 |
|
|
Архитектура Астрономия Аудит Биология Ботаника Бухгалтерский учёт Войное дело Генетика География Геология Дизайн Искусство История Кино Кулинария Культура Литература Математика Медицина Металлургия Мифология Музыка Психология Религия Спорт Строительство Техника Транспорт Туризм Усадьба Физика Фотография Химия Экология Электричество Электроника Энергетика |
Вещи, о которых трудно говорить вслух
http://ficbook.net/readfic/3825117 Автор: Map the Soul (http://ficbook.net/authors/192110) Размер: Мини, 7 страниц Описание: Публикация на других ресурсах: Примечания автора:
Чанёль осторожно, немного боязливо откидывает с чужого лба смоляные волосы, но они вновь возвращаются на место, непослушные и мягкие. Бэкхён, только проснувшийся, всё ещё проваливающийся в сон, едва заметно сводит брови и раскрывает глаза. -Но ведь я с тобой. Бэкхёну тепло в большой кровати, там, где зимнее одеяло и духота от нагревшихся тел, где рука Чанёля, на которой он засыпает, и где его же дыхание, тихое, прерывистое почему-то. -Иногда я думаю, что ты исчезнешь, как только я перестану тебя касаться… Бэкхён лишь придвигается, так, чтобы голова лежала на чужом плече, а нос касался смуглой кожи. Это не должно было звучать глупо и по-детски, но Чанёль сказал так, как думал. Бэкхён – весь из тепла и мягкого сияния, доверчиво льнёт, обнимая Чанёля. Рядом с ним – хорошо, и Чанёль сгребает полу спящее тело, наваливает на себя так, чтобы лицо Бэкхёна оказалось совсем близко. -Никогда не знаешь, что может случиться… Это не то, что Чанёль хотел бы слышать, и от этого больно, потому что лучше бы он сказал, что останется рядом навечно. Есть такая ложь, которой не веришь, но услышать нужно. Просто услышать, чтобы стало легче. Бэкхён осторожно протягивает руку и касается пальцами чужой щеки. -Ты странный сегодня, нет? Чанёль – сильный. У него крепкое тело и руки, он сам не замечает, как прижимает Бэкхёна как можно ближе, и участившийся пульс чувствуется особенно ясно - Бэкхён ощущает неровные удары своими рёбрами. В Чанёле силы так много, что она даже по венам течёт, в каждом движении чувствуется, и в том, как громко он смеётся или кричит, и в том, как быстро в его руках ломаются хрупкие вещи. Только вот сердце у Чанёля – слабое. Слабое и беззащитное, спрятанное глубоко-глубоко, чтобы не ранили, и оно боится. Бэкхёну нравится то, что исходит от Чанёля, его напористая уверенность в себе и жизнелюбие, странное и необъяснимое, какое-то совершенное бесстрашие и острая отчаянность в взгляде. Чанёль прекрасен в этой своей силе, он словно огонь, пылающий и яркий, и это то, что заставляет желать его особенно сильно, даже если знаешь, что можешь сгореть в беспощадном пламени. -Я так сильно люблю тебя, что мне страшно… Бэкхёну всё ещё странно слышать это. Не потому, что он отрицает или не понимает, скорее, это его самого заставляет чувствовать себя беззащитным – перед другим существом, перед самим собой. Чанёль обнажает себя, и это пугает, но и Бэкхён обнажает себя тоже, разве что молча, потому что это очень трудно. Очень трудно говорить какие-то вещи вслух, потому что будто бы в горле огромный ком появляется. -Я боюсь, что однажды могу проснуться без тебя… Да, есть вещи, которые высказать тяжело, и Бэкхён из числа тех, кто не может себя заставить, как бы ни хотел. Чанёль накрывает своей рукой чужую и напряжённо всматривается, ищет ответ, потому что слушать тишину для него теперь невыносимо. Для них обоих невыносимо. -Но я всё ещё здесь... Бэкхён выдыхает это тихо-тихо, едва слышно, и на его щеках – лёгкий румянец. Он надеется, что этого будет достаточно, чтобы Чанёль понял, чтобы не пришлось объяснять больше, потому что этого Бэкхён не умеет. Не умеет говорить, но надеется, что тело его намного честнее. Чанёль выпрямляется на кровати, теперь сидит, позволяя одеялу и Бэкхёну сползти вниз, к разведённым в сторону ногам. Его взгляд всё такой же недоверчивый, но и просящий тоже, взгляд, который Бэкхён так не любит, потому что он заставляет чувствовать себя виноватым. Бэкхён ни разу ещё не сказал, что любит. Даже зная, что есть такие вещи, которые должны быть высказаны. Бэкхёну не нравится, что холод комнаты крадёт тепло между ним и Чанёлем. Это раннее зимнее утро тёмное, с запаздывающим рассветом, и очень холодно, когда нет рук Чанёля рядом, когда нет его живого тепла и той сумасшедшей нежности и любви, которой дышит всё его тело. Бэкхён придвигается ближе, касаясь оголённым телом чужого, и это всегда как будто ток, сколько бы раз он это не делал. Бэкхён обхватывает Чанёля за шею и хочет быть ещё ближе, касается руками чужого затылка, вплетается пальцами в тёмные багряные волосы. Его ноги разведены, колени упираются в прогревшийся матрас, и он чувствует, как пульсирует под ним Чанёль. Сердце бьётся тяжелее, больнее, Чанёль не сводит глаз, когда Бэкхён наклоняется к его лицу, чтобы немного нервно коснуться губ, тёплых и сухих, и затем прижаться сильнее. Бэкхён хочет верить, что его тело ответит честнее. Он дрожит, когда Чанёль обхватывает руками и сжимает на талии длинные пальцы, когда целует глубже в ответ, отчаянней, когда не успевает дышать, потому что никогда не будет достаточно. Чанёль смотрит потемневшими глазами и пытается выискать что-то, хочет уничтожить собственные страхи, а Бэкхён не может смотреть в ответ, потому что слишком хорошо, и его глаза закрываются сами по себе. Бэкхён не знает, какой должна быть любовь. Какой она может быть у других. Ничего не знает и сказать не может, но пока огонь Чанёля вливается в его вены и качает сердце, он думает, что это она и есть, любовь. И он хотел бы сказать, прокричать об этом, чтобы Чанёлю стало легче, чтобы он понял, что бояться нечего, но внутри снова тот же самый ком, и Бэкхён впервые начинает понимать, что боится даже сильнее, чем Чанёль. Потому что это ранит – когда ты влюблён. Потому что тебе очень больно, когда ты можешь чувствовать так много. У Чанёля жадные руки и горячий рот, Бэкхёна оплавляет его жаром, даже воздух не кажется больше холодным. Бэкхён стонет и знает, что с этой секунды мира вокруг не существует. Всё то, что Чанёль делает с ним, делает с его телом и его сердцем, всё это слишком хорошо и слишком ценно, это то, что должно быть всегда между ними, потому что иначе оба умрут. Бэкхён умрёт. Чанёль – до каждой мелочи его, принадлежит ему, дышит для него. И Бэкхён для Чанёля – точно так же. Судорожные прикосновения Чанёля кричат о том, как ему страшно, он задыхается в этом страхе и тонет, всё шепчет «моймоймой», впиваясь в губы и шею, оставляя красные полосы на теле от пальцев, и Бэкхён цепляется за него в таком же страхе, хочет завладеть навечно, потому что слишком много было ошибок, слишком долго оставался разбитым и сломленным. Бэкхён хочет Чанёля внутри, чтобы высказать всё то, что у горла давит, хочет знать, что любовь Чанёля бесконечно сильна даже там, где граничит с болью. Быть во владении Чанёля, чтобы он чувствовал всю преданность и отчаяние каждым своим толчком, каждым укусом. Бэкхён давно для него, вместе с ним, только что не говорит об этом. Рука Бэкхёна скользит вниз, по чужому напряжённому животу, касается горячего твёрдого члена, мягко обхватывая. Чанёль не понимает, почему так хорошо от этого, почему прохладные пальцы Бэкхёна такие нежные и осторожные. Губы у него распухли, щёки и шея покраснели, и короткие высокие стоны, такие громкие и срывающиеся, когда Чанёль касается поясницы и скользит ниже, так хороши, что становится ещё страшнее когда-нибудь этого лишиться. Чанёль резко притягивает к себе, прижимает так сильно, что Бэкхёну трудно дышать, и рука уходит с члена, пока шумное дыхание лишь нарастает у уха. -Никогда не уходи от меня… Не уходи, иначе я умру… Хриплый голос Чанёля слаще любого звука на свете, неприкрытая тревога в нём режет и колет, и Бэкхён кричит внутри себя, потому что Чанёль всё ещё не может понять, а он всё ещё не может сказать, и это так безнадёжно нелепо, так глупо и ужасно, что Бэкхён бьёт Чанёля в плечо, не успевая понять, что делает. -Чанёль, ты… Бэкхён упрямо верит, что тело говорит честнее слов, что есть такие вещи, которые не могут быть высказаны. Его рука безвольно падает, но находит затем чужой член и уверенно обхватывает, чтобы Чанёль проснулся от своего оцепенения, чтобы не останавливался, потому пламя его горит неровно и дико, может его самого обжечь. Чанёль очень сильный, но сердце у него – слабое. И чем сильнее он боится, тем страшнее становится Бэкхёну. Чанёль приходит в себя, и в его бездонных глазах загорается новый огонь. Он снова целует, опускаясь затем ниже, под острую линию челюсти и на кадык, прикусывая и заставляя Бэкхёна судорожно хвататься за волосы на затылке, прижиматься обнажённой грудью к чужой. Бэкхён хочет, и Чанёль хочет, за последние недели они впервые так близко, потому что Чанёль перестал думать, что хочет этого только ради развлечения. Возможно, когда-то это и начиналось так, но сейчас всё иначе. Бэкхён чувствует, что иначе, и он, для которого Чанёль ещё раньше стал всем, задыхается от этой щемящей, невыразимой нежности, и от наслаждения, когда Чанёль прикасается к нему, когда смотрит, и от страха потерять, потому что теперь это не односторонняя любовь, это не то, чем было вначале. Вначале Чанёль думал, что не хочет ничего серьёзного с этим ребёнком, крикливым и нервным, боящимся, слабым, цепляющимся за его руки и одежду, просящим не уходить поутру. Ничего интересного нет в том, кто так сильно в тебе нуждается, Чанёль знал, как больно делал, но это было не важно. Чанёль ведь сильный, и ищет тоже сильных, Бэкхён должен быть стать занятной паузой, пока внутри всё не успокоилось бы после того, что было раньше. И как так вышло, что сейчас Чанёль – тот, кто боится больше других? Чанёль – слабый и умоляющий? Почему так важно, так невыразимо важно засыпать и просыпаться вместе, чтобы Бэкхён – слабый, никуда не годный – дышал тихо в грудь, чтобы можно было трогать его смоляные волосы и держать руку в своей, чтобы он улыбался смущённо, когда просыпался, и потягивался так сладко, что становились заметными проступающие рёбра на спине? Почему сейчас, почему каждый раз Чанёль не может не прикасаться, не может не целовать и не думать, отчего Бэкхён стал закрытым и молчаливым? Когда всё только начиналось, он разговаривал так много, что начинала болеть голова. Он был послушнее щенка, и Чанёль воспринимал это как должное. Теперь Чанёль чувствовал себя прирученным этими смеющимися глазами и тонкими пальцами, бледными, беззащитными, и прохладными руками, сомкнутыми вокруг шеи, пока Бэкхён насаживался на его член и весь дрожал так трепетно, что сердце почти останавливалось. Это правильно, так всегда должно было быть, чтобы Бэкхён владел его сердцем, чтобы Бэкхён любил его преданно. Чанёль вибрирует от обжигающей нежности, хрипло стонет от разгорающегося желания, пока его загорелые руки помогают Бэкхёну заполниться до самого конца. В Бэкхёне так хорошо, что глаза закрываются на мгновение, и дышать трудно, потому что Чанёль не может объяснить себе, как раньше с ним вообще могло быть по-другому. Но затем глаза открываются, потому что Бэкхён тихо скулит и не двигается, его лицо всё ещё покрасневшее, веки плотно сомкнуты, и ресницы подрагивают, едва прикрытые взмокшей тёмной чёлкой. Нужно видеть – необходимо видеть, потому что это бесконечное извинение, потому что это Бэкхён, которому больно, которому было больно всегда. Член Чанёля приятно пульсирует внутри, но разрывает, и Бэкхён весь сжимается, оставаясь на месте, потому что это – Чанёль, а не кто-то другой. Чанёль наклоняется, чтобы поцеловать прикрытые глаза, и Бэкхён на секунду отдёргивается, испуганный, но Чанёль не хочет оставлять своего мальчика одного с этой болью. Больше такого не должно быть, он не будет один. Чанёлю так хорошо, что он дрожит, и всё внутри него переливается самым ярким пламенем, огонь разливается с кровью, требуя выхода в движении. Он медленно начинает двигаться, целует в это же время, раскрывая всхлипнувшему Бэкхёну рот, не обращает внимания, как сильно белые пальцы впиваются в его плечи. Чанёль чувствует Бэкхёна каждой клеткой своего тела, Бэкхён полон снаружи и внутри, и его сердце разрывается от невозможности сказать о том, как сильно он любит. Возможно, молчание - это месть Чанёлю за то, что использовал. Возможно, молчание - недоверие, ведь Бэкхён не был любим с самого начала. -Бэкхён, ты только мой… Только мой, никому не отдам… Бэкхён… Пожалуйста, полюби меня… Бэкхён вскрикивает, потому что становится остро-больно – но Чанёль не останавливается. Чанёль просто не может, и в его голове – туман, в руках – слабый Бэкхён, любящий и такой близкий, такой горячий, такой открытый. Он покорный, послушный, он весь для Чанёля, и это странно, как Чанёль не понял до сих пор, что любим, это очень странно. Бэкхён чувствует каждый толчок внутри, каждое прикосновение, и он кричит, потому что не может высказаться. Целует, потому что не может признаться, отчаянно и жадно, и кусает, потому что больно, и жмурится крепко-крепко, до слёз, потому что руки Чанёля всюду, и Чанёль всюду, и Бэкхён любит его так сильно, как только можно любить кого-нибудь, почему Чанёлю нужно услышать об этом словами, почему. Чанёль не любил его вначале. Бэкхёну хотелось разорвать себя на части. -Ты – мой, Бэкхён, ты только мой… В этом слышно больше мольбы, отчаянного крика и сомнения, Чанёль понимает, но сделать ничего не может. Бэкхён не может быть с кем-то другим, иначе Чанёль умрёт. Всё то, что между ними – это жизнь, и дышать ею, выпивать эту любовь, но никогда не насыщаться, бояться потерять и ненавидеть за то, что стал таким бесконечно слабым… Всё это – жизнь, и Чанёль никогда не думал, что сможет так. Бэкхён чувствует, что скоро кончит, и он не хочет думать о том, как было больно. Сейчас он с Чанёлем, и Чанёль говорит такие вещи, от которых по телу судорога, и он любит так, как может, он не позволяет отстраниться, не позволяет забыть о себе. Он просит любви, того, что у Бэкхёна в избытке, что и без этого только для него, и он владеет душой и телом, этот покорившийся сильный зверь, он владеет всем. Маленький Бэкхён не знает, почему ему хочется плакать. Чанёль внутри него и снаружи, Чанёль целует глубоко и входит тоже – глубоко, быстро и сильно, так, что Бэкхён кричит в забытьи, умоляет быть быстрее и остановиться, прогибается и насаживается сам, теряясь в хаосе собственных эмоций и чувств. Чанёль только для него, а он – только для Чанёля. Это перестало быть ложью на ночь, перестало быть чем-то невозможным. -Чанёль, Чанёль… Сильнее… Люби его сильнее, Чанёль, потому что ты хотел разбить это сердце, хотел залечить свою рану чужой любовью, а затем уйти, Бэкхён знает. Ты хотел оставить после себя темноту и отчаяние, и страх, и боль, а теперь сам боишься того же. Ты хотел раскрывать это тело и оставлять таким же доступным, обнажать его, запираясь изнутри, а теперь ласкаешь собой же нанесённые раны, целуешь нежно губы, в которые вгрызался, раскусывал до крови. Ты больше не можешь причинять боли этим светлым рукам, потому что их прикосновения излечивают все твои язвы, все не заживающие трещины. Ты боишься увидеть страх в глазах, которые сейчас целуешь, которые смотрят на тебя влажно и потерянно, которые желают тебя всего, без остатка – но ты помнишь, что было в них, когда ты приходил с другими, ты помнишь. Чанёль, тебе невыносимо думать о том, что кто-то ещё будет касаться твоего мальчика, и ты готов разрывать свою кожу, калечить себя, потому что никакая боль с этой не сравнится. После всего этого, Чанёль, люби сильнее, потому что это всё, что тебе остаётся. Бэкхён стонет глубже, насаживается сильнее, предчувствуя конец. Он хочет быть с Чанёлем чем-то целым, должен быть, потому что что бы ни происходило, он – любит. Это даже не важно, как больно ему было, сейчас, когда так много уже сказано, так много ещё осталось внутри, он больше не может молчать, этот раз для них какой-то другой, может быть, потому, что первый с того времени, как Бэкхён сбежал. Сбежал далеко, думал, что надолго, и хотел быть сильным, не хотел сдаваться. Не хотел больше мучить себя напрасными надеждами и ложью, а потому бежал так быстро, как только мог. Но вернулся. Всё равно – вернулся. Маленький Бэкхён слабый и безвольный, большой Чанёль – сильный и огненный. Бэкхён верит, что так и должно было быть. Что Чанёлю нужно было время, чтобы понять, что ему на самом деле нужно. Бэкхён судорожно сжимает коленями чанёлевские ноги и цепляется за его предплечья, задыхается и дрожит, потому что осталось совсем немного. Чанёль стонет, потому что Бэкхён сжимает его слишком сильно, и это так хорошо, что в глазах разноцветные круги. Бэкхён хочет Чанёля всего, рука Чанёля на члене уже не подстраивается под ритм, двигается быстрее и жёстче, так, что Бэкхён совсем теряет над собой контроль. Они оба слишком долго ждали, чтобы вот так, по-настоящему, без притворства, без лжи – чтобы только Чанёль и только Бэкхён, и чтобы весь мир замер на мгновение. Бэкхён думает, что умирает, что теряет сознание, когда падает на тяжело дышащего Чанёля, и внутри него горячо, член всё ещё пульсирует - Чанёль не торопится выходить. Чанёль выглядит странно, но когда целует влажную шею Бэкхёна и его губы, когда скользит горячей рукой по спине и сжимает ягодицы, его лицо – счастливое, и это самое главное. Бэкхён хочет снова уснуть, вот так вот, чтобы Чанёль никуда не уходил, оставался в нём по-прежнему, и чтобы ласкал его, потому что Бэкхёна переполняет любовь и боль ко всему, что он может сейчас почувствовать. Рассвет за окном такой же неясный, серый, с прожилками стали и морозной синевы, но Бэкхёну теплее, чем когда-либо в жизни. -Чанёль, я люблю тебя… - Бэкхён выдыхает это неосознанно, цепляется ослабевшими руками, словно ищет опоры. – Пожалуйста, больше не делай мне больно… Я люблю тебя, но не смогу… это очень больно… Я не хочу снова… Чанёль не знает, почему его разрывает на части, почему так невыразимо, так невозможно сильно колет в груди. Чанёль – большой и сильный, но сердце у него слабое. Перед Бэкхёном он теперь не может быть непробиваемым. Маленький Бэкхён оказался более стойким. Его мальчик выдержал, и Чанёль чувствует, что размозжил бы себе голову, стань от этого Бэкхёну хоть немного легче. Бэкхён жмётся к нему, испуганный собственным признанием, и сердце его словно мечущаяся по клетке птица, понимать это – больно, потому что знаешь причину. Знал давно, но отчаянно пытался обмануться. Чанёль сгребает Бэкхёна, беспомощного и тихого, прижимает к себе, к груди, не может ничего сказать и только тяжело дышит, даёт молчаливые обещания. Тёмная ночь не может быть вечной, теперь Бэкхёну нужно поверить в него, потому что Чанёль будет стараться. Чанёль потерял его однажды, и этого хватило, чтобы понять. Без Бэкхёна всё теряет смысл, Чанёль – влюблён, Чанёль – любит, и только это важно. Любовь слепая и безоговорочная, невозможная друг без друга, задыхающаяся, клокочущая внутри, любовь как вечное сегодня, вся нежность её и вся чувственность - в глазах Бэкхёна и в его губах, потому что он больше, чем тело, его преданность – больше, чем возможность. Чанёль хочет уснуть и проснуться другим, чтобы Бэкхён был рядом, и всё было хорошо, чтобы никакой лжи и молчания, от которых так больно. Чанёль должен заслужить любовь, которую Бэкхён так трепетно оберегал, которой болел так долго, он знает. Ведь есть вещи, о которых трудно говорить вслух. Есть вещи, которые просто не могут быть высказаны. Не забудьте оставить свой отзыв: http://ficbook.net/readfic/3825117
Поиск по сайту: |