Удовлетворение, приносимое достигнутым в ходе агрессии результатом

Результаты приведенного выше ис­следования Джина и Стоннера [R. G. Geen, D. Stonner, 1973] можно также объяснить, исходя из различной ценности фильма о боксе для удовлетворения текущих потребно­стей субъекта. Для человека, подвер­гшегося агрессии и думающего о воз­мездии, восприятие поединка боксе­ров после испытанного одним из них поражения сопровождалось замеща­ющим переживанием, отражавшим, возбуждавшим и умножавшим надежды на отмщение, что, видимо, и при­водило к усилению мотивации.

В связи с этим возникает вопрос: не упустил ли Бандура при анализе условий научения по образцу (имита­ционного научения, научения по моде­ли) упомянутый мотивационный про­цесс как одну из решающих предпосылок научения? Михаэлис [W.M. Michaelis, 1976, р. 79 и далее] отметил, что в классическом экспери­менте Бандуры, Д. и С. Россов [A. Bandura, D. Ross, S.A. Ross, 1961] по имитации детьми продемонстрированной взрослым агрессии испытуемым-детям свойственна очень высокая игровая мотивация, которая и обусловила имитацию. Еще в 1962 г. Дейч [M. Deutsch, 1962] говорил, что между способностью к имитации и мотивацией следовало бы провести более четкое разграничение. Но вы­яснение роли мотивации в процессе имитации началось лишь в самое последнее время. Эта проблема включа­ет в себя и вопрос об атрибуции мотивационных переменных. Например, приписывает ли субъект дурные намерения агрессору, за поведением которого он наблюдает, икак расце­нивает собственное имитирующее поведение [J. Joseph, Т. Kane, P. Nacci, J.Т. Tedeschi, 1977; Н. Zumkley, 1979b]?

Наиболее непосредственное удов­летворение субъекту приносят любые реакции жертвы, выражающие ее страдание, прежде всего реакции, свидетельствующие об испытываемой ею боли. Если враждебная агрессия базируется на принципе возмездия, то максимальное удовлетворение прине­сет созерцание боли заранее опреде­ленной силы. Подобное созерцание сокращает агрессивную мотивацию вплоть до нулевого уровня и одновре­менно закрепляет агрессивное поведение в аналогичных ситуациях. При­чинение незначительной боли не полностью удовлетворит субъекта и сох­ранит остаточную агрессивную тенденцию [см. ниже, а также: Н. Zumkley, 1978]. Чересчур сильная боль вызовет чувство вины и тенденцию к компенсации причиненного вреда. Проверка всех этих положений предполагает измерение стандарта возмездия (аналогичного задаваемому уровнем притязаний); насколько нам известно, оно пока не осуще­ствлялось. Имеется ряд исследований, продемонстрировавших снижение агрессии под влиянием выражения боли жертвой [Н.A. Dengerink, 1976]. Однако Бэрон [R. A. Baron, 1974a] наблюдал также и повышающее агрес­сию действие реакций боли у рассерженных испытуемых, если перед этим им сообщали об отсутствии просоциального, т. е. способствующего научению, действия тока. Вместе с тем испытуемые, не подвергавшиеся агрессии, при проявлении жертвой признаков боли уменьшали интенсивность электроразряда. Решающими факторами усиления агрессии под влиянием реакций боли являются: провоцирующее агрессию поведение жертвы, сильный гнев подвергшегося нападению субъекта и (или) привычность к высокому уровню агрессивно­сти (с чем мы сталкиваемся, например, имея дело с постоянно применя­ющими насилие преступниками). В случаях болевые реакции жертвы служат признаками успешности агрессивного действия и оказыва­ют на него подкрепляющее влияние [D. P. Hartmann, 1969]. Выражение боли, как показали Фешбах, Стайлс и Биттер [S. Feshbach, W.В. Stiles, Е. Bitter, 1967], может обладать опре­деленным подкрепляющим значением и при выполнении заданий на вер­бальное научение [см. обзор: В.G. Rule, A.R. Nesdale, 1976].

Самооценка

Процессы самооценки представляют собой решающий детерминант аг­рессивности субъекта, уровень самооценки регулирует внутренне обяза­тельные нормативные стандарты, которые могут как препятствовать, так и благоприятствовать свершению агрессии. Если в результате несправед­ливого (по мнению субъекта) нападения, оскорбления или намеренно соз­данного препятствия будет задето и умалено его чувство собствен­ного достоинства (его нормативный уровень), то агрессия будет нацеле­на на восстановление своего достоинства осуществлением возмездия [S. Feshbach, 1964]. В случае избы­точной агрессии тот же принцип, а также присвоенные субъектом общез­начимые моральные нормы приведут к самоосуждению, чувству вины, уг­рызениям совести, короче, к негатив­ной самооценке. В рассмотренных исследованиях [в частности, в исследо­вании Басса: А.Н. Buss, 1966] умень­шение агрессии под влиянием прояв­лений жертвой признаков боли было, по-видимому, опосредовано процесса­ми самооценки. Этому вопросу пока посвящено мало исследований, результаты и процедура проведения которых были бы убедительны [Н. A. Dengerink, 1976, р.74 и далее]. Попытки такого рода мы еще обсудим при анализе индивидуальных разли­чий агрессивности.

Нормативные стандарты, определяющие в сфере агрессии, что человек считает дозволенным и недозволенным, регулируют его агрессивные действия не автоматически. Чтобы стандарты самооценочного характера оказались действенными, на них должно быть направлено внимание субъекта, т. е. должно возникнуть со­стояние так называемой “объектива­ции самосознания”, наблюдаемое, когда внимание обращается на какие-либо части или атрибуты себя самого, например когда человек видит себя в зеркале. (Более подробно результатами и теоретическими положениями этого направления исследований, зачинателями которого стали Дювел и Виклунд [S. Duval, R.A. Wicklund, 1972] мы займемся в гл. 12.) С одним из примеров смягчающей (в смысле подчинения поведения общезначимым нормам) агрессию “объективации са­мосознания” мы встречаемся в исследовании Шейера, Фенигстейна и Басса [М.F. Scheier, A. Fenigstein, А. Н. Buss, 1974]. В этом эксперименте испытуемые-мужчины должны бы­ли, согласно процедуре Басса, ударять током женщину, причем над аппаратом, посредством которого осуществлялись электроразряды, у части испытуемых помещалось позволяющее им видеть себя зеркало. Интен­сивность тока у испытуемых, видевших себя в зеркало, оказалась значительно меньшей, чем у остальных, что полностью соответствовало норме: мужчина не должен применять к женщине физического насилия.

Таким образом, “объективация самосознания” как бы цивилизует лю­дей, заставляет их в большей мере соблюдать требования морали, иными словами, их действия начинают сильнее соответствовать признаваемым в качестве обязательных общепринятым и личным нормам. Это подтвер­ждалось неоднократно. Установлено, например, что сообщаемое испыту­емым позитивное или негативное отношение к телесным наказаниям со­ответствует его реальным агрессивным действиям (использовалась про­цедура Басса) лишь в случае, когда он может видеть себя в зеркале [С. S. Carver, 1975]. В отсутствие ситуационной “объективации самосозна­ния” (с помощью зеркала) тесная взаимосвязь оценки собственной аг­рессивности (по данным самоотчета) с фактическими ее проявлениями наблюдалась лишь у испытуемых, пред­расположенных к повышенной чувствительности к себе (private self-consciousness), что устанавливалось с помощью специального опросника [М. F. Scheier, A. Fenigstein, А. Н. Buss, 1978]. Иными словами, чтобы индивидуальные различия в мотивированных нормами агрессивных действиях могли регулировать реальное агрессивное поведение субъекта соответственно его собственным устойчивым нормативам, ценностям и противостоять непосредственным влияниям ситуации, необхо­дима определенная “объективация самосознания”. Что же, однако, происходит, когда субъект находится в стимулирующем агрессию состоянии сильного гнева? При “объективации самосознания” в этом случае должно усиливаться не только приглушающее агрессию осознание норм, но и гнев.

Выяснению этого вопроса было посвящено исследование Шейера [М.F. Scheier, 1976], в котором испытуемые-мужчины с помощью процеду­ры Басса доводились подставным ис­пытуемым (также мужского пола) до состояния гнева, а затем получали возможность осуществить ответную агрессию. Под воздействием спрово­цированного гнева и ситуационно объ­ективированного (зеркалом) самосоз­нания диспозициональная чувстви­тельность к себе вела не к уменьше­нию, а к усилению ответной агрессив­ности, в то время как при отсутствии гнева наблюдалась противоположная тенденция. Отсюда следует, что аф­фект гнева при “объективации само­сознания”, заполняя все чувства субъекта, затушевывает значимость нормативных ценностей в саморегуля­ции действий и их влияние сходит на нет.

Оценка другими людьми

Поскольку эта оценка по сравнению с самооценкой легче поддается мани­пуляции в эксперименте ситуационны­ми переменными, в ряде исследова­ний было вскрыто ее значение как предвосхищаемого субъектом послед­ствия агрессии и как действенного мотивационного стимула. Бэрон [R.A. Baron, 1974b] в одном из своих экспериментов заставил часть испы­туемых поверить, будто применение тока высокой интенсивности служит признаком “мужественности” и “зре­лости”. При задании такого критерия внешней оценки испытуемые, даже когда они ожидали сверхсильного от­ветного удара, действовали более агрессивно, чем представители конт­рольной группы. Усиливающий или тор­мозящий агрессию эффект оказывает уже само присутствие других лиц, которым субъект приписывает опре­деленное отношение к агрессивности. У Бордена [R. Borden, 1975] в первой части опыта присутствовали наблю­датели, воспринимавшиеся испыту­емыми либо как склонные к агрессии (тренер университетского клуба каратистов), либо как отвергающие ее (один из основателей “Общества про­тив ядерной экспансии”). Если за экспериментом следил “агрессивный” наблюдатель, то испытуемые действовали более агрессивно, чем в присутствии наблюдателя-пацифиста. Как только “агрессивный” наблюда­тель уходил, используемая первой подгруппой интенсивность тока сни­жалась до уровня, характерного для подгруппы с наблюдателем-пацифистом (у последней подгруппы после ухода наблюдателя интенсив­ность тока по-прежнему оставалась низкой).

В описанных исследованиях под­ставными лицами выступали малозна­комые реальным испытуемым люди. Когда же предварительно их близко знакомили друг с другом, то последу­ющая агрессия уменьшалась [W.H. Silverman, 1971]. Очевидно, в этом случае больший вес приобретают мысли об оценке своего агрессив­ного действия партнером, с которым субъект только что дружески беседо­вал. В конечном счете не следует также забывать, что все эти искус­ственные эксперименты с электроразрядами могут осуществляться лишь при условии, что испытуемый точно следует инструкциям экспериментатора и является в его глазах “понятливым” и проявляющим готовность к сотрудничеству. До каких пределов может дойти агрессия испытуемых при подобном послушании экспериментатору, продемонстрировал сенса­ционный эксперимент Милгрэма [S. Milgram, 1963], в котором агрессия осуществлялась испытуемыми при все усиливавшихся (фиктивных) криках боли жертв.

Поиск по сайту: