кроко­дилы, подобно другим животным и птицам, ведут себя се­годня так же, как они вели себя всегда. Птицы строят удиви­тельные гнезда, некоторые из них могут преодолевать колос­сальные расстояния во время сезонных перелетов. У лету­чих мышей есть что-то вроде радаров, с помощью которых они охотятся. Но все эти сложнейшие способности живот­ных и птиц остаются неизменными. Только человек созна­тельно совершенствует свои технические навыки и способ­ности и стремится к углублению знания об окружающем мире.

Однако еще более удивительно то, что человек за многие века научился использовать силы природы в своих целях. Придумав парус, он использовал силу ветра и волн, чтобы

преодолевать океан. Он заставил работать на себя энергию полезных ископаемых и даже атома. Он научился применять лазерное излучение для проведения тончайших хирургичес­ких операций на глазу. Человек разработал технологию од­новременной передачи множества сигналов, несущих инфор­мацию, а также технологию записи и воспроизведения му­зыки. Он смог преодолеть силу притяжения, которая при­ковывала его к земле, сконструировал и построил летатель­ные аппараты, достиг Луны, оборудовал космические лабо­ратории. Вывел свои космические аппараты на орбиту Зем­ли и, использовав гравитационное поле Земли, придал им импульс для полета на другие планеты. Находясь на Земле, человек может контролировать движение космических ап­паратов вокруг Юпитера. С помощью радиотелескопов, те­лескопов, работающих в видимой части спектра, а также в области рентгеновских, ультрафиолетовых и инфракрасных лучей, он может наблюдать за поведением галактик, находя­щихся на границе Вселенной. Человек разгадал тайну гене­тического кода и начал эксперименты по генной инженерии человека.

Представление о том, что человек — царь земли, — не новость. Оно не является продуктом научно-технического прогресса, произошедшего за последние полтора века. Возьмем, например, такие поэтические строки:

"Господи, Боже наш!

Как величественно имя Твое по всей земле!

Слава Твоя простирается превыше небес! <...>

Когда взираю я на небеса Твои, дело Твоих перстов, на луну и звезды, которые Ты поставил:

То что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его?

Не много Ты умалил его пред ангелами; Славою и честию увенчал его;

Поставил его владыкою над делами рук Твоих;
n Все положил под ноги его:

ре

овец и волов всех,

и также полевых зверей, птиц небесных и рыб морских,

все преходящее морскими стезями. Господи, Боже наш!

Как величественно имя Твое по всей земле!"

(Пс. 8) Очевидно, что этот гимн написан теистом, а точнее, моно­теистом: стихотворный текст обрамлен рефреном, воспеваю­щим величие Бога, чтобы все жители Земли могли увидеть это величие в сотворенном Им мире. Автор этих строк испол­нен благоговения перед славой Божьей, которое внушает ему осознание его малости: "что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его?" Но он не чувствует рабского страха. Совсем наоборот. Как раз в тот момент, когда можно было бы ожидать, что поэт признается в ощущении собственной ничтожности в сравнении с величи­ем небес, он выражает совершенно другое чувство: полное изумление тем, что Бог, Господин столь величественного мира, не только обращает внимание на такое маленькое су­щество, каким является человек, но и венчает его славой и честью владыки над Своим творением: "Поставил его влады­кою над делами рук Твоих; все положил под ноги его".

Согласно древнееврейской традиции, вначале сотворил Бог мужчину и женщину по Своему образу и подобию как Своих наместников на Земле: "...плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле" (Быт. 1: 28).

Таково было указание человеку, как его понимали древ­ние евреи. Смысл этого указания заключался в том, что тво­рение Божье — это драгоценное достояние, которое нужда­ется в надзоре и опеке, и что человеку не следует возвышать­ся над творением, угнетать его и распоряжаться им как сво­ей собственностью. О роли человека по отношению к творе­нию можно судить по тому, что сказано об этом в Книге Бы­тие. Там ясно говорится, что Господь вырастил сад и посе-

лил в нем человека, чтобы тот его возделывал и хранил (Быт. 2:15). Сад этот ему не принадлежал, он не имел на него бе­зусловного права. Сад, как и весь остальной мир, принадле­жал Богу. Человек был поставлен в нем управителем и хра­нителем, которому, разумеется, не возбранялось наслаждать­ся садом, но которому предписывалось ухаживать за ним для Хозяина. А когда человек ослушался Бога и сделал в саду что-то не так, то был изгнан из него. Таково было предназ­начение человека и ответственность, возлагавшаяся на него согласно этому древнему повествованию.

Давайте теперь перенесемся примерно на пять сотен лет вперед и обратимся к другому лирическому произведению — на сей раз написанному Софоклом, древнегреческим драма­тургом (496 — 406 до н. э.). Одна из его, видимо, самых изве­стных од говорит о том же, о чем говорит древнееврейский поэт:

ХОР

Строфа 1

Много есть чудес на свете, Человек — их всех чудесней. Он зимою через море Правит путь под бурным ветром И плывет, переправляясь По ревущим вкруг волнам. Землю, древнюю богиню, Что в веках неутомима, Год за годом мучит он И с конем своим на поле Всюду борозды ведет.

Антистрофа 1

Муж, на выдумки богатый, Из веревок вьет он сети И, сплетя, добычу ловит: Птиц он ловит неразумных, Рыб морских во влажной бездне,

И стада в лесу дремучем, И зверей в дубравах темных, И коней с косматой гривой Укрощает он, и горных Он быков неутомимых Под свое ведет ярмо.

Строфа 2

Мысли его — они ветра быстрее; Речи своей научился он сам; Грады он строит и стрел избегает, Острых морозов и шумных дождей; Все он умеет; от всякой напасти Верное средство себе он нашел. Знает лекарства он против болезней, Но лишь почует он близость Аида, Как понапрасну на помощь зовет.

Антистрофа 2

Хитрость его и во сне не приснится;

Это искусство толкает его

То ко благим, то к позорным деяньям.

Если почтит он законы страны,

Если в суде его будут решенья

Правыми, как он богами клялся, -

Неколебим его город; но если

Путь его гнусен — ни в сердце мое,

Ни к очагу он допущен не будет^..."1. Софокл жил во времена великого Перикла, по инициати­ве которого был сооружен Парфенон в Афинах. Годы жизни драматурга пришлись на время расцвета Афин как гегемона Афинского морского союза и их расцвета как культурного центра. Выражая дух своей эпохи, Софокл стремился про­славить разум, силу и ловкость человека, которые помогли ему совладать с силами природы и подняться на поразитель­ные высоты славы. Он укротил ветер и научился преодоле­вать моря. Изобрел плуг, чтобы возделывать землю, заставив ее кормить себя. Приручил лошадей. Придумал рыболовные

снасти и приспособления для охоты на птиц и зверей. Защи­тил себя от непогоды. Развил в себе способность к языку и речи, овладел искусством политики и права. Научился бо­роться с болезнями и победил все и вся, кроме смерти.

Правда, Софокл, в отличие от древнееврейского поэта, был политеистом. Поэтому он "клянется богами", земля для него — "древнейшая из богов и богинь". Но интересно в этой оде то, что, завершая прославление человека, он делится сво­ей тревогой и опасениями о некоторых действиях человека:

"Хитрость его и во сне не приснится;

Это искусство толкает его

То ко благим, то к позорным деяньям.

Если почтит он законы страны,

Если в суде его будут решенья

Правыми, как он богами клялся, —

Неколебим его город; но если

Путь его гнусен — ни в сердце мое,

Ни к очагу он допущен не будет...". Конечно, это критическое замечание Софокла было ему необходимо с точки зрения развития драматургического кон­фликта. Однако развивая его, он привлекает наше внимание к серьезной теме, а именно, к тому, что ум и изобретатель­ность человека, с помощью которых ему удалось победить природу, таят в себе опасность. Если человек в своих дей­ствиях не руководствуется глубоким уважением к челове­ческим ценностям и ценностям, данным Богом, то его навы­ки и умения вместо того, чтобы быть средством излечения недугов и достижения социального и экономического рая, могут быть источником глубокого несчастья.

Для того, чтобы понять смысл этого замечания, обратим­ся к другим вопросам.

Б. Что такое человек

Тело, мозг, сознание и личность человека

В связи с постоянно усиливающимся господством чело века над природой неизбежно встают два фундаментальных вопроса:

34i

1. Как человек связан с природой?

2. Что такое сам человек?

Эти вопросы связаны между собой.

Рассмотрим сначала первый вопрос. Не является ли че­ловек в конечном итоге просто частью природы? Или он в каком-то смысле или в какой-то степени независим от при­роды? Покажем на примерах, в чем суть этих вопросов.

Вулкан обладает колоссальной силой и способен опус­тошить все вокруг. Но никто не станет говорить, что вулкан властвует над природой. Мы понимаем, как вулкан действу­ет. И механизмы этого действия являются частью природы. Не имеет смысла говорить о том, что природа имеет власть над природой.

Теперь рассмотрим атомную бомбу. Она также может разрушить все вокруг на много километров. Мы понимаем механизм ее действия, который тоже отчасти принадлежит природе. Но если мы ограничимся рассмотрением этих ме­ханизмов только как природных объектов, будет ли это дос­таточным объяснением? Компоненты бомбы, имеющие при­родное происхождение и предназначенные для того, чтобы в определенный момент взорваться, были собраны в единый механизм человеком. И именно человек однажды нажал на кнопку, которая привела к взрыву бомбы. Как же мы долж­ны рассматривать человека? Тело человека состоит из ато­мов, и в этом смысле его строение подобно строению бомбы. Из атомов же состоит и мозг человека. Разумеется, его тело и мозг имеют намного более сложную организацию, чем вул­кан или бомба. Но допустимо ли считать, что человек имеет власть над природой, если он, в конечном итоге, не что иное, как часть природы, форма природы, несколько более разви­тая, чем вулкан, но все-таки природное существо и ничего более?

Или все-таки люди, по крайней мере, в каком-то отно­шении, являются не просто природными организмами? Яв­ляются ли они в определенном смысле независимыми от природы, так что в конечном итоге говорить о том, что люди

обладают властью над природой, в известной мере соответ­ствует действительности?

Эти вопросы влекут за собой другие: что же все-таки та­кое человек? В чем его подлинная сущность? Является ли он просто телом и мозгом, сложной формой материи и элек­трохимических процессов, то есть просто частью природы, подобной вулкану? Или человек, помимо мозга, наделен со­знанием, которое тесно связано с мозгом, но отличается от него, будучи нематериальным, духом, и в этом смысле и в этой мере не является частью того, что мы обычно называем природой? Если это так, то, конечно, нужно говорить о том, что человек в определенной степени имеет власть над при­родой.

Спормежду монистами и дуалистами

Поставленные выше вопросы подвели нас к теме, обсуждавшейся в течение очень долгого времени. Но в настоящий момент колоссальные достижения науки и техники прида­ли этому обсуждению новый импульс. Одним из таких дос­тижений является открытие влияния генов на тело и мозг. Другим — изобретение сложной техники для изучения моз­га и осуществления измерений, связанных с деятельностью разных частей головного мозга. И, наконец, следует отметить разработку мощных компьютеров и роботов, в связи с кото­рой встает интересный вопрос о том, возможно ли, что раз­витие систем искусственного интеллекта в далеком будущем приведет к созданию робота, наделенного сознанием, неотли­чимого от человеческого существа.

Этому спору суждено длиться еще долгое время, посколь­ку нервная система человека, вероятно, представляет собой самую сложную из существующих систем, с ее 100 миллиар­дами нейронов. У каждого из нейронов в свою очередь при­мерно 3000 связей, так что любое человеческое существо имеет порядка 100 триллионов синаптических переключений.

В этом споре участвуют две главные стороны, обе из них представлены несколькими разными позициями. С одной стороны выступают так называемые материалисты, или мо-

нисты. Их основной тезис заключается в том, что существу­ет только одна сущность, то есть мозг, а не две (сознание и мозг). "Мозг" и "сознание" являются для них двумя разны­ми словами, обозначающими одно и то же, или два разных подхода к одной и той же вещи. Но, настаивают они, нет двух сущностей, а только одна. Отсюда название этого подхода — монизм. Он может также называться материализмом или фи-зикализмом, ибо исходит из того, что мозг человека и сам человек состоят просто из физической материи, что не су­ществует такой вещи, как "дух", или "душа", что сознание — это просто состояние атомов и нейронов в головном мозге.

Такой подход является, по своей сути, редукционистс­ким (см. Раздел 2.Б.2), поскольку сводит весь человеческий опыт к электрохимическим процессам в головном мозге, так что рождающаяся у человека мысль — это не что иное, как возбуждение некоторых нейронов головного мозга. "Я люб­лю тебя" эквивалентно "твое присутствие возбуждает интен­сивную активность нейронов в моем мозге".

Оппонентами монистов являются дуалисты, считающие, что человек представляет собой не единую сущность, а двой­ственную. Кроме материала тела и мозга, в нем заключен нематериальный элемент, называемый душой, духом или человеческим "я". Противники этой точки зрения ироничес­ки замечают, что она предполагает веру в deus ex machine² и считают ее явно несостоятельной. Во-первых, потому что наука ничего не может сказать о нематериальных субстан­циях и потому они не существуют; и во-вторых, даже если и существуют, то не влияют на материальный мозг и не могут с ним взаимодействовать³.

Нет нужды подчеркивать, насколько эти вопросы важны для понимания того, что представляет собой каждый из пас как человеческое существо, как личность. Но какими спосо­бами мы будем добиваться решения этих вопросов?

Что нам подсказывает интуиция

Первое, что необходимо отметить в связи с этим вопро­сом, — это чрезвычайную важность нашего непосредствен-

ного опыта (см. выше с. 22-23 ). В конечном итоге ученые, нейрофизиологи и философы хотят понять, что именно про­исходит, когда человек говорит: "Мне нравится эта книга", или "Я пытаюсь понять эту проблему"; "Я собираюсь завтра сходить к родственникам", или "Я свободен в своем выборе, не так ли?".

Ученый может сделать энцефалограмму деятельности мозга человека, или провести ультразвуковое исследование, или вживить в какой-то отдел мозга электроды и фиксиро­вать работу этого отдела, снимая соответствующие показа­ния приборов. С помощью этих методов он может измерить активность отделов человеческого мозга, которые задейство­ваны в момент измерения и которые отвечают за мыслитель­ную деятельность, за ощущения боли, вкуса или удоволь­ствия. Но при этом он никогда не сумеет узнать, что конк­ретно человек в данный момент обдумывает, что именно ощущает или какое удовольствие испытывает, если испы­туемый не сообщит об этом сам.

Или возьмем, к примеру, исследования памяти. Нейро­хирург, производящий операцию на головном мозге, может активизировать визуальную память пациента, благодаря чему тот вспоминает какой-то эпизод из своего прошлого. Нейрохирург в процессе операции понимает, что визуаль­ная память была активизирована, но, просто наблюдая за деятельностью мозга, он не может сказать, о чем конкретно вспомнил его пациент.

Рассмотрим еще одну ситуацию. Ученый может помес­тить изображение человека перед глазами пациента, пред­варительно обнажив на его черепе участок коры головного мозга, ответственный за зрительные ощущения. Ученый может при этом наблюдать электрохимические процессы в этой части головного мозга. Но он не может сам увидеть миниатюрное изображение лица человека, которое проекти­руется на мозг пациента и поэтому не может точно сказать, что увидел пациент, пока тот не скажет: "Я видел изображе­ние лица человека" или (если эта часть головного мозга по­вреждена) "Я вижу что-то, напоминающее обезьяну".

Каждый из нас живет в потоке ощущений, принятия ре­шений, размышлений, логического анализа проблем, визу­альных образов, сравнения разных вещей, восприятия отно­шений и распознавания намерений и мотивов других людей (неважно, успешного или нет!). И при этом каждый из нас осознает, что это именно он переживает этот опыт, думая, формулируя проблему, принимая решение, развивая абст­рактные идеи, проявляя свободу в выборе того или иного шага.

