Признаки истины и заблуждения

ОБЩАЯ ФИЛОСОФИЯ

1. Каков предмет философии?

Философия – наука о всеобщем. Это ее предмет. Он исследует то, что присуще всему. Философия – это наука об общих свойствах (качествах) вещей, всеобщем в познании, всеобщем в отношении бытия и сознания. Философия зародилась в античные времена и обозначала любовь к мудрости.

В то время, когда философией назывались вся система знаний, всякий знающий именовался философом (мудрым).

В эпоху дифференциации наук «философствовать» означало «абстрактно рассуждать», «умозрительно постигать сущность вещей». Не удивительно, что тогда существовали философии различных наук – философия права, философия истории, философия физики, философия ботаники, зоологии. Последней философией такого рода была философия Гегеля.

Для знакомства с этой философией студенты должны обратиться к работе Ф. Энгельса «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии».

Далее, студенты могут понаблюдать с помощью учебников по истории, философии и художественных текстов, как по мере развития наук философия вытеснялась из специальных областей знания. Это отразилось в раннем позитивизме. Тот вид философии, который был известен его представителям, рассматривался как единственный вид. И критику его распространяли на философию вообще. Одним словом, позитивисты О. Кант, Э. Литре, Д.С. Милль, Г. Спенсер и др. были правы в своём отрицании существующей философии, но их отрицание было метафизическим. Кроме того, для позитивизма характерен эклектицизм, сочетания положений субъективного идеализма и материализма. Здесь уместно вспомнить, что образ раннего позитивиста нарисован И.С. Тургеневым в романе «Рудин». В этом романе содержатся споры Рудина, последователя классической немецкой философии, и Пигасова, последователя позитивизма.

И опять нужно обратиться к указанной работе Ф. Энгельса.

Л. Фейербах тоже отвергал прежнюю философию. Предметом философии он считал человека, а через него природу, поскольку человек – часть природы. Антропологию, включая и физиологию, Л. Фейербах объяснил универсальной наукой. Такое сужение предмета философии, отождествление его с одной конечной системой, делало философию практически не нужной.

Надо было по-иному решать проблему предмета философии. Поскольку философия оказалась в положении шекспировского короля Лира, раздавшего свои владения дочерям, она должно была обратиться не к той или иной отдельной предметной области, а к тому, что не исследует ни одна наука - к всеобщему. Данные специальных наук являются для философии основой, эмпирической базой.

2. Основной вопрос философии. Классификация философских направлений

Итак, напомним, что основным вопросом философии яв­ляется вопрос об отношении сознания и бытия, идеального и материального. Он имеет две стороны: онтологическую и гносеологическую. Обратимся к словарям. Онтология — учение о бытии. Онтологически исследовать что-то — значит, изучить это как бытие, т. е. в связях вещей. Онтологическая сторона основного вопроса философии звучит так: что первично — бытие или сознание, материальное или идеальное? По первой стороне основного вопроса философские направления делят­ся на монизм и дуализм. Сторонники монизма считают, что в мире есть одно начало, одна основа. Дуалисты же пола­гают, что таких начал два, таких основ две, и они равнознач­ны. Дуалистом был, например, французский философ семна­дцатого века Рене Декарт.

Монизм делится на идеализм и материализм. Первое на­правление объявляет первичным идею, дух, второе — материю, природу

Идеализм считает духовное, идеальное первичным. «Идеи правят миром» — таково убеждение идеалистов. Они абсо­лютизируют духовное в жизни, утверждают, что мир можно преобразовать лишь с помощью идей, новых принципов, путем освобождения людей от предрассудков. Объективный идеализм (Платон, Гегель, Шопенгауэр) выводит реальное, объективное из идей, духа и т. п.

Объективный идеализм Платона заключается в утверж­дении, что где-то существует мир идей, независимых от человечества, а все чувственно воспринимаемые вещи есть копии, слабые тени этих идей. Идеи постигаются не посредством ощущаемых вещей, а путем прямого, «внут­реннего» восприятия - созерцания, да и то только философами. Это приводит к знаменитому образу пещеры, согласно кото­рому тех, кто лишен философии, можно сравнить с узни­ками пещеры, которые связаны и поэтому способны видеть только в одном направлении — перед собой. Позади них горит огонь, а перед ними — стена. Между ними и стеной нет ничего; все, что они видят,— это их собственные тени и - тени предметов, находящихся в промежутке между их спи­ной и огнем. Если люди прикованы так с детства и никогда не могли поворачивать голову вокруг, то они неизбежно принимают эти тени за реальные предметы и не имеют ни­какого представления о предметах, которые порождают эти тени.

Иным является субъективный идеализм (Д. Беркли, Р. Авенариус, Э. Мах, А. Айер). Субъективные идеалисты берут действительный факт, что вещи даны нам через опыт, через ощущения, и предлагают их рассматривать только так, как они даны в опыте. Отсюда и определение Д. Беркли вещи как комбинации ощущений, а Э. Маха — как комплекса ощущений. Джордж Беркли отрицал существование материи, независящей от ощущений, с помощью ряда остроумных аргу­ментов. Они наиболее полно изложены в его работе «Три разговора между Гиласом и Филонусом» в 1713 году. Вот знаменитый аргумент его о теплой воде. Когда у вас одна рука горячая, а другая — холодная, опустите обе теплую воду, и одна из них почувствует холод, а другая — тепло. Но вода одновременно не может быть теплой и холодной, отсюда вывод: «тепло и холод — только ощущения, суще­ствующие в нашей душе».

Субъективный идеализм ведет к солипсизму, но это не значит, что они одно и то же. Солипсизм почти никто не отстаивал, не защищал, не проповедовал, от него открещива­лись сами субъективные идеалисты. Солипсизм есть призна­ние существования мира лишь в сознании мыслящего субъ­екта, есть отрицание реального существования вещей.

Обратим внимание на поэтическое эссе поэта К. Фофанова:

Покуда я живу — вселенная сияет,

Умру — со мной умрет бестрепетно она.

Мой дух ее живит и согревает,

И без него она ничтожна и темна.

Это прекрасная эпистемологическая модель для разговора о связи субъективного идеализма с солипсизмом.

Солипсизм поражает здравый рассудок абсурдностью, нередко выводя его из терпения в буквальном смысле. Тогда появляются колкости, как например, эта английская ано­нимная эпиграмма в переводе С. Маршака:

«Мир, — учил он, — мое представление».

Но когда ему в стул, под сидение

Сын булавку воткнул, он вскричал:

«Караул, как ужасно мое представление!»

Субъективные идеалисты, пятясь от однозначного соли­псизма, демонстративно заявляли, что не отрицают реально­го существования вещей. Но солипсизм логически следовал из принципа субъективного идеализма помимо их желания.

В конце концов, чтобы поладить со здравым смыслом, Беркли вводит фигуру Бога как абсолютно необходимое ус­ловие. Благодаря восприятию Бога и деревья, и скалы, и камни, одним словом, все вещи, реально продолжают сущест­вовать, если даже исчезает сознание индивида. Вот так субъ­ективный идеализм высказался в пользу существования бога.

Материализм также древен, как и идеализм. Первые ма­териалисты в древнем Египте, в древней Индии, древнем Ки­тае, в древней Греции искали единое начало всех вещей. Материализм и в последующем считал первичным материю, а мышление, сознание — свойствами ее. В доказательство такого решения основного вопроса философии внесли вклад Гераклит, Демокрит, Эпикур, Гоббс, Дидро, Гольбах, Гельвеций, Бэкон, Фейербах, русские революционные демократы.

Но материализм не был чем-то застывшим. В античное время материализм был стихийным, непоследовательным. В 17—18 веках был распространен механический материа­лизм, который сводил все виды изменений (движения) к механической форме. В середине 19 века получил распро­странение вульгарный материализм — упрощенный материа­лизм, сводящий социальное к физиологическому (Бюхнер, Фохт, Молешотт).

К. Марксом и Ф. Энгельсом был создан материализм, со­ответствующий современному уровню развития науки и практики, материализм последовательный, распространяю­щийся на историю общества, материализм, который слился с диалектикой. О видах материализма студент может про­читать в работе Ф. Энгельса «Людвиг Фейербах...», а также в учебниках.

Перейдем ко второй стороне основного вопроса филосо­фии — гносеологической. Она имеет вид: познаваем ли мир?

Чрезмерные оптимисты как будто не замечают трудностей на пути познания. Пессимисты на вопрос «Познаваем ли мир?» только разводят руками. Они получили хлесткое название — «агностики». В переводе с греческого слово «агностицизм» означает, — «недоступный познанию». Англий­ский философ Юм (1711—1776) выказал по этому поводу непревзойденный образец сомнения. Он заявил, что, может быть, вещи действительно существуют такими, какими мы их воспринимаем, но, может быть, их и нет вообще. Даже это, согласно Юму, нам знать не дано. Выдающийся немецкий философ Иммануил Кант, который жил несколько позднее (1724—1804), не делал таких ошеломляющих заявлений. Но он тоже был агностиком и утверждал, что с определенного уровня вещи становятся недоступными эмпирическому по­знанию, недосягаемы для чувственного восприятия. Этот уро­вень, который доступен только сверхчувственному созерцанию и находится вне границы обычного человеческого познания, Кант назвал «ноумен».

И. Кант полагал, что сущность не может познаваться через явления, он мог бы сказать словами И. В. Гете из «Фауста»:

И проклинаю мир явлений,

Обманчивых, как слой румян...

Третье деление философских направлений производится по методу мышления: на диалектические, метафизические и эклектические (соединяющие взаимоисключающие принци­пы). В основе диалектики лежит принцип единства и борь­бы противоположностей (противоречия) Метафизика же — это антидиалектика, отрывающая противоположности друг от друга.

В 17—18 вв. в науке господствовал метафизический метод мышления, сторонники которого считали, что источник дви­жения находится вне вещи, что и небесные миры кто-то однажды «привел в движение», завел, подобно часовщику.

И опять обратимся к Ф. Энгельсу, он писал, что первым ученым, пробившим брешь в метафизическом способе мыш­ления, был И. Кант, который в своей «Всеобщей естествен­ной истории и теории неба» высказал гипотезу об образо­вании планетной системы из первоначальной туманности. Этой гипотезой было впервые «поколеблено представление, будто природа не имеет никакой истории во времени». Эн­гельс охарактеризовал метафизику как непонимание роли самодвижения, как веру во внешний толчок, взгляд на вещи как неизменные, застывшие. Но специфический взгляд на развитие не исчерпывает все проявления метафизики. Наиболее общим, родовым приз­наком метафизического подхода является отрыв противопо­ложностей, односторонность.

Эклектика — соединение взаимоисключающих противопо­ложных принципов — прежде всего интересна как теорети­чески аргументированный субъектом способ мировосприятия. Она основывается на убеждении, что принципы могут без­болезненно сочетаться, несмотря на то, что они контрарные, диаметрально противоположны. В истории философии в этом отношении знаменит И. Кант, который соединил в од­ной теории материалистическое начало и идеализм, обеспе­чив себе такой непоследовательностью «критику справа и слева» на все времена.

3. Какова связь философии и мировоззрения?

Между философией и мировоззрением непростые отноше­ния, и они должны стать предметом анализа на семинаре. Мировоззрение формируется в процессе жизни субъекта под влиянием того, что он воспринимает от старшего поколения, чтения книг, изучения наук, трудовой или иной деятельности и т. д. Субъект может не только не заниматься философией, но и не быть знакомым с ней, а мировоззрение иметь. В прин­ципе, каждый субъект имеет мировоззрение, если у него есть способность мыслить.

Если мировоззрение формируется под влиянием религии или учреждений и организаций, распространяющих ложные взгляды, то оно (по преобладанию) будет ненаучным. Науч­ное мировоззрение называ­ется так не потому, что оно совпадает с наукой, а потому, что оно формировалось под влиянием изучения или занятия филосо­фией. Чтобы она стала достоянием мировоззрения, надо: по­нять и усвоить ее положения в системе; овладеть навыками диалектического мышления путем упражне­ний; научиться применять принципы философии в деятель­ности. Вот тогда можно говорить о философии как мировоз­зрении.

Отношение между мировоззрением и философией сходно с отношением морали и этики. Мировоззрение — не наука, мораль — не наука. Мировоззрение — совокупность пре­дельно общих для данного субъекта воззрений (взглядов), под которые могут быть подведены все другие взгляды на различные области или стороны мира. Не любое воззрение относится к мировоззрению.

ДИАЛЕКТИКА. ОСНОВНЫЕ ЗАКОНЫ ДИАЛЕКТИКИ

1. Диалектика и метафизика. Две концепции развития

Ф. Энгельс в книге «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» писал о предмете диалектики: диалектика — наука об общих законах движения как внешнего мира, так и человеческого мышления.

Диалектика исследует отношения всеобщих противоположностей, всеобщие законы. Диалектика - наука о всеобщей связи, учение о развитии в его наиболее полном, глубоком и свободном от односторонности виде, учение о единстве противоположностей. Метафизика отрывает противоположности друг от друга, не видит их связи или их противоречия. По словам Ф. Энгельса, метафизический способ мышления «за отдельными вещами он не видит их взаимной связи, за их бытием — их возникновения и исчезновения, из-за их покоя забывает их движение, за деревьями не видит леса»².

Иногда может показаться, что свет существует без свое­го антипода — тьмы, или наоборот. Метафизики допускают существование противоположностей в отрыве друг от друга, отделенность (обособленность) без взаимосвязи, но это заблуждение.

Представления о метафизике приобретут более конкрет­ный вид, если сравнить две концепции развития — диалектическую и метафизиче­скую.

Метафизическая рассматривает развитие как только уменьшение или увеличение (т. е. как только количественные изменения) или как только качественные изменения без каких-либо количественных изменений, т. е. отрывает противоположности друг от друга. Далее, метафизическая концепция видит источник только во внешнем воздействии на вещь (мир). Наконец, она рассматривает развитие или как движение по кругу, или как только движение по восходящей прямой, или нисходящей прямой и т. п.

Диалектическая же концепция видит источник развития в единстве и борьбе противоположностей, рассматривает развитие как единство количественных и качественных изменений, как единство постепенности и скачков, как развитие по спирали.

Закон единства и борьбы противоположностей

Закон единства и борьбы противоположностей охватывает любые противоположности, а всеобщими отношениями их являются единство и противоречие (борьба).

Противоположности присущи вещам.

Перефразируя Ф. Энгельса о качествах, можно сказать, что существуют не противоположности, а вещи, обладающие противоположностями, которыми являются свойства, стороны, тенденции и т. д. Противоположности — то в вещи (вещах), что по отношению друг к другу выступает как иное. Обычно противоположностями считают то, что полярно, прямо противоположно (верх—низ, север—юг и т. д.). Противоположности — это все отличающееся. Противоположны не только плюс и минус, но и плюс и ноль, минус и ноль, серый и черный цве­та, истина и неведение, удаление и сохранение равного расстояния и т. д.

Противоположности находятся в отношении единства. Их единство в одинаковости общего, родового признака. Северный полюс и южный одинаково являются полюсами, черное и белое — цвета. Единство противоположностей можно рассмотреть на таком примере. Одно селение находится в горах, другое — на равнине. Житель гор спускается, чтобы попасть в другое селение, житель же этого селения подни­мается, чтобы попасть в горы. Подъем и спуск — противо­положности. Но если нет направления движения, то можно ли назвать дорогу из одного селения в другое спуском? А подъемом? Нет, конечно. Дорога выступает в таком случае как одно — противоположность дороги, находящейся на одном уровне. Но, заметим, если есть подъем, то есть и спуск. Если есть приближение, то есть одновременно и удаление. Капиталист есть тогда, когда он прибегает к найму рабочей силы, - т. е. когда есть пролетарий. Противоположности не существуют друг без друга.

Единство противоположностей выражается в том, что с возникновением одной возникает и другая, усиливается дей­ствие одной — усиливается и противодействие другой.

Значит, если вещи присуще нечто, то ей в другом отноше­нии присуще противоположное этому нечто. Если вещи присуще нечто, то всегда найдется вещь, которой это не присуще, а присуще противоположное. Противоположности присущи вещи в разных отношениях. Например, предмет движется и покоится в разных отношениях, событие необходимо и случайно в разных отношениях. Противоположности находятся также в отношении про­тиворечия, или борьбы. Противоречие — это отношение, при котором одно исключает другое, одно несовместимо с другим, одно осуществляется за счет вытеснения другого. Противоположности исключают друг друга в одном и том же отношении, между ними существует отношение противоречия в одном и том же отношении.

Два противоположных высказывания в одном и том же отношении никогда не могут оказаться оба истинными. Но два противоположных высказывания в разных отношениях, если они правильно отражают их, являются истинными.

Борьба противоположностей является как абсолютной, безусловной, так и относительной, зависящей от отношения. Единство противоположностей тоже абсолютно и относитель­но.

Вернемся к примеру о подъеме и спуске. Ведь они проти­воречат друг другу, когда есть направления движения. Тогда они абсолютно исключали друг друга: подъем не спуск и наоборот. Но за пределами этого отношения уже нет противоречия (борьбы), а есть единство, есть иное, т. е. противоречие (борьба) относительно. Доказательство абсолютности и относительности единства имеет просто обратный вид

Противоречия разнообразны. Поскольку противоположности бывают полярными, контрарными и неполярными, неконтрарными, то сначала выделим противоречия контрарные (польза—вред, правда—ложь) и неконтрарные (белый—серый, верх—середина). В широком смысле слова антагонизмом называют любые контрарные противоречия. В узком смысле антагонизм — противоречие контрарных классов в материальном производстве. Антагонистическими классами являются рабы и рабовладельцы, крепостные крестьяне и феодалы, пролетарии и капиталисты.

В логико-философском отношении противоположности де­лятся на контрарные, контрадикторные, контрамедиальные, а так же на внутренние и внешние. Подвидом контрарных (полярных) противоположностей являются антагонистические противоположности в обществе. Контрадикторные противо­положности соотносятся как класс и дополнение к классу, например, «черное» и «нечерное». Контрамедиальные — это отношение середины и полюса.

Степень обострения противоречий бывает различной. Высшей степенью является конфликт, который может возникать между странами, социальными группами, членами трудового коллектива или семьи. Разрешение противоречия ведет к преобразованию противоположностей. Стороны, например, перестают быть враждующими, пролетариат превращается в рабочий класс и т. д.

Взаимопереход противоположностей — неизбежная смена качества на противоположные — присущ всему без исключения.

Закон перехода количественных изменений в качественные

Качество — то, в чем вещи сходны или чем отличаются друг от друга. Предметы, имеющие общий признак, образуют класс (множество).

Каждому предмету присущ, свойственен один признак — признак класса. Классы могут состоять из очень многих предметов (класс молекул, например), из немногих, которые могут быть при надобности сосчитаны (классы вузов России, планет солнечной системы), из одного предмета (например, класс самых глубоких озер на земле). Могут быть даже классы с нулевым объемом. Признак таких классов не принадлежит вещам. Эти классы могут иметь положительное или отрицательное значение в познании (классы вечных двигателей, несжимающихся жидкостей и т. и). Признак есть качество вещи. Качество всеобще; это значит, что все есть качество: отец, справедливость, стол, государство и т. п.

Количество — совокупность однородных элементов данного качества. Мера — единство количества и качества, границах, пределах которого вещь сохраняет данное качество. В линейном измерении мера ограничена двумя точкам в объемном — тремя

Ф. Энгельс считал, что «существуют не качества, а только вещи, обладающие качествами, и притом бесконечно многими качествами. У двух различных вещей всегда имеются известные общие качества (по крайней мере, свойства телесности), другие качества отличаются между собой по степени, наконец, иные качества могут совершенно отсутствовать у одной из этих вещей».

Качество является общим или отличительным не безотносительно, а в отношении к определенной вещи или классу предметов. В отношении к классу К вещь как предмет имеет только качество а, одно качество. В каждом определенном взаимодействии имеет бытие и проявляется одно качество. Растворимость селитр в жидкости существует лишь в этом взаимодействии.

Отрицание всеобщности качеств проявляется, в частности, в том, что материю, время, пространство не рассматри­вают как качества вещей.

Утверждение о том, что свойства, стороны и т. п. — качества, не исключает сложности в другом отношении каждого качества.

На вопрос, поставленный безотносительно, сходны или нет но качеству две вещи, невозможно ответить однозначно. Ответить можно только так: и да, и нет. Любые А и В являются разными по качеству, но вместе с тем и одинаковыми в определенном отношении. Когда говорят, что вещи качест­венно различны, то это верно в определенном отношении. Но вместе с тем верным будет и утверждение, что эти вещи качественно одинаковы.

Качественное различие есть между ветерком и ураганом, туманом и облаком, рассказом и повестью, животным и человеком, ребенком и взрослым, больным и здоровым, раздражительностью и ощущением и т. д. Но качественного различия и нет между названными предметами. Все дело в отношениях, в каких рассматривается вещь.

Серная и соляная кислота не отличается по качеству как кислоты, но отличаются, ибо образуют разные соединения и т. п. В качестве товара вещь выступает в системе товар­ных отношений

Изменяясь в каком-то отношении, вещь остается в другом отношении той же самой; приобретая новое качество, вещь становится другой и остается прежней. Вещь, переставшая быть товаром, т. е. изменившая свое качество в определен­ном отношении, остается по качеству в другом отношении той же самой. Изменение не бывает без покоя, изменение не является кратиловским изменением, т. е. превращением вещи в иное во всех отношениях.

Невозможно ответить однозначно, произошел ли скачок, если не определено отношение. Скачок бывает в строго определенном отношении. Скачок в одном отношении не является скачком в другом отношении. Говорят, что при нагре­вании воды от 0° до 100° по Цельсию не происходит скачков. И да, и нет. Действительно, вода остается жидкостью, не пе­реходит в твердое или газообразное состояние, но вода хо­лодная и вода горячая — это вещи и разного качества. Мож­но продолжить этот пример: вода, лед, пар — вещи одного качества, ибо все они — Н2О, т. е. при превращении воды в лед или пар в этом отношении скачков не происходит, но и в другом отношении переход воды в лед или пар есть переход в иные агрегатные состояния, т. е. скачки есть.

Переход к империализму — скачок, но он и не является вместе с тем скачком, ибо капитализм остается капитализмом. То же можно сказать о переходе от социализма к коммунизму.

Сколько отношений, столько и мер, границ, в которых предмет остается тем же самым. Вода дистиллированная, тяжелая, соленая, холодная, горячая, вода как жидкость, вода как Н2О (т. е. одинаковая со льдом и паром), вода как вещество — для всех этих качеств существуют разные меры.

Качество, мера, скачок абсолютны и относительны. О них можно определенно говорить лишь в сравнении с другими, при указании системы отсчета, отношения.

Относительность качества заключается в том, что данное качество не существует до отношения, а появляется у вещи, только когда она вступает в определенное отношение с другими вещами. К. Маркс писал по этому поводу: «Платье, которое никто не носит, не есть платье».

Поэтому одна и та же вещь может иметь различные качества вплоть до прямо противоположного в зависимости от того, с чем (кем) она находится в отношении

Многообразие свойств (можно сказать: качеств, или мож­но сказать: многообразие движений предмета) присуще каждой вещи. Существуют и социальные качества, свойства, такие, как экономические, вскрытые К. Марксом в «Капитале», этические (добро, зло, справедливость) и др. Выражение «человек — социальное существо» имеет смысл как следствие признания социальных качеств, которые также объективны, как и другие качества. Непонимание относительности качества, количества, меры, скачка приводит к ошибкам, к односторонности, к отрицанию противоположностей в вещах.

Непрерывность развития складывается из следующих друг за другом скачков. Причем, каждое качество есть определен­ность и переход к другому (юность — к возмужалости, зара­стающее озеро — к болоту и т.п.).

Выделение периодов в развитии есть выделение определен­ных состояний и в то же время скачков к иному. Ф. Энгельс писал, что в природе нет скачков, потому что она сплошь состоит из скачков. Подобную мысль высказывал и Плеханов. Он говорил, что тезису, гласящему, что скачков не бывает, а есть только непрерывность, с полным правом можно противопоставить антитезис, по смыслу которого в действительности изменение всегда совершается скачками, но только ряд мелких и быстро следующих один за другим скачков сливается для нас в один непрерывный процесс и ничто и никто не может остановить этот процесс.

Всякое качественное изменение является в другом отно­шении количественным, изменением однородных элементов. Если субъект видит только количественные изменения и не применяет принципа относительности, он делает выводы, что количественные изменения предшествуют качественным во всех отношениях, что количественные изменения исключают качественные, и наоборот, во всех отношениях.

4. Закон отрицания отрицания

Единство отрицания, утверждения, преемственности и повторения — один из законов диалекти­ки. Без отрицания нет изменений, развития. Отрицание предшествующего состояния изменяет вещь в определенном от­ношении. Но отрицание не являемся зачеркиванием вещи во всех отношениях. Отрицание абсолютно и относительно.

Аннигиляция всех качеств вещи не происходит ни при каком превращении, ибо всегда что-то остается в вещи. В каком направлении пойдет развитие — это зависит от того, что отрицается в вещи.

Метафизически мыслящие люди замечают наличие отрицания и полагают, что оно является безотносительным. Но такого отрицания в мире нет. Метафизическим может быть понимание отрицания, отношение к нему, основывающееся на отрыве отрицания и утверждения друг от друга, но в развитии нет никакого метафизического или какого-либо иного, кроме диалектического, отрицания. Метафизическое раздувание отрицания ведет к нигилизму.

Ошибка нигилистов не во всеобщности отрицания, а в тем, что их отрицание — только отрицание, не связанное с противоположностью (утверждением), отрицание вещи во всех отношениях. К. Маркс в статье «Морализующая критика и критизирующая мораль» писал об отрицании как все­общем моменте развития так: «Всякое развитие, независимо от его содержания, можно представить как ряд различных ступеней развития, связанных друг с другом таким образом, что одна является отрицанием другой. Если, например, народ в своем развитии переходит от абсолютной монархии к мо­нархии конституционной, то он отрицает свое прежнее поли­тическое бытие. Ни в одной области не может происходить развитие, не отрицающее своих прежних форм существо­вания».

Боязнь отрицания не лучше нигилизма, она следствие «удержания» вещи во всех отношениях. Диалектическая по­зиция проявляется в отрицании чего-то в вещи и сохранении другого. Мысль Гегеля о том, что все с самого начала обременено своим отрицанием, что все преходяще, была правильной.

Поскольку единство, так сказать «нет» и «да» является онтологическим, то оно в отношении к познанию и деятельности выступает как методологический принцип. Об этом писал В. И Ленин в «Философских тетрадях» следующее: «Не голос отрицание, не зрящное отрицание, не скептическое отрицание, колебание, сомнение характерно и существенно в диалектике, — которая, несомненно, содержит в себе элемент отрицания и притом как важнейший свой элемент, — нет, а отрицание как момент связи, как момент развития, с удер­жанием положительного, т. е. без всяких колебаний, без вся­кой эклектики».

Развитие безусловно начинается с отрицания чего-либо в вещи, но ведь не всего же абсолютно. Что-то от вещи и сохраняется. Что может возникнуть на пустом месте, из ни чего? Этого-то и не понимают нигилисты, - люди, которые стремятся, вроде Базарова, сначала уничтожить абсолютно все старое и уже потом, на пустом месте, предоста­вить возможность кому-то, благо не себе, строить (спрашивается из чего?) новое.

Однако единством отрицания, утверждения и преемствен­ности не исчерпывается закон отрицания отрицания. Дело в том, что поскольку развитие есть ряд отрицаний, то второе отрицание является ничем иным, как синтезом двух противо­положных состояний (качеств, элементов и т. д.): исходного в того, которое имело бытие вместо исходного в результате отрицания. Это повторение исходного момента с сохранени­ем пройденного пути, его «достижений». Если исходным качеством является положительное число 2, то отрицание его дает –2, т. е. бытие противоположного качества (2 здесь не отрицается), новое отрицание дает –(–2), что равнозначно положительному числу, вместе с тем является и отрицатель­ным. Возврат к старому находится в единстве с сохраненном результата первого отрицания: с числом мы будем оперировать как с отрицательным. Подобное имеется при логическом отрицании отрицания: «Это верно»; «Это неверно»; «Это не неверно». Последнее суждение — отрицательное, но в другом отношении оно равнозначно утвердительному.

Четко указал на причину сходства третьей фазы с первой Г.В. Плеханов: «Всякое явление, развиваясь до конца, превращается в свою противоположность, но так как новое, противоположное первому, явление тоже в свою очередь прев­ращается в противоположность, то третья фаза развития имеет формальное сходство с первой»².

Развитие есть повторение триад, причем вещь как совокупность качеств развивается в разных отношениях, в которых есть свои отрицания и утверждения. В выделенном отношении можно увидеть, как в этом повторении триад каждое состояние выступает в качестве исходного по отношению к следующим за ним, отрицания по отношению к непосредственно предшествующему и отрицания отрицания (синтеза) по отношению к другому исходному.

Третья фаза приводит развитие к исходной точке. Но поскольку это не просто возврат к прежнему, а сохранение пройденного пути, это движение не есть движение по кругу. Это виток спирали.

Развитие идет по спирали, причем любая спираль развития подчиняется закону отрицания отрицания, т. е. является витком другой спирали. Вот поэтому изображения спирали развития не в виде витка другой спирали является неправильным.

В советской философской литературе высказывалась мысль, что закон отрицания отрицания не действует в тех случаях, когда есть метафизическое отрицание или когда есть возврат к исходному состоянию. Метафизическим отри­цанием называют сторонники этой точки зрения не опре­деленную точку зрения или позицию, а отрицание типа: яч­менное зерно размолото, жук раздавлен. Но метафизического отрицания в онтологическом смысле нет, в мире действуют лишь законы диалектики. Всякое отрицание есть зачеркивание какой-то линии развития. Из того, что зерно не проросло (засохло) или склевано птицей, или размолото, не следует, что здесь нет развития. Ведь развитие есть развитие в опре­деленном отношении. Превращения зерна, которое не дало новых зерен, не прекращаются. С ним происходят «приклю­чения». Зерно засохло. Что отрицается? Белковый состав? Нет. Только влажность. Но всякое сухое может превратить­ся только в мокрое и наоборот (мокрое—сухое). Такие триа­ды можно проследить и в других случаях, учитывая отно­сительность отрицания, учитывая, что отрицание есть всегда отрицание чего-то в вещи. Короче, нет случая, в котором бы не действовал закон отрицания отрицания. Это распростра­няется и на так называемый «полный» возврат к исходному состоянию, ибо такого возврата в действительности нет. Обычно при доказательстве наличия такого отрицания ссы­лаются на следующий факт. Превратим воду в пар, пар снова в воду. Говорят, что будет иметь место сначала одно, а затем повторное отрицание, но в результате этих двух отри­цаний вода остается той же водой. Отрицание отрицания как наслоение двух отрицаний здесь имеется, но закон отри­цания отрицания не действует, так как повторное произошло отнюдь не на более высоком уровне развития. На самом де­ле, в результате такой перегонки получается не та же вода, а дистиллированная вода, которая есть синтез предшествую­щих состояний.

Ф. Энгельс определенно говорил о всеобщности закона отрицания отрицания. Бабочки «развиваются из яичка путем отрицания его, проходят через различные фазы превращения до половой зрелости, спариваются и вновь отрицаются, т. е. умирают, как только завершился процесс воспроизведения и самка отложила множество яиц. Что у других растений и жи­вотных процесс завершается не в такой простой форме, что они не однажды, а много раз производят семена, яйца или детенышей, прежде чем умрут, — все это нас здесь не касает­ся, здесь нам нужно пока что показать, что отрицание отри­цания действительно происходит в обоих царствах органиче­ского мира», — писал Ф. Энгельс в «Анти-Дюринге»'.

Категории диалектики

Напомним, что название это условно, ибо основные зако­ны диалектики выражены с помощью философских категорий, а здесь, в этой теме, тоже форму­лируются законы диалектики (закон причинности и др.).

1. Связь и обособленность

Подумаем, когда употребляется термин «связь»? Связать, например, концы веревок — значит, соединить их с помощью узла. Части часов связаны так, что образуют целое — пред­мет, показывающий время. Если людей объединяет дело, ин­терес или что-нибудь другое, также говорят о связях.

Следовательно, связь имеется тогда, когда две вещи ока­зываются в чем-то едины, выступают как одно. При этом образуется признак, которого не было у вещей до связи.

Возникновение связи означает возникновение единого че­рез посредство чего-либо. Посредник, так сказать, «связной», есть во всех случаях связи. Две веревки, как известно, соеди­няются посредством узла. Гвозди, болты, клей и т. п. — то­же средства связи. Но большинство связей не осуществляет­ся так зримо. Вещи могут быть связаны посредством призна­ка и относиться к одному классу предметов. Время и прой­денный путь связаны посредством скорости.

Нет вещи, которая была бы не связана с другими. Ф. Энгельс писал в «Анти-Дюринге»: «Когда мы подвергаем мыс­ленному рассмотрению природу или историю человечества или нашу собственную духовную деятельность, то перед на­ми сперва возникает картина бесконечного сплочения свя­зей и взаимодействий, в которой ничто не остается непод­вижным и неизменным...».

Ф. Энгельс собирался, работая над «Диалектикой приро­ды», «развивать общий характер диалектики как науки о связях в противоположность метафизике»².

Все имеет свою противоположность, связь — тоже. Есть термины, которые употребляются для обозначения противо­положного связи. Противоположностью является обособлен­ность. Обособленность есть отсутствие связи, но не просто отсутствие, а исключение ее, это разъединенность. Синони­мом обособленности является изолированность.

Каждая вещь не связана в каком-то отношении с другой. Не со всеми знакомыми связывает нас дружба, не каждый близкий — родственник или коллега. Ф. Энгельс писал: «Чтобы понять отдельные явления, мы должны вырвать их из общей связи и рассматривать изолированно...». Такое рассмотрение вещей должно быть в единстве с изучением связей.

Существует термин «обратная связь». Люди использовали обратную связь задолго до того, как появился термин. Ввел его в науку в 1906 году Е. Румер. Им обозначают ту связь, благодаря которой осуществляется самоуправление или уп­равление другой системой. Система имеет обратную связь, если может перестраиваться, менять поведение под влиянием информации, полученной от вещи, с которой есть взаимо­действие, в том числе есть управление этой вещью (систе­мой). Система с обратной связью может устранить различие между заданным и действительным состоянием.

Врач, поставив диагноз на основе обследования больного, назначает лечение и следит за тем, как оно действует на больного. Известный советский хирург Н.М. Амосов опреде­лял лечение как искусственное управление организмом с целью восстановления нормы. Без обратной связи нет подлинного лечения. То же можно сказать об управлении и обучении.

Подводя итог размышлениям о фактах обратной связи и о механизме ее, подчеркнем, что Н. Винер считал обратную связь необходимым условием всей жизни: «В многочислен­ных примерах... мы встречаемся с тем фактом, что обратная связь не только участвует в физиологических явлениях, но и является совершенно необходимой для продолжения жизни».

Связь и обособленность разнообразны. Связь может пере­расти в сотрудничество. Но никакое сотрудничество, напри­мер, в процессе труда, не существует без разделения труда. Благодаря связи и обособленности осуществляются коорди­нация (порядок соподчинения, согласования действий) и субординация (порядок подчинения) элементов в системе.

Связи бывают корреляционные (статистические); функ­циональные, причинные, связи состояний.

2. Причина и следствие

Обратимся к справочной литературе. Философская тра­диция определяет причину через «вызывает». А когда стало ясным различие между генетической связью (genesis — про­исхождение) и причинной, был сделан вывод о необходимо­сти добавлять к «вызывает» «непосредственно». Причина — то, что непосредственно вызывает... Что? Обычно говорят: «изменение». Но причину имеет все, т. е. и отсутствие изме­нения, наличие или отсутствие признака и т. д. Вероятно, причину надо определить как то, что непосредственно вызы­вает данное бытие или небытие.

Когда научное познание стало отчетливо отличать корре­ляционную и функциональную связь от причинной, философы отказались от утверждений типа: «Следствие вызывается не­сколькими причинами» как от неверных. Действительно каждое следствие вызывается одной, своей причиной, которая оказывается единством условий (обстоятельств), т. е. слож­ным образованием. Положение о том, что следствие вызыва­ется не одной, а несколькими причинами, утвердилось в пе­риод кризиса метафизического, лапласовского детерминизма, который сводил причину к внешнему условию (обстоятельст­ву). Оказалось, что это не так. Тогда многие философы и пришли к столь же неверному выводу. Диалектический де­терминизм рассматривает причину как взаимодействие внут­реннего и внешнего.

Внешнее и внутреннее — контрарные противоположности и согласно «ядру диалектики» нет никакой необходимости разрывать их так, что внешний фактор объявляется причи­ной, а внутренний фактор условием, при котором действует причина. Например, возбудитель болезни — вирус — это, дес­кать, причина, а состояние организма — условие ее эффективности. Такое разделение противоположностей есть мета­физическая ошибка.

Из этого следует, что если обстоятельство (наряду с дру­гими) обусловливает нечто (следствие), то оно входит в при­чину. Вот поэтому высказывания типа: «Следствие — всегда результат взаимодействия причины и условий» лишено смысла.

Причина только тогда является причиной, когда она по­родила следствие. Выходит, что причина и следствие одно­временны. Но становление причины есть процесс, т. е. об­ладает длительностью, значит, генезис причины предшеству­ет во времени следствию. И причина первична по отноше­нию к следствию.

Поскольку причина сложна, не сводится к одному усло­вию, обстоятельству, поскольку у следствия одна причина, выделение главных и неглавных, основных и не основных и т. д. причин у одного следствия лишено научного значения.

Если принимаются изложенные выше предпосылки, то из этого следует, что утверждения вроде: «Одно и то же следствие может вызываться разными причинами», «Одна и та же причина может вызывать разные следствия», ложны. Удивительно, что некоторые люди не замечают этого, не за­мечают несовместимости этих утверждений с принципом причинности. Ведь если причина вызывает, определяет след­ствие, то как она — совершенно одинаковая — может выз­вать разное и наоборот?

Ничтожные причины вызывают и ничтожные следствия. В следствиях есть общее. Это общее в них вызвано общим в причинах. Различие в следствиях обусловлено различием в причинах.

3. Необходимость и случайность

Давайте посмотрим первоисточники и сопоставим суще­ствующие точки зрения на соотношение случайности и необ­ходимости. «Все необходимо и только необходимо, случай­ного ничего нет», — утверждали такие философы, как Демо­крит, Спиноза, Гольбах. Другие считали, что миром правит случай, что все случайно и только случайно, ничего необходи­мого нет (Фишер и другие). Наиболее распространенным взглядом является следующий: в мире есть и случайность и необходимость, но они принадлежат разным событиям: одни события случайны, другие — необходимы.

Все эти взгляды не могут быть приняты, ибо они мета­физичны, отрывают необходимость и случайность друг от друга, не «схватывают» единство противоположностей. Диа­лектика рассматривает необходимость и случайность в един­стве, о чем писал Ф. Энгельс в «Диалектике природы» (раз­дел «Случайность и необходимость»). Суть этих воззрений можно сформулировать в следующем положении «Любое событие, любой признак и т. д. случайны и необходимы в разных отношениях».

Необходимость философы традиционно связывают с дос­таточным основанием, а случайность — с отсутствием осно­вания. Так, например, рассматривал их Гегель. Значит, необ­ходимо то, что имеет основание в некотором ходе событий, во взаимодействии вещей и т. д. Но то, что необходимо в этом отношении, оказывается, не имеет основания в других вещах, их взаимодействии, их связи, т. е. оказывается слу­чайным. Случайное не имеет основание в чем-то и поэтому по отношению к нему случайно. Но нет случайных событий, не имеющих вообще оснований. В чем-то оно есть. Значит то, что является случайностью, оказывается необходимостью в другом отношении.

Часто философский смысл необходимости смешивают с обыденным: «необходимо то, что мне надо». Нет, необходи­мость — это то, что имеет основание. Это и закон, это и ре­волюция, победа или поражение и т. д. Случайность так же всеобща, как необходимость. Случайно действие закона, вра­щение Земли вокруг Солнца и т. д. Все дело в отношении. Вращение Земли вокруг Солнца вызвано действием сил тяго­тения и движения, поэтому необходимо. Для людей, населя­ющих Землю, случайно. Значит, случайность и необходимость исключают друг друга и не существуют друг без друга.

4. Возможность и действительность

Действительность и возможность — противоположности. Действительность — это то, что имеет наличное бытие, суще­ствует как данность. Возможность — то, что хотя и имеет бытие, но не имеет наличного бытия, однако для появления которого из необходимых и достаточных условий есть хотя бы одно или более условий. При наличии одного условия существует формальная возможность. Если для превращения возможности в действительность недостает лишь одного ус­ловия, то такая возможность называется реальной. Если на­личие условий иное, то это означает превращение формаль­ной возможности в реальную. Если все условия налицо, воз­можность неизбежно превращается в действительность. Не­избежность имеет бытие только в этот момент. Ни формальная, ни реальная возможности не являются неизбежностью. Неизбежным что-то становится только при наличии необхо­димых и достаточных условий. Если этого нет, возможность может не превратиться в действительность, если в силу дей­ствия определенной причины не будет нужного условия.

Очень часто смешивают формальную возможность с ре­альной. «Волков бояться — в лес не ходить», — говорят тем, кто это делает. А.П. Чехов в рассказе «Человек в футляре» показал человека, который постоянно отождествлял эти два вида возможностей.

Любая действительность содержит ту или иную возмож­ность и делает невозможным что-то, исключает иное.

В обществе необходимым условием превращения реальных возможностей в действительность является деятельность лю­дей. Ни один план не становится действительностью сам со­бой.

В мире есть не только возможность и действительность, но и невозможность. Невозможно то, что несовместимо с объек­тивными законами, невозможно сверхъестественное, невоз­можно и то, что исключается сложившимися в какой-то мо­мент условиями. Вовсе не все возможно. В рассказе «О вреде философии» М. Горького, верно говорится, что если было бы все возможно, то оказалось бы, что «жить невозможно в ми­ре таких возможностей».

В заключение следует отметить, что термин «действитель­ность» употребляется для обозначения просто объективной реальности.

5. Содержание и форма

Можно заметить, что очень часты случаи употребления термина «содержание» не в том значении, которое он имеет в общенародном языке. Содержимое чего-то не есть ни сущ­ность этого, ни главное в нем и т. д., как пишут некоторые авторы учебных пособий и иных трудов. Содержаться — на­ходиться, помещаться в чем-то; содержимое — имеющееся в чем-то. Содержание — не сущность, не основа, не главное, а все то, что имеется в вещи в определенном отношении, что ее образует.

«Содержание» — всеобщая категория: в мире нет ничего такого, что нельзя было бы рассматривать как относящееся к содержанию (как содержание) чего-то. Вот поэтому то, что составляет вещь, относится к содержанию ее: это и эле­менты, и процессы, и отношения в вещи. Однако говорить о содержании конкретных вещей вне «систем отчета» — зара­нее обречь себя на неудачу. Есть отношение, в котором, на­пример, учебник не имеет никакого другого содержания, кроме листов с напечатанными на них языковыми знаками и переплета. В другом отношении учебник не содержит этих листов, переплета, а содержит сведения, относящиеся к ос­новам данной науки. Поскольку часто одним словом на­зывают различные содержания, возникает путаница. Со­держанием библиотеки являются образующие ее книги, жур­налы, газеты и т. п. Но библиотека — это и здание, в кото­ром хранятся и выдаются для чтения книги и т. п. Ясно, что содержанием библиотеки как помещения являются иные эле­менты: залы, служебные помещения и т. п., которые могут быть указаны в пространственных отношениях на плане это­го помещения. В системе отсчета строителя данная библио­тека как здание содержит кирпичи или панели и т. п.

Вещь может не иметь того или иного содержания («бес­содержательный разговор»), но не бывает такого, чтобы она не имела вообще содержания. В этом смысл положения, что нет бес­содержательных вещей, которое верно лишь в определенном отношении, поскольку может отсутствовать определенное со­держание.

Форма — вид, в котором существует содержание. Отож­дествление формы со структурой и проявлением (явлением) неправомерно, ибо порождает недоразумения. В рассужде­ниях о форме Земли или о формах государств, мыслей и т. п. термин «форма» употребляется в указанном значении. Фор­ма всегда есть форма какого-то содержания. Бесформенных во всех отношениях вещей нет, хотя вещь может и не иметь той или иной формы («бесформенная груда» и т. п.).

Всеобщим законом является то, что содержание опреде­ляет форму, что форма зависит от содержания. Сомнение в правильности этого положения, выражающееся в признании, прямом или косвенном, исключений, является следствием не­понимания относительности формы и содержания и отрыва общего от отдельного.

Говорят, что библиотека может находиться в любом зда­нии, и здесь никак не прослеживается зависимость формы от содержания. Но ведь библиотека как библиотека (как совокупность книг и т.п.) не имеет своей формой здание. Она имеет своей формой то, что характеризуется словами, например, «большая» или «маленькая» и т. п. Не являются в определенном отношении формами, например, стакан и другие сосуды, в которые налита жидкость, ибо это так на­зываемые «внешние формы», которые надо выделить особо и повести о них особый разговор. Внешняя форма — пред­мет, который уподобляется другому предмету или которому уподобляется другой предмет. Формами воды (не отдельных молекул, а множеств их), формами определенных содержа­ний являются капля, лужа, море и т. п. Форма зависит от количества содержания, здесь также количество переходит в качество.

Распространенным является мнение, что одно и то же содержание может существовать в различных формах.

Но из закона соответствии формы и содержания предмета следует, что конкретное содержание имеет только одну фор­му и наоборот. Изменилась форма — нужно полагать опре­деленные изменения и в содержании.

6. Отдельное, общее, единичное

Заметим, что термин «вещь» в философии употребляется во всеобщем значении. Нужно усвоить, что вещи существу­ют как отдельные вещи, как единство разнообразных ка­честв. Прав был Гегель, писавший, что животного, как тако­вого, нельзя показать, а всегда можно показать лишь опре­деленное животное.

Но у вещей есть общее, т. е. то, что принадлежит, по крайней мере, двум вещам. На этой основе создаются классы предметов, которые в таком виде не существуют в объектив­ной реальности. Плод растения вообще, плод как таковой не существует вне яблок, огурцов, мака и т. д. В. И. Ленин в «Философских тетрадях» отмечал, что общее существует лишь в отдельном, через отдельное, что всякое отдельное есть (так или иначе) общее.

У двух вещей есть и различие, т. е. то, что принадлежит одной вещи, не принадлежит другой. Общее (тождество) и различие — противоположности, не существующие друг без друга. Метафизическое же мышление абсолютизирует, одно­сторонне преувеличивает либо общее, либо различие, отры­вает их друг от друга.

Если признак присущ только данной вещи или данному классу предметов среди сравниваемых, то он называется еди­ничным и образует специфику данной вещи или данного класса. Нахождение общего в вещах позволяет обнаружи­вать сущности классов предметов, законы предметных обла­стей.

Отдельное есть единство общего и специфического. Про­тивоположности едины: общее не существует без специфи­ческого и наоборот. Неумеренность номинализма и реализма приводит к преувеличению того или другого из этих призна­ков.

7. Сущность и явление

Термин «сущность» употребляется в разнообразных соче­таниях. Говорят о сущности происходящего, о сущности класса предметов и т. д. Чтобы разобраться во всем этом, на­до уяснить, что все, что принадлежит вещам, проявляется в их взаимодействии друг с другом. Явление (проявление) сви­детельствует о чем-то другом, в нем выражается то, что составляет «второй план», что определяет его. Когда мы мо­жем ответить на вопрос «Что это?» (т. е. что за этим («сто­ит»), мы вскрываем сущность («Это пожар», «Это грипп», «Это стыд» и т. д.). У единичного своя сущность. Но всякое отдельное связано с общим, поэтому часто, как в примерах выше, находится родовая сущность. Сущность класса — приз­нак, который принадлежит всем предметам класса и только им. Делимость на два — сущность четных чисел; учиться в вузе, получать высшее образование — сущность студентов как студентов. Один класс может входить в другой, поэтому в познании субъект может идти от более общей сущности к менее общей или наоборот, т. е. от сущности одного порядка к сущности другого порядка. Общие сущности также про­являются, как и отдельные.

Явление определяется сущностью, зависит от нее. К. Маркс писал в «Капитале», что если бы форма прояв­ления и сущность вещей непосредственно совпадали, то всякая наука была бы излишня.

8. Система и элемент

Любой отдельный предмет будем называть элементом. Так, молекула состоит из атомов, которые являются в ней элементами. Системой называется совокупность элементов, имеющих общую связь. Система функционирует как некое единое образование. Система имеет признак, не присущий ни одному из элементов. В системе элементы находятся в определенной связи. Если операция, примененная к элемен­там системы, приводит к элементам той же системы, то та­кая система называется закрытой относительно этой опе­рации. Открытая система противоположна закрытой. Перио­дическая система химических элементов замкнута относи­тельно определенных атомно-физических и квантово-физических операций. Атом серебра, попав под обстрел потока кос­мических частиц, может распасться на элементарные части­цы, не являющиеся элементами периодической системы. Система натуральных чисел замкнута относитель­но сложения и умножения. Деление же может дать числа, не являющиеся натуральными, например, дроби.

Система относительна и абсолютна. Развалины дома — не система в архитектурном и строительном отношении (ха­ос), но система с точки зрения механики (давление, сцеп­ление).

Системность — черта мира и должна учитываться в по­знании и деятельности.

Материя и формы ее существования. Материя и сознание

Материей в прошлом называли вещество, тот «строитель­ный материал», из которого образуются вещи. Так, древне­греческий философ Фалес из Милета первоначалом всего счи­тал воду. В «Фаусте» Гете Фалес говорит: «Вся жизнь про­истекла из влаги». Соотечественник Фалеса Анаксимен счи­тал началом всего воздух. Сгущаясь, воздух образует об­лака, воду, землю и камни, разрежаясь — огонь. Анаксимандр (тоже из Милета, как и названные выше философы) учил, что первоначалом всего сущего является апейрон (без­граничное) — нечто беспредельное и неопределенное. Все многообразие вещей возникло путем выделения из апейрона противоположностей (горячее и холодное, сухое и мокрое и т. п.) и их борьбы. О четырех элементах (воде, воздухе, огне и земле) писал Эмпедокл. Аристотель полагал, что су­ществуют четыре начала: холод, тепло, сухость и влажность. Комбинация их дает четыре элемента: землю, огонь, воздух и воду. Земля — комбинация сухости и холода, вода — хо­лода и влажности, воздух — влажности и тепла, огонь — тепла и сухости. Древняя философия содержала идею и о том, что «строительным материалом» являются не какое-то вещество вроде огня или воздуха, а неделимые частицы — атомы.

Мысль о неделимых частицах, составляющих вещи, была высказана древнеиндийскими философами, древнегреческими — Левкиппом, Демокритом, Эпикуром, древнеримским — Лук­рецием. Атомы рассматривались как неделимые, предельно малые частицы, как первооснова вещей. Они различаются весом, скоростью, расположением в вещах.

В 17—19 веках атомистика развивалась Галилеем, Гассенди, Ньютоном, Ломоносовым, Дальтоном и др. В науке утвердился взгляд, по которому материей являются атомы различных элементов (железа, меди и. т.д.). Современные символы химических элементов введены в 1814 г. Берцелиусом.

Мысль о материальном единстве мира, об атомистическом строении вещества была ценным достижением науки этого периода.

Но этому материализму была присуща и метафизичность, поиски материи как таковой, на что указывали уже К. Маркс и Ф. Энгельс. Последний писал, что когда естествознание пытается отыскать материю как таковую, «то оно поступает таким образом, как если бы оно вместо вишен, груш и яб­лок желало видеть плод как таковой, вместо кошек, собак, овец и т. д. — млекопитающее как таковое, газ как таковой, металл как таковой, камень как таковой, химическое соеди­нение как таковое, движение как таковое».

В конце 19 — начале 20 веков в физике произошла револю­ция, вызванная лавиной открытий. Было открыто, что атом имеет сложное строение (имеет ядро и электроны), что су­ществует радиоактивность — явление превращения одного химического элемента в другой, была создана теория отно­сительности, доказавшая изменение массы в процессе дви­жения. Были сделаны и другие открытия, смысл которых состоял в обнаружении микромира, на который не распро­странялись законы классической механики. Некоторые фи­зики восприняли эти открытия как «всеобщий разгром прин­ципов» и перешли с позиций материализма на позиции иде­ализма — «физического идеализма», который утверждал, что «материя исчезла», что законы и принципы физики — лишь конструкции ума. «Физический идеализм» возник в определенных социальных условиях — усиления реакции в Европе, но он имел и гносеологические корни, таящиеся в самом процессе познания. Это, во-первых, математизация физики: теоретическая физика стала математической, что усилило абстрактность, отвлеченность физики, а каждая аб­стракция содержит возможность отлета от действительности, возможность идеализма. Во-вторых, релятивизм, абсолюти­зирующий относительность знаний, рассматривающий их как чистые условности, также вел к идеализму.

В.И. Ленин подверг критике «физический идеализм» и показал, что физика переживала тогда кризис из-за того, что физики не знали диалектики. Они были материалистами, но их мате­риализм был механическим, метафизическим. А новая физи­ка рождала диалектику. Кризис методологических основ ста­рой физики и привел к утверждению, что «материя исчезла».

В.И. Ленин показал, что исчезла не материя, а тот пре­дел, до которого ее знали тогда. Материю отождествляли с атомами, с массой покоя, протяженностью и т. д. Оказалось, что атомы не являются неделимыми, что масса не является постоянной, что вещество и поле взаимосвязаны и т. д. В.И. Ленин обобщил новые данные физики, показал, что материя — лишь свойство вещей, существующих вне и неза­висимо от сознания. Понятие о материи — категория фило­софии, а материя — объективная реальность: «Материя есть философская категория для обозначения объективной ре­альности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощуще­ниями, существуя независимо от них». Материя абсолютна и относительна.

Не менее важным является и следующее положение: «...Единственное «свойство» материи... есть свойство быть объ­ективной реальностью, существовать вне нашего сознания».

Значит, вещь материальна не сама по себе, а в отноше­нии к сознанию. Материальны частицы вещества и полей, ор­ганизмы и общество. Материя — это общее в вещах, это объективное единство мира.

Движение и покой

В XVII—XVIII веках Г. Галилеем, Р. Декартом и другими была высказана идея об онтологической равноправности движения и покоя. Эта идея была поддержана марксистской философией. Так, Ф. Энгельс утверждал: «Конечно, для на­шего метафизика твердым орешком и горькой пилюлей яв­ляется тот факт, что движение должно находить свою меру в своей противоположности, в покое... Для диалектического понимания эта возможность выразить движение в его противоположности, в покое, не представляет решительно ни­какого затруднения».

Самая знаменитая из всех идей Гераклита — учение, что все находится в состоянии потока. Еще сильнее оно подчер­кивается его учениками.

Взгляды на соотношение движения и покоя можно раз­делить на четыре вида.

Первый. Этот род воззрений абсолютизирует движение, преувеличивает его место в мире, принижает покой, нередко вплоть до его отрицания. Еще древнегреческий философ Кратил считал, что нельзя и один раз войти в одну и ту же реку: покоя нет.

Второй. Этот род воззрений, наоборот, преувеличивает, абсолютизирует покой, принижает движение. Метафизики не склонны к умеренности. Гераклит утверждал, что все изме­няется. Парменид решил, что ничто не изменяется. Его уче­ник Зенон в апориях «Дихотомия», «Стрела», «Ахилл», ис­пользуя прием неограниченного деления отрезков на два, доказывал невозможность движения.

А в 17—18 веках, по словам Ф. Энгельса, господствовал метафизический метод мышления, который рассматривал вещи и их мысленные отражения как неизменные, застывшие, раз и навсегда данные.

Третий. Это признание того, что в мире есть и движение, и покой. Но движение и покой рассматриваются как присущие разным вещам или одной и той же вещи, но в различное время. Другими словами, покой и движение отрываются друг от друга: вещь либо движется, либо покоится.

Все перечисленные точки зрения являются метафизическими. Диалектическая концепция сводится к следующему.

Движение и покой всеобщи, присущи одновременно, но в разных отношениях, всему существенному, они субъективны, абсолютны и относительны. Остановимся на доказательстве этих положений.

Движение, как известно, - любое изменение. А изменение – это снятие того или иного тождества и формирование некоторого различия. Значит, изменение произошло, если появилось то, чего не было в вещи в предшествующий момент, с которым сравнивается данный, или исчезло то, что было. Покой же – отсутствие движения, любое сохранение тождества и снятие определенного различия. Покой существует, если у вещи сохранилось то, что было в предшествующий момент, с которым сопоставляется данный.

Движение и покой, таким образом, могут рассматриваться как атрибуты всего существующего (всех вещей), как состояния, как противоположности, переходящие друг в друга.

Если покой – противоположность движения, а движение всеобще, то и покой всеобщ. Нет такой вещи в мире, нет такого в нем уголка, такого события, которым одновременно не были бы присущи движение и покой. Даже, как ни парадоксально, само изменение постоянно, т.е. выступает как неизменная черта мира. Если бы движение (изменение) изменилось, то оно перестало бы быть движением (изменением).

Такие физические константы, как скорость света в пустоте, постоянная Планка, элементарный электрический заряд, постоянная тяготения именуются «мировыми постоянными». Точка кипения, плавления, замерзания веществ, константы полураспада радиоактивных веществ и т. п. не имеют такой общности, как первые, но они являются устойчивыми, покоящимися чертами мира. Физические константы входят как в законы сохранения, так и в законы изменения.

Значит, постоянные величины следует рассматривать как отражение единства покоя и движения. То же можно сказать об инвариантных, сохраняющихся величинах и законах. Инвариантность означает тождественность, устойчивость в физических процессах. Инвариантные величины существуют по отношению к определенным группам преобразования, от которых они не зависят. Инварианты не зависят от всех преобразований данной группы. Да и сами законы фиксируют устойчивость.

Покой часто называют частным случаем движения. При этом ссылаются на Ф. Энгельса и Г.В. Плеханова. Произ­ведем, однако, уточнения. Утверждение «покой — есть част­ный случай движения» принадлежит не Ф. Энгельсу, а Кирх­гофу в его «Математической механике». Ф. Энгельс отметил, что Кирхгоф «...способен не только вычислять, но и диалек­тически мыслить». Похвально отозваться о Кирхгофе были основания: он увидел связь движения и покоя. Но в каком же контексте был дан этот отзыв? Ф. Энгельс обсуждал воп­рос: «Неужели, когда поднятая гиря остается спокойно ви­сеть наверху, то ее потенциальная энергия во время покоя тоже явл

Поиск по сайту: