К ФЕНОМЕНОЛОГИИ И СОЦИОЛОГИИ РЕСЕНТИМЕНТА

ПЕРЕВОД С НЕМЕЦКОГО А. Н. МАЛИНКИНА

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ „НАУКА"

.УНИВЕРСИТЕТСКАЯ КНИГА" 1999

Шелер M. Ресентимент в структуре моралей — СПб.: Наука, Уни-
верситетская книга, 1999. — 231 с. (Сер. «Слово о сущем»).

ISBN 5-02-026812-7 («Наука»)
ISBN 5-7914-0040-3 («Университетская книга»)

В книге выдающегося немецкого философа Макса Шелера
(1874—1928) исследуется феномен, совершивший «переворот в
ценностях» современного человечества. В полемике с Ф. Ницше
автор защищает идею христианской любви и с помощью феноме-
нологического метода показывает шаткость духовно-нравственных
основ западной цивилизации. На русский язык переведена впер-
вые.

Адресована философам, социологам, культурологам, а также
всем, кто интересуется проблемами морали.

==3

ОГЛАВЛЕНИЕ

text.htm - glava01

От переводчика . 5

text.htm - glava02

Вводное замечание .. 7

text.htm - glava03

I. К феноменологии и социологии ресентимента 11

text.htm - glava04

II. Ресентимент и моральная оценка .. 65

text.htm - glava05

III. Христианская мораль и ресентимент 70

text.htm - glava06

IV. Ресентимент и современное человеколюбие . . 115

text.htm - glava07

V. Ресентимент и другие ценностные смещения в современной морали . 148

text.htm - glava08

Ценность заработанного и приобретенного собственным трудом 150

text.htm - glava09

Субъективирование ценностей .. 161

text.htm - glava10

Возвышение ценности полезного над ценностью жизни, рассмотренное вообще 167

text.htm - glava11

А) Полезное и приятное 172

text.htm - glava12

Б) Ценность полезного и ценность жизни, рассмотренные в частности .. 176

text.htm - glava13

К 1, Живое существо, сумма частей 189

text.htm - glava14

К 2. Орган и орудие 195

ПРИЛОЖЕНИЕ Примечания и комментарии .. 207

00.htm - glava01

ОТ ПЕРЕВОДЧИКА

Предлагаемый читателю трактат Макса Шелера (1874—1928) был впервые опубликован в 1912 г. в «Журнале по психопатологии» под названием «О ресентименте и моральной оценке. Исследование о патологии культуры»*. Готовя его к публикации в сборнике своих сочинений «Избранные трактаты и статьи» (1915), M. Шелер не только изменил его название на «Ресентимент в структуре моралей», но и значительно расширил сам текст: была написана новая глава «К феноменологии и социологии ресенгимента», ставшая главой I. В последующих прижизненных изданиях (1919, 1923) в текст были внесены лишь незначительные изменения. В издании 1919 г. сборник получил новое название, — «О перевороте в ценностях», — которое за ним с тех пор и сохранилось**.

Парадоксально, но факт: опубликованная за два года до первой мировой войны, книга читается так, будто написана сегодня! Апология Максом Шелером

Scheler M. Über Ressentiment und moralisches Werturteil. Ein Beitrag zur Pathologie der Kultur // Ztschr. Psychopathol. Jg. I. H.2/3, Verlag Engelmann, Leipzig, 1912.

* Scheler M. Gesammelte Werke // Hrsg. von Maria Scheler und Manfred S. Frings. Bd 3: Vom Umsturz der Werte. 5. Aufl., Bern: A. Francke AG Verlag, 1972.

==5

ОТ ПЕРЕВОДЧИКА

христианской морали в полемике с Ф. Ницше, его критика духовно-нравственных основ западной индустриальной цивилизации, ставящей «ценность полезного» выше «ценности жизни», не утратили своей актуальности. Но есть в этой небольшой работе и другое — ощущение опасности, которую несет индустриализм всему «живому миру», предчувствие грозящей катастрофы. Как известно, предчувствие Шелера не обмануло.

Я благодарен почетному президенту Международного общества Макса Шелера Манфреду С. Фрингсу за неоценимую помощь в освоении идейного наследия М. Шелера, а также профессору Г. С. Батыгину, под дружеским патронажем которого началась и закончилась работа над переводом. Без их деятельной поддержки и человеческого участия книга едва ли увидела бы свет. Особую признательность я хочу выразить профессору Л. Г. Ионину, взявшему на себя труд по редактированию перевода. Многие из его поправок и предложений были учтены и существенно улучшили текст.

Москва 26 января 1999 г.

==6

00.htm - glava02

ВВОДНОЕ ЗАМЕЧАНИЕ

Одно дело — мысленно расчленять содержание внутреннего восприятия на комплексы, последние в свою очередь — на «простые» элементы, изучать условия и следствия искусственно варьируемых (посредством наблюдения или наблюдения и эксперимента) комплексов, и другое дело, описывая и понимая, выявлять целостные переживания и смыслы, которые как таковые сами содержатся в человеческой жизни, а не порождены путем искусственного «разделения» и «соединения». Первое — это путь синтетически-конструктивной и объясняющей психологии (методически ориентированной на естествознание), второе — путь аналитически-понимающей и дескриптивной психологии il. Психические единства, которыми оперируют при первом способе исследова-

Примечание. Здесь и далее ссылки М. Шелера на литературные источники даны в том виде, в каком их приводит сам автор. Подстрочные сноски, принадлежащие М. Шелеру, отмечены буквами i, ii, iü и т.д. Примечания и комментарии, расположенные в конце текста, отмечены цифрами. Примечания и комментарии к сноскам Шелера отмечены в тексте цифрами, стоящими после букв i, ii, iü и т.д. Например, «il» означает, что к подстрочной сноске М, Шелера в конце текста дано примечание. (Прим. перев.).

¹ Ср. неоднократно встречающиеся у Карла Ясперса в его книге Allgemeine Psychopathologie. (Berlin, 1913) пассажи о различии между каузальной и понимаемо-смысловой взаимосвязью душевной жизни.

==7

МАКСШЕЛЕР

ния, создаются искусственно. Вовсе не обязательно, чтобы эти единства схватывались также единым актом переживания и включались в него. Части такого искусственного единства скорее всего будут принадлежать совершенно различным актам переживания. Так, все существующие одновременно ощущения органов чувств, которые я в данный момент испытываю, принадлежат принципиально различным комплексам переживаний (например, восприятию писчей бумаги, восприятию того, что я сижу на своем стуле, восприятию того, что я нахожусь в этой комнате, восприятию процесса моего писания и т. д.). Тем не менее я могу связать их в любые комплексы или, наоборот, подвергнуть эти комплексы аналитической разбивке на части. Многое из того, что не входит в переживание и устанавливается лишь благодаря каузальному анализу путем искусственного варьирования начальных и конечных звеньев процесса, может быть обусловлено генетически; например, так я узнаю о том, что пребываю в положении равновесия и что сопровождающие мое положение ощущения обусловлены обычными ощущениями в ухе, которые соответствуют чувству равновесия, возникающему в находящемся там статолитном аппарате. Аналогичным образом в единство переживания не включено то из ощущений и их воспроизведений, что входит, например, в восприятие лежащей передо мной книги. Фактическое наличие этих элементов не исключает того, что они все-таки не переживаются в единстве этого восприятия. В то же время невообразимо сложные психические факты (в смысле первого из названных подходов) могут быть феноменально простыми постольку, поскольку они даны в одном акте переживания. Они тогда «феноменологически

==8

ВВОДНОЕ ЗАМЕЧАНИЕ

просты». Переживаемые мною дружба, любовь, оскорбление, общее восприятие окружающего мира в какой-то фазе моего детства, — все это, с точки зрения первого способа рассмотрения, совокупность самых разных, случайно собранных вместе элементов (ощущений, представлений, умозаключений, суждений, актов любви и ненависти, чувств, настроений и т.д.); они, кроме того, разбросаны по совершенно разным местам объективного времени и прерываются переживаниями совсем иного рода и совсем иной степени единства, а также сном и пробуждением, болезнью и т. д. И тем не менее они образуют феноменальные единства пережитого и таковыми переживаются мною (не в объективно-каузальном смысле) как действенные и со-определяющие мои дела и поступки. Я, конечно, Могу разложить каждое из названных выше единств переживаний на подъединства, например, на тот или иной «предшествующий случай», на ту или иную «ситуацию» внутри «дружбы», на тот или иной определенный взгляд или тот самый смех друга и, т. д. Но эти частичные единства всегда должны быть опять-таки единствами переживания, т. е. такими, которые приобретают свое единство и свой смысл посредством одного акта переживания, а не за счет искусственного разделения и соединения. Они и тогда остаются частичными единствами переживаний, но не становятся помысленными единичными частями переживаний. Единства и комплексы, на которые нацелены оба направления исследований, никогда не совпадают друг с другом, и точно также никогда не могут совпасть их результаты. Впрочем, глубинная философская связь между ними не является предметом нашего обсуждения².

==9

К оглавлению

==10

МАКС ШЕЛЕР

В дальнейшем ресентимент и исследуется как такое единство переживания и действия.

Мы пользуемся словом «ресентимент» не из особого предпочтения к французскому языку, а потому что нам не удается перевести его на немецкий³. К тому же благодаря Ницше⁴ оно было разработано до Terminus technicus⁵. В естественном французском словоупотреблении я нахожу два элемента слова «ресентимент»: во-первых, речь идет об интенсивном переживании и последующем воспроизведении определенной эмоциональной ответной реакции на другого человека, благодаря которой сама эмоция погружается в центр личности, удаляясь тем самым из зоны выражения и действия личности. Причем, постоянное возвращение к этой эмоции, ее пере-живание, резко отличается от простого интеллектуального воспоминания о ней и о тех процессах, «ответом» на которые она была. Это — переживание заново самой эмоции, ее после-чувствование, вновь-чувствование!. Во-вторых, употребление данного слова предполагает, что качество этой эмоции носит негативный характер, т. е. заключает в себе некий посыл враждебности. Наверное, немецкое слово «Groll»⁶ больше всего подходит для выражения основной части смысла данного слова. «Grollen» — это блуждающая во тьме души затаенная и независимая от активности «Я» злоба, которая образуется в результате воспроизведения в себе интенций ненависти или иных враждебных эмоций и, не заключая в себе никаких конкретных враждебных намерений, питает своей кровью всевозможные намерения такого рода.

' О своеобразии этих процессов см мою книгу «Zur Phanomenologie und Theorie der Sympathiegefühle und von Liebe und Haß». Halle, 1913. S 7 ff

==11

00.htm - glava03

К ФЕНОМЕНОЛОГИИ И СОЦИОЛОГИИ РЕСЕНТИМЕНТА

Среди сделанных в новейшее время немногочисленных открытий в области происхождения моральных оценок открытие Фридрихом Ницше ресентимента как их источника — самое глубокое, несмотря на всю ошибочность его специального тезиса о том, что христианская мораль, а в особенности христианская любовь, — утонченнейший цветок ресентимента.

«Но вот само событие: из ствола того дерева мести и ненависти, еврейской ненависти — глубочайшей и утонченнейшей, создающей идеалы и пересоздающей ценности, ненависти, никогда не имевшей себе равных на земле, — произросло нечто столь же несравненное, новая любовь, глубочайшая и утонченнейшая из всех родов любви, — из какого другого ствола могла бы она произрасти?... Но пусть и не воображают, что она выросла как прямое отрицание той жажды мести, как противоположность еврейской ненависти! Нет, истинно как раз обратное! Любовь выросла из этой ненависти как ее крона, как торжествующая, все шире и шире раскидывающаяся в чистейшую лазурь и солнечную полноту крона, которая тем порывистее влеклась в царство света и высоты — к целям той ненависти, к победе, к добыче, к соблазну, чем глубже и вожделеннее впивались корни самой ненависти во все, что имело глубину и

==12

МАКС ШЕЛЕР

было злым. Этот Иисус из Назарета, как Воплощенное Евангелие любви, этот «Спаситель», приносящий бедным, больным, грешникам блаженство и победу, — не был ли он самим соблазном в наиболее жуткой и неотразимой его форме, соблазном и окольным путем, ведущим именно к тем иудейским ценностям и обновлениям идеала? Разве не на окольном пути этого «Спасителя», этого мнимого противника и отменителя Израиля достиг Израиль последней цели своей утонченной мстительности?» (Генеалогия морали, 1 раздел, 8 фрагмент)⁷.

«Восстание рабов в морали начинается с того, что ressentiment сам становится творческим и порождает ценности: ressentiment •таких существ, которые не способны к действительной реакции, выразившейся бы в поступке, и которые вознаграждают себя воображаемой местью. В то время как всякая преимущественная мораль произрастает из торжествующего самоутверждения, мораль рабов с самого начала говорит Нет „внешнему", „иному", „несобственному": этоНет и оказывается ее творческим деянием. Этот поворот оценивающего взгляда — это необходимое обращение вовне, вместо обращения к самому себе — как раз и принадлежит к „ressentiment': мораль рабов всегда нуждается для своего возникновения прежде всего в противостоящем и внешнем мире, нуждается, говоря физиологическим языком, во внешних раздражениях, чтобы вообще действовать, — ее акция в корне является реакцией» (1 раздел, 10 фрагмент).

« —„Я ничего не вижу, но я тем больше слышу. Это вкрадчивый, коварный, едва различимый шепот и шушуканье во всех углах и закоулках. Мне кажется, что здесь лгут; каждый звук липнет от обсахаренной нежности. Слабость следует перелгать в заслугу, это

К ФЕНОМЕНОЛОГИИ И СОЦИОЛОГИИ РЕСЕНТИМЕНТА

==13

бесспорно — с этим обстоит так, как Вы говорили", -

— Дальше!

— „а бессилие, которое не воздает, — в „доброту"; трусливую подлость — в „смирение"; подчинение тем, кого ненавидят, — в „послушание" (именно тому, о ком они говорят, что он предписывает это подчинение, — они именуют его Богом). Безобидность слабого, сама трусость, которой у него вдосталь, его попрошайничество, его неизбежная участь быть всегда ожидающим получает здесь слишком ладное наименование -'- „терпение", она столь же ладно зовется добродетелью; неумение отомстить за себя называется нежеланием мстить, может быть, даже прощением („ибо они не ведают, что творят, — только мы ведаем, что они творят!"). Говорят также о „любви к врагам своим" — и потеют при этом"» (1 раздел, 14 фрагмент).

Это наиболее важные места, в которых Ницше развивает свой странный тезис. Оставим пока в стороне отношение ресентимента к христианским ценностям, чтобы глубже проникнуть в обозначаемое этим словом переживание.

Вместо дефиниции дадим краткое предметное описание, предметную характеристику. Ресентимент — это самоотравление души, имеющее вполне определенные причины и следствия. Оно представляет собой долговременную психическую установку, которая возникает вследствие систематического запрета на выражение известных душевных движений и аффектов, самих по себе нормальнчх и относящихся к основному содержанию человек зкой натуры, — запрета, порождающего склонность ; определенным ценностным иллюзиям и соответствующим оценкам.

==14

МАКС ШЕЛЕР

В первую очередь имеются в виду такие душевные движения и аффекты, как жажда и импульс мести, ненависть, злоба, зависть, враждебность, коварство.

Важнейший исходный пункт в образовании ресентимента — импульс мести. Само слово «ресентимент» указывает, как уже говорилось, на то, что названные душевные движения строятся на предшествующем схватывании чужих душевных движений, т. е. представляют собой ответные реакции. Таким реактивным движением и является импульс мести в отличие от активных и агрессивных импульсов дружелюбной или, наоборот, враждебной направленности. Каждому мстительному импульсу должно предшествовать нападение или оскорбление. Важно подчеркнуть, что импульс мести вовсе не совпадает с побуждением к ответному удару или к защите, даже если эта реакция сопровождается гневом, яростью или негодованием. Если, например, животное, подвергшееся нападению, кусает того, кто на него напал, это нельзя назвать местью. Прямой "удар в ответ на пощечину — тоже не месть. Две особенности существенны для квалификации акта как мести: моментальное или длящееся определенное время торможение и сдерживание непосредственно возникающего ответного импульса (а также связанных с ним побуждений гнева и ярости) и обусловленный этим перенос ответной реакции на другое время и до более подходящей ситуации («ну погоди, в другой раз!»); это торможение вызывается опережающей мыслью о том, что непосредственная ответная реакция приведет к поражению, и ясным чувством «немощи», «бессилия», связанным с этой мыслью. Следовательно, месть уже сама по себе — чувство, возникающее из переживания бессилия, так что она всегда — удел человека, в

К ФЕНОМЕНОЛОГИИ И СОЦИОЛОГИИ РЕСЕНТИМЕНТА

==15

каком-либо отношении «слабого». Наконец, в сущность мести всегда входит сознание того, что она «за что-то», т. е. она никогда не представляет собой просто сопровождаемую эмоциями ответную реакцию' .

' Когда Штайнмец в своих интересных исследованиях о генеалогии чувства мести предполагает в качестве ступени, предшествующей «направленной мести», «ненаправленную месть» и приводит как доказательство то, что на самых примитивных стадиях развития народов после нанесенного оскорбления уничтожались животные (например, оказавшаяся под рукой лошадь) или деревья, или неживые предметы, то он упускает из виду сущность интенции мести, которая в отличие от таких аффектов состояния, как гнев, досада, ярость и т. д., всегда на что-то направлена. И на ступени цивилизации тоже бывают взрывы ярости, когда в гневе «крушат все направо и налево». Такие взрывы не имеют ничего общего с местью. Но если в случаях, приведенных Штайнмецем, речь идет все-таки о мести, то этому есть разные объяснения. Уничтоженный предмет может выполнять по отношению к предмету, на который направлена месть, либо функцию действительной или мнимой «принадлежности* (например, собственность или владение), либо символическую функцию, которая не обязательно постоянна, но может быть и мгновенной (ото замещает то»). Этим объясняется не только уничтожение картин, протыкание фотографий, но и то, как иногда просто комкают бумагу или мнут носовой платок. Наконец, месть может быть «лишена объекта»; это бывает, когда она относится не к определенному объекту, а включает в себя весь контекст, в котором произошло оскорбление, — местность, город и т. д.; это может быть даже весь мир как нечто «иное». Такой случай был недавно: речь идет о массовом убийстве, совершенном учителем Вагнером. Однако и тут месть имеет направленный характер. Во всех случаях клановой, родовой и семейной мести (кровная месть) не существует, как это предполагают психологи, вторичного переноса объекта мести на представителя клана, рода, семьи, нанесшего оскорбление (через предощущение боли оскорбившего, которую он должен будет испытать, сочувствуя своему родственнику, выступающему в роли объекта мести), но есть лишь видение семьи, рода и т. д. как преступника, а их члена — как его органа (подобно тому, как если бы я отрубил ногу тому, кто мне отрубил руку). Впрочем, глубинное ядро чувства мести не обяза-

==16

МАКС ШЕЛЕР

В силу этих двух особенностей импульс мести является самым подходящим отправным пунктом для формирования ресентимента. Наш язык тонко различает это. От желания мести через злобу, зависть и недоброжелательство к коварству — таков прогресс чувств и импульсов, вплотную подводящий к ресентименту. В случае жажды мести и зависти есть еще определенные объекты этих модусов враждебного отрицания. Им нужен определенный повод, чтобы появиться, их направленность зависит от определенных объектов, так что они исчезают вместе с устранением этого повода. Удавшаяся месть утоляет жажду мести точно так же, как и наказание того, на кого нацелен импульс мести, например самонаказание, искреннее прощение; зависть тоже исчезает, если блага, из-за которых я кому-то завидую, становятся моими собственными. Недоброжелательность, напротив, — это уже установка, связанная с определенными объектами в другом смысле. Она не возникает по определенным поводам и не исчезает вместе с ними. Она скорее выискивает в вещах и людях те объекты и ценностные моменты, которые могут ее

тельно связано с нанесением оскорбления или с ущемлением чувства собственного достоинства со стороны другого индивида, а, судя по всему, может быть вызвано нами самими путем унижения нашего собственного достоинства (или через симпатически переживаемое унижение достоинства другого человека). Так обстоит дело, например, в случаях, когда говорят: «Я бы себя самого избил, все волосы вырвал бы и т. д.». Эти явления не имеют ничего общего с актом покаяния, потребностью искупления и стремлением понести заслуженное наказание. Последние — не витальные импульсы, а духовные акты, и направлены они исключительно на сферу нравственных ценностей. См. Steinmetz S. R. Ethnologische Studien zur ersten Entwicklung der Strafe. Leiden, 1894. См. далее мое сочинение «Reue und Wiedergeburt» в книге «Vom Ewigen im Menschen».

К ФЕНОМЕНОЛОГИИ И СОЦИОЛОГИИ РЕСЕНТИМЕНТА

==17

удовлетворить. Свержение с пьедестала и унижение, выпячивание негативных ценностных моментов в вещах и людях, которые и заметны-то лишь потому, что встречаются вместе с явно выраженными позитивными ценностными моментами; концентрация на негативных моментах, сопровождаемая острым чувством наслаждения, — все это становится устойчивой формой протекания переживаний, в которой могут найти себе место самые разнообразные материи. В этой форме или структуре у недоброжелательного человека формируется его конкретный жизненный опыт. Структура сама выбирает отдельные элементы жизненного опыта из всего возможного опыта жизни, выделяяих как действительные. Так что недоброжелательная установка — это уже не просто следствие такого рода опыта; опыт формируется совершенно независимо от того, имеет ли объект недоброжелательства прямое или косвенное отношение к возможному ущербу или пользе для данного индивида, содействует ли он ему или мешает. В случае «коварства» ниспровергающий импульс⁸ погружается внутрь личности еще глубже и как бы в любой момент готов вырваться наружу и выдать себя в непроизвольном жесте, манере смеяться и т. д. Схожий путь пролегает от обычного «злорадства» к «злобе»; последняя пытается найти все новые и новые возможности позлорадствовать и уже выказывает себя более независимой от определенных объектов, чем злорадство.

Между тем все это — не ресентимент. Это лишь стадии в становлении его отправных пунктов. Жажда мести, зависть, недоброжелательность, коварство, злорадство и злоба только там вступают в процесс формирования ресентимента, где не происходит ни

==18

МАКС ШЕЛЕР

нравственного преодоления (в случае мести, например, искреннего прощения), ни действия и соответственно адекватного отображения душевного движения во внешних проявлениях, например ругательствах, размахивании руками и т.д.; и где это не происходит потому, что такое действие или выражение сдерживается еще более очевидным сознанием собственного бессилия. Мститель, чувством подвигнутый на действие и мстящий; ненавистник, наносящий вред противнику, осыпающий его руганью при других или хотя бы высказывающий ему «свое мнение»; завистник, пытающийся получить то, чему он завидует, путем работы, обмена, преступления и силы, — все они не впадают в ресентимент. Только там существуют условия для его возникновения, где особая сила этих аффектов идет рука об руку с чувством бессилия от невозможности претворить их в поступки, и поэтому их «сдерживают, закусив губу», — из-за физической или духовной слабости, из страха и трепета перед тем. на кого направлены'аффекты. Почва, на которой произрастает ресентимент, — это прежде всего те, кто служит, находится под чьим-то господством, кто понапрасну прельстился авторитетом и нарвался на его жало. Там, где он обнаруживается у кого-то другого, либо имел место перенос посредством психического заражения (речь идет о тех, кто особенно подвержен воздействию необыкновенно прилипчивой отравы ресентимента), либо в самом человеке есть насильственно подавленное влечение, выход которому дал ресентимент и которое теперь проявляется в форме «озлобления» и «отравления» личности. Если слуга, с которым плохо обошлись, позволит себе «выругаться в прихожей», он не впадет в ту внутреннюю «ядовитость», что свойственна ρο

κ ФЕНОМЕНОЛОГИИ И СОЦИОЛОГИИ РЕСЕНТИМЕНТА

==19

сентименту; но это произойдет, если он должен будет делать «хорошую мину при, плохой игре» (как это пластично выражает поговорка), затаив в себе отрицательные, враждебные аффекты.

Проследим более подробно различные отправные пункты формирования ресентимента.

Импульсы мести ведут к формированию ресентимента тем скорее, чем в большей мере жажда мести становится собственно страстью к мщению, мстительностью, чем больше направленность мстительного импульса смещается на неопределенный круг объектов, которые имеют лишь одну известную общую особенность, чем меньше жажда мести утоляется в процессе мщения одному определенному объекту. Чувство мести, долгое время не удовлетворявшееся, может привести к внутреннему надлому и даже смерти, особенно если сознание собственной «правоты», связанное с местью уже по самой своей природе (но отсутствующее, к примеру, во взрывах ярости и гнева), переходит в чувство «долга»!. Если мы имеем дело с мстительностью, то инциденты, которые могли бы дать повод к акту мести, выискиваются прямотаки инстинктивно (без осознанного волевого акта), а оскорбительные намерения усматриваются путем самообмана в любых поступках и высказываниях окружающих, которые отнюдь не имели в виду никакого оскорбления. Часто симптомом мстительного характера является особая «ранимость». Мстительность подыскивает лишь удобный случай, чтобы вырваться наружу, хватаясь буквально за все, что годится для мести. Однако мстительность тем скорее ведет

' Ж.-М. Гюйо приводит такие примеры в своей книге «Esquise d'une morale sans obligation ni sanction» (1885).

К оглавлению

==20

МАКС ШЕЛЕР

к формированию ресентимента, чем дольше откладывается мщение, которое должно привести к восстановлению оскорбленного чувства собственного достоинства или поруганной «чести», либо компенсировать нанесенный вред, еще скорее, если вытесняется продукт фантазии, связанный с местью, и совсем скоро, если вытесняется само побуждение к мести. Только тогда к этому состоянию присоединяется тенденция к ценностной девальвации⁹ другого человека, посредством которой иллюзорно снимается напряжение.

Такого рода условия полнее всего выполняются, когда вступают в силу следующие факторы.

Суть мстительного чувства заключается в том, что, возникнув вследствие подавления по причине бессилия первого ответного импульса, оно имеет тенденцию к длительной отсрочке и вытеснению. Это выражено в поговорке: «местью лучше всего наслаждаться, когда уже остыл». Вот почему месть — céleris paribus¹⁰ — всегда позиция более слабой стороны. Но для чувства мести существенно и то, что оно как бы уравнивает оскорбленного и оскорбившего ι г. Раб, ' Страшный взрыв ресентимента во времена французской революции, направленный против аристократии и всего того, что связано с ней и ее стилем жязни, был бы совершенно немыслим (как и формирование ресентимента), если бы сама аристократия не состояла более чем на 4/5 своей номинальной численности (по расчетам В Зомбарта, см.. «Luxus und Kapitalismus». München, 1912. S. 10—24) из буржуазных «ротюре», которые вместе с покупкой дворянских поместий завладевали также титулами и именами их бывших владельцев, и если бы она не разложилась с кровно-родственной точки зрения из-за браков, осуществляемых исключительно ради денег. Особую остроту ресентименту придало как раз новое чувство равенства, родившееся у тех, кто восстал против господствующего слоя

Поиск по сайту: