Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Глава VII. ДОМА, НА САУТ-ХОЛСТЕД-СТРИТ



 

А 1 июня входная дверь одного из домов на улице Саут-Холстед-стрит, № 3997, в Чикаго, отворилась в восемь часов утра, чтобы пропустить молодого человека. Он нес на спине ящик с кистями, красками и холстом, сопровождаемый молодым негром с чемоданом в руках.

Велико было удивление и радость миссис Реаль, когда ее сын вошел к ней в комнату и она сжалагего в своих объятиях!

— Ты, Макс? Каким образом? Это ты?..

— Собственной персоной, мама!

— И ты здесь, в Чикаго, вместо того чтобы быть…

— В Ричмонде?.. — воскликнул Макс Реаль.

— Да… в Ричмонде!

— Успокойся, мамочка! Попасть в Ричмонд я успею, а так как Чикаго оказался у меня на дороге, то, мне кажется, я имею полное право остановиться здесь на несколько дней и провести их с тобой.

— Но, дитя мое, ты рискуешь опоздать…

— Во всяком случае, я успею тебя обнять, мамочка! Подумай только, ведь я не видел тебя больше двух недель!

— О Макс, как мне хочется, чтобы эта партия поскорей закончилась!

— А мне-то!

— Но с тем, чтобы ты выиграл, разумеется!

— Не беспокойся! Мне кажется, что я уже держу в руках ключ от железного сундука этого почтенного Гиппербона, — ответил со смехом Макс Реаль.

— Во всяком случае, я очень счастлива, что вижу тебя, милый мой сын, очень счастлива!

Макс Реаль находился в Шайенне, штат Вайоминг, когда 29 мая, возвратившись с прогулки в Национальный парк Йелло-устон, он получил телеграмму, извещавшую его о результате третьего тиража, произведенного в его пользу: восемь очков, из пяти и трех. А так как восьмая клетка после двадцать восьмой, в которой находился штат Вайоминг, была отнесена к штату Иллинойс, то потребовалось удвоить эти восемь очков, и полученные шестнадцать очков направили молодого художника в сорок четвертую клетку, штат Виргиния, в Ричмонд-Сити.

Между городами Чикаго и Ричмондом проложена целая сеть железных дорог, позволяющих проезжать в одни сутки расстояние, разделяющее эти два города, а так как у Макса Реаля было впереди еще целых две недели, от 29 мая по 12 июня, то он мог распорядиться этим временем по своему усмотрению, и недельный отдых в доме матери казался ему вполне заслуженным.

Выехав из Шайенна после полудня, он через сорок восемь часов был уже в Омахе, а на следующее утро — в Чикаго, здоровый, бодрый, так же как и его спутник Томми, все еще продолжавший чувствовать себя смущенным в роли свободного гражданина свободной Америки, похожий в этом отношении на человека, которого стесняет надетый на него чересчур широкий, сшитый не по его росту костюм.

За время своего пребывания в Чикаго Макс Реаль решил кончить два своих эскиза, набросанных дорогой, один — вид на реку Канзас, неподалеку от Форта Рилей, другой — на водопады Файр-Хол в Национальном парке. Он не сомневался, что сможет продать обе картины за хорошую цену. Это помогло бы ему выйти из затруднения, если бы за время его переездов судьба приговорила его к уплате нескольких штрафов.

Госпожа Реаль, счастливая, что могла провести с своим сыном несколько дней, согласилась, конечно, со всеми этими доводами.

И они принялись оживленно болтать, передавая друг другу все, что произошло за эти две недели, позавтракали вдвоем, и этот завтрак вознаградил молодого художника за те, которые он получал в Канзасе и Вайоминге. Хотя за это время Макс несколько раз писал своей матери, он теперь снова должен был посвятить ее во все подробности своего путешествия, начиная с самого дня отъезда, рассказывая подробно обо всем и между прочим о случае с табуном диких лошадей, бродящих свободно по равнинам Канзаса, и о своей встрече с четой Титбюри в Шайенне. В свою очередь, мать сообщила ему о неудачах, постигших эту чету в городе Кале, штат Мэн, и о том, как на основании закона, касающегося спиртных напитков, мистер Титбюри был приговорен к денежному взысканию.

— Ну, а в каком положении находится сейчас партия? — спросил Макс Реаль.

Чтобы лучше ему все объяснить, госпожа Реаль привела его в свою комнату и указала на разложенную на столе карту с приколотыми к ней маленькими разноцветными флажками.

Во время своих странствований Макс Реаль мало интересовался своими партнерами, редко заглядывая в газеты, получаемые в гостиницах и на вокзалах, но ему достаточно было взглянуть на эту карту, чтобы, зная цвет каждого из семи участников, он оказался в курсе всех событий. Что касается его матери, то она с самого начала внимательно следила за всеми перипетиями матча Гиппербона.

— Прежде всего, — сказал он, — объясни мне, чей этот синий флажок, который сейчас впереди всех.

— Тома Крабба. Вчерашний тираж посылает его в сорок седьмую клетку, штат Пенсильвания.

— Эге! Вот что должно радовать его тренера Джона Мильнера! Что же касается этого глупого боксера, этого «фабриканта кулачных ударов», то я так же не верю в то, что он что-нибудь во всем этом смыслит, как и в то, что желтая краска на моей палитре может превратиться в малиновую. Ну, а этот красный флажок?

— Это флаг X. К. Z., развевающийся в сорок шестой клетке, округ Колумбия.

Действительно, благодаря выброшенным и удвоенным десяти очкам, составившим, таким образом, двадцать, «Человек в маске» перескочил сразу через двадцать клеток, из Милуоки, штат Висконсин, в Вашингтон, столицу Соединенных штатов Америки. Переезд очень быстрый и легкий в этой части территории благодаря необыкновенно густой сети железных дорог.

— И никто не подозревает, кто он такой, этот неизвестный? — спросил Макс Реаль.

— Абсолютно никто ничего не знает.

— Я уверен, мама, что он пользуется успехом во всех агентствах и что за него очень многие держат пари.

— Да, очень многие верят в его удачу, и мне самой он внушает некоторый страх.

— Вот что значит быть таинственной личностью! — заметил Макс Реаль.

Действительно, никто не мог бы ответить на вопрос, находился ли в данное время этот X. К. Z. в Чикаго или же ехал в округ Колумбия. А между тем Вашингтон, если он и является только административным центром, не имеющим ни своей промышленности, ни своей торговли, заслуживает того, чтобы путешественники пожертвовали на его осмотр несколько дней.

Расположенная в очень интересной местности, при слиянии рек Потомака и Анакостии, поблизости от океана, с которым ее соединяет бухта Чезапик, эта столица обладает населением — даже в периоды, когда там не заседает Конгресс, — не менее чем в двести пятьдесят тысяч. Пусть этот федеральный округ не очень обширен, занимая последнее место среди штатов Американской республики, все равно этот город вполне оправдывает свое высокое назначение. Возникший из немногих больших зданий, построенных на земле племен тускароров и монаканов, он теперь очень расширился, присоединив к своей площади несколько смежных поселений.

Седьмой партнер, если он никогда еще там не бывал, мог полюбоваться его Капитолием прекрасной архитектуры, стоящим на вершине холма, склоны которого доходят до реки Потомака, великолепными зданиями сената, палаты депутатов и зданием Конгресса, где заседает национальное правительство. На железном куполе этого здания красуется статуя Америки; оно окружено галлереей с двойной колоннадой, с барельефами и статуями.

Если он не видел еще памятника Вашингтону, этого мраморного обелиска вышиной в сто пятьдесят семь футов, то он увидит его теперь среди густой зелени садов, окаймляющих реку Потомак.

Если он незнаком еще с Управлением почт, то не замедлит, конечно, найти это здание из белого мрамора античного стиля, самое красивое в этом роскошном городе.

И сколько приятных и поучительных часов можно провести в богатых галлереях естественной истории и этнографии знаменитого Смитсонианского института, находящегося в Патент-Оффис, а также в музеях, изобилующих статуями, картинами, бронзой, и, наконец, в Арсенале, где возвышается колонна в честь американских моряков, погибших в бою под Алжиром, колонна, на которой можно прочесть дышашую местью надпись: «Замученные англичанами!»

Эта столица Соединенных штатов, обильно орошаемая водами Потомака, отличается очень хорошим климатом. Ее улицы, тянущиеся на протяжении пятидесяти лье, ее сады, ее парки насчитывают более шестидесяти тысяч тенистых деревьев, как, например, парк, окружающий дом Инвалидов, университет Хауварда, Дройт-Парк и, наконец, парк Национального кладбища, в котором мавзолей Вильяма Гиппербона нашел бы себе не менее удобное место, чем в парке Оксвудс в Чикаго.

Наконец, если X. К. Z. захотел бы посвятить большую часть времени этой столице Союза, то он не уехал бы из нее, не совершив патриотического паломничества в Маунт-Вернон, находящийся в четырех лье от города, где одно женское общество содержит дом, в котором Вашингтон провел часть своей жизни и где он умер в 1799 году.

В конце концов, если этот седьмой партнер и находился уже в столице Союза, о его пребывании там не было еще сообщено ни в одной газете.

— А кому же принадлежит этот желтый флажок? — спросил Макс Реаль, указывая на тот, который был приколот в середине тридцать пятой клетки.

— Это флаг Лисси Вэг, дитя мое.

Да, этот флаг все еще развевался в клетке Кентукки, так как в этот день, 1 июня, не был еще произведен тот несчастный тираж, который отослал Лисси Вэг в «тюрьму», штат Миссури.

— Что за очаровательная молодая девушка! — воскликнул Макс Реаль.

— Я так и вижу ее смущенной, краснеющей, какой она была во время пышных похорон Вильяма Дж. Гиппербона, а позднее — на эстраде Аудиториума! И если бы я встретился с ней в дороге, то непременно высказал бы ей мои пожелания полного успеха!

— А что же ты скажешь по поводу своего собственного успеха, Макс?

— Я надеюсь также и на мой, мама! Что, если бы мы оба выиграли партию? Мы могли бы ее поделить… Что? Разве это было бы нехорошо?

— Но разве же это возможно?

— Нет, это невозможно, но в жизни случаются такие изумительные вещи!

— Знаешь, Макс, ведь очень долго думали, что Лисси Вэг не будет в состоянии ехать…

— Знаю, бедняжка была больна, и нашлись люди из числа участников партии, которые этому очень обрадовались. Но только не я, мама! К счастью, с ней была ее подруга, которая прекрасно за ней ухаживала и поставила ее на ноги. Это Джо-вита Фолей… в своем роде не менее решительная, чем командор Уррикан. А когда же назначен следующий тираж для Лисси Вэг?

— Через пять дней, шестого июня.

— Будем надеяться, что моя красивая партнерша сумеет избежать все опасности пути: «лабиринт», штат Небраска, «тюрьму», штат Миссури, и «Долину Смерти», штат Калифорния!.. От всей души желаю ей успеха!..

Очевидно, Макс Реаль думал порой о Лисси Вэг. Может быть, даже часто. «Кажется, даже слишком часто», подумала в эту минуту госпожа Реаль, немного удивленная той горячностью, с которой говорил о Лисси Вэг ее сын.

— А ты не спрашиваешь, кому принадлежит зеленый флажок? — спросила она.

— Тот, который развевается над двадцать второй клеткой, мамочка?

— Да. Это флажок мистера Кембэла.

— Симпатичный, славный малый этот журналист, — заявил Макс Реаль.

— Как мне говорили, он пользуется случаем осмотреть страну.

— Да, так оно и есть, и Трибуна почти ежедневно печатает получаемые от него заметки.

— В таком случае, ее читатели должны быть очень довольны, и если ему придется побывать на окраине штатов Орегон или Вашингтон, то он расскажет им любопытные вещи.

— Но ведь он очень запоздал…

— Это не имеет значения в нашей игре, — ответил Макс Реаль. — Один счастливый удар может поставить вас впереди всех.

— Да, ты совершенно прав, конечно.

— А скажи, чей же флажок так грустно повис над четвертой клеткой?

— Германа Титбюри.

— О, отвратительное существо! — воскликнул Макс Реаль. — Воображаю, как он взбешен, что он позади всех! Да еще насколько!

— Он жалок, Макс, правда, жалок, так как он сделал всего только четыре шага за два метания костей и, попав на окраину штата Мэн, был вынужден вернуться в штат Юта!

В этот день, 1 июня, не было еще известно, что чета Титбюри была ограблена по приезде в Грэйт-Солт-Лейк-Сити.

— Ну, что касается меня, то я не стал бы его жалеть, — объявил Макс Реаль. — Нет, эта чета скаредов меня совершенно не интересует, и я только сожалею, что ему не пришлось заплатить какого-нибудь очень большого штрафа.

— Не забудь, что он уже уплатил большую сумму там, в Кале, — сказала госпожа Реаль.

— Тем лучше! Он это заслужил, этот обиратель честных людей! Единственно, что я ему желаю, это при следующем тираже получить минимум очков — один и один… По крайней мере, это отправило бы его к Ниагарскому водопаду, и переход через мост обошелся бы ему в тысячу долларов!

— Ты очень жесток к этим Титбюри, Макс.

— Омерзительнейшие люди, мама, которые разбогатели ростовщичеством и не заслуживают никакого сожаления! Нехватало бы только, чтобы судьба сделала его наследником этого щедрого Гиппербона.

— Все возможно, — ответила госпожа Реаль.

— Но скажи, почему я не вижу здесь флажка знаменитого Годжа Уррикана?

— Оранжевого флажка?.. Нет, он нигде не развевается с тех пор, как несчастный тираж отправил командора в Долину Смерти, откуда он должен вернуться в Чикаго, с тем чтобы начать свою партию сызнова.

— Тяжело, конечно, морскому офицеру опускать свой флаг! — воскликнул Макс Реаль. — Воображаю, какое это вызвало в нем бешенство и как задрожал весь его корпус, начиная с киля вплоть до самых верхушек мачт!

— Очень вероятно, Макс.

— А этот Х.К. Z.? Когда будет произведен тираж для него?

— Через восемь дней.

— Нужно сознаться, что это очень странная фантазия покойного — скрыть имя последнего участника партии.

Теперь Макс Реаль был вполне уже в курсе создавшегося положения. После последнего тиража, который посылал его в штат Виргиния, он знал, что занимал третье место, так как его обогнали Том Крабб, бывший теперь впереди всех, и X. К. Z.

В сущности, все это его очень мало беспокоило, что бы ни думали по этому поводу госпожа Реаль и даже Томми. Вот почему время, которое у него оставалось в Чикаго, он спокойно проводил в своей мастерской, где закончил оба пейзажа. Ценность их должна была для какого-нибудь любителя-американца увеличиться, принимая во внимание условия, в которых они были написаны.

Таким образом, все время перед своим отъездом Макс Реаль не думал ни о матче, ни о тех, кого этот матч заставлял спешно переезжать из одного штата в другой. Лично он принимал участие в этой партии только для того, чтобы не огорчать своей матери, относясь к этой истории так же равнодушно, как и Лисси Вэг, которая, в свою очередь, согласилась в ней участвовать только для того, чтобы не огорчить Джовиту Фолей.

Тем не менее во время своего пребывания в Чикаго Макс, конечно, был в курсе всех трех тиражей, имевших место в Аудиториуме. 2-го числа состоялся тираж, крайне неудачный для Германа Титбюри, заставивший его отправиться в девятнадцатую клетку, штат Луизиана, где он попал в «гостиницу» и должен был оставаться в ней в течение двух следующих тиражей. Что касается четвертого тиража, то Гарри Кембэл остался им очень доволен: хотя он и не отсылал его далее тридцать третьей клетки, штат Северная Дакота, но это путешествие обещало Гарри много нового и интересного.

Наконец, 6 июня в восемь часов утра нотариус Торнброк приступил к тиражу для Лисси Вэг, и Макс Реаль, который живо интересовался судьбой молодой девушки, отправился в зал Аудиториума и вернулся оттуда крайне подавленный.

Из тридцать восьмой клетки, штат Кентукки, Лисси Вэг четырнадцатью очками, составленными из семи и семи, была отослана в пятьдесят вторую клетку, и там, в штате Миссури, несчастной партнерше надлежало оставаться вплоть до того дня, пока какой-нибудь другой партнер явится занять ее место.

Последние три тиража произвели, конечно, большое впечатление на всех биржах в мире игроков, и спрос на Тома Крабба и Макса Реаля сразу возрос. Несомненно, что судьба им обоим покровительствовала, и было только трудно решить, который из двух окажется наиболее ею любимым.

Как грустно стало Максу Реалю, когда, вернувшись домой к матери, он застал ее прикалывающей желтый флаг к клетке штата Миссури, превращенного по воле эксцентричного покойного в «тюрьму», в которую судьба направила Лисси Вэг. Этот случай глубоко опечалил молодого художника, и он этого не скрывал. Клетки «тюрьма» и «колодец» были самыми ужасными из всех существовавших в этой игре. Более даже ужасными, чем клетка «Долина Смерти», куда попал Годж Уррикан! По крайней мере, если командору и угрожало запоздание, то он все же мог продолжать борьбу, а кто знал, не закончится ли партия раньше, чем «заключенная» будет освобождена из тюрьмы!

Как бы то ни было, на следующий день, 7 июня, Макс Реаль должен был покинуть Чикаго, и его мать, прощаясь с ним, взяла с него обещание, что он не будет задерживаться в дороге.

— Только бы телеграмма, которую ты получишь в Ричмонде, не отослала тебя куда-нибудь на край света, мой дорогой мальчик!

— Но оттуда ведь тоже возвращаются, мама, — ответил Макс, — тогда как из «тюрьмы»… В конце концов, ты должна сознатьсяя, что все это очень дико! Чувствовать себя какой-то беговой лощадью, которой грозит отстать на полкруга!.. Да! Ужасно нелепо!

— Да нет, дитя мое, вовсе нет! Поезжай и не опаздывай… И да хранит тебя бог!

Эту фразу милейшая женщина произнесла совершенно серьезно в порыве искреннего волнения.

Само собой разумеется, что во время пребывания Макса Реаля в Чикаго он с большим трудом избегал посещений биржевых маклеров, газетных репортеров и держателей пари, которые осаждали дом на Саут-Холстед-стрит. И что в этом удивительного? Ведь его ставили теперь наряду с Томом Краббом. Какая честь!.. Макс Реаль дал слово своей матери направиться в штат Виргиния самым прямым путем. Но раз он обещал быть в Ричмонде 12-го утром, то тсто стал бы упрекать его за то, что в своем маршруте он предпочел слегка ломаную линию прямой? Во всяком случае, он твердо решил не переходить за границу тех штатов, через которые ему предстояло переезжать, — Иллинойс, Огайо, Мериленд и Западная Виргиния, откуда он попадал в столицу штата Виргиния, Ричмонд.

Вот, между прочим, письмо, которое получила госпожа Реаль, письмо, помеченное 11 июня, через четыре дня после отъезда Макса, из которого она узнала подробности о его путешествии. Помимо более или менее подробных описаний проезжаемых местностей, осматриваемых им городов и разных встреч, она нашла в этом письме отступления и замечания, которые заставили госпожу Реаль задуматься и причинили ей некоторую тревогу относительно душевного состояния ее сына.

«Ричмонд, 11 июня,

Виргиния.

Милая и добрая мама! Вот я и у цели — если не той великой глупости, называемой нашей знаменитой партией, то, во всяком случае, той, которую навязал мне третий тираж. После Форта Рилей, штат Канзас, после Шейенна, штат Вайоминг, я в Ричмонде, штат Виргиния! Не волнуйся, пожалуйста, о судьбе самого дорогого для тебя существа на свете, которому и ты также дороже всего. Он на своем посту и вполне здоров.

Хотелось бы мне иметь возможность сказать то же самое и о бедной Лисси Вэг, которую ждет „тюрьма“ в этом громадном городе штата Миссури! Я не скрою от тебя, дорогая мама, что хотя я и должен был бы видеть в ней только соперницу, но эта соперница так очаровательна, так интересна, что я глубоко удручен постигшей ее участью! Чем больше я думаю об этом несчастном числе четырнадцать, составленном из удвоенной семерки, тем мне становится грустнее, тем больше я сожалею, что желтый флажок, так бодро развевавшийся до сих пор на карте, теперь печально повис на стене мрачной „тюрьмы“!.. И до каких пор он там останется?..

Итак, я выехал из Чикаго 7 июня утром. Железная дорога тянется вдоль южного берега Мичигана, откуда открываются красивые виды на озеро. Между нами говоря, я немножко знаю это наше озеро, так же как и ближайшие к нему окрестности. Вообше в этой части Соединенных штатов, так же как и в Канаде, вполне естественно чувствовать себя немного пресыщенным этими озерами, их голубыми дремлющими водами, которые, однако, не всегда голубые и далеко не всегда дремлют! У нас их столько, что мы могли бы их продавать, и я не знаю, почему Франции, которая не богата озерными пространствами, не купить себе одного из них на выбор, подобно тому как в 1803 году мы купили у нее Луизиану.

Но я все же смотрел направо и налево через отверстие моей палитры, в то время как Томми спал, как сурок.

Будь спокойна, мамочка, я не разбудил твоего негритенка! Может быть, он видит во сне, что я выиграл достаточное количество миллионов долларов, чтобы вернуть его к самому жестокому рабству. Не будем же мешать его „счастью“!

Часть своего путешествия я делаю по той дороге, по которой ехал Гарри Кембэл, когда переезжал из Иллинойса в Нью-Йорк и из Чикаго на Ниагару. Но, приехав в Кливленд-Сити, штат Огайо, я переменил направление и повернул к юго-востоку. Железнодорожными путями здесь покрыта сплошь вся территория. Пешеходу негде ногой ступить!

Не требуй от меня, милая мама, точных указаний часов прихода и отхода поездов во время путешествия. Тебя это, наверное, не может интересовать. Я сообщу тебе только о тех городах, которые наш паровоз будет окутывать облаками пара. О, далеко не о всех, конечно! Здесь столько же промышленных пунктов, сколько ячеек в каком-нибудь улье. Только о самых главных.

Из Кливленда я отправился в Уоррен, важный центр штата Огайо, такой богатый нефтяными источниками, что его и слепой всегда узнает, если у него есть нос, — так силен этот омерзительный запах. Получается такое впечатление, что достаточно чиркнуть спичкой, чтобы вспыхнул весь окружающий воздух. И что за страна! На всех равнинах, сколько ни охватит взор, вы ничего не видите, кроме нефтяных вышек! И то же самое по склонам холмов и по берегам ручьев — повсюду одни только колоссальные лампы, вышиной от пятнадцати до двадцати футов! Нехватает только фитиля!

Да, мамочка, эту страну не сравнить ни с нашими поэтическими лугами Дальнего Запада, ни с дикими долинами штата Вайоминг, ни с отдаленными очертаниями Скалистых гор, ни с глубокими горизонтами озер и океанов! Красоты промышленности — это хорошо, красоты художественные — это лучше, красоты же природы несравненны.

Между нами, дорогая мама, я тебе признаюсь, что если бы мне посчастливилось при последнем тираже, — „посчастливилось“ в смысле свободного выбора той или другой страны, разумеется, — то я хотел бы, чтобы ты поехала вместе со мной. Да, госпожа Реаль, на Дальний Запад, например. Это не значит, что не было интересных городов и в цепи Аллеганских гор, которую я переехал. Но Монтана, Колорадо, Калифорния, Орегон, даю тебе слово художника, ни с чем не могут сравниться!

Да… мы путешествовали бы вместе, и если бы повстречались дорогой с Лисси Вэг, кто знает… дело случая… ты с ней тогда познакомилась бы. Правда, она теперь в „тюрьме“ или, во всяком случае, на пути туда, бедняжка! О, если бы при следующем тираже какой-нибудь Титбюри, или Крабб, или Уррикан явились занять ее место!.. Представляешь ли ты нашего страшного командора, попадающего после стольких испытаний в пятьдесят вторую клетку! Он был бы способен предоставить Тюрка своим хищническим инстинктам тигра!.. В конце концов, милая мама, Лисси Вэг могла бы быть отослана, хотя и это было бы очень печально, в „гостиницу“, в „лабиринт“… Но „колодец“, этот ужасный „колодец“… „тюрьма“, страшная „тюрьма“!.. Все это возможно только для представителей сильного пола!.. Несомненно, в этот день судьба забыла о вежливости!

Но не будем чересчур уклоняться от главной цели нашего путешествия. После Уоррена, следуя вдоль Ринг-Ривер и переехав границу штата Огайо, мы попали в штат Пенсильвания, в город Питтсбург на реке Огайо, а затем в соседний с ним город Аллегани, Железный город или Дымный город, как его называют, и это несмотря на несметное количество подземных труб, тянущихся на протяжении нескольких тысяч миль, через которые проходят все эти природные газы. И до чего же там грязно!.. В несколько минут ваши руки и лицо становятся совсем черными, как у негра!.. О, мои светлые и чистые города Канзаса!

Я оставил на моем окне немного воды в стакане, и наутро она превратилась в чернила! Сейчас пишу тебе этой именно химической смесью, мамочка!

Я прочел недавно в одном журнале, что тираж в пользу Уррикана 8-го числа отсылает нашего вечно бушующего командора в штат Висконсин. К несчастью, при следующем тираже если он и получит двенадцать очков, даже дублируя их, он все равно не попадет в пятьдесят вторую клетку, где страдает молодая заключенная…

Итак, я продолжал спускаться на юго-восток. Многочисленные станции мелькали по обеим сторонам железнодорожного пути — города, их предместья, села, и во всех этих пунктах ни единого кусочка природы, не тронутого рукой человрка! Правда, что в нашем Иллинойсе и в Канаде можно встретить такую же картину. Настанет день, когда деревья будут из металла, луга — из войлока, а морские побережья — из металлических опилок!.. Это „прогресс“.

Тем не менее я провел несколько приятных часов, бродя вдоль хребта Аллеганских гор. Эта горная цепь очень живописна, капризна, местами дика и покрыта, точно щетиной, темными рощами хвойных деревьев. Крутые склоны, глубокие ущелья, извилистые долины, бурные потоки которых промышленность еще не заставила работать, текут на полной свободе, образуя шумные водопады.

Потом мы проехали маленький уголок штата Мериленд, который орошается верхним течением Потомака, и достигли Кемберленда, города, имеющего более важное значение, чем столица штата, скромный Аннаполис, не представляющий собой ничего по сравнению со все расширяющейся надменной Балтиморой, где сосредоточенa торговая жизнь этого штата. Природа здесь нетронута и привлекательна, так как этот район более земледельческий, чем фабричный. Почва ее богата железом и каменным углем, и достаточно нескольких ударов заступом, чтобы добраться до чернозема.

Вот мы уже и в Западной Виргинии, откуда, — можешь быть спокойна, мамочка, — недалеко до самой Виргинии. Я был бы уже там, если бы в силу острого разногласия политических взглядов, касающихся рабства, этот штат во время войны Северных штатов с Южными не разделился на две самостоятельные части. Да! В то время как в восточной его части крепли античеловеческие доктрины рабства (Томми спит и не слышит!), запад, наоборот, откалывался от южан, для того чтобы встать под федеральное знамя.

Весь этот район холмист, можно даже сказать — горист, и в своей восточной части испещрен отрогами Аппалачских гор. Здесь встречаются и земледельческие районы и многочисленные копи — железные, каменноугольные, а также соляные, причем их такое изобилие, что этой соли хватило бы для всего Союза в течение многих веков!

Я остановился на один день в Мартинсбург-Сити, самом важном городе штата на Атлантическом побережье, с единственной целью совершить одно паломничество. Я говорю о Джоне Брауне, дорогая мамочка, о Джоне Брауне, который первый поднял знамя борьбы с рабством в самом начале войны Южных штатов с Северными. Плантаторы штата Виргиния относились к нему как к дикому зверю. У него было не больше двенадцати единомышленников, и он решил с их помощью захватить арсенал Гарпер-Ферри. Так называется небольшой городок на склоне одного из холмов между рекой Потомаком и Шенандо, очаровательнейший городок, получивший особенно громкую известность благодаря ужасным сценам, которые там имели место.

Именно там в 1859 году скрывался героический защитник великого и святого дела. Отряды милиции его атаковали, и после проявленных им чудес храбрости, тяжело раненный, он был взят и привезен в соседний городок Чарлстон, где и был приговорен к виселице. 2 декабря 1859 года приговор был приведен в исполнение, но виселица не унизила его, и славная память о Джоне Брауне сохранится во все века. Этому мученику свободы и человеческой эмансипации я решил отдать свою дань поклонения.

Итак, я уже в Виргинии, мама, в этом штате, рабовладельческом по преимуществу, служившем главным театром войны между Северными и Южными штатами. Словами географов могу тебе сказать, если это тебя интересует, что он занимает третье место в Союзе по размерам своей территории, что он разделен на сто девятнадцать графств, что, несмотря на ампутацию, которой он был подвергнут в своей западной части, он все еще остается одним из самых мощных штатов Североамериканской республики, что число оленей и опоссумов в его лесах все уменьшается, что журавли, куропатки и ястребы еще встречаются на этой территории, где прекрасно родятся пшеница, маис, ячмень, овес, сарацинское пшено и в особенности хлопок, что я искренне приветствую, так как ношу бумажные рубашки; там процветает и табак, к чему я совершенно равнодушен, так как не курю.

Что касается Ричмонда, это очень красивый город, бывшая столица сепаратистской Америки, ключ штата Виргиния, город, который федеральное правительство в конце концов запрятало в свой карман. Он лежит в долине с семью холмами, расположенными вдоль реки Джемс, а на другом берегу этой реки находится Манчестер, с которым Ричмонд образует как бы двойной город, подобно многим другим двойным городам Соединенных штатов, по примеру некоторых двойных звезд. Повторяю, что этот город стоит посмотреть: в нем красивый Капитолий, напоминающий греческий храм, которому нехватает только солнца Аттики и горизонтов Акрополя, как и Парфенону Эдинбурга. Но, по-моему, в нем слишком много фабрик и заводов, одних табачных фабрик не менее сотни. Есть также квартал, в котором живут представители высшего общества, а именно квартал Леонарда Хейта, где красуется статуя генерала Ли, генерала южан, и он, безусловно, заслужил эту честь, если не за то дело, которое защищал, то, по крайней мере, за свои личные качества.

Теперь, мамочка, скажу тебе, что других городов в этом штате я не осматривал, тем более что все они, как и большинство американских городов, похожи один на другой. Я ничего не скажу ни о Питерсберге, который был опорным пунктом сепаратистов на юге, подобно тому как Ричмонд защищал их на севере, ни об Йорктауне, где восемьдесят лет тому назад война за независимость закончилась капитуляцией лорда Корнвал-лиса. Умалчиваю также и о Линчберге, представляющем собой в настоящее время фабричный город исключительной важности, в котором когда-то укрывались армии воюющих штатов и откуда им пришлось отступить к Аппалачским горам, что и привело к окончанию войны 9 апреля 1865 года. Я нарочно не останавливаюсь на Норфолке, Роаноке, Александрии и других многочисленных водолечебных пунктах штата. Все, что я могу еще добавить, это — что две пятых населения Виргинии обладают исключительно красивым цветом кожи и что неподалеку от маленького городка Люрэ находятся подземные пещеры, которые, может быть, еще красивее, чем Мамонтовы пещеры штата Кентукки.

По этому поводу мне приходит в голову, что именно там бедная Лисси Вэг узнала о несправедливом приговоре судьбы, отправившем ее в штат Миссури, и я спрашиваю себя, как сможет она уплатить тройной штраф — три тысячи долларов… Это меня искренне огорчает… да… и ты должна это понять…

Я только что прочел в газетах о результате тиража 10 июня. Пять очков, составленные из двух и трех, отсылают нашего знаменитого незнакомца X. К. Z. в штат Миннесота. Из сорок шестой клетки он перескакивает сразу в пятьдесят первую и сейчас впереди всех!.. Но кто же он, наконец, этот человек, черт возьми? Он мне кажется совершенно исключительным удачником, и я далеко не уверен, что мне удастся его перегнать!..

На этом, дорогая мама, я кончаю свое длинное письмо, которое может представлять для тебя интерес только потому, что его писал твой сын, и от всего сердца обнимаю тебя, подписываясь тем именем, которое сейчас является именем одной из беговых лошадей, состязающихся на ипподроме Вильяма Гиппербона:

Макс Реаль».

 

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.