Более того, каждый скажет: "Я осознаю себя". Если чело­век стучится в дверь и его спрашивают: "Кто там?", то он от­вечает: "Это я". Мы осознаем свое тело как часть самих себя (если, конечно, та часть нашего мозга, которая отвечает за осознание тела, не повреждена). Но если ребенок рождается без ноги, без руки или без глаз, он все равно себя осознает. И если взрослому человеку ампутировали ногу, то он говорит: "Мне ампутировали ногу", а не "Меня ампутировали" или "Мое "я" (self) ампутировали".

Таким образом, ясно, что мы должны начать с того, что­бы принять наши интуитивные представления всерьез. Про­фессор Дж. Серль является монистом-материалистом. Од­нако в своей книге "Сознание, мозг и наука" он говорит: "...Мне кажется, что я осознаю себя... Мы можем открыть для себя множество поразительных вещей, касающихся нас са­мих и своего поведения. Но мы не можем обнаружить, что у нас нет сознания, что в нашем сознании нет субъективных, целеполагающих психических состояний; мы не можем об­наружить и то, что мы... не пытаемся совершать доброволь­ные, свободные, подчиненные определенным целям поступ­ки"⁴.

Вопрос о том, почему Дж. Серль и ученые, придержива­ющиеся сходных убеждений, остаются монистами-материа­листами, даже высказывая столь явно дуалистические мыс­ли, не входит в предмет обсуждения авторов данной книги. Но приведенное выше высказывание Серля убеждает нас в следующем: мы должны принимать наши интуитивные пред-

ставления о самих себе и протекающих в нашем сознании процессах всерьез. Это очень важно.

Редукционисты могут говорить все, что угодно. Но чело­веческий дух никогда не смирится с редукционистским объяснением личности, наделенной самосознанием. Инте­ресно, верят ли в это объяснение сами редукционисты? Их высказывания не всегда свидетельствуют об этом.

Давид Юм (1711 — 1776) был одним из первых филосо­фов, усомнившихся в существовании собственного "я". Так, профессор Рой К. Уизерфорд из Университета Южной Фло­риды говорит, что "самосознание метафизического "я" не ставилось философами под сомнение до тех пор, пока Юм не произнес то, что можно в упрощенном виде выразить в виде утверждения: "Я его не вижу", и оказался прав"⁵.

Юм, сторонник крайнего эмпиризма в философии, счита­ет, что мы не можем знать ничего, кроме наших чувственных впечатлений и "идей", выведенных из наших ощущений. А поскольку, согласно Юму, мы можем иметь только представ­ление о своем "я", он утверждает, что такой вещи как "я" не существует. В своем "Трактате о человеческой природе" он говорит: "Существуют философы, воображающие, будто мы ежеминутно непосредственным образом сознаем то, что на­зываем своим я..?. В то же время, он считает, что "К несчас­тью, все эти положительные утверждения противоположны тому самому опыту, который приводится в качестве их дока­зательства, и у нас нет идеи нашего я, которая бы получалась вышеобъясненным путем. Ибо от какого впечатления могла бы получаться эта идея? Невозможно ответить на указанный вопрос, не впадая в явные противоречия и нелепости..."⁶.

Тем не менее в том же самом "Трактате" он нечаянно бро­сает мысль, которая кажется прямо противоположной дан­ному рассуждению. В главе "О любви к доброй славе" он го­ворит: "Очевидно, что идея или, скорее, впечатление нас са­мих всегда непосредственно налично в нас и что наше созна­ние дает нам такое живое представление о нашей личности, которое ничто не может превзойти в данном отношении"⁷.

Из самой природы нашего "я" как предмета анализа и как переживаемой сущности следует, что невозможно быть по­следовательным редукционистом при ее рассмотрении.

Итак, мы достаточно подробно остановились на том, что нам говорит интуиция.

Теперь послушаем,

Что нам говорит наука

Как мы уже отмечали выше, по своему подходу к челове­ку ученые разделяются на две группы. Объем книги позво­ляет нам лишь обозначить основные позиции и предложить несколько характерных образцов обоих подходов. а) Образцы монистского объяснения

Некоторые теории данного типа формулируются исклю­чительно прямолинейно. Приведем, к примеру, высказыва­ние лауреата Нобелевской премии Джеймса Крика, который открыл структуру ДНК:

"Вы сами, ваши радости и страдания, ваши воспомина­ния и амбиции, ваше самосознание как личности и свобод­ная воля являются не более, чем поведением обширного множества нервных клеток и связанных с ними молекул"⁸.

Обратите внимание на выражение "не более чем". Это характерный признак редукционистского подхода. Возьми­те, к примеру, обручальное кольцо. Если речь идет о матери­але, из которого оно сделано, это не более чем кусочек золо­та. Если продолжить рассуждать в подобном ключе и даль­ше, то можно сказать, что это не более, чем кусочек металла. В каком-то смысле это совершенно правильное замечание, но оно не имеет никакого отношения к делу, так как на этом уровне оценки кольцо, изготовленное из меди или железа, тоже может быть описано как "не более чем" кусочек метал­ла. Но золото нельзя характеризовать в тех же словах, что и медь, и сказать, что оно "не более чем". Золото имеет цен­ность, которой медь не обладает: золотое кольцо обойдется жениху дороже, чем медное.

Но ценность и значимость кольца выходят за пределы стоимости металла, из которого оно изготовлено. Для неве-

сты золотое кольцо обладает ценностью не просто потому, что оно сделано из дорогого металла, а потому, что оно обру­чальное и служит символом клятвы в любви и верности на всю жизнь. Кольцо является материальным предметом. Уче­ные могут его измерить и свести к молекулам, атомам, яд­рам и кваркам. Но наука не может измерить его значимость для жениха и невесты. И все же эта значимость — самое важ­ное, что есть в кольце, так что если с течением времени муж станет изменять своей жене, то золотое обручальное кольцо потеряет для нее свою главную ценность и превратится в насмешку.

Никто не станет отрицать, что наши радости и печали как-то отражаются на нашем мозге. Но согласно крайней форме редукционизма, которую разделяет Крик, не только золотое кольцо в нашем примере оказывается всего-навсего множе­ством атомов и молекул и не только радость женщины, ког­да она впервые наденет кольцо на палец, будет всего-навсе­го множеством атомов и молекул и связанных с ними не­рвных окончаний в мозгу, но и сама женщина и се личность предстанут в виде множества нервных клеток и связанных с ними молекул. Другими словами, то, что, по мнению жени­ха, является человеческим "я", наделенным самосознанием, способным оценить значение кольца, является, согласно ре­дукционистам, не более чем сгустком нервных клеток.

Разумеется, не все монисты принимают крайний редук­ционизм и было бы нечестно приписывать им это. Но неко­торые монисты все-таки редукционистами являются, как мы убедимся из приведенных ниже примеров. Бихевиоризм

Термин "бихевиоризм"⁹ связан с идеей, смысл которой в том, что для понимания психических процессов необходи­мо изучать наблюдаемое поведение, поскольку они не явля­ются вполне реальными или отличимыми от действитель­ного или возможного поведения. К числу бихевиористов принадлежат такие выдающиеся ученые, как Иван Петро­вич Павлов (1849 — 1936) и Б. Ф. Скиннер (удостоенный в

1972 г. звания гуманиста года). Павлов заведовал кафедрой физиологии Военно-медицинской академии с 1896 по 1924 гг. В 1904 г. был удостоен Нобелевской премии за открытие секреторных нервов поджелудочной железы.

Взгляды Скиннера отличаются большой крайностью. Так, он пишет:

"Научный анализ переворачивает наши представления о независимом человеке и о том, что он оказывает влияние на окружающий его мир. Отныне индивид... контролирует­ся миром, который его окружает и в большой степени — дру­гими людьми"¹⁰.

"Гипотеза о том, что человек не свободен, является чрез­вычайно важной для применения научного метода в иссле­довании поведения человека"¹¹.

Согласно Скиннеру, человеческое поведение регулиру­ется физическими законами и является жестко детермини­рованным:

"Мы должны ожидать открытия того, что действия чело­века — это результат поддающихся выявлению условий, и как только эти условия будут выявлены, мы сможем пред­видеть и в некотором отношении влиять на его действия"¹².

Конечно, если мозг человека — не что иное, как материя, которая управляется жесткими и неизменными законами, и если сознание и мозг — это просто два термина, обозначаю­щих один и тот же феномен, тогда человек не может быть свободным, его мысли детерминированы, а действия пред­сказуемы.

Но если все так, то это означает конец морали. Человек тогда — просто машина. И поэтому вы не в большей мере можете обвинять человека за то, что он убил вашу жену, и наказывать его за это, чем, скажем, наказывать автомобиль за то, что он сгорел и ваша жена получила при этом смер­тельные ожоги.

Павлов проводил свои исследования преимущественно на животных. Oн продемонстрировал возможность формирова­ния того, что он назвал условным рефлексом: у собак, кото-

рые получали пищу в одно и то же время под звук определен­ного сигнала, начиналось слюноотделение просто при звуке этого сигнала. Условные рефлексы, утверждал Павлов, неиз­бежно возникают под воздействием внешней среды. Они, так же как и безусловные рефлексы, которые являются врожден­ными, полностью принадлежат сфере физиологии¹³.

На основании этих высказываний можно было бы пред­положить, что, по крайней мере, поведение животных, со­гласно Павлову, полностью поддается объяснению в терми­нах бихевиоризма. Это в свою очередь может натолкнуть на мысль, что в своих взглядах на природу человека Павлов придерживался того же самого жесткого бихевиоризма, что И Скиннер. Но это не так. Поскольку Павлов также утверж­дал, что у человека развилась способность к языку как вто­рая сигнальная система и "специально человеческое, высшее мышление, создающее сперва общечеловеческий эмпиризм, а наконец и науку — орудие высшей ориентировки человека в окружающей среде и в себе самом"¹⁴.

Психологи-марксисты считают, что благодаря языку че­ловек испытывает на себе воздействие общества, с одной стороны, и влияет на него сам, с другой. Таким образом, би­хевиоризм не является несовместимым со свободной волей. Так подрывается жесткий скиннеровский детерминизм. В связи с этим Джозеф Нэйем замечает: "Сокрушительным ударом по Скиннеру является тот серьезный вклад в психо­логию, который внес Павлов своим анализом речи и языка как второй сигнальной системы"¹⁵.

Однако остается неясным, каким образом это представ­ление о свободе человеческого сознания связано с точкой зрения Ленина о том, что сознание полностью зависит от физической материи. Ленин писал: "...дух не существует не­зависимо от тела, ...дух есть вторичное, функция мозга, от­ражение внешнего мира"¹⁶, следуя Ф. Энгельсу, слова кото­рого он и комментирует выше: "наше сознание и мышление, как бы ни казались они сверхчувственными, являются про­дуктами... вещественного, телесного органа, мозга"¹⁷.

"Материя есть первичное. Ощущение, мысль, сознание есть высший продукт особым образом организованной ма­терии. Таковы взгляды материализма вообще и Маркса — Энгельса в частности"¹⁸.

Ярким примером крайнего бихевиоризма являются пред­ставления известного философа, профессора Гарвардского университета Уилларда ван Ормана Куайна (род. в 1908 г.) и ряда других ученых, которые считают, что психические процессы и процессы работы сознания могут быть элими­нированы.

Для иллюстрации радикально-бихевиористского подхо­да Карл Р. Поппер, известный специалист в области исто­рии и философии науки, показывает, как трактовалась бы при данном подходе простая ситуация, которая имеет место в жизни каждого человека, — зубная боль. Воспользуемся его примером в несколько расширенной форме.

Итак, предположим, что у вас появилась сильная зубная боль, то есть физико-химический процесс в мире материи, который автоматически вызывает некоторые ощущения в вашем головном мозге, говорящие вам о том, что с вашим зубом происходит что-то не то.

Ощущение боли заставляет вас посмотреть на больной зуб, и вы обнаруживаете, что кусочек зуба откололся и что оставшаяся часть имеет не лучший вид. Теперь вы не только осознаете, что зуб болит, но и понимаете, почему это проис­ходит. Таким образом, боль на физическом уровне привела к некоему представлению на психическом, когнитивном уровне.

Понимание на уровне психики, что с зубом что-то не в порядке, далее заставляет вас вспомнить, что существует такая область медицины, как стоматология. А стоматоло­гия — это не простое проявление физико-химических про­цессов, как, скажем, зубная боль. Это явление совсем друго­го рода: мира человеческого интеллекта, науки, технических изобретений, искусства, социальных форм организации че­ловеческой деятельности и проч.

Психическое представление об этом мире приводит вас далее к мысли посетить зубного врача. Обратите внимание на то, что происходит потом. Ваше решение на психическом уров­не оказывает причинное воздействие на ваше материальное тело и мозг. Вы встаете, звоните в регистратуру поликлини­ки, затем идете к врачу и избавляетесь от больного зуба.

Таким образом, здесь, согласно Попперу, вы имеете дело с опытом, который привел к трем связанным между собой, но качественно отличным друг от друга мирам. Это, во-пер­вых, мир физико-химических материальных вещей, ваш больной зуб, кресло стоматолога, анестезия, стоматологичес­кие инструменты; во-вторых, мир, где вы ощущаете свою боль, мир знания и понимания причины боли, и рациональ­ного намерения и решения, что делать в этом случае; и, на­конец, мир науки и технических изобретений, теоретизиро­вания, медицинских книг, учебников и проч.

Последовательный материалист, говорит Поппер, сводит как вас, так и ваш опыт во всех этих трех качественно разных мирах к одному простейшему уровню: уровню фи­зических процессов в зубе, которые ведут к физическим про­цессам в нервной системе¹⁹.

Не может не казаться странным, когда философы и уче­ные используют свой мощный интеллект, чтобы доказывать, что процессы логического мышления не отличаются, по сво­ей сущности, от тех, которые протекают в больном зубе!

Обратимся к следующему направлению анализа соотно­шения между сознанием и мозгом.

Эпифеноменализм

Согласно этой точке зрения, психическое (mental) явля­ется побочным продуктом работы головного мозга и не вли­яет на действия человека. Эпифеноменолог Томас Хёрли ясно сформулировал суть этого подхода: "Сознание... связа­но с механизмами тела просто как... побочный продукт его работы и совершенно не обладает способностью воздейство­вать на эту работу, точно так же как звук свистка локомоти­ва... не влияет на то, как локомотив действует"²⁰.

К. Поппер, подробно проанализировав этот подход, де­лает короткое, но очень выразительное замечание:

"Если говорить о доказательствах и значимости ее осно­ваний, то эпифеноменалистская точка зрения воистину са­моубийственна. Поскольку эпифеноменалист утверждает, что доказательства и основания, на самом деле, не имеют никакого значения. Они не могут влиять ни на нашу пред­расположенность к действиям, например на предрасполо­женность к говорению и письму, ни на сами действия. Все это механические, физико-химические, акустические, опти­ческие и электрические эффекты".

"Таким образом, аргументация эпифеноменалиста ведет к признанию нерелевантности самой аргументации. Это не опровергает эпифеноменализма. Это просто означает, что если эпифеноменализм истинен, то мы не можем всерьез принимать какое-то обоснование или доказательство его истинности"²¹.

В одной из последних книг, посвященных данному воп­росу, профессор Дэвид Дж. Чэлмерс²² поставил перед собой задачу дать объяснение сознанию и опровергнуть идею, что сознание может быть исчерпывающе объяснено путем све­дения его работы к действиям и эффектам физических и электрохимических механизмов нервной системы. Он дока­зывает, что сознание, подобно массе, импульсу и энергии, должно рассматриваться в любой истинной научной концеп­ции как фундаментальное и ни к чему не сводимое свойство Вселенной, которое не может быть объяснено в терминах чего-то другого.

В то же время Чэлмерс надеется, что наука обнаружит "психофизические" законы, связывающие сознание как фун­даментальное свойство мироздания с остальной частью сис­темы.

Однако в данном пункте своего рассуждения он испы­тывает некоторые сложности, ибо придерживается позиции, предполагающей веру в абсолютный детерминизм физичес­кого мира. По его мнению, можно считать научно доказан-

ным, что физический мир представляет собой замкнутую причинно-следственную систему. Эта предпосылка застав­ляет его считать, что сознание детерминировано физичес­ким субстратом нашего головного мозга, но при этом не мо­жет каузально воздействовать на головной мозг или поведе­ние человека.

Это и есть эпифеноменализм, который расходится с на­шим интуитивным представлением о том, что наше созна­ние может детерминировать и детерминирует наш мозг иповедение.

Представим себе простую жизненную ситуацию. Женщи­на чувствует себя больной, но не понимает, в чем причина ее плохого самочувствия. Она идет к врачу, который находит у нее диабет и говорит, что ей нужно воздерживаться от слад­кого. Она осознает, в чем состоит ее болезнь и что употреб­ление сладкого может усугубить ее. Но она любит пирожные, шоколад и варенье. Поэтому она должна решить, как ей себя вести: будет ли она продолжать есть сладкое или откажется от него. Она должна принять сознательное решение. И она его принимает. Можем ли мы считать, что ее решение, кото­рое она мысленно принимает, не может детерминировать физический субстрат ее мозга и поведение, то есть то, что ее рука никогда не потянется за сладким?

Когда априорная догма о том, что наука требует веры в абсолютную каузальную детерминированность физическо­го мира как системы, закрытой для любого нематериально­го влияния со стороны внешнего мира, ведет к таким проти­воречащим интуиции и очевидно ложным заключениям, то имеет смысл подвергнуть эту догму сомнению. Давайте вспомним в связи с этим приведенное выше замечание Поп-пера, что, согласно эпифеноменализму, любой аргумент или тезис в его пользу не следует принимать всерьез²³.

Теория тождества

Профессор Дж. Дж. К. Смарт, сторонник теории тожде­ства, категорически утверждает: "Я считаю, что мнения и желания являются физическими состояниями мозга"²⁴.

Таким образом, приверженцы теории тождества полага­ют, что каждое намерение на психическом уровне тожде­ственно конфигурации (pattern) нейронов в мозгу, так что мое психическое желание и намерение поднять руку тожде­ственно некоторой конфигурации нейронов в моем голов­ном мозге и именно эта конфигурация вызывает движение моей руки. Это, к их полному удовлетворению, дает ответ на вопрос, о который споткнулись ученые-материалисты: ка­ким образом нематериальное намерение в моем сознании приводит к тому, что мой материальный мозг поднимает мою руку? Ответ: он ее не поднимает. Желание на психическом уровне тождественно нервным конфигурациям в головном мозге. Самосознание человека для них — это тоже просто самосканирующий механизм в центральной нервной систе­ме. Он не требует, чтобы нематериальное "я" было субъек­том самосознания²⁵.

Итак, мы должны задаться вопросом, каким образом сформировалась такая точка зрения, а точнее, как она могла сформироваться. Мы рассмотрим далее три ее возможных источника.

1. Могла ли теория тождества возникнуть на основании
интуиции?

Разумеется, нет. Представим себе человека, который рас­суждает на абстрактные темы философии морали, скажем, анализирует, можно ли оправдать сокрытие преступления, если это сокрытие продиктовано верностью другу. Мало ве­роятно, что его интуиция скажет ему, что поведение челове­ка является, в действительности, совокупностью электрохи­мических процессов головного мозга, которые обсуждали между собой вопрос о нравственности поведения.

2. Могла ли теория тождества вырасти из строгих науч­
ных исследований?

Но каким образом? Давайте рассмотрим некоторые воп­росы, которые эта теория должна была бы разрешить.

а) Если, как утверждает Смарт, "мнения и желания яв­ляются физическими состояниями мозга", то тогда в прин-

ципе можно было бы установить, что человек думает на ос­новании исследования клеток его мозга. Такая задача может быть непростой. Каждый знает, что когда мы думаем, можно зафиксировать активность определенных отделов мозга. Но до сих пор было невозможно просто путем анализа этой ак­тивности обнаружить, о чем именно думает человек. Связать активность головного мозга с ментальным (mental) состоя­нием было бы можно, если бы человек, чей мозг мы стали бы изучать, говорил экспериментатору, что он думает. Для того чтобы установить на научной основе, что конкретная кон­фигурация процессов в головном мозге всегда необходимо сопровождает данный феномен сознания и эквивалентна ему, потребовалось бы обследование многих людей, которое бы обеспечило материал для того, чтобы на основании ин­дукции определить вероятность некоего события. (Кроме того, для этого потребовалось бы огромное число людей, ко­торые при обследовании конфигураций головного мозга были бы готовы честно сообщить, что они думали в этот мо­мент.)

б) И тогда это потребовало бы не просто установления
корреляции между некоторым общим ощущением типа "Я
чувствую себя прекрасно" и некоторым состоянием голов­ного мозга, но и корреляции между различными состояния­
ми мозга и очень детальными картинами состояния созна­ния.

В связи с этим приведем фрагмент из книги оксфордско­го философа Ричарда Суинберна: "Разумеется, существуют общие корреляции между определенными конфигурациями (patterns) состояний мозга и некоторыми типами психичес­кой деятельности, например, снами. Но утверждение, что моему сну, что я Наполеон I, и моему сну, что я Наполеон III, могут соответствовать разные состояния головного моз­га, кажется мне несколько спекулятивным"²⁶.

в) Таким образом, теория тождества сознания и мозга
должна будет продемонстрировать, что электрохимические
процессы, связанные с нейронами, могут поставлять подроб-

ную информацию о намерениях человека. Предположим, я сижу за своим рабочим столом и вдруг мне приходит в голо­ву написать доказательство теоремы Пифагора. Для этого мне нужно поднять руку и взять ручку. Вполне возможно, что мозг определяет физические процессы, необходимые для того, чтобы я поднял руку. Предположим, что ученый в ка­кой-то момент обследовал соответствующую часть моего мозга и выявил характер электрохимических процессов. С какой вероятностью, по крайней мере теоретически, он мо­жет предсказать (если я сам не сообщу ему), что я собира­юсь делать: доказать теорему Пифагора, или написать сти­хотворение, или сделать набросок дома, который стоит на­против, или разгадать кроссворд?

Недостаточно сказать, что не следует ожидать, что физи­ческие процессы в моем мозгу могут быть источником та­кой подробной информации, поскольку я мог в уме перебрать все упомянутые выше варианты, а затем решить, какой из этих вариантов выбрать. Если психические события тожде­ственны тому, что происходит на уровне головного мозга, то процессы в головном мозге в какой-то момент представля­ют собой перебор возможностей, заканчивающийся выбором какого-то одного варианта, а конфигурация событий в го­ловном мозге в этот момент должна указывать на то, что я собираюсь сделать. Если зафиксированные процессы, про­текающие в головном мозге, не могут служить индикатора­ми всех вариантов и затем основанием для предсказания того, что я выбираю, то каким образом, согласно теории тож­дества мозга и сознания, может действовать мое сознание, в котором формируются и предсказываются намерения?

Пусть ученые надеются, что однажды они покажут, что подробные предсказания подобного рода можно будет делать на основании данных об электрохимических процессах, про­текающих в головном мозге. Но вероятность того, что они добьются успеха, на самом деле, очень мала.

г) И, наконец, как мы уже говорили выше, те, кто при­держивается теории тождества сознания и мозга, должны

будут показать, что физические процессы, протекающие в головном мозге, обладают моральным чувством. Так как если я сижу и думаю, нравственно ли (а не просто желательно с прагматической точки зрения) сотрудничать с армией зах­ватчиков, как, скажем, делал майор норвежской армии Вид-кун Квислинг, то согласно теории тождества именно физи­ческая субстанция электрохимических процессов, протека­ющих в нейронах, взвешивает аргументы "за" и "против" и рассматривает этот этический вопрос. Неужели это означа­ет, что физическая субстанция обладает нравственным чу­тьем?

В связи с этим встает еще более фундаментальный воп­рос. Обладают ли электрохимические процессы, протекаю­щие в головном мозге, подлинной свободой воли, так что они могут принимать подлинно свободные и потому подлинно нравственные решения? К сожалению, большая часть сто­ронников теории тождества утверждает, что физический мир — это совершенно закрытая причинно-следственная си­стема. Другими словами, такой вещи, как свободная воля не существует. А если это так, то как могут психические явле­ния (mind-events), тождественные физическим процессам, протекающим в головном мозге, действительно обсуждать, не говоря уже о том, чтобы принимать моральные решения или рациональные решения? В связи с этим было бы проще согласиться с приводившимся ранее (см. выше Раздел 2. Б; Гл. 8) заключением профессора Джона Полкингхорна, что редукционистская программа подрывает самое себя. "Она уничтожает рациональность. Мышление заменяется элект­рохимическими нейронными явлениями. Два таких явления оказываются несопоставимыми в рамках одного рациональ­ного рассуждения. Они не могут быть ни истинными, ни ложными. Они просто имеют место..."²⁷.

Итак, выше мы задались вопросом, как сформировалась теория тождества, или как она в принципе могла сформиро­ваться. Мы достаточно быстро пришли к выводу, что она не основывается на интуиции. Затем мы рассмотрели, какие

колоссальные сложности пришлось бы преодолевать тем, кто решился бы построить ее на строгих научных основаниях.

Рассмотрим теперь, на каких основаниях можно было бы ее принять. Можно ли это сделать,

3. Сначала предположив, что нечто истинно, а затем убе­див себя, что это факт?

Найдется немного ученых, которые так делают, но все-таки они есть. Такой ученый сначала допускает, что дарви­низм истинен, и не признает альтернативных объяснений происхождения человеческого сознания, а затем доказыва­ет, что обязательные следствия из теории Дарвина необхо­димо принять как факт.

"Можно ли, собрав вместе достаточное число тупых го­мункулусов, создать подлинно мыслящее существо? Дарви­нист говорит, что другого пути не существует. Таким обра­зом, из того факта, что вы происходите от роботов, не следу­ет, что вы сами — робот. Будучи в конечном итоге еще и пря­мым потомком какой-то рыбы, вы сами рыбой не являетесь, ибудучи прямым потомком какой-то бактерии, бактерией не являетесь. Но если дуализм и витализм не являются ис­тинными (в случае их истинности в вас есть какой-то осо­бый ингредиент), вы сделаны из роботов, или, говоря ины­ми словами, представляете собой собрание триллионов макромолекулярных механизмов. А эти последние в конечном итоге происходят от первичных макроэлементов. Таким об­разом, нечто, сделанное из роботов, может проявлять под­линное сознание, или подлинную интенциональность, пото­му что его проявляете вы... "²⁸.

Эта аргументация является, по крайней мере, ясной и ее можно представить в виде следующих звеньев.

1. Роботы не обладают сознанием или способностью стре­миться к цели.

2. Каким образом можно было создать человеческие су­щества из роботов?

3. Но человеческие существа были сделаны из роботов: никакое другое объяснение их происхождения не является возможным или допустимым.

4. Человеческие существа между тем обладают сознани­ем и способностью к целеполаганию.

5. Следовательно, возможно создать сознательные чело­веческие существа из лишенных сознания роботов.

Таким образом, создается впечатление, что Деннетт до­пускает как истинное то, что он должен доказать.

Поиск по сайту: