В мире нет грязи, мир чист всегда и весь. Но люди договариваются о том, что считать грязью, и тогда любой желающий напачкать может произвести грязь согласно договоренности. Он поступает, конечно, плохо, но смыть его грязь легко: достаточно лишь расторгнуть с ним договор.
Он ругается матом, а я слушаю мелодию его речи. Пощечина — только неграмотный массаж. "Ты — говно!" — нет, данный взгляд на меня мне представляется неубедительным. Единственный способ оскорбить — это сказать: "Я тебя оскорбляю!" Как на вас действует это сотрясение воздуха?
Можно ли перепрограммироваться?
Можно все, но не все так просто. Кроме программ произвольных, сменных у всех есть программы зашитые, встроенные, которые отменять и заменять довольно затруднительно. Скажем, острая и не стихающая физическая боль устраивает внутренний ад по такой прямой и жесткой программе, что вместо исключительно затрудненного перепрограммирования дешевле и разумнее избегать обстоятельств, такую боль вызывающих.
· Поэтому лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным. Естественно.
Очень трудно, тем более с налету, менять Генеральную Программу. Ситуативные, рабочие программы менять гораздо легче, но...
Но желающих немного.
· Так забот нет: пострадал по программе, и все. А тут пиши программу свою, отлаживай ее... И, главное, за все отвечаешь сам. Боязно.
И поэтому мы живем легко: живем, набитые готовыми дурными программами, которые устраивают нам скупые праздники и щедрые неприятности, большие тревоги и маленькие радости. Хорошая жизнь, только тяжело очень.
А ведь кажется, что Праздник Жизни можно переживать светлее и радостнее. Вот несколько мазков.
В жизни всегда есть место наслаждению
На Востоке существует очаровательная притча о Монахе. За ним гнались два тигра, он оказался на краю скалы, заметил лиану и стал спускаться. Повиснув на ней, он увидел, что один тигр остался наверху, а другой спустился и ждет внизу. А тут еще прибежала какая-то вредная мышка и стала перегрызать лиану. Еще минута — и смерть. Но тут монах увидел прекрасную земляничку, до которой можно было дотянуться рукой. И он сорвал и съел самую вкусную ягоду в своей жизни.
· Конец притчи.
...??
Многие этой притчей не удовлетворены, потому что здесь не сказано, спасся ли монах. А мне кажется, это не важно, потому что это не эпизод из приключенческого романа, а притча о мудрости умеющих делать себе праздник. В любом случае завещание он оставить успел:
Не отдавайте Тиграм все внимание — в жизни всегда есть место Землянике.
НИКОГДА НЕ ЛИШАЙТЕ СЕБЯ РАДОСТИ. НИКОГДА!
Если, конечно, этого хотите.
А тех, кто все еще тревожится за судьбу монаха, хочу успокоить: монах, конечно, спасся. Я в этом уверен. В противном случае — кто рассказал бы нам эту притчу?
О чем плакать?
Цветы мне говорят прощай, Головками склоняясь ниже, Они твердят, что не увижу Ее лицо и отчий край.
Есенин
Ее уже нет. Ее нет с вами. Вы любили ее, а она ушла. И вы плачете. Я сочувствую вам, потому что уже привык это делать. Но чем вы принципиально отличаетесь от ребенка, который потерял конфетку и плачет?
Взросление определяется тем, как человек задает вопросы. Вопрос совсем ребенка: "Ну как теперь жить, если нет любимого?" Вопрос взрослеющего ребенка: "Что мне делать, как прийти в себя, если я потерял любимого?" Вопрос Взрослого: "Как мне перестать быть Ребенком и не расстраиваться из-за потери конфеток?"
· Впрочем, в печали есть много неповторимой прелести...
Озеро Печали
Тот, кто умеет и любит быть счастливым, найдет счастье во всем. Вот, например, что делать, если перед вами Озеро Печали, и оно тянет вас?
Нормальное большинство в него ныряет — и тонет. Рассудительные все-таки остаются на берегу и Озеро наблюдают как очередной природный объект. А самые веселые смело в него ныряют — и плещутся в сладкой Печали, наслаждаясь ее прозрачностью.
· А когда время купания заканчивается, они с Печалью благодарно прощаются и спокойно идут себе дальше.
Сказка о Смерти
А человек умирает и распадается; отошел — и где он?
Книга Иова
– Бабушка, а бабушка, а когда ты умрешь? – А что, внучек? – А я тогда твою швейную машинку смогу крутить сколько захочется!
Вам какой эпиграф больше нравится?
Взрослые никогда не могут успокоиться, видя, что дети относятся к смерти как-то без всякого уважения. Кто наблюдал, знает: дети с одинаковым интересом готовы исследовать и мертвую лягушку, и мертвую бабушку.
· Ненапуганные, конечно, дети. То есть невоспитанные. А ваши, наверное, уже воспитаны — и смерти боятся. До смерти боятся.
Смерть, конечно, достаточно ответственное событие — примерно как переезд в другой город, и, если это предстоит, надо быть готовым.
· Ну, там бумаги всякие... Дела завершить...
Но размышлять о переезде годами... И при этом по-прежнему жить бестолковой жизнью... Нет, такое могут позволить себе только взрослые.
· То есть дети, которые уже не разрешают себя воспитывать